Для того чтобы оценить влияние Станислава Красовицкого (Стася, как называли его друзья) на развитие русской поэзии ХХ века, надо отступить назад и рассказать о том явлении, которое звалось «Самиздат». В 50-х годах ХХ века в России возник ряд поэтических кружков, которые определили дальнейшее развитие поэзии. Первым кружком исторически считают группу Черткова. Станислав Красовицкий из этой группы является по определению ряда критиков, самой яркой и одновременно самой загадочной фигурой 50-х годов, если не всей второй половины ХХ века.

Хмурым сентябрьским утром протоиерей Дионисий Иванович Холодков, свежеиспеченный настоятель Святоникольского храма в Райволе, проснулся в начале шестого. На востоке прорезалась оранжевая полоска облаков, за которыми укрывался пока верхний край дневного светила, подкрасившего свинцовые тучки горячечным бледно-розовым отсветом. Прижавшись лбом к холодному стеклу маленького церковного окошка, настоятель рассеяно любовался курчавыми странниками поднебесья, но стоило ему опустить очи долу, как благость предрассветного умиротворения, охватившая было достопочтенного священника, мгновенно улетучилась.

Цвет солнца и апельсина, цвет, который, отливая тугими боками, может дарить миги счастья, возвращая в детство: или — будто воплотив его… наполненный соком, похожий на маленькое солнце… А вот и целая книга, означенная подобным цветом: Наталия Гилярова, «Оранжевая книга»: нежные лучики идут от тёплого названия, а цвет, разумеется, становится вариантом персонажа, ибо «Оранжевое близко к совершенству.

1
А кроме голубой крови
и нет ничего,
на честном слове
все королевство его —
долги да междоусобицы,
можно бы и приспособиться
к безденежью и тоске,
ходить налегке,
среди богемы
искать темы:
аристократ, декаданс, вино,
опиум, куришь его давно,
Квинси, сука,
и, кто там в ночи туманной
мелькнет без звука,
покажется Анной,
до самой смерти
удержит тебя?
Как пляшут черти,

Последним аккордом фашистской оккупации в их деревне стал апрель 1944 года, когда в больших кострах захватчики сжигали и свою амуницию, и награбленные вещи. Анна помнит, как деревенские бабы выхватывали из пылающих костров детские игрушки и другие вещи. Затем фашисты спешно покинули деревню, и в нее стремительно ворвалась Красная армия, а вместе с ней такая долгожданная счастливая мирная Советская жизнь!

Желание уехать в деревню и жить там не ново нигде, а в России особенно. Не для всех, но для многих. Правда, для большинства это остаётся всего лишь идеей, почти несбыточной мечтой. А вот главный герой фильма «Кукушка в Крокодиловой бухте» — художник Николай почти воплотил мечту в жизнь. Почти поселился в селе Купанском на Плещеевом озере и на самом деле привёз туда и поставил там дом.

Работы по благоустройству не только улучшают быт горожан. Они воспитывают в них культуру, позволяют почувствовать себя настоящими хозяевами города. Это для них! Новые дороги, парки, скверы да газоны все это хорошо. Но вот кое-где на свежей траве валяются брошенные пустые пластиковые бутылки да пакеты. Вот это плохо. Над повышением сознания граждан еще предстоит основательно поработать и городским властям, и всем деятелям культуры.

Страшное до безобразия слово «война» — самое уродливое изобретение человечества. Она не только убивает и калечит людей, отнимает у них мир, любовь, семью, друзей и Родину, она отнимает у них и их детей мечту о будущем, ради которого они готовы трудиться вечно. Война, даже если она закончилась, нависает над народами дамокловым мечом, держит их в постоянном напряжении, периодически напоминает о себе кровавым шлейфом сквозь многие десятилетия.

Найдено в одном из писем с фронта рядового Тимофеева Александра
своей жене Тимофеевой Александре

Этой речки под Бреслау не было на карте,
Имя ей придумал цыган, что при кухне был.
«Не речка, а могила. Полегём здесь, братья…» —
Так сказал тот цыган. Он знал, что говорил…

Про его фамилию и в штабе не слыхали,
Ни замполит, ни писарь, ни Сашка-почтальон.
Прозвищей смешною «Столбы» его все звали,
И прозвищей такою был доволен он.

Подобное я уже видел в далеком девяносто третьем году, когда расстреливали Дом Советов. Тогда тоже сновали туда-сюда на большой скорости блестящие черные машины. По большей части это были Волги, и пробок они не создавали, а сами норовили проскочить по встречной полосе. Движению они не мешали, да и не по зубам им было сделать это в то время. Но времена изменились. Теперь перекрыть движение стало проще простого.