С Ксенией Драгунской меня познакомил Александр Сергеевич Пушкин. Вернее, нас свели издержки, связанные с празднованием его 200-летия. В столицах всех поэтов, даже завалящих, расхватали к юбилейной дате, а у нас в Тольятти на носу фестиваль «Майские чтения», который все предыдущие годы проходил как форум современных, актуальных, авангардных поэтов. Мой однокурсник по Литературному институту, драматург Вадим Леванов, предложил Владимиру Дороганову, организатору и спонсору фестиваля, пригласить в этот раз драматургов, сделать крен в театральную сторону. Вот с кем я познакомился в тот раз: Михаил Угаров, Елена Гремина, Максим Курочкин, Ольга Михайлова, Ксения Драгунская.
Честно говоря, не все тольяттинцы отнеслись к гостям с должным вниманием. Дело в том, что организаторы быстро свернули фестиваль, и уже на следующий день после открытия зрители в недоумении стояли перед закрытыми дверьми. А гости и примкнувший к ним местный бомонд отправились с ночевкой на турбазу на берег Волги. Уха и алкоголь сделали местных раскованными, а гостей — немного испуганными. Ну, ничего тут хорошего: ехали на фестиваль, а попали на пьянку. Тем не менее, утром на бревнах у костра состоялись читки новых пьес. Помню, читал я короткую матерную пьесу Виктора Айсина про Поэта и Прозаика. Поднялся сильный ветер, он рвал пламя костра и сильно качал деревья. На что Угаров осуждающе заметил: «Даже природа против мата!» Представляете: Угаров тогда осуждал мат!
В тот период я работал в литературном агентстве, любые проекты казались по плечу, и я предложил Дороганову профинансировать альманах современной драматургии, наименованный так же, как и фестиваль. А авторы первого выпуска — как раз те драматурги, которые приехали в тот раз в Тольятти. Вадим Леванов организовал сбор материала, и сборник увидел свет в том же 1999 году. Спустя 20 лет я обнаружил у себя один из экземпляров альманаха, расписанный автографами, о чем я напрочь забыл: там были короткие фразы и пожелания от Вадима Леванова, Елены Греминой, Ольги Михайловой. Ксения Драгунская написала: «Слава (и), ура!» Загадочное (и) означало мою тогдашнюю супругу. А возле названия своей пьесы «Все мальчишки — дураки! или И вот однажды...» Ксения от руки написала: «...а котята и щеночки меховые и вот. Кс. Драгунская». Убей, не помню, когда все это было подписано.
На следующий год, а может, годом-другим позже, приехала Таня Могилевская, доктор Новой Сорбонны-Париж, и с собой прихватила сына Славу. Ксения Драгунская была с сыном Артемом, и десятилетние сорванцы быстро нашли друг друга, объединились для неких совместных действий. Помню, сидим мы ночью у костра, Артем подходит и зовет меня:
— Пойдем, дядя Слава! Смотри!
Я наклоняюсь над кучей листвы, и вдруг второй оболтус, мой тезка, невидимый в темноте и засыпанный листьями, вскакивает с земли со звонким выкриком:
— А!
Честно говоря, за давностью лет я могу напутать распределение ролей, Слава это был или Артем. Но что такое выделение адреналина — я знаю не понаслышке.
И еще, помню, для газеты «Тольяттинское обозрение» делал обзор по фестивалю «Майские чтения», там была череда отзывов, мини-интервью. Я удивился, когда Ксения отказалась давать мне комментарий: «А зачем? Не нужно этого». Вела она себя не так раскованно, как многие из нас. Я бы даже сказал — сдержанно. И вот это нежелание делиться своими мыслями, своим мнением, чуть позже еще проявит себя.
На самом деле, нас познакомил Вадим Леванов. Поскольку в 90-е он учился в Лите на семинаре драматургии, то по возможности посещал различные драматургические фестивали и семинары, там с Ксенией и подружился. Из тольяттинских времен помню такую картинку: Вадим Леванов везет нас на своей инвалидной «Оке», в салон втиснулись я, Ксения и наша с Вадимом однокурсница. Мы куда-то едем и едим груши, по обочинам дороги стеной стоит лес.
Схема «друзья моих друзей — мои друзья» не действовала, и поэтому общаться с Ксенией мы стали только тогда, когда в 2011 году умер Вадим Леванов. Получается — смерть общего друга, совместные воспоминания, часть общего прошлого нас сблизили. Так бывает. Личного контакта у нас не было, но выручал интернет: писали в фейсбуке различные реплики под публикациями друг друга, обменивались личными сообщениями по разным поводам. Вот, к примеру, самое первое сообщение Ксении от 23 января 2012 года: «Слава, пошли Оле Мухиной (зафрендься с ней) пьесу Вадика «Отель в Калифорнии». Спасибо. Будь здоров». Публикации в соцсетях и обмен репликами создавали впечатление непрерывного общения. Это называется «поддерживать связь». Но, на самом деле, мы не виделись 20 лет.
Чаще переписка носила не личный, а деловой характер:
— Слава, набери мне, как будешь в Москве, 916 171 63 79. Я передам тебе 500 рублей, которые Ваху (моему однокурснику Виктору Айсину, - авт.) в качестве гонорара из журнала «Фонтан», а если номер с его рассказом найду, то тоже. И еще что-нить. Книжку подарю и тебе, и ему.
— Слава, ликуй, шлю тебе пьесу про умирающий автопром (американский). Пьеса о человеке труда. Редкая птица. Покажи ты ее куда-нибудь. Американцы могут поддержать постановку финансово. И пьеса действительно качественная. Близка тольяттинскому трудовому зрителю. (Речь о пьесе Доминика Мориссо «Костяк» в переводе Оксаны Алёшиной, адаптация Гульнары Сапаргалиевой, - авт.)
Молодежный драматический театр, в котором я тружусь завлитом, в 2007 году ставил спектакль по «Рыжей пьесе» Драгунской (режиссер Владимир Дороганов). А в 2014 году была осуществлена постановка «Тайна пропавшего снега» (режиссер Алина Гударёва). В обоих случаях были попытки вытащить Ксению если не на премьеру, то хотя бы на какой-нибудь из показов. Увы, автор так до нас и не доехал. Но зато режиссер Алина Гударёва передала от меня Ксении книгу тольяттинского поэта Владимира Мисюка: Драгунская увидела у меня на странице в сети какое-то его стихотворение, и захотела прочесть целую книгу. По прочтении загорелась идеей организовать поэтический вечер Мисюка в Москве, так ее тронуло прочитанное.
В 2018 году я готовил книгу воспоминаний о Вадиме Леванове. Ксения согласилась написать короткий текст, но сроки затянулись. Я предложил ей оставить воспоминания в форме интервью — их делал в Москве организатор нашего проекта Валерий Трубин.
В итоге она сообщила:
«Слава, не пишется. Предлагаю сделать такой «финт ушами». Ксения Драгунская: «Очень хочу написать про Вадима, но, наверное, время еще не пришло». Что думаешь? Нет, интервью тем более не пойдет, увы».
Так и не появились эти воспоминания. И не появятся теперь. Надо было настоять, надавить. Но как на нее надавишь?
В последний раз в жизни мы виделись с Ксенией Драгунской весной 2021 года: в Тольятти с 27 по 31 марта проходил фестиваль юных журналистов «Волга Юнпресс», в котором Ксения и ее муж Евгений Корженков принимали участие как члены жюри и как ведущие мастер-классов.
Прямо в день приезда, 27-го, перед торжественным открытием фестиваля, мы коротко встретились с Драгунской в гостинице, Владимир Дороганов по такому случаю купил роскошный букет роз. Времени было мало, быстро обменялись подарками. Дороганову Ксения подарила одну или две свои детские книги, поскольку у него есть внуки соответствующего возраста, а мне вручила «Колокольников-Подколокольный», изданный несколько лет назад. Я не успел и рот раскрыть, как Драгунская тут же совершила в отношении собственной книги акт вандализма. На обложке зачеркнула гелевой ручкой слоган вверху — «Возможно, лучшая книга о Москве», воскликнув:
— А как же Гиляровский?
Затем на последней странице обложки крест-накрест перечеркнула сведения об авторе. Видя, что Ксения вытворяет со своей книгой, я пытался было возразить, но она раскрыла тоненький томик на странице с выходными данными, которая идет сразу после титула, перечеркнула аннотацию, аналогичную той, что на последней странице обложки, и внизу приписала: «Редактора дебилы». И уже на третьей странице, тоже титульной, написала: «Славе с пожеланиями радости и удачи всегда и везде и во всем. 27.III.2021 Тольятти. Автор и персонаж К. Драгунская».
Я ей вручил книгу воспоминаний о нашем общем друге Вадиме Леванове, а также книгу воспоминаний моей мамы Галины Смирновой «Касьяниха» - приличный том под 600 страниц и примерно с 1000 фотографий. При виде этого издания Ксения оживилась: «О, посмотрю структуру книги. Я как раз собираюсь о своей маме писать».
На следующий день Ксения, я, Дороганов и Евгений Корженков встретились в ресторане Gosti. Чуть позже к нам присоединилась Алиса Щедривая, старшая дочь Дороганова. Ели, вспоминали былое, рассказывали случаи из жизни. Изначально планировали весь вечер провести вместе, но Драгунскую с Корженковым пригласили в драматический театр «Колесо» на спектакль «Васса» — я так понял, это был культпоход для всех членов жюри. Я предлагал им проигнорировать мероприятие, по Ксении было неудобно перед организаторами «Волга Юнпресс»: обещала прийти и все такое. Но даже во время спектакля наше общение не прекратилось, перейдя в формат интернет-переписки:
— Как спектакль? Насладились?
— Счас второе действие. Троечка с минусом.
— Троечка с минусом? Тогда второе действие тебя и вовсе удручит. Тебе не показалось, что главная героиня — не из этого спектакля?
— Абсолютно! Диктор Центрального телевидения 70-х.
— Зато народные артисты даже в свои 65 могут сыграть 42-летнюю героиню. Ну... им хотелось играть таких героинь.
Наша последняя переписка состоялась еще через два дня в конце марта:
—р Привет. Моя мама дочитала «Колокольников-Подколокольный», говорит: «Забористая книга: чем дальше, тем круче».
— Очень приятно! Прочти и ты, это такая поколенческая штука.
— Я начал читать, но пока в бегах, пять страниц прочел и отдал маме. Через несколько дней тоже дочитаю.
— Ой, да как получится, это же просто сувенирчик.
— Хороший сувенирчик.
1-го июля собирались с мамой в Устюжну, на ее малую Родину после почти 60 лет разлуки. За час до отправления залез в интернет — глянуть напоследок социальные сети.
На следующий день уже в поезде записал в дневнике:
«Вчера за несколько минут до выхода из дома увидел в FB на странице Александра Кудряшова запись: «Умерла Ксения Драгунская». Я не сразу понял и поверил, это было невероятно. Зашел на ее страничку, там увидел подтверждение: старший брат Денис Драгунский написал, что Ксения умерла 1 июля в 11.30 от стремительной болезни. Что это? Covid? Ксения ежедневно делала записи на своей странице, словно отчитывалась — куда ездила, кого видела, где была. Ее часто куда-то приглашали. Ирония судьбы: почти весь прошлый год в разгар пандемии просидеть в деревне, но после расслабиться и случайно подцепить заразу. Впрочем, чего я гадаю, у меня нет никакой информации, и всю поездку неоткуда ее почерпнуть. Умер человек, и всё».
Ксения хотела организовать презентацию книги Владимира Мисюка в Москве, раз уж заинтересовалась его творчеством. Собиралась организовать и раскрутить премию имени Вадима Леванова. А еще, как я узнал во время последней встречи, планировала написать книгу о своей маме. Обычно в 55 лет еще много планов, я перечислил далеко не все. Когда человек внезапно уходит — словно захлопывается дверь: никаких тебе секретиков, никаких новых историй. Ничего больше.