На даме сидела все та же шляпа, только вместо платья — халат мышиного цвета с большими накладными карманами, полы которого волочились по ковру. Тишкину вдруг показалось, что вот сейчас она распахнет халат, а под ним ничего, то есть, совсем ничего, только перламутровое тело и алые ягоды сосков, его объяло… нет, не вожделение, а возвышенная страсть, какая, верно, случается у психически недужных людей. Павел Андреевич тут же согласился, что сошел с ума, ему даже понравилось, как это произошло, хотя и мелькнуло в воображении, что скинувши халат, обнаружится под ним не Амфитрита, а  старуха с дряблым пузом, в бородавках и обвисшими грудями, и почудился даже запашок мочи и пота…  

Русский лес
Мой смешанный — березовый, сосновый,
Мой шишкин смолянистый, васнецовый,
цокцокают, но цоканьем глухим
в кольчужках черных бубенцы ольхи,
бесшумно падают с берез сережки,
узорят воду в бочаге, бобровые сторожки,
а над ручьем, где месят лоси глинник,
в венце цветочном молодой калинник.

Репутация у режиссера спектакля Дениса Азарова не очень. Вроде бы подписывал какие-то письма в защиту Украины, против войны. В знак какого-то протеста против начала военной операции, ушел из театра Р. Виктюка, где успел побывать художественным руководителем. Слухов разносится много. А в принципе, — шикарная карьера, очень талантливого человека. Работал за границей, прекрасно знает языки, был даже переводчиком режиссеров с мировым именем, работал в оперном театре, поставил уйму спектаклей, работал с Кириллом Серебренниковым в Гоголь-центре.

Русь моя
Край необозримый,
Солнышко с полей,
С трелью соловьиной —
Нет тебя милей!

Русь моя, Россия,
В сердце твои дали!
Нам даешь ты силы
Исцелить печали.

Обнимаешь ветром
На полях пшеницы,

Лесков был убеждён в том, что книги должны «не только занять внимание читателя, но дать какое-нибудь доброе направление его мыслям». Это «доброе направление» писатель связывал прежде всего с христианством, отмечая, что всегда имел в виду «важность Евангелия», в котором, по его убеждению, «сокрыт глубочай­ший смысл жизни». «Истина, добро и красота» — в этой триединой формуле классик выразил идеал, к которому необходимо стремиться.

Правила, как и почва, должны быть рыхлыми, а не твердыми.*Если совесть спит, будильники бессильны.*Переломный момент нужен для того, чтобы стать крепче.*Хороший пример в сто раз лучше хорошего совета.*Чем выше поднимаешься, тем чаще сталкиваешься с низменным.*Иногда, чтобы найти свое место в жизни, надо проехать свою остановку.*Не каждая яма может стать основой фундамента.

Какого бы цвета поэт ни надел шинель
и как бы ни прикипал к проблемам эпохи,
и чьих убеждений ни смаковал бы крохи —
                 Искусство во все века было против Хель.

Все знают: чтО на странице иль на мольберте —
спасётся от глотки забвенья на этой земле.

Есть в ГМИИ им. А.С. Пушкина узенькая галерея, пройдя которую, попадаешь в «Итальянский дворик». На стене этой галереи барельефы, готика, лепнина и одна работа меня крайне заинтересовала. Называется она — «Оплакивание». Название странное и явно неправильное. Кого же оплакивают? Не сказано. Но этикетка прибита уверенно и крепко, и с ученым советом музея, докторамиф, академиками искусствоведения соревноваться в знаниях не мне. Не я их экзаменовал.

Рождество, Святки, потом Крещенье. Выходные дни, есть что посмотреть, куда пойти, где развернуться показать свою удаль, и так до Татьяниного Дня. Столько событий, столько выставок, кипит Москва! Фестиваль вертепов в храме Федора Студита, в том самом, прихожанином которого был Александр Суворов. Выставка «Дары волхвов» в галерее «Лега» на Рождественке.

Узкогорлые амфоры-девы
Сохраняли душистым вино,
Красной краской написано слева
И направо откуда оно.
Брали пробу торговцы любовью,
Ежедневной заботой, трудом,
Долгим опытом, потом и кровью,
Чтобы чаши наполнить вином.
Чтобы губы на вкус ощутили
почву, солнце и розу ветров,
Чтоб остались лишь краской дипинти
На осколках — по воле богов.