Предуведомление.

Перемены проходили так быстро, что взгляд едва успевал выхватывать какие-то детали, скача от громких подробностей к легким фантомам. Мы замечали звяканье гнутой ложки в стакане кипятка под носом, за окном вагона - бабушку с протянутой рукой; поезд трогался - и забор с наскальной графикой агитпропа напоминал о времени, в котором мы живем. Двадцатые годы чередовались с шестидесятыми - и по законом жизненной математики складывались в восьмидесятые.

Кто думает, что время линейно, глубоко заблуждается. Время суммарно, и это нечто иное… Одно время входит в другое, как соль входит в воду, как вода входит в навоз, навоз - в чернозем. В одном времени оживают другие времена. Время перемен нуждается в фиксации более, чем какое-нибудь другое - потому что оно истаивает неуловимей и беззащитней. В это время беспардонней входят другие времена, и вычесть их не так-то просто.

Эта повесть писалась по горячим следам, герой ее сидел еще тепленьким в парламентском кабинете. Мы составили джентльменское соглашение: он мне рассказывает все, я ничего не перевираю и не приукрашиваю. Он был сыт, обут, одет и полон надежд - но как только я закончил эту повесть, начали стрелять по окнам его кабинета и жечь парламентские архивы: новое время беспардонно и безвозвратно ворвалось в нашу жизнь.

Прошло десять лет с той поры - сменились проводники скорых поездов, на которых мы неслись к переменам, погибли еще многие и многие люди, сгорели и взорвались разные здания в разных городах мира. Предлагаю нас суд читателя свидетельства того времени, которое от нас безвозвратно ушло.

Каменное голенище

Глава первая, в которой открываются дикие, драчливые места, где шевелятся горы и пошаливают черти

Если лететь от Москвы на Юг, ровно на Юг, то через тысячу километров ... впрочем, если идти на Юг, то через те же тысячу километров: месяц хода, сутки езды, час лета откроется земля, которая называется Диким полем. Земля в уздечках оврагов, с длинными гривами холмов, кочевая: она словно собралась сама куда-то идти, скакать, нестись. Почему кажется, что земля эта беспокойная движется, дыбится, едет куда-то?

- Может, потому, что держится-стоит она на скользких слоях угля. Дернется холм, тряхнет гривой каменный конь - тронется: вначале медленно, потом все быстрее…

Места окрестные издавна были беспокойными - после сражений с половцами была битва при Калке, когда войска Руси потерпели первое поражение от монгольского нашествия. Покорили кочевники Северный Китай, прошли Среднюю Азию, разорили Иран, хлынули в Закавказье - и через Северный Кавказ вышли к Дону и Донцу. И тогда премного повидавшие правители их сказали, а персидский историк ал-Джузджани записал: "Во всем мире не может быть земли приятней этой, воздуха лучше этого, воды слаще этой, лугов и пастбищ обширнее этих".

С монголо-татарской любви начинается история Дикого поля - пастбища для скота размером с Польшу. Дикое поле триста лет отделяло Московию от опасных южных соседей. Поселенцы на этой земле после татар колонизовали ее заново - вроде первопроходцев Америки.

Путешествие из центра России на Юг и Юго-Восток начинается с лесных и болотистых подмосковных земель, за Окой идут рыжие и черные степи, в которых стоят сторожевые рубежи - Тула и Рязань, дальше - Орел и Тамбов, еще дальше - Воронеж, Белгород, Харьков. За Харьковом, на полпути к Дону ровное струение дороги заканчивается и начинается качка: спуски и подъемы с одного холма на другой. Пласты камня наползают здесь друг на друга, складываются шалашом в гигантские складки, покрываются шкурой из степных трав. Сейчас место это называют Дон-басс.

Услышав впервые, хочется переспросить: кто-кто?

Дон Басс - Смуглый красавец, стройный испанец? Какой-то оперный бас, какой-то важный Дон - Мефистофель, владыка преисподней?

Донбасс: донецкий каменноугольный бассейн. Каменный уголь - горящий кристалл. Шахта в переводе с немецкого - "голенище, труба". Когда смотришь сверху в ствол шахты, кажется, что заглядываешь в гигантский сапог: неровные края камня бугрятся складками на голенище. Там, в норе, кто-то крошит и кромсает черные кристаллы. Шахтеры - черные, как черти.

Первыми шахтерами были татары - русские не лезли, боялись в тартары провалится. А теперь - ничего, лезут - не страшна ни преисподняя, ни кузькина мать. С Севера на Юг идет железная дорога Москва-Ростов: через Ростов лежат все пути на Кавказ. Есть на этой дороге станция Лихая. Название отчаянное, казачье. Рядом станция Зверево. Недалеко от Лихой кончается главный хребет Донбасса. Гривы гор здесь омывает река Северский Донец - полное его название состоит из двух слов, как именитая дворянская фамилия: Голенищев-Кутузов, Потемкин-Таврический. Известен Донец тем, что укрывался от половцев в его заводях князь Игорь - тот самый, из "Слова о полку..." На перекрестке водяной вены Донца, железной и автомобильных жил и подземных штолен-дыр стоит город Каменск-Шахтинский: Каменск-Голенище, Каменск-Труба.

Назывался он когда-то станицей Каменской. Отстроил его атаман Платов: возвращаясь из Парижа, где казаки праздновали победу над Наполеоном, разбил лагерь он в двух днях пути от Новочеркасска. И повелел архитектору Вильде, который застраивал казачью столицу, провести планировку Каменска. Каменск, получивший титул Шахтинского за труды шахтеров в преисподней, можно было бы назвать Химическим или Ракетным - здесь на химических заводах делают топливо для стратегических ракет. Стоит на краю Ойкумены, у границы Европы и Азии Каменск-Ракетный, Каменск-Труба.

Война-мать

Глава вторая, в которой режут время и рождаются дети

В середине ХХ века в Европе... середина, сердцевина века - Война. Война вскрыла грудную клетку века. Как операция на сердце.

Говорят, вспоминая, когда это было: "В Войну".

Войти, ввести, впасть - в войну, в любовь, в войну ...

Рожденных "в войну" и после называют "дети войны".

Мать сыра земля, могила - мать: что стоит за словами, которые повторяют вслепую, передают, чтобы когда-нибудь понять?

Молодой щеголеватый военврач познакомился в 1940 году в Белоруссии с интересной дамой: учительницей истории - и был так очарован, что почти сразу предложил ей руку и сердце. Первый муж учительницы погиб в Финскую войну. От второго брака родился первенец в августе 41 года, уже "под немцем" - отец не видел сына от рождения и до конца войны. И не знал, что у него родился сын. Войну врач встретил под Брестом и с первых дней попал в плен. Мать провела три года в оккупации с малышом. Жила она в таком медвежьем углу, где немцы появлялись редко - по ночам хозяйничали партизаны. В войну умерли ее родители. Два старших брата пропали без вести. Мужа только в конце войны освободили - а был он в Дахау. Встретились после Победы отец с матерью.

В Новогоднюю ночь, с 47-го на 48-ой год родился у них второй ребенок - рыжий младенец мужского пола.

Твердая рубашка

Речь о странных существах - домашних домовых и уличных мастеровых. Кто-то собирает камни

После войны отец взял под свое крыло - вывез в Ростовскую область семью матери - сестру и брата. Еще одна сестра попала в сталинские лагеря. До войны в семье матери было восемь человек - осталось четверо: младший брат и три сестры. Отец имел семерых братьев и сестер. У его отца была пасека на хуторе и фруктовый сад, в котором семья запасалась на зиму припасами - дочери и сыновья собирали по семьдесят ведер одних вишен.

Происходила семья отца из хутора Курналиповка Тарасовского района Ростовской области. Фамилия его - Мостовой. Уходят в глубь веков Мостовые: Александр Яковлевич с чадами Мостовые: Яков Моисеевич с домочадцами Мостовые: Моисей Кондратьевич с чадами.

Что означает эта фамилия? Может быть, мостовые - это духи, как домовые, только те домашние, а эти - площадные: на улицах и площадях живут. Или это мастеровые, которые поверх луж да грязи мостят все камнем - одевают землю в твердую рубашку?

У матери девичья фамилия - Вертелко. Бабушка по матери носила фамилию Долгая. Вертелко - что-то беспокойное, непоседливое: Хочешь жить - умей вертеться! Долго жить - долго вертеться. Отец матери в молодости занимался политикой - даже был депутатом на каком-то из съездов РСДРП. Потом от карьеры отошел, занялся хозяйством. Семья матери жила на краю Белоруссии, на границе с Польшей. По двум линиям происходил герой от людей приграничных - одна граница отделяла Русь от Запада, другая - от Юга и Востока. Родители назвали его Анатолием. Что в переводе с латинского означает "Восточный"

Итак, полное имя героя: Восточный Мостовой.

Врач и учитель

Мать не празднует отца. Дядя попадает в тюрьму, его обидчик тонет в фонтане

Отец - величина в городе заметная. Закончил Ростовский Медицинский Институт перед войной. В Дахау он работал в медицинской части - верно, потому и выжил. После войны начинал с трех коек в районной больнице, к концу работы заведовал урологическим отделением, которое создал своими руками в Каменске. Благодаря привилегированным больным все было выбито из начальства - власть имущие трепещут перед врачом: когда настигнет их болезнь, схватит за живое - куда амбиции деваются, все сговорчивыми становятся...

Мать работала в вечерней школе - она закончила до войны Университет в Минске, исторический факультет. Как прошедшая оккупацию, не имела права учить молодежь истории - преподавала немецкий язык. Отец терпеть не мог, что мать позже его с работы приходила. А кто это потерпит - мужик хочет, чтобы ждала его баба дома и ужин на печи - а видит: хата пустая и дети без присмотра. Ревновал отец мать к работе. Требовал, чтобы ушла она из вечерней школы. Но мать и не думала ему подчиняться. Нашла коса на камень. Начались в доме драки.

Как-то старший брат, защищая мать, ударил отца ножом в лицо. Остался у бати с той поры шрам на щеке. Не хотел он признавать, что родной сын его пырнул - сваливал вину на Эдика, брата матери. Когда потом Эдик попал в тюрьму, отец к этому руку приложил. Мать слышала разговор, который по пьяной лавочке вел отец с начальником милиции про Эдика (начальник бывал у них в гостях). - Ты уж, говорил батя начальнику - дай ему лет десять. Он тут мне мешает.

Эдик тогда учился в ремеслухе, было ему лет уже 18, и водился он с известным в городе вором по кличке "Бешеный лейтенант". Вор тот имел документ, что он - демобилизованный летчик, лейтенант, и чуть что, тыкал им всем в нос. Подговорил он Эдика с приятелем "взять" магазин на поселке. Ребята дело сделали - а он "перекропил" - то есть украденное перепрятал в тайне от них. Какую-то небольшую часть им оставил - и сам же их сдал - донес на них в милицию. Приехали к Мостовым с обыском - и действительно, в подвале обнаружили какие-то шмотки из магазина. Ребят судили - а он вышел сухим из воды. Так как парни были молодыми, то на них решили в милиции повесить все нераскрытые дела. Дали Эдику пятнадцать лет. А бешеный лейтенант "на гастролях" в Ленинграде повздорил с кем-то - и получил шило в спину. Нашли его в фонтане.

Половинка яблока

Герой растет, как трава - и хочет все знать

В первом классе ребята лазили за вишнями. Все лазили, а наказали одного Мостового. Он почувствовал к себе особенное отношение - учительница выбрала его в качестве козла отпущения. Почему?

Может быть, потому, что он рыжий, рыжий, конопатый? Была у него кличка: Рыжий Семья раскололась - первый класс совпал с разводом и разделом манатков. Отец выехал и продал свою половину дома и двора. Видно, он и подговорил учительницу поставить сыну двойку по поведению - чтобы на суде сказать, что мать не может воспитывать мальчика: тот ест чужие вишни. Оказались напрасными все эти хитрости - остались сыновья с матерью а герой затаил обиду - его-то за что было наказывать?

Отец вел безуспешную борьбу за то, чтобы взять их себе, но закон на материнской стороне: кто кормил ребенка молоком, кто готовил ему пищу - тот им и владеет. Это было в 55-56 годах, - страна вдыхала воздух перемен, ветер ХХ съезда партии, а Мостовые были заняты самым что ни на есть житейским делом - судом.

Вначале Рыжий был мальчиком из семьи Мостовых, защищенным отцом, старшим братом и матерью - после развода он оказался на границе, на сколе между отцом и матерью: словно семечко между половинками яблока. Неполная семья, которых на Руси почти половина, семья увечная, - как калека без ноги-руки. Съеживается у ребенка половинка сердца - становится он полусиротой.

Еще обида на отца - из-за пощечины. Когда герой учился в четвертом классе, отец опять сошелся, съехался с матерью - забрал их к себе в новую квартиру. Это была последняя попытка совместной жизни: сложились на время половинки яблока - да не срослись, распались уже навсегда. Опять разъехались - и мать попросила сходить к бате за ведром - чтобы варенье варить: у них в доме ведра не было. Пришел герой к отцу, а тот вдруг залупил ему пощечину…

До пятого класса жил Рыжий, во всем равняясь на старшего брата - пока тот не поступил в институт и уехал из семьи. Друзья его - Аникеев и Гаврин. Пацаны пропадали целыми днями в подъяре - пойме Северского Донца. Прямо за их дворами начинался спуск к реке - там тополь с пышными кудрями и могучими ветками, на которые можно было влезать и скрываться, прятаться среди листьев - как в коконе. Казаки-разбойники, жмурки, лада, штандер, футбол. По одну сторону дома - городской пляж, по другую - заповедная, охранная зона железнодорожного моста, окруженная колючей проволокой. Слышно днем и ночью, как по мосту проходят поезда.

Росли дети во дворе и на улице. Книжки - "Три мушкетера", "Последний из могикан", "Записки о Шерлоке Холмсе", "Детская Энциклопедия", "Хочу все знать" По вечерам лампочка светила в полнакала, мигала. Рыжий себе заработал очки - глаза сломал о строчки книжные. Интересно не только читать - рассказывать, что понравилось, советоваться, обсуждать...

Просиживал вечера Аникеев в гостях у Мостовых: Любовь Никоновна - историк, много интересного знала, на все у нее был свой, особенный взгляд. Подрастая, герой стал с матерью спорить относительно Советской власти. Мать была антисоветчицей - а он ее мнений не разделял - но "Свободу" и "Голос Америки" слушали вместе. А за окном - темная ночь. Нет фонарей на окраине. Конец пятидесятых.

Шутка черта

Бог борется с Гагариным. Герой хулиганит в эфире

Каменск раскинулся по обеим берегам Донца. На левом берегу - Старая Станица с поселками Абрамовка и Скородумовка. Берег правый - город с Химкомбинатом. Застройка центра - добротные каменные здания конца прошлого века: дом окружного атамана, банк, дома купцов знатных, лиц именитых. Каждое здание с фигурным фасадом, наличниками. Дальше от центра - дома с каменным первым этажом и деревянным вторым, с балконом вдоль второго этажа. Еще дальше, на окраине - саманные землянки, избы бревенчатые, и тоже немалые: три-четыре окна на фасаде. Улицы широкие, обсажены акацией, карагачом, тополями. При Советах, в стройках первых пятилеток, подложили свинью Каменску - Химкомбинат. Потом стало ясно, сколько дряни комбинат в Донец спустил и как он отравил окрестные поля. А тогда казалось благом такое стечение средств: не пустела казна городская. Нет худа без добра: и в сталинское время продолжалась добротная застройка города - дома с каменными балконами, карнизами и балюстрадами безликими никак не назовешь.

Рабочие с Химкомбината жили в Шанхайчике - барачно-ящичном поселке, - располагался он за путями железной дороги в ложбине и вида общего не портил. Хрущевское время принесло вместе с заботой о бытовом благе населения огромный Дворец Культуры им. Гагарина, с колоннадой, от которой бы не отказались и сами Афины.

Был в Каменске православный Храм. Храм этот пережил уничтожение казачества как класса и неистовую борьбу с религией в тридцатые - а вот повышение культурно-бытового уровня населения во времена хрущовской оттепели не смог выдержать. Дворец Культуры им. Гагарина не терпел соперничества в лице других культов - и Храм православный сломали. За несколько лет, с помощью отбойных молотков и танков - но снесли. Как только начали ломать, случилась история: днем сняли кресты с храма - а ночью загорелся склад с горючим у вокзала. Цистерны с нефтью лопались, как пузыри - и пылающий поток несся из нефтехранилища в ложбину, сметая все на своем пути. Остались в живых только те, кто шел в это время на смену в Химкомбинат: как раз прозвучал заводской гудок в шесть утра...

Этих два события - разрушение Храма и гибель поселка никак не связывались в голове героя, вернее, соединялись, как простая случайность - и должно было совпасть множество таких случайностей, чтобы поколебать его веру в то, что Бога нет - атеизм, который достался ему по наследству от отца-матери. Но однако же в положенное время крестили его в церкви. Атеизм родителей не помешал им согласиться с тем, что на всякий случай ребенка следует крестить, а то - "чем черт не шутит?". Чем черт не шутит - может быть, и Бог есть... Бог как шутка черта возможен для атеистов. С чертом им приходится сталкиваться чаще. Конечно, Бог высок и далек. А черт всегда рядом - за плечом.

Борьба религии и атеизма, конфликт Дворца Культуры с Храмом, соперничество между Богом и космонавтом Гагариным были вполне классической борьбой, которой были охвачено население державы в шестидесятые годы, годы пафоса космонавтики. По примеру старшего брата пошел герой в секцию классической борьбы и записал туда друга своего, Аникеева.

Мальчишки в городе Каменске увлекались классической борьбой. Образцом стал здоровый образ жизни, культура тела и соперничества в соревновании по строгим правилам Классической борьбы, борьбы фотогеничной. Появились тренеры и секции по Классической борьбе. До благопристойного Каменска докатилась высокая мода, стиль античности и Возрождения. Пацаны бегали по два-три раза в неделю на тренировки, всерьез заботились об осанке, дыхании, мускулатуре и всем прочем, что в наше время соединяется с имиджем культуриста-качка, супермена Шварценеггера.

Классическую борьбу дополняли: коллекционирование марок, увлечение фотографией и радиохулиганство. Марки - знаки дальних стран, путешествие в единственно возможном для ребенка из бедной семьи варианте: разглядывая диковинные картинки на клочках бумаги, которые присланы к нам Бог весть откуда, издалека, где никогда, может быть, и не удастся побывать.

Первый фотоаппарат подарил батя. Подарок на всю жизнь. Чудо запечатления момента, мгновенного рождения свидетельства времени эксплуатировалось героем с неизменным воодушевлением. У него была и своя радиостанция, приставка к радиоприемнику: он выходил в эфир под позывным Red - Рыжий. Английский язык - дань моде. Самодельные радиостанции были запрещены - милиция охотилась за "радиохулиганами": по городу разъезжала машина с пеленгатором и отлавливала подростков, засоряющих эфир. Рыжий вел себя осторожно - выходил в эфир ненадолго, давал "информацию" и затихал.

Его не засекли - герой был удачливым хулиганом в эфире.

Училище живописи

Первая попытка героя покорить Москву кончилась провалом. На горизонте мелькает Гагарин

За учебу в школе не получаешь ни гроша, и после восьмого класса возникает большой искус - податься в профтехучилище, "ремеслуху". Там дают стипендию и специальность - учат честно зарабатывать. Хотелось Рыжему "шмотку" купить модную - брюки в обтяжечку, туфли остроносые, пиджак-лапсердак и шляпу с тульей гнутой.

Пора уже и девочек угощать мороженным, в кино водить - на все просить денег у матери неудобно. Прочел объявление в газете: "Художественное училище в Хотьково, под Москвой, объявляет конкурсный прием - приглашает юношей и девушек от 14 лет, с восьмого класса на двухгодичное обучение по специальностям "художник-оформитель", и "художник народных промыслов". Зажглось у героя ретивое - а чем он не художник? С первого класса получал он пятерки по рисованию. Танки хорошо рисовал, самолеты. Дело оставалось за малым - найти соответствующее своим талантам заведение, где бы его немного подшлифовали, обучили - и выпустили в свет с дипломом.

Собрал документы, купил билет на поезд, двинулся в Хотьково. Неподалеку от Загорска, рядом с Абрамцевым - самые живописные места под Москвой, там художников пруд пруди: в каждой деревне, каждом дачном поселке не один десяток их сидит и кистями водит - прелесть окрестную на холсты переносят, запасы красоты для Третьяковки создают. А у каждого художника, как правило, детишки - тоже художниками хотели бы стать, при папе с мамой рисуют, учатся. Приехал Мостовой в Хотьково, сдал документы в училище, огляделся вокруг - так и понял, что ловить тут нечего. Потому что ребята приехали поступать - не чета ему: так малюют, что глаз не оторвешь. И таланты, и мастера несомненные - что он рядом с ними, самоучка, который в жизни нарисовал десяток танков. Пришел его амбициям конец. Он не особенно и расстроился - сдал кое-как первый экзамен, по рисунку - а вместо экзамена по композиции, о которой ничего не знал, двинулся Москву изучать, по столице гулять: когда еще будет такая возможность - жить себе бесплатно в Подмосковье и иметь свободное время для посещения кино, театров и музеев столичных.

Но пуще кино и музеев манила Мостового Красная площадь, Кремль, о котором только и разговору, а в самом Кремле - хоть одним глазом бы увидеть главных людей в стране: Никиту Сергеевича Хрущева и Юрия Алексеевича Гагарина. Что касается Гагарина, то он, конечно, первый человек не только в нашей стране, но и на всей планете.

То-то будет о чем рассказать землякам: в Кремле был, Гагарина видел!

Чуть-чуть не повезло Мостовому - когда гулял он по Кремлю, стараясь заглянуть попристальнее во все те места, где стояли часовые строгие, где пахло Гагариным и Хрущовым - услышал он по громкоговорителю приказ: "Машина Юрия Алексеевича Гагарина - к подъезду!" Бросился опрометью бежать - хотел хоть кусочек Гагарина увидеть, хоть полу шинели, как она захлестывает по подножке, когда садится в "Чайку" Герой Космоса.

- Куда там! Унеслась Чайка черной стрелой от кремлевских ворот - не успел разглядеть ничего в ней Мостовой: кто там сидел, на каком сиденье: полная ли, пустая?

Досадно, конечно, что не успел разглядеть Гагарина Мостовой - но ничего: все равно впечатлений у него хватало и от посещения Кремля, и от Хотьково с его художниками - вернулся домой Мостовой очарованный Москвой.

Твист

Крутой город Ростов-папа Герой танцует и оказывается в кутузке

После поражения в Хотьково Мостовой подался в училище связи, в Ростов-на-Дону. Училище связи: если вдуматься, понятие странное - какой такой связи? Как ей можно учить? Связь почтовая, телефонная и телеграфная: между людьми, городами и народами - и всюду свои хитрости и причиндалы.

Ростов служит ключом к Кавказу, и здесь уже предчувствуется восточная пестрота: гены греческие, турецкие и армянские придают колорит и прелесть местным красавицам. Говорят, что краше, чем в Ростове, девушек нет. Причину называют - мол, Петр Первый издал указ - собирать по русским селам девок для поселенцев - охранников границ, строителей кораблей, воителей Азова. Слабых девок не брали - только видных, статных.

Воевали казаки баб и из-за моря - турчанок, и гречанок, и персиянок - и тоже брали в полон да везли домой "красный товар". Не менее, чем красотками, известен Ростов и своей крепкой воровской кастой, и круче, чем в Ростове, нет, наверное, воров по всей Руси - недаром же говорят: РОСТОВ-ПАПА. Город красивых девушек представляет опасность не только для сердца, но и для кармана обывателей.

В Ростове герой окунулся в водоворот культуры. На танцплощадках царил тогда твист. Мостовой научился не хуже других крутить твист - как настоящий стиляга. Стиляга - слово лестное, в центре его стоит "стиль", то есть способ действий и поведения особый, неординарный. Слово это пришло на ум блюстителям порядка, когда они увидели необычных молодых людей, детей советских начальников, одевающихся на западный манер - и это еще в пятидесятых. Много было разбито тогда девичьих сердец, много утекло с той поры воды, слез и водки… Были и процессы над знаменитыми стилягами, высылали их на Север и Восток, чтобы остудить "оттепельную" их тягу к Западу. До Ростова волна стиляг докатила уже в шестидесятых. И одним из барашков этой волны, которая понеслась дальше, в глубинку - оказался наш герой.

Появившись из Ростова в модных брюках и шузах, он показывал девкам и парням на танцплощадке в парке сумасшедший танец: крутил бедрами и ступнями ног, под неусыпным оком инструктора из райкома комсомола и методиста по культурной работе выделывал немыслимые па. Конечно, подошли - и раз, и второй: - Нельзя, мол, твист. Запрещено.

А потом уже могучие парни из отряда по борьбе с хулиганами скрутили и повели в отделение милиции. Где и был он помещен в Камеру Предварительного Заключения, а на следующий день, с утра, состоялся уже и Суд, на котором был он осужден на пятнадцать суток лишения свободы, как нарушитель общественного порядка. Судья сказал, что твист - "это уже одной ногой в хулиганстве". За эту ногу свою, за извивающуюся на западный манер ступню сидел пятнадцать суток в кутузке Мостовой.

Конечно, слух об этой расправе дошел до бати - и примчался Мостовой-старший, протырился в КПЗ - все же его знали! Милиционных начальников кто лечил? Мостовой! Договорился забрать сына батя - но тот отказался. Зато после этой истории Уголовный Кодекс герой выучил назубок. Чуял ситуации, когда есть риск оказаться "в тюряге" - и больше туда не попадал. В каталажке родилось его новое прозвище - когда он спал на нарах, прикрывшись шляпой, кто-то из сокамерников, приведенный в восторг невиданной ростовской модой, растолкал его и спросил, мол откуда шляпа, парень - на что Мостовой тут же спросонья сострил: - де Голль подарил! С той поры какое-то время звали его де Голлем.

Замечаниезамечаниемечаниемечаниечаниечаниениение

Мостовой, мостовой, мостовой - сколько можно повторять! В тексте рябит от этого слова. Надо срочно что-то делать - иначе можно оглохнуть от этого звона, от этого стона, от этого воя: мостовой, мостовой, мостовой. Пусть герой называется сокращенно: места будет меньше занимать, не слишком выпячиваться. Сократим его по первой букве - все равно понятно, о ком речь. И бумага будет целее, и читать проще - без воя и звона. Назовем его так: М***

Журнал мод

Герой вылетает с работы - и совершает открытие: это ему нравится

После училища связи началась работа оператором на почте. Сидел М*** за окошком и проверял правильность заполнения бланков, принимал/выдавал денежки почтовых переводов, смалил сургучом бандероли. Помогал землякам: не так-то просто сразу усвоить, как пользоваться бланками, что заполнять. Приходили и девушки словоохотливые, любопытные - с ними беседы продолжались подолее, чем это полагается по уставу почтовой службы. По этой причине служба эта оказалась для М*** недолгой.

Дело было так: пришли красавицы-каменчанки, начали разглядывать каталоги подписные - выбирать, на какие бы журналы подписаться. А какие такие журналы интересуют красавиц? Конечно, журналы мод - чтобы еще шибче закрасавиться, чтобы подать себя так ошеломительно, в модной оправе, как и столичные девушки. Листали-листали девушки каталоги да кроме "Работницы" и "Крестьянки", не могли там ничего путного найти. Обратились за помощью к почтовому парню - благо молодой, ему их проблемы понятны - он и сам за модой тянулся-подтягивался: выглядел галантно. Какие журналы посоветовал М*** землячкам-красавицам, что сказал?

-Что вы, девушки, разве в наших журналах найдете моды хорошие! Для этого надо смотреть журналы заграничные - польские, чехословацкие...

От этой наглости, от такого нахальства перехватило в горле у заведующей почтового отделения, которая тут же, за спиной М***, перебирала бланки. Она считала Советскую Власть завоеванием народа - и на своем небольшом, но важном посту пристрастно следила за проявлениями уважения к Родной Власти, к стране своей, которую чувствовала за плечами как тысячи почтовых отделений в городках и селах, куда и откуда шли в Каменск посылки, письма и телеграммы. Услышать въяве, как кто-то порочит в ее присутствии Родину, унижал критикой культуры быта - было выше ее сил. Заведующая пристыдила молодого оператора, пресекла все разговоры о моде.

Потом состоялось профсоюзное собрание узла связи, на котором решили уволить М*** как недостойного представителя почтовой службы державы, развращающего население антисоветскими высказываниями. Однако М*** удалось использовать эту проигрышную, на первый взгляд ситуацию, в свою пользу. Работа под началом такой дуры, как он сам определял про себя заведующую, ничего хорошего не сулила. Получал он мало и обязан был трудиться по распределению, как молодой специалист, на этом месте два года. "Дура" сама развязывала ему руки тем, что увольняла его. Этот кульбит - зачисление на работу, знакомство, овладение - а потом отчисление, уход, когда рутина начинала надоедать своей обязательностью и скукой - оказался выгодным для М*** .

При том повороте дел, который считался бы для других крахом, он не терял ничего, - скорее приобретал опыт и свободу. В родном Отечестве, где не было безработицы, такой поворот был герою не страшен: психологический дискомфорт при уходе с работы испытывали люди, живущие с оглядкой на других, на мнение близких и соседей.

М*** к их числу не принадлежал.

После почтового отделения М*** пошел электрослесарем на Химкомбинат, в цех Контрольно-измерительных приборов и автоматики, оттуда перебрался в Каменские авторемонтные мастерские, потом поступил в педучилище.

Из педучилища попал М*** в Армию.

Замечаниезамечаниемечаниемечаниечаниечаниениение

Это М*** - полная мура какая-то. Еще хуже, чем фамилия. Словно коньяк с тремя звездочками. Глаза спотыкаются. Одни звездочки мелькают. Надо срочно что-то предпринять. Давайте героя переименуем. А что - дожил он до совершеннолетия, вырос - уже другим человеком стал. Дадим ему другую фамилию. Например, Становой. Хребет есть Становой, и вообще стан - это что-то главное, основное: бывает стройный стан, или стан, в котором войско стоит. И так далее ... Биографию можно другую было бы дать - родился мол, в городке на Урале, на хребте гор, позвоночнике державы. Там - тоже подземные богатства, руды всякие, есть военная химия и нечистая сила, описанная еще Бажовым - хозяйка Медной горы...

А как с родителями быть? Опять фанаберию разводить - "кто, где, когда? Родителей для простоты оставим тех же. А зачем тогда переименовывать было? Мелькал в тексте Мостовой, замелькает Становой - какая разница? Лучше сократить фамилию - только по-человечески, без звездочек. Мостовой - что здесь можно сократить? М-остов-ой: сократим "остов", получится "М-ой".

Именительный падеж: М-ой

Винительный падеж: М-го

Дательный падеж: М-му

Родительный падеж: М-го

Творительный: М-ым

Предложный: М-му.

Коньячок для капитана

Герой проявляет пронырливость и покупает свободу . Его агитируют и разоблачают

Забирали М-го в Армию три раза. Весной шестьдесят седьмого года пришла повестка. Потом отбой: отставить! Лето провел М-ой вольно. Грелся на пляже в Каменске: обходился бутылкой ряженки и полдюжиной пирожков с ливером в день. В то время назревал пограничный конфликт с Китаем, ухудшилось положение в Польше, где студенты опять взялись бастовать - не за горой был и ввод советских наших войск в Чехословакию... Нехорошие были предчувствия. Осенью опять пришла повестка. На проводах в Армию батя кричал - "На войну ребят провожаем, на войну" - плакал и пил, как водится, со всеми корешами сына, и в рюкзак ему сунул еще бутылку коньяка - чтобы обмыли ребята новую свою неволю.

Забрали М-го в октябре 67 года и направили в Батайск, под Ростов. Сюда приезжали "покупатели" - посланники из частей за новобранцами - и увозили эшелонами их к месту службы. Бритые ребята в фуфайках, повисшие между "гражданкой" и Армией, жили здесь несколько дней, - собирались в кружок, травили анекдоты, попивали водочку. Тут судьба М-ого опять выкинула фортель. Подошел к ребятам капитан, отвечающий за отправку новобранцев - стали ребята его угощать. М-ой вспомнил про батину заначку - бутылку коньяка:

- Для Вас, товарищ капитан, у нас есть особый запас - и вытащил бутылку.

"Плиска" называется коньяк болгарский.

Попробовал капитан в своем кругу - среди офицеров, - понравился ему коньячок.

Нашел он М-го - того, конечно, легко запомнить - он же рыжий, редкая масть, да к тому же в очках.

- Есть еще коньячок? - спрашивает

- Нет, говорит М-ой - дома оставил.

- Вот что, парень, говорит ему капитан - дадим тебе отсрочку, еще погуляешь - только привези коньячку. Уж очень мне понравился твой коньяк.

Так и поступил М-ой - вернулся из Армии он на второй день после призыва домой, да еще две недели гулял. Пока опять повестка не пришла, опять батя плакал пьяненький и опять коньячок сыну совал в рюкзак. Отдал тот коньячок М-ой капитану, как и договаривались. Получилась двум неделям свободы цена - две бутылки коньяка.

Армия: "арм" в переводе с английского означает "рука". Рука пронизана жилами-нервами власти: от командира полка тянутся нити к командирам батальонов, от них - к командирам рот, от тех - к взводам и уже к отдельным пальцам этой руки - солдатам. Рука эта могучая неповоротлива, и при каждой передаче команд может произойти сбой - важно иметь надежную в Армии связь - нервы, готовые передать команды. Обычно все силы уходят на прочищение этой связи: все норовит повернуться не туда, не так и не в ту степь. Тут начинаются команды мата: кроют и офицеры старшие офицеров младших, и офицеры сержантов, те - солдат, а те кроют технику и вооружение - в общем, сила Армии крепится сильными же словами. Это, может быть, в армии потенциального противника электроника помогала взнузданию вооруженной силы - а в Советском Союзе помогало делу молочко солдатское - мат-перемат.

Армию как массу, объединенную одним импульсом, почувствовал М-ой, когда в колонне новобранцев следовал к месту назначения - школе сержантов в Черновцах. Попался тогда им по пути "горбатый" Запорожец - мелкая машина, похожая на божью коровку, с которыми любят играть дети. Из-под машины торчали ноги водителя. Кто-то из первых рядов колонны ради шутки бросил сверху на машину свою фуфайку. Фуфайки эти давали ребятам на дорогу - поплоше, чтобы как-то одеться до тех пор, пока не получат они в Армии казенную форму - гимнастерку, брюки да шинель... По примеру первого шутника стали все бросать фуфайки. Вскоре не стало видно ни водителя машины, ни машины самой - все было завалено горой фуфаек.

В этом море фуфаек чувствовал себя как рыба в воде М-ой. "Здоровый образ жизни", который он поддерживал с детства - официальный армейский кумир. Большинство ребят было из сел украинских, и для них М-ой - "москаль". А то, что он был натренирован - тоже отвечало образу "москаля", который служил объектом подтрунивания и насмешек для сельских славян.

Насмешки - не мордобой, подтрунивание - не дедовщина и не "разборки" по национальным вопросам, которые пришли в Армию лет через двадцать. Тогда после недолгого срока притирки все сгладилось - и настороженность сменилась приятельскими отношениями.

Герой умел выкручиваться из сложных ситуаций.

К примеру, бежит рота кросс. Впереди М-ой. Сержант дает команду:

- Шире шаг!

М-ой отрывается вперед.

Следует команда:

- Подтянись!

Это означает, что все остальные должны ускориться и догнать лидера.

После таких пробежек атмосфера накалялась.

М-ой придумал следующий финт - по команде "Шире шаг" - делал рывок. Нельзя уже было отдать следующий приказ: "Подтянись!" - так что дальше уже табун новобранцев двигался по собственным законам. Дистанцирование вело к миру и разрядке в роте.

Встретил в Армии М-ой приснопамятный 68-й год. Помнит он, как еще месяц до ввода войск в Чехословакию, приезжал к ним в часть лектор в полковничьих погонах и вел беседы:

- Где, спрашивал он М-го, дом твоей матери?

Как есть, отвечал М-ой:

- В Ростовской области, в станице-городе Каменском.

- Ну и что, хочешь ли ты, чтобы на станицу вашу город Каменский падали бомбы вражеские? - Не хочу - отвечает правильно М-ой.

Такая, поясняет лектор, мировая ситуация: либо упадут бомбы в Чехословакию, где проходит граница-противостояние с капитализмом, - либо упадут они на дом твоей матери. Выбирай, сержант, где нам лучше воевать - на территории противника, нанося упреждающий удар - или на своей земле, как в прошлую войну, теряя мирных жителей. Правильно отвечал М-ой - что лучше нанести противнику упреждающий удар.

После учебки М-ой работает на станции связи - и принимает- передает оперативную информацию - приказы, которые заставляют шевелиться руку Армии. Эфир для него - дом родной. Приходят тревожные вести, напрягаются отношения между странами - на круглосуточную вахту встают дивизионы ПВО, выруливают на взлетную полосу самолеты, раскручиваются гироскопы ракет. Летят приказы по связи, по эфиру Армии, в котором каждая часть имеет свою частоту, свой позывной - порхают шифрограммы, - и бегают, носятся сломя голову сержанты, потеют солдаты, матерятся командиры: грядет большая опасность, по всему видать.

Сержант М-ой слушал и запрещенное радио "Свобода" - с детства пристрастился с матерью к голосам с акцентом. Чуть не вышло ему это боком: для стенной газеты написал он заметку со стрельбищ, где отличилась рота, в которой он служил, - и закончил словами: "Так держать, парни!" Замполиту показалось это слово "чуждым" - из лексикона солдат американской армии - и он велел заметку переписать. Пришлось заменить "парни" на "ребята".

"Солдатушки, бравы ребятушки!" - действительно, милей, чем: "Если бы парни всей земли миру присягу одну принесли".

Эта история показывает филологическую чувствительность и даже изощренность замполитов - и разоблачает миф об их грубости. Бдительность армейская дает сто очков форы бдительности почтовой (когда заведующая угадала настроения героя по одной фразе). Замполит почуял чуждый дух по одному слову - М-ой склонялся к оценке событий в Чехословакии, которую давали комментаторы "Свободы" - но выступать открыто против своего государства он не намеревался: упаси Бог! Замполиту же помогало сознание того, что идет информационная интервенция против Страны Советов, что всюду есть противники, которых формирует голос ЦРУ - "Свобода".

Семя пламени

Герой готовится в институт и вступает в брак

Из Армии М-ой вернулся в Каменское педучилище, на факультет физкультуры. Факультет этот - вроде курорта: разминками, играми, лыжами и плаванием увеличивали здоровье в студентах, будущих учителях, чтобы они могли передать это здоровье школьникам, чтобы не хирела держава, превращаясь в страну уродцев немощных, хилых очкариков. Знамя силы и красоты должен был нести в массы М-ой - хоть очкарик, а могучий!

После Армии, в самом начале семидесятого, с боем курантов стукнуло М-му двадцать два. Двадцать два - квадратный возраст, катящийся, как камень с горы. Неизвестно почему, а получается, что две этих двойки, две пары так уж действуют на человека, что-то ему подсказывают, куда-то ведут - пара пар... Все складывается, идет само собой так - не заметишь, как уже женат. В этом опасном возрасте учился М-ой на своем сачковом факультете - как вдруг взбрело ему в голову, втемяшилось стать врачом.

Стал М-ой ходить по библиотекам - книжки нужные искать. А библиотеки хороши не только книгами, но и библиотекаршами, при книгах состоящими. Не на пляже, не на танцах, а в приличных, вежливых местах водится это особое племя девушек, которые сами напоминают тихие книги. В одной из библиотек, в которую забрел М-ой, работала такая книжка-девушка. Оказалось, что "Справочник для поступающих в Вузы", который искал М-ой, она сама читала - и книга эта у нее дома находилась. Пришлось проводить девушку по вечернему Каменску домой, да узнать, что она тоже готовится в Институт - но Институт Культуры, как это и полагается книжным девушкам.

Зачастил в библиотеку М-ой, стал быстро книги читать, часто девушку провожать.

Галина с детства любила петь. Фамилия русская, понятная: Мясоедова. А вот имя ее в переводе с греческого означает безмятежность. Чуралась она шумных компаний, стеснялась даже небольшого круга своей семьи - так что никогда не пела дома, в застолье, "под бутылочку" - а петь любила страшно... Родители ее отговорили от мечты - поступать в училище по вокалу. Отец - шофер, мать - повар, учили дочь: "певички все развратные, пропадешь ты, доча, в большом городе, сломают жизнь тебе, испортят голос твой". Голос был душевным - донской голос, вольный и глубокий - издавна жили предки ее в степи донской-донецкой, любовались на плавное теченье рек да на пологие гривы гор. Стали слушателями ее книги в каменской библиотеке. Галина отчетливо представляла идеал мужчины: черный, высокий, с бородой - и чтобы когда сидел он, между носком и концом штанины виднелась мужская нога - с черными волосами. Так сидят читатели перед библиотекарем: в ряд за столами, нога за ногу.

М-ой не проходил ни по одному параметру, разве что ростом немаленький - а в остальном наперекор идеалу был устроен - рыжий, в очках - и нахальный. Не такой нахальный, как хам в трамвае - а настырный: такой как прилипнет - уж своего не упустит. Не могла представить Галина, что будет с ним встречаться - но он с самого первого разу взял дело в свои руки, выцыганил новое свидание. Гуляли по городу да у реки. Стихи он читал. Есенина все больше. Блока. Роберта Рождественского. И малоизвестных авторов:

О вагоны общие, скромность денег

На третьей полке общество:

Солдаты да студенты.

Скажет, бывало, что автор неизвестен. Но так это произнесет... подразумевается, что свое читает. У него уже была программа с девушками накатанная. Он перед друзьями бахвалился: мол, ни одной юбки не пропустил. А Галине было впервой, что кавалер стихи читает. Она помалкивала - а он ее, видно, за дурочку принимал - уже стихи Блока и Маяковского как свои преподносил.

Летом поехали вместе в Краснодар: она - поступать в Институт Культуры, он в Медицинский. Когда у Галины не заладилось с экзаменами, М-ой попросил экзаменатора в Медицинском поставить ему "два". Тот удивился, конечно: почему это парню нужна именно двойка, почему не хочет он просто забрать документы. Но у героя своя задача - перед батей отчитаться надо: честно поступал в Институт, да не повезло - двойку схлопотал. А если просто забрать документы - ворчать будет батя, и не дай Бог, не взлюбит девку, через которую сын от учебы отстал. Дело в том, что решил уже М-ой будущее - попросил другана Аникеева посватать невесту.

Пришли они с бутылкой к Галиным родителям, заводят разговор - а те им от ворот поворот: мол вы ребята, как хотите - а сватать должны отец с матерью. Испокон века так - что ж вы, не знаете, али сироты безродные? Тут был нанесен удар по самостоятельности парубков. Можно самим на пруд ходить, в Армии служить, в институт поступать - а вот сватать должна семья. Заверил М-ой, что через два дня будут на их месте сидеть отец с матерью, сваты настоящие. Пришлось срочно уговаривать родителей встретиться по такому случаю и мирно посидеть за одним столом. Мать на время оставила свою ненависть к отцу, собралась семья в последний раз - вместе сидели родители и нахваливали сына своего.

Спросили Галину ее отец с матерью:

- Подумай, Галка, может, кого попроще найдешь? Уж очень он какой-то не такой, как все.

А она говорит:

- Что ж я, специально искать буду? Какой есть - такой есть. А то что стихи читает и образованный - то это еще не значит, что подлец.

Ей с первого разу еще библиотекарша, с которой они в одной паре работали про М-го сказала:

- Не упусти! Знаешь, кто у него отец?

На что Галина ответила

- А что мне отец? Я за него замуж не собираюсь идти.

Библиотекари старшие хорошо читателей знают - с детства в той библиотеке М-ой записан, и формуляр на него есть. Приударял за Галиной тогда еще один милиционер, криминалист. В библиотеку все заглядывал, заговаривал. А на следующий день после свадьбы - в аккурат - цветы принес. А ему напарница Галкина и говорит: Мясоедова? У нас такая не работает. Он заволновался - вопросами закидал ее:

- Что, мол, перевелась?

- Нет, замуж вышла. Теперь она - Мостовая.

Он весь посерел. Цветы бросил и убежал.

* * * * *

Вокруг идолов каменных, поклоняясь богам семьи и очага, охраняющим жилище, племена разжигали пламя. Племя - то же пламя, незатухающие зерна огня. Семья - семя племени, семя пламени ...

Милости от природы

Герой выращивает помидоры и герань в Сибири

Родилась у М-ых дочь Виктория.

Опять ерунда! Множатся Мостовые, становится их все больше - совсем не с руки их склонять. Одного - еще куда не шло, но уже надо и жену: М-ая, М-ой, М-ою, М-ую. Во множественном числе: М-ые, М-ым, М-ых, М-ыми. Надо с героем что-то делать. Надо дать ему отдохнуть от фамилии. Мы засклоняли его по падежам, вытащив основу - "остов", - пусть работает теперь этот остов, а склонение уберем. Остов - так будем его называть. Это - общее и для него, и для М-остов-ой и для всех м-остов-ых.

Прочитал Остов в газете объявление, что требуются люди на Севере - где есть нефть и золото, руды и алмазы - туда требуются люди, к золоту и алмазам нужны дополнения в виде рук, которые бы могли их вытащить из-под холодной земли. Захотелось ему уехать туда, где сходу дают и квартиру и зарплату приличную - решить все проблемы, сделав ход конем, скакнув в Сибирь. Стал герой требовать себе свободное распределение из училища. А это не так-то просто: "молодые специалисты" должны работать там, куда отправит их комиссия по распределению - удовлетворить заявки не престижных мест, откуда учителя бегут. Проявил он настырность - написал письмо Министру Просвещения и повернул дело так, что все инстанции не могли ничего поделать с личной его инициативой служить Родине в ее холодных местах. Получил он свободное распределение и поехал в Тюменскую область. Вначале один, без семьи.

В Тюмени, в Отделе Народного Образования удивились: приехал человек с Юга и ищет работу. Разрешили ему самому выбрать место. Посоветовали съездить в Нелино, на остров в среднем течении Оби. Поселок там был основан спецпереселенцами, а попросту кулаками, которых Советская власть загнала за тридевять земель и высыпала с баржи здесь на берег с тем, чтобы сами себе они рыли землянки и выживали, как могли. В поселок надо было добираться вначале поездом до Тобольска, потом вниз по Оби, вверх по географической карте - на "Метеоре" до Ханты-Мансийска, оттуда еще вниз по течению на суденышке "Обике". И там - остров: километров восемь длиной, шесть шириной. В поселке семьсот жителей, из них триста - воспитанники и учителя Детского Дома.

По пути Остов разговорился с каким-то мужиком на пароме, а мужик возьми да и окажись директором Детдома. Он сходу предложил герою дом отдельный, все готовенькое и место престижное - быть завучем. Включился герой в работу. Заготовка дров на зиму, ремонт - дел невпроворот. Сам директор оставил его заместителем и укатил на Юг. Зарплата завуча, с учетом северных коэффициентов - сто семьдесят рублей: почти вдвое больше, чем на материке, в родном Каменске. Короткое северное лето клонится к концу, Остов весь в работе - достает манометры для котельной, на тракторе трелюет бревна к пилораме. Ждет возвращения директора. Приходит телеграмма от Галины: "Решил оставаться на Севере один - оставайся!" Остов хватается за голову, телеграфирует свое прибытие и несется в Каменск.

Через пару дней, с женой и дочкой, собрав барахло, с кучей баулов и китайским чемоданом, который растягивается, как огромная гармонь, они трогаются в дорогу с четырьмя пересадками: в Свердловске, Тобольске, Тюмени и Ханты-Мансийске. Пять дней пути - и с теплоходика ссыпается семья с багажом на берег. Четыре мужика волокут китайский чемодан к избе, чемодан из желтой кожи растягивается, как гармошка - словно на огромном баяне играют, тужась, мужики. Утром, открыв дверь избы, Остов обнаружил трехлитровую банку коровьего молока и муксуна - рыбу с руку величиной. Так и не узнал он, кто подложил подарок в первую эту ночь. Сибиряки - широки, не то что южане, сгрудившиеся на куцых клочках суши: добра здесь навалом - рыбы в реках, грибов и ягод северных вкуснейших в лесах.

Директор уходил на пенсию и прочил героя вместо себя: с коллективом тот ужился, все шло нормально. Но тут оказалось, что Остов - беспартийный, а уж директору Детдома надо обязательно быть членом партии - кровь из носа! Судьба повернулась к нему спиной - назначили директором человека из школы-интерната, тоже преподавателя физкультуры. Тот не имел никакой способности и желания хозяйствовать - но имел партбилет. Уговорить его было легко: намекнули про партийную дисциплину - он и сник.

Партбилет - уязвимое место: ткнет начальство в него - и своего добьется.

Стал Остов преподавать физкультуру. Оказалось, что выгоднее быть учителем, чем директором: зарплата у учителя физкультуры при полутора ставках составляла 300 рублей. Эти деньги невиданные - почти вдвое больше, чем зарплата завуча в детдоме. Больше, чем зарплата того же директора. Раздолье: ответственности перед коллективом никакой - охота да рыбалка, книги да семья. Шлет герой корешу Аникееву письмо за письмом, фотографии природы и охоты - соблазняет его, находит ему дом и место преподавателя. Решил Остов другу отдать свое место учителя физкультуры, а самому занять вакансию преподавателя биологии. Для этого, правда, пришлось поступить в Тюменский Университет, на заочное отделение - но этого герой не пугался - пора было начинать высшее образование. Деньги и досуг были - он и жену уговаривает поступать, чтобы не скучно было ездить сессии сдавать одному. Идет он на биологический факультет, она - на филологический.

Приехал Аникеев с женой и устроился преподавать физкультуру в ту же Школу-интернат. Надо сказать об отличии Школы-интерната от Детского дома, а то может возникнуть ощущение, что все дети в Ханты-Мансийской области - сироты. Школа-интернат в Нелино собирала в своих классах детей со всех окрестных поселков и деревень. В одном поселке было с десяток разновозрастных ребят, в другом и того меньше. Доставлять их на уроки и назад каждый день не было возможности - тем более зимой, когда Обь замерзала и транспортом служили аэросани и оленьи упряжки. Дети жили в интернате при школе. Приходилось им расставаться с родителями ради образования. Если Ханты и Манси не хотели отдавать своих детей в школу, за их юртами охотился с неба на вертолетах с милиционерами Всеобуч - и забирал ребят с плачем и воем.

Начал герой 73-74-ый учебный год с устройства кабинета биологии. Собрал он в лабораториях Тюменского Университета зеленые комнатные растения и создал у себя в классе нечто вроде зимнего сада - по всем стенам росли традесканции белоцветные, пускали побеги традесканции зебровидные, свисали Пеларгонии зональные и обыкновенные (герань), горел Бальзамин султанский (Ванька мокрый). Зрели помидоры, демонстрируя возможности выращивания овощей методом гидропоники - в воде, в которой растворены питательные вещества. А над всем этим сверху горели по витражу мичуринские слова:

МЫ НЕ МОЖЕМ ЖДАТЬ МИЛОСТИ ОТ ПРИРОДЫ

ВЗЯТЬ ИХ У НЕЕ - НАША ЗАДАЧА.

Кабинет получился фантастичным и уютным - учителя полюбили собираться в нем на тихие посиделки: послушать музыку, выпить вина по праздникам.

За окном лежит снег в полтора метра глубиной и стоит мороз градусов за тридцать.

День быстро тускнеет - но светятся аквариумы и пахнут запахами нежных джунглей диковинные растения, которых развел в своем кабинете учитель биологии.

Герой приобрел славу педагога-новатора.

Большого труда стоило объяснить ученикам, что они должны разглядеть в микроскопе: ребенок остается один на один с окуляром и учитель не может проконтролировать, что он видит, а что - нет.

А если сделать фотографии через микроскоп и вывешивать их перед занятиями?

Тогда ученики смогут при помощи фотографий определить, какие органеллы они видят в клетке!

Методика была опубликована в журнале "Биология в школе".

Приехали в Нелино телевизионщики - отсняли материал о передовом преподавателе биологии, сходили с ним вместе на рыбалку. В Ханты-Мансийске работало местное телевидение. Телекамер переносных тогда не было и по телевизору обычно показывали фоторепортажи - то есть набор фотографий с текстом диктора о местной природе, промышленности и происшествиях.

Остов начал присылать на телевидение свои репортажи - их стали пускать в эфир. На чудесный остров в Нелино ездили из Ханты-Мансийска начальники отдохнуть, порыбачить, сходить на охоту, за грибами да за ягодами. Завязались у Остова полезные знакомства.

Батя бомбардировал сына посылками с яблоками и подсолнечным маслом, дарами Юга. А потом и сам пожаловал, проведал сыночка - решил посмотреть, как ему тут живется в холоде. Жилось в дальней земле не так уж и плохо - выращивали в Нелино огромную картошку, помидоры и огурцы: на густо унавоженной почве в начале лета высаживал учитель биологии рассаду огурцов своим хитрым способом - и снимал урожай к сентябрьским холодам.

Образовался уже свой круг общения, появились возможности "выхода в свет": Галина вспомнила свои девические мечты, запела - и сникала на Севере славу.

Начались у нее гастроли, выезды по области с концертами.

Группа самодеятельности мчалась на санях по льду в отдаленные поселки, где Галина пела: Мы на лодочке катались

Золотисто-золотой

Не гребли, а целовались,

Не качай, брат, головой.

Наладилась, кажется, жизнь - да помешала борьба за успеваемость.

Успеваемость

В борьбе с успеваемостью Герой едва остается жив

В школе началась борьба за качественную успеваемость. Компания эта пошла сверху: требовали повышения процента учеников, которые получают "хорошо" и "отлично". Если процент прирастал, учителям давали грамоты, директор ходил в передовиках - и получал право на покупку "Москвича" в качестве премии за отличную работу. Директором был уважаемый кавказский человек Руслан Горынович Чухо. Позарез была нужна новая машина: прежнюю, которую купил пару лет назад тут же на Севере, он уже перегнал на Кавказ и продал. Вопрос стоял очень остро - учителя должны были ставить только "4" и "5". В журналы успеваемости вкладывались листки со списками тех, кому ни в коем случае нельзя было ставить тройки. Если учитель ставил тройку - то наказывался строже ученика. Его вызывал Руслан Горынович и укорял, что учитель не работает с учениками "индивидуально".

Работать индивидуально - значит оставаться с олухами после уроков и еще раз вдалбливать материал, а потом делать вместе домашние задания. Ясно, что никто не хотел работать индивидуально. И учителя, скрипя сердце, соглашались ставить троечникам четверки. Что касается двоечников, то по замечанию учителя истории, завуча Тюльканова, ученику надо ставить тройку только за то, что он родился в стране победившего социализма. Если же он еще и знает пару слов: "партия, комсомол" - то можно смело ставить четверку.

Почти все учителя сдались, смирились с желанием Чухо сделать школу показательной и повысить уровень общей успеваемости до 100%, а уровень качественной успеваемости - до 70%. Осталось трое отстающих: историк Потапова, математик Китайкина и биолог - наш герой. Они не могли ставить ученикам четверки просто так.

Отстающие стояли на пути всей школы, на пути директорского авто. Остов еще и ссылался на КЗОТ - отказывался натаскивать двоечников в нерабочее время.

Не так уж был он непоколебим - но есть компромиссы и компромиссы. Эти компромиссы разъедали его настолько, что на одном из уроков он почувствовал себя плохо и вынужден был покинуть класс. Кинжальная боль в животе, на лице "маска Гиппократа" - мышцы, застывшие в судороге. Школьный фельдшер поставил диагноз. Остов катался дома по полу, вопя от боли, Галина бежала звонить на почту в Ханты-Мансийск: врача в поселке не было, надо было вызывать вертолет. Холод, снег, помехи на радиостанции - не скоро по радиотелефону удалось дозвониться до главврача окружной больницы и наконец, после пяти часов катания по полу вертолет забирает героя и несет в Ханты-Мансийск. Остов орет благим матом, проходит уже семь часов с начала приступа - операционный стол, наркоз, разрез...

* * * * *

Что касается главврача, то удалось дозвониться до его квартиры - больница не отвечала, если бы не "личный контакт" и знакомство героя с врачом, может, не стало бы и нашего героя.

Но все закончилось благополучно.

А потом Чухо разругался с Галиной.

Он перестал отпускать деньги на комплектование школьной библиотеки.

Галина, как заведующая, требовала у него финансы: библиотеке нужен свежий поток книг, иначе они задохнутся и умрут в оборванных и замусоленных страницах.

Директор списывал деньги по хозяйственной статье - на веники.

Его тоже можно понять: книги долговечнее веников.

Зачем менять лишний раз Чехова в библиотеке - он же не меняется со временем, как не меняется и школьная программа.

А мусор в школе, пыль и грязь накапливаются каждый день, каждое утро с приходом учеников.

На деле директор пустил эти деньги на диван для своей казенной квартиры и полировку для кабинета.

Мода на полированные панели кабинетов пришла в Сибирь.

Пять "некоренных" учительских семей проводили все праздники вместе: местные и приезжие преподаватели держались врозь. Не то, чтобы между ними были раздоры... Повелось так, что главные должности в школе доставались приезжим. Они верховодили - и местные относились к ним, как к временщикам и рвачам, которые приехали на Север за длинной копейкой. И в дома к себе не звали.

Принимать гостей на 7 ноября 75 года настала очередь героя. Директор после конфликта с Галиной заявил, что к этой женщине он на праздник ни за что не пойдет. Но провинившиеся этого не знали. Они с утра готовили стол, накрывали, ждали... Гости не появились. Поздно вечером заглянул Толик Аникеев и пригласил к себе - оказывается, все собрались у него. Аникеев зашел, выпил - и ушел ни с чем. Герой понял, что кроме жены, нет у него больше друга на белом свете.

* * * *

Галину захватила тоска по родине, по людям - не могла она переносить одни и те же лица - ей нужен был народ, город, физически была нужна толпа людей - только в сутолоке она чувствовала себя хорошо.

Ходила она в поселке в кино и смотрела не на главных героев - а жадно глотала глазами сцены, где показывали народ - глядела на лица, лица людей и отдыхала душой в толпе массовки.

Пора было трогаться с места…

Опасная связь

Герой находит себя и покидает Север. Идет путем старшего брата и расходится с ним

Герою предложили работу на телевидении. Для него это был выход - не теряя северных денег и свобод убежать смертельно опасной борьбы за успеваемость в школе. На огромную территорию, которую контролировал Ханты-Мансийск, не хватало корреспондентов - поездки по пространным северным дорогам затягивались надолго: пару суток надо было добираться с оказиями до буровой или дальней делянки леспромхоза.

Для телевидения герой оказался выгодным приобретением: обычно посылали фотографа и журналиста - один снимает, другой пишет…

Уговорил он жену отправит дочь на время к родителям - в неверной профессии журналиста трудно с ребенком, особенно на первых порах, когда надо к новому делу привыкать. Галина устроилась работать библиотекарем - во всяком поселке и городе было для нее готово место. Все бы хорошо - да перед Новым 1977 годом пришло постановление об укрупнении телестанций, в соответствии с которым телевидение в Ханты-Мансийске упразднялось. Нашли герою работу в газете, в поселке Советском, который обслуживал компрессорную станцию на трубопроводе.

Газетчик знает, как люди живут - сует свой нос всюду. В поселке и вокруг были дворцы фешенебельные, сауны с бассейнами, выстроенные на бешеные газовые и нефтяные деньги: всякое ведомство на Севере старалось такой выстелить начальству комфорт, который недоступен и на материке. Галину тянуло к дочке - каждый день она тихо плакала. Уже шел четвертый год, как тронулась семья в путь-дорогу - пора было уже и назад вертаться. Не накопили они денег на холоде. Но приобрели ценный опыт: расстался герой с трудом учителя. Открылась на Севере новая страница его жизни - журналистика.

* * *

Можно ли установить какую-то связь между поприщами, которые перепробовал герой, пока не попал в журналистику? Оператор связи, электрослесарь, автослесарь, связист в Армии, преподаватель физкультуры и биологии… Добавим к этому еще и детское увлечение, радио-хулиганство: выход в эфир с целью и сообщить миру "свое" - и возникнет ощущение, что какая-то нить здесь завязывается. Вначале герой был служащим связи - потом сам стал творцом сообщений, которые идут по каналам связи. Переход в журналистику - вступление на более высокую ступень в иерархии СВЯЗИ. И обретение власти: напечатанные слова имеют силу.

Журналист - фигура влиятельная, пользуется уважением, владеет информационным оружием - кое-кто журналистов побаивается, страшится газетного шантажа.

Профессиям отца и матери - Врача и Учителя, герой сделал реверансы: послушно поступал он и в педучилище и в медицинский институт, работал "по специальности" - но сам вышел в новую область - стал журналистом. Оказалось, что тот остов, который мы усмотрели в герое - учительство, та специальность, которую он приобрел - не соответствовали ему. В очередной раз произошла метаморфоза: он трансформировался, превратившись из куколки-учителя в бабочку-журналиста. Называть его Остовом стало трудно - остов-то в нем меняется. Склоняли мы его и так и сяк - но вот, кажется, собрали все части, из которых он состоит - и теперь уже будем назвать как есть - по имени-фамилии. Пусть будет Анатолием Мостовым. Как преступник оставляет отпечатки пальцев - так оставляет журналист следы своей души на бумаге. В слове "мостовой" есть корень: мост. Мост - тоже связь, например, между двумя берегами реки. Тогда вода и дорога в этом слове подразумеваются, путь и важный пункт: мост - стратегическое место, ключевой участок дороги. "Наводить мосты" - строить планы, искать возможности.

Старший брат героя, Александр, тоже работал в газете. С его легкой руки в прессе родилось новое словцо - "несуны". Так называли тех, кто тащил с заводов и фабрик произведенный ими товар с целью наживы или использования в личных целях. Явление это приобрело в Стране Советов размах - не потому ли, что служило реакцией "голи" на обогащение "знати"? На волне борьбы с этой голью явился на газетной сцене страны брат Мостового. Тоже Мостовой - и тоже журналист. Два сына у Мостовых, дважды смешивались отец с матерью, врач с учителем - и оба раза получались журналисты.

Журналист - помесь врача с учителем: частично лечит, частично учит.

Анатолий с женой и дочкой въехали в дом на Набережной, к матери - в тесноту двух маленьких комнаток. Но вот везенье - соседи собрались уезжать из той половины дома, которую когда-то им продал батя. Наскребли Мостовые требуемые пять тысяч, влезли в долги. За год привели в божеский вид - отремонтировали и благоустроили свою половину дома и двора. Приехал Александр. Дело житейское: претендует на свою часть материного наследства. Сам он к тому моменту уже успел пару раз жениться и развестись - мать хочет забрать к себе, а полдома продать. Было брату тогда уже под сорок, жил он в столице - писал сценарии, статьи. Заводит с матерью брат разговор о наследстве - дело это деликатное, тонкое.

Мать потом бурчит - что мол, не хочет Саша ее половину дома, ему Толину подавай. И сам брат подкатывает с бутылочкой, на Галину наговаривает чушь какую-то. Это он напрасно - потому что в жене Анатолий уверен больше, чем в себе самом - и по пьяным разговорам вычисляет он брата: хочет тот семью его разбить, а потом так же по пьяной лавочке и полдома присвоить. Так ли, сяк ли - а с тех пор пропадает у Анатолия всякое уважение к брату, - и не хочет он с ним ни пить, ни разговоров водить. С детства обожал младший брат старшего - и тут такая незадача: оказался поверженным кумир.

Это было разочарование из разочарований - свой же брат, мостовой оказался таким плохим.

Низшая свобода

Герой теряет веру в родную власть и уходит в агрономы

Из газеты "Путь Октября" поселка Советский пришел Мостовой в каменскую газету с названием "Знамя Октября". Развивались знамена газетные, шестовал-шелестел бумажный Октябрь. Районная газета имела тираж около 8 тыс. экз. Это была одна из четырех газет, выходивших в Каменске - и весьма вольная газета. Журналистика в те времена не была ограничена на "низовом уровне": разрешалось многое, кроме критических материалов о высоком начальстве и антисоветских обобщений. Высокого начальства в городе не было, а на обобщения рука как-то сама не поднималась. В редакции собрались журналисты, упоенные газетной романтикой: "трое суток не спать ради нескольких строчек в газете". После испытательного срока Мостовой был принят на работу, жену его главный редактор тоже зачислил - корректором, а потом корреспондентом. За год Мостовой сделал неплохую карьеру и стал зав. сельхоз. отделом - это уже номенклатура райкома партии! Должность такая открывает доступ к благам и дает ощущение равенства, если не превосходства в общении с чиновниками.

Все время работы в газете герой открыл для себя неустройство жизни - вместе со сказкой об ее устройстве. Ясность сводки оказывалась обычно фикцией - ложью бумажной сказки. К примеру, объявляется по дойке коров рекордсменка: надоила какая-то тетка больше всех в совхозе молока. Надо об этом написать и польстить жрице труда, чтобы слава ее не пропала в поле или на ферме одного совхоза, а была бы видна всему району и городу: как красота героини из модного фильма, или слава космонавта (местного космонавта, невысокого полета).

Едет Мостовой, чтобы узнать о жрице молочного труда. Едет-приезжает - и оказывается: есть такая на ферме тетка, и действительно, доит она больше всех молока. Все чистая правда. Только коровы у нее особой породы. У всех остальных доярок - "Красная степная" а у нее - "Черно-пестрая". Они сами, без ее героизма, дают по своей конституции вдвое больше молока. Зато за ними и уход особый нужен, и корма иные - они прихотливы и обходятся государству дороже. Далекие предки наши обожествляли быков, как индусы - и приносили им жертвы. Какой породе больше приносят жертв - та больше и дает молока. Но об этом сейчас никто не знает, кроме специалистов и доярок.

А город узнает о героях труда через газетную полосу.

Поморочился Мостовой года два и стал тертым калачом, профессиональным скептиком. Пришел герой к выводу, что матушка его была права в своем ворчании на Советскую Власть. На шее семья, учеба в Донском Сельхоз. Институте, куда Мостовой перевелся с биофака Тюменского университета, долги за полдома висят. И так морока - а тут еще Советская власть подвела: оказалась плохой. Много вопросов поставила жизнь перед героем. Их решения он любил искать на пляже, на природе, на улицах Каменска - у пивных бочек в разговорах "по душам". Этот открытый стиль общения-размышления не очень был принят у каменчан старшего поколения - те еще помнили время, когда за неосторожное слово можно было "загреметь".

* * * * *

Герой, чтобы получить, наконец, диплом и закончить свое бесконечное образование, ушел из газеты и устроился в ближайший колхоз агрономом-садоводом.

Надо было собрать урожай яблок из совхозного сада.

Мостовой позвал поселковых мальчишек в сад на поляну играть в футбол.

В перерывах между матчами ватага собирала яблоки, а он за это привозил им из города мороженное.

Пацаны копошились в саду, от мала до велика наперегонки рвали яблоки - и собрали неслыханный урожай - в 70 тонн.

Герой оказался в передовиках!

Агроном-передовик каждый день навеселе: цена любому делу у шоферов, кладовщиков, сторожей и весовщиков - бутылка.

Что для детей мороженное и футбол, то для взрослых - бутылка.

Всюду дрянь

Герой скитается и получает Строгое Предупреждение

Собрав урожай яблок, Мостовой пошел работать на теплостанцию преподавателем производственной гимнастики, затем устроился в райбыткомбинат фотографом, потом в профтехучилище преподавателем химии и биологии, откуда пошел в кинотеатр киномехаником.

Представлялось, что фотограф прилично заколачивает и можно разбогатеть, обслуживая праздники ветеранов, молодоженов и школьников - но не тут-то было, оказалось, что все "хлебные" места уже заняты, их пасли фотографы со старыми связями, а герою приходилось пускаться в сомнительные предприятия. Уговорил он директора совхоза заказать фотографии ветеранов к Дню Победы. Сделал все Мостовой, а бухгалтерия не оплачивает счет. Оказывается, директор имеет хитрость - на тех заказах, которые он не хочет оплачивать, расписывается красными чернилами. Поездил, Мостовой на попутках в совхоз, половил директора - и плюнул, махнул рукой на совхозные хитрости... В профтехучилище окрысились преподаватели на учеников, начали шить им антисоветчину - выступил на собрании Мостовой, защитил ребят - и разругался с преподавателями: как тут не уйти с работы?

Из преподавателей гимнастики выжила его компания по сдаче норм ГТО. Если невозможно кочегара уговорить присесть пару раз в такт музыке и развести руками на работе в перерыв - то как его заставить сдать десяток норм ГТО? Добрался герой до октября 81 года уже в роли киномеханика. Эта работа тоже длилась недолго - но уже по другой причине: почувствовал себя он придатком машины, частью механизма - лень было раз в пятнадцать секунд глядеть на экран, контролировать изображение и ход пленки.

В период скитаний получил герой Строгое Предупреждение. Вызвали его в Органы и провели беседу: продемонстрировали устрашающую информированность, припомнили герою его рискованные слова. Были добрые люди, которые хотели, чтобы он одумался, стал следить за собой - и не допускать сомнительных высказываний.

Фитипов, уполномоченный в каменском КГБ по работе с интеллигенцией, зачитывал оперативную информацию, прикрывая от Мостового ладошкой текст:

"9 мая 81 года у пивной бочки по улице Ленина в ответ на замечание полковника, ветерана ВВС Одинцова о том, что надо было бы в 1945 году с ходу разгромить и американцев, которые сейчас нам жизни не дают, Вы заявили, что мол, англо-американский воздушный флот насчитывал к концу войны 70 тысяч самолетов и превосходил наши ВВС по боевой мощи". Откуда у Вас такие сведения?

- Из справочника "Войска США в годы второй мировой войны".

Герой старался больше помалкивать - так что Фитипову приходилось читать все новые и новые показания. Мостовой смог определить, кто "стучал" на него - строй фраз и употребление слов являются столь же индивидуальными характеристиками, как отпечатки пальцев. Фитипов открыл перед Мостовым краешек фискальной сети. В конце длинного разговора обронил, что Органы понимают, что не все ладно - но что надо бы с высказываниями и делами погодить - пока "кое-кто" умрет...

Кое-кто был Брежнев. К власти уже готовился Андропов. Ждать оставалось недолго. После разговора Мостовой обратился за консультацией к опытным и верным людям. Кто опытнее, чем тетя Лиля, которая сидела вначале в гитлеровских, а потом в сталинских лагерях? Вердикт был простым - такой разговор означает, что Мостового "взяли в разработку". Никакой карьеры, даже самой захудалой, ему не светит. О продвижении вверх по служебной лестнице можно забыть.

В жизни уже не оставалось иллюзий и надежд.

Мокрая бумага

Герой в горе-смятении. Промочил газетную бумагу

Название Тарасовской районной газеты, куда устроился герой - "Новая жизнь" - совпадало с названием бессмертного произведения Данте. Поселок Тарасовка был мил Мостовому - рядом находился хутор Курналиповка, где родился его отец. Здесь у деда на пасеке проводил герой летние каникулы - в том самом саду, где собирали по семьдесят ведер вишен. Курналиповка, давшая свету Александра Яковлевича Мостового, первого парубка на деревне, принадлежала некогда помещику Курналипову.

Звучная фамилия эта, в которой угадываются и куры жирные, суматошные, и липы густые, под которыми живут эти вечные куры, олицетворяла богатство мира.

Отец Мостового отличался статью и выправкой. На роль героя-любовника тянул он бравым видом, - не уступал лучшим образцам импортных Донжуанов. Любил батя окружение пышное: фотографировался на фоне гор кавказских, пальм крымских и прочих аксессуаров знатной жизни. Каждый сезон отдыхал на курортах и слал оттуда открытки "милому Толюнчику на память" с витиеватыми словесами. Может быть, духом западным, галантным заразился Мостовой-старший во время своего пребывания за границей - в лагере, в концлагере Дахау, где подружился он с военнопленными из разных стран - так, что долго потом еще, лет двадцать передавали ему бывшие союзники-соузники посылки с коньяком "Наполеон".

Мостовому-младшему выпала в Тарасовке собачья работа - не заладились у него отношения с Главным Редактором, и тот взял себе в привычку объявлять герою строгие выговоры и последние предупреждения.

Приказ N 23

Корреспондент Мостовой А.А. допускает выпивки как во внерабочее, так и в рабочее время, и на почве этого совершает прогулы. Так, 7 мая он на работе не был вообще, а 10 мая, явившись на работу, прослонялся весь день без дела, не организовав и не сдав ни строчки материала. На замечания товарищей реагирует слабо. На основании этого объявляю Мостовому А.А. строгий выговор с последним предупреждением.

13.05.82 г. Редактор В.Портненко

Новая жизнь в Тарасовке была продолжением все той же дряни, которая окружала героя последние годы. Всего того, что приводило его в смятение и тревожило. Название села Тарасовка происходит от греческого корня tarasso: приводить в смятение, тревожить. Тарас Шевченко, певец тоски и печали, выразил ощущение горя неволи с непревзойденной силой. Это горе настигло Мостового в Тарасовке. Вскоре уволился он и оттуда. Перед увольнением произошла история с бумагой.

Послал Портненко Мостового за бумагой.

Поездка в Миллерово - это часа два на грузовике.

Пока бумагу нашли на складе, пока загрузили...

Повернули назад - дождь накрапывать стал.

Прикрыть бумагу нечем - мокнет бумага.

Привез ее Мостовой в редакцию, разгрузил.

Портненко разорался: мол, такой сякой, где шлялся, почему бумагу промочил.

Поругались.

Поехал домой с тяжелым сердцем Мостовой.

Портненко ему сказал - мол, ты виноват - ты и плати за промокшую бумагу.

По дороге встретил Мостовой приятеля, рассказал эту историю

Приятель спрашивает:

Почем бумага?

По 22 копейки кило, две тонны - 440 рублей.

По такой цене у тебя ее с руками оторвут!

Плати деньги - и забирай бумагу.

Подумаешь - сверху подмокло - отмотаешь, а там внутри бумага нетронутая.

Приехал на следующий день Мостовой на работу с деньгами - согласен платить, только просит бумагу ему отдать, как пришедшую в негодность.

Портненко не хочет - он, оказывается, тоже этот фокус знает и договорился уже, как бумагу налево толкнуть.

Платить отказывается Мостовой - раз уж он платит, то считает бумагу своей - ну, конечно, новый приказ:

Приказ N 35

1 июля корреспондент Мостовой А.А. был командирован в гор. Миллерово за бумагой. По его вине машина, груженная рулонами, простояла два часа под дождем. Сам Мостовой в это время пьянствовал. Часть бумаги подмокла и пришла в негодность. Объявляю Мостовому А.А. строгий выговор: представляю еще одну, последнюю возможность для исправления: стоимость испорченной бумаги отнести за его счет.

2.07.82 г. Редактор В. Портненко.

Героя трясла внутренняя напасть - болезнь середины жизни. Летела к черту, прогорала последняя молодость (по меркам ООН, молодым считается человек до 35-летнего возраста), а в 82 году как раз и пошел герою тридцать пятый. Кому-то не хватает свершений, амбиции велики - а у другого, наоборот, возникает ощущение, что все уже известно и ничего не будет в жизни нового, теряется смысл человеческого существования, возникает остервенение, сытость или пьянство.

Приказ N 51

11 декабря корреспондент Мостовой А.А. после 7 часов вечера находился на улице города Каменска в нетрезвом состоянии. Был подобран и помещен в вытрезвитель. За появление на улице в недостойном виде объявляю тов. Мостовому выговор. Предупреждаю, что при повторении подобного он будет немедленно уволен с работы.

28.12.81 г. Редактор В.Портненко.

Надо как-то выкарабкиваться из этого узкого возраста, когда человек начинает осознавать, что половина жизни - уже за плечами, и трудно надеяться на лучшее в будущем, когда силы начнут сякнуть и здоровье утекать. Переходит человек середину жизни по узкому мостику, и как никогда, раскачивает этот мостик житейский ветер - кажется, что сквозь игольное ушко легче протиснуться, чем удержаться на ветру - хочется залечь пластом да ползти ползком.

Приказ N 39

Корреспондент Мостовой А.А. без уважительных причин не появлялся на работе с 17 по 28 июля. В связи с этим уволить Мостового А.А. по ст. 33 КЗОТа, пункт Д с 17 июля с.г. 30.07.82 г. Редактор В. Портненко.

Можно и так сказать: жизнь человеческая - как струна: закреплена она в начале и в конце, а посредине колеблется, колеблется. Колебания эти бросали героя из стороны в сторону, из поприща в поприще переходил он - пока не оказался выставщиком кирпича.

Пекло

Герой прячется в горячей печи

В 1982 году герой залег на дно - отказался от любимой журналистики и занялся вплотную кирпичами. Был, конечно, повод: надо было обложить кирпичом материн дом, да и сарайчик построить во дворе, сарайчик с мезонином, в котором Мостовой мечтал устроить такой же зимний сад, какой был у него на Севере - для этой красоты всей нужен был кирпич. Стоять за ним в очереди надо было несколько лет - а тем, кто работал на кирпичном заводе, давали быстро. Пошел герой на Каменский кирпичный завод. Работа проходила в жару - кирпичи хватали из печи горяченькими.

Печь - огромное кольцо в рост человека. Обжиг кирпича шло непрерывно: пока в одном месте печи сырые брикеты устанавливали, в другом бушевало пламя, в третьем готовый кирпич вытаскивали. По кругу двигался огонь по печи: горел мелко дробленный каменный уголь, просыпанный между кирпичами - за огнем шли выставщики - те, кто выхватывал горячие кирпичи. Работа была тяжелая, но герою нравилась - пристрастился к ней и выставлял кирпич почти два года. Мало кто мог удержаться на этой работе. Даже шахтеры со стажем пробовали - не нравилось. Уж они-то, казалось, повидали чертей под землей: а в пекло лезть боялись.

Ощущение истомы, сладостное еще со времен тренировок по классической борьбе давали Мостовому давно забытый кайф, которые не зависел от властей, от режима и политических взглядов, бесед в Органах и т.п. Герой нашел убежище от всех неприятностей в печи. Двигался он за огнем по кругу, выхватывая из пекла кирпичи - чистый демон! А, что, действительно, мы знаем о мостовых: если домовые могут жить на печи - огнеупорные, то и мостовые могут так же спокойно переносить пламя. Кирпич - это почти камень, а камень - это родная стихия, материал для мостовых.

1982 г. Умирает Брежнев. М выставляет кирпич.

Приходит к власти Андропов. М выставляет кирпич из печи.

1984 г. Умирает Андропов. М выставляет кирпич.

Приходит к власти Черненко. М выставляет горячий кирпич из печи.

Директора завода, при котором герой начинал, посадили - он пал жертвой андроповской борьбы с растратами и коррупцией кирпича. Сняли Медунова, хозяйничавшего в соседнем Краснодарском крае, уже и о самом Брежневе стали неодобрительно отзываться в верхах, пошла чехарда власти - и народ у пивных бочек завел разговоры. Все на виду в маленьком городе: у каждого соседи, которые знают, что привозят домой из распределителей секретари райкома и во что одеваются их жены. Неприязнь к начальникам распространилась широко и объединила местный пролетариат с местной интеллигенцией в имеющую одно умонастроение массу. Были люди, которые не ограничивались одним настроением - они делали выводы. К ним принадлежал новый приятель Мостового, Виктор Цветков.

Цветков - художник, его мастерская располагалась на главной улице Каменска, переименованный после революции в честь Карла Маркса, а до этого имевшей название Донского проспекта. С горы спускается проспект к Донцу, и по обеим сторонам его стоят добротные здания - еще станичной закваски. В одном из таких домов создавал свои оголтелые и вызывающие оторопь абстракции молодой человек лет двадцати пяти с перстнем, на котором был оттиснут двуглавый орел. Монархист-абстракционист.

Мостовой случайно зашел, ошибшись дверью, в его мастерскую - и с тех пор прилепился к Цветкову, стал бывать у него, разговоры с ним водить. А Цветкову что - он художник-душа, ему всяк человек люб, кто не коммунист, он любому скажет, что коммунисты - суки.

Казалось бы, одни и те же слова, а как по-разному звучат они теперь - и тогда, в году восьмидесятом! Сейчас не то, что смысл, а даже и красота, вся стать у этих слов иная. Должна быть наука о политической красоте - политическая эстетика. Художник с перстнем на пальце бесшабашен. Его абстрактные картины несут заряд неукротимой силы. Слова его тоже абстрактны. Лет двести назад никто и слыхом не слыхал про коммунизм. А ныне под этим словом, как под маской, скрывается клубок страстей, сгусток любви и ненависти. Абстракционизм родился в начале ХХ века, почти синхронно с практикующим социализмом. Немалую толику внес в него русский авангард, но и сейчас, чтобы писать такие картины, в которых ничего невозможно узнать, надо иметь смелость - особенно в провинции. А может быть даже, нужен и цинизм. Абстракт-цинизм: цинизм в игре словами-масками - удел человека, который прикрывает личную выгоду "идеями".

С художником, с которым герой провел много времени и оригинальности воззрений которого не уставал удивляться, произошла позже история: в горбачевские времена он поехал в Югославию (еще мирную) и оттуда ушел через границу в Италию, и дальше, дальше - во Францию, в Париж. Мостовой знал об этом предприятии, пытался отговорить - да куда там: что поделаешь, если человека влечет в Париж. Художнику хочется проверить себя по самому большому максимуму - не век же писать плакаты на Химкомбинате и объяснять смысл своих абстракций недоверчивым каменчанам. А что до пресловутой ностальгии - кто-то от нее иммунизирован. Ненависть к режиму бывает сильнее любви к Отечеству.

Тяжести бренного мира обрушились на крышу абстракций. Алчность наживы проломила ее - в общем, произошло то, что началось в апреле 1985 года словечком "перестройка". Словцо это расхожее надо окоротить: чтобы оно тут нам в тексте не проело плешь, мы кое-где сократим его до "Перес", так и скажем: в 85 году пришел Горбачев и предложил Перес - нечто среднее между перцем и хересом. Перец жжет, а херес пьянит - вот и началось: у одних - изжога, у других - головокружение. А потом изжога и головокружение соединились в похмельный синдром.

Влиятельный сообщник

Герой переживает удары судьбы и находит единомышленника

1984 Умирает Андропов. М выставляет кирпич.

Приходит к власти Черненко. М выставляет горячий кирпич из печи.

1985 Умирает Черненко.

М уже не выставляет кирпич. Он работает в каменской газете "Труд". Кирпич уже не нужен. Дом с мезонином тоже. В 1984 году умерла жена отца. Перед этим отец потерял ногу - он со своим хирургическим размахом при возникновении отека и покалываний в ноге решил ее ликвидировать и лег на операцию, от которой уже не смог оправиться. Мостовой-старший нуждался в уходе - и сын с семьей переехали к нему. Сбылась батина мечта: зажил он с Толюнчиком под одной крышей, одной семьей. Спорил-спорил доктор Мостовой за сыновей на суде - удовлетворили его: живет он вместе с сыном и внучкой. Невестка-умница готовит ему любимую куриную лапшу. Правда, сыну уже под сорок, а у самого доктора нет ноги - но это все мелочи по сравнению с осуществлением мечты.

Батя оказался не таким уж и привередливым, как представлял его герой на основании воспоминаний детства. Покладистый, чудаковатый старик безропотно выполнял все указания. То ли годы уже не те, то ли не был скандалистом и в молодости Мостовой-старший, и его ссоры с первой женой были вызваны ее нравом и амбициями. Когда герой переехал к отцу, Галина была на сносях. Рассчитал Мостовой, учитель биологии, чтобы родился у него обязательно сын. Получилось, как хотел: осенью 1984 года родился сын Женя. Назвал Мостовой сына в честь своего дяди, брата матери, который сгорел в танке в 42-ом под Харьковом. Когда родился сын - радости не было предела: перед родами стращали врачи, говорили, что не гарантируют сохранности младенца и жизни самой матери. Герой с включенным магнитофоном пошел гулять по улицам - плясал навеселе: тут-то его и забрали в "кутузку".

А что - это запросто делается в Каменске: подъехал "Газик" с милицейским капитаном - и Мостового, как нарушителя общественного порядка, забрили в вытрезвитель. Он сопротивлялся, конечно, говорил:

- Ребята, вы что, у меня же сын родился!

Но капитан тот был неумолим:

- Знаем, знаем, у вас у всех каждый день сыновья рождаются - и сдал героя в вытрезвитель. Слава Богу, там лейтенант знакомый попался - позвонил в роддом, узнал, что действительно, у Галины Мостовой родился младенец мужского пола - и поехали они вместе из вытрезвителя в ресторан ту радость обмывать. А потом ребятам в вытрезвитель еще привезли пару бутылок шампанского - потому что оказались людьми, не стали раздевать да шмонать, да холодной водой отрезвлять человека, у которого, может быть, только раз в жизни и бывает такая радость...

А уж как был рад Мостовой-старший, который любил всегда говорить о продолжении рода! Недолго продолжалась эта жизнь-сказка для Александра Яковлевича: старик заболел внезапно раком летом 85 года и сгорел в два месяца - осенью его уже хоронили. Завязался узел жизни у героя в 1984 году, с рождением сына - развязался узел смерти в 85-ом, с утратой отца. Рождение и смерть сошлись близко и совпали с теми началами и концами, которые трясли страну в это время. Испытал герой почти одновременно те удары, которые переживает человек, становясь отцом и отца теряя.

Пришел работать в местную газету "Труд" Мостовой в начале 84 года. Не хотели отпускать передовика с кирпичного завода. Напечатал герой тогда статью с предложениями по реорганизации завода: "Почему пусто на плацу". На следующий день его уволили.

Это было время, когда "народные витии", подобно растревоженным пчелам в улье, почуяли запах будущего меда. Самые прыткие уже строили планы: уезжать из страны, брать власть или искать новые поприща. Зароились мыслишки разны, закружились, словно листья в октябре. Перемены сулили многое тем, кто обладал властью - и еще больше тем, кто был обделен ею по старым правилам игры.

В один год Мостовой потерял отца и занялся политикой. В чем это выражалось? В том, что он прилип к телевизору, когда впервые услышал речь Горбачева на похоронах Черненко ? В том, что он почуял новые мысли, созвучные со своими? В один из "переломных" моментов, когда все хаяли Горбачева за "провал" встречи в Рейкьявике, Мостовой захотел защитить его, ободрить, поддержать - и написал ему письмо. Необычное письмо - на обратной стороне фотографии своего сына. Вставил фотокарточку в машинку и напечатал:

Встреча в Рейкьявике - не поражение, а огромный прогресс. Главное, что вы посмотрели в глаза друг другу. Только не повторите ошибок Никиты Сергеевича. Идите до конца. Потому что тех, кто не идет до конца - всегда бьют. Знаю это по собственному опыту. Ваши преобразования нужны не нам - мы не успеем воспользоваться их плодами. Они нужны нашим детям. Посылаю Вам фотографию своего сына - все, что Вы делаете - для него, для их поколения.

Письмо дошло до адресата - связь Мостового с Горбачевым не была односторонней. Форма письма говорит за себя! Такое письмо дорогого стоит - пройдет через любого помощника и референта: отклик снизу, одобрение народом на местах новой политики Партии и поддержка лично Генерального Секретаря. Надо показать - сделать приятное. Вот какой наш народ - как он верит в Перес! Фотографии детей шлет - по-родственному, Правителю - как близкому человеку. Вскоре Мостовой углядел в репортаже с выступления Горбачева перед рабочими завода "Шкода" во время визита в Чехословакию эпизод, когда Горбачев процитировал его письмо. Почти дословно: "нельзя останавливаться на полпути - надо идти до конца. Тех, кто не идет до конца - бьют... "

Ушастый Мостовой, ловящий каждое слово Горбачева, услыхал свои слова в его устах. Или мысли у них сходились? Ничего в этом странного нет. Оба с Юга России. Оба желают перемен. Сообщники. Люди одних мыслей, одинаковых слов. Понял наш герой, что появился у него сторонник, единомышленник - почти родственник на Самом Верху Власти. И что стороннику этому надо помогать - все мешают ему, никто не способен его понять. Обрел герой цель жизни, зажегся в нем новый огонь. Установилось взаимопонимание с лидером державы, возникла СВЯЗЬ. Чуть ли не мистическая. Знал Мостовой, что надо делать, интуичил. И указывал, советы давал своему сообщнику. Иначе как расценить это письмо, тон его - бестактный: предупреждение, внушение даже делает Мостовой Горбачеву, настраивает его, инструкции дает. А тот его слушается, повторяет почти дословно.

Тогда и подал герой заявление в Партию. Дали ему приятели рекомендации - все чин-чинарем: но не приняли каменские "партократы". И эта может быть, была самая большая ошибка Партии за все перестроечные времена: не захотела старая "командная" элита делиться властью с новой "информационной" - с Мостовым. Плакал тогда герой от горя-бессилия, сидючи на крыльце редакции газеты "Труд", где проходило партийное собрание. Что кипело в душе его? Такая же обида, как в детстве, когда дал ему отец пощечину? Обида сорокалетнего мужика - не обида десятилетнего ребенка. Эта желчь - как "царская водка", смесь соляной и серной кислоты.

Клуб-контакт

Герой зарабатывает известность и избегает побоев

Столичная печать начала бомбардировать страну статьями, в которых давался новый вид истории. Местная умственная публика создала орган коллективного сознания, который бы мог принимать и переваривать сообщения из Центра - клуб "Контакт". Вначале это был киноклуб - людям, изощренным в кино, хотелось смотреть не только то, что казали широкому зрителю. Но общение, раз уж оно началось, не ограничивалось фильмами - собравшиеся стали делиться мнениями о последних публикациях в журнале "Огонек". Вожаки клуба - диск-жокей Михаил Бардаков и художница-оформитель Татьяна Перетятько. Споры разгорались жестокие - например, как поставить драматическую композицию по письмам Федора Раскольникова. Раскольников был смельчаком, который от Сталина утек и написал ему изобличительное письмо. Что тот предал дело Ленина. Очень сильное по тем временам письмо. И вот надо было на сцене показать сомнения и решимость, которые обуревали Раскольникова.

Известна переписка Грозного с Курбским, где они друг друга костерят страшными словами. Курбский тоже смылся за границу от Грозного и смущал бояр своими подметными посланиями. Тут могла появиться и историческая аналогия.

Постановка - дело тонкое. От того, в какой угол поставишь стул, а в какой стол, может измениться смысл всей драмы. И вот в это самое деликатное время, когда клуб занимался постановкой письма Раскольникова на сцене, и явился впервые на заседание герой. Он, вместо того, чтобы сидеть и слушать, что говорят люди близкие к искусству - художница и диск-жокей, с места в карьер начал вставлять замечания. Вступил в спор, предложив свое видение постановки. Типа того, что в один угол сцены надо поставить свечу и повесить над ней портрет Сталина, а в другой - поместить зеркало. Чтобы Раскольников говорил со Сталиным и видел себя.

В Каменске нравы крутые. Татьяна Перетятько сказала Мостовому, что если он такой нахал, то пусть идет дальше гулять по улице: жил как-то клуб "Контакт" без его советов - и дальше без них обойдется. В общем, никакого контакта не получилось. На первый взгляд. Брань может рассматриваться как своеобразное признание "своим", как знак внимания. Животные метят территорию, а люди метят людей. Татьяна Перетятько пометила Мостового.

Мнения в клубе разделились - кто-то высказался за то предложение, которое подал герой. Не потому ли его прогнали лидеры, что почувствовали в нем конкурента? Так ли, сяк ли - а немного воды утекло - стал герой захаживать в клуб по-свойски, помирилась с ним Перетятько - и превратилась в самого яростного его сторонника. Она старше Мостового - взяла его под свою опеку, грубовато осаживая, когда он зарывался - и горячо защищая во всех прочих случаях.

* * *

Спустили разнарядку в горком из области, а туда из самого ЦК - работать с неформалами. А кто такие неформалы? Клуб "Контакт". А там фигура - Мостовой. Журналист, скандалист, борец за перестройку непартийный, а значит, неформальный Мостовой. Тьму статей написал он в многотиражке Химкомбината, в городских газетах - где высказывал свои рекомендации, как надо перестраиваться. Теорию даже измыслил - что Перес не может двигаться людьми самой партии - нет в ней людей, которым была бы она выгодна или по силам. Распоясался Мостовой. В кабинетах райкома заимел он зловещую репутацию - чокнутого, одиозного.

Находились люди, которые его поддерживали. Старый кореш, знакомый по работе в Тарасовской газете фотокорр Петя Коренев поехал вместе с Мостовым на озера, загрязненные стоками Химкомбината и сфотографировал дохлую рыбу, усеявшую берега. Сделал тогда клуб-контакт стенд "За экологию" - и выставил на площади в Каменске. Устроили такой звон, что приезжали из самой Москвы телевизионщики и снимали эту бедную рыбу - так появились у героя в Москве, на Гостелерадио знакомые.

Другая история. Пригласили Мостового со товарищи, как защитников экологии и борцов за перестройку на митинг в Ростов. Повезли они туда свои плакаты про дохлую рыбу. В автобусе Татьяна Перетятько узнала двух агентов КГБ. Они засветились для Татьяны на деле Цветкова - когда художник ушел через границу, какое-то время никому ничего не было известно о его судьбе. Татьяна зашла по делам к нему в мастерскую - и встретила там этих субчиков, которые рылись в бумагах да холстах. Узнала их в автобусе, сообщила Мостовому. Тот смекнул, что дело нечисто - и решил свои плакаты не разворачивать, и прибыть на место действия - к драмтеатру тихо, без помпы.

Чем знаменит ростовский драмтеатр? А чем вообще знаменит Ростов? Ростов-папа, кроме красоток и воров, знаменит пролетариатом и стачками, а пролетариат тот развелся на флагмане машиностроения - Ростовском тракторном заводе, в общем, Ростов знаменит на всю страну тракторами да комбайнами "Дон". И настолько эта связь - Ростов-трактор укоренилась в народе, что решили архитекторы построить новый драмтеатр - Дворец Культуры в виде трактора Трактор - вестник технической культуры.

Самоходная машина поразила воображение крестьян, когда дымя и плюясь, въехала на околицу села. Машина эта была демоном цивилизации, бесом прогресса. Железное, без коня - и ползет! Ростов - трактор. И театр - трактор. Гений архитектуры воплотил этот сверхобраз, соорудил памятник демону из стекла и бетона. В этом здании показывали фильмы и драмы - гигантский трактор привез в Ростов достижения Прогресса.

Итак, на площади собирался митинг. Мостовой с командой из "Контакта" наблюдал за действом с подножки театра-трактора. Было видно сверху хорошо и оцепление площади и юрких людишек, которые показывали милиционерам пальцем, кого брать - в общем, весь классический разгон митинга с арестом главарей. Не сработали где-то директивы о дружбе с неформалами, или одно ведомство наехало на другое или инструкции сверху не могли победить природную неприязнь местной элиты к "шантрапе". Демонстрация была разогнана. Кое-кто получил дубинкой по ребрам - и даже был препровожден в кутузку для предупреждения о том, что в критике надо знать границы: бузотерство не позволено! Эти границы были оттиснуты дубинками на ребрах "неформалов".

Что-то похожее происходило и в Москве, на Пушкинской площади, приблизительно в то же время - так что Ростов не очень отставал в моде от столицы. Клуб-контакт не потерял ни одного ребра - не дошел в своей конфронтации с властями до той самой грани, когда начинается контакт с дубинками низших чинов. Вылазка на митинг приоткрыла некие реалии жизни - если перестраиваться слишком быстро, быстрее, чем положено - то за это можно получить по шее. Быть в авангарде Перес небезопасно.

Преподаватели восточных единоборств рассказывают притчу: Старый мастер сообщает множество удивительных и беспроигрышных приемов ученику, а в конце, когда тот уже знает все, говорит, что есть еще один прием - самый главный, который предпочтительнее всех прочих, и которым сам мастер пользуется чаще всего.

- Что же это за прием, - спрашивает обескураженный ученик, который был уверен, что знает все.

- Это быстрые ноги, мой мальчик, и я советую ими пользоваться как можно чаще и вступать в бой только тогда, когда ты не можешь избежать поединка.

Банкетный зал

Герой рвется в банкетный зал и попадает во Всесоюзный эфир

1985-й год - Мостовой в газете "Труд" 1986-й - в многотиражке "Ленинец" на Химкомбинате. 1987-й - в отделе радиовещания газеты "Знамя Октября". Слово звучащее имеет голос, несет эмоцию. В напечатанном слове голос нивелирован - в речи слово горячее. Слушатели не собираются в толпу, а воспринимают оратора в привычной для них обстановке. Обычно они заняты своими делами - но так, что голова оказывается свободна - и вот в эту-то голову, в открытые уши попадают жгучие слова репортажа. Мостовой приучил каменчан к тому, что дважды в неделю можно было услышать его передачи - с информацией и комментариями, с новостями и "проблемами". И было это в 87-88 годах: критика режима поднимала голову и оживал вместе с нею интерес к слову, к статьям и речам. На этой волне жажды нового и неприятия старого и возносился герой. Волна катила по всей стране, и одним из мест, где она перехлестывала волнорез партии, была Ростовская область. Было это здесь и раньше - в Новочеркасске, в 1963 году, когда кончилась игра в оттепель. Не случайно граница вольности, которую мог позволить прежний режим, выяснилась здесь, в русском Руре, между Доном и Донцом.

Вновь объявлены вольности - в ходу шалости со свободой слова. Приехал Мостовой на слет передовиков и заинтересовался: откуда взялся Президиум и кто его выбирал? А кто выбирал Прокурора и секретаря парторганизации, кто выбирал директора завода - да и вообще, всю эту власть - кто выбирал? Дурацкий вопрос - власть дана нам испокон веков, как дана природа и корова, как дано молоко и трава.

Мостовой продолжает смущать народ вопросами - почему Президиум в полном составе перекочевал в банкетный зал, а самим передовикам пришлось толкаться в буфете? И тут же весь скандал записывает на пленку. Ломится в банкетный зал - а когда его отшивает официантка, то выспрашивает у нее - почему нельзя. А она ему отвечает:

- Вас не приглашали.

И когда он делает вид, что не понимает человеческих слов, уже кричит в сердцах:

- Не звали Вас!

НЕ ЗВАЛИ.

- Ну Кто Вас звал?

НУ КТО?

Откуда взялся этот Мостовой, почему он лезет туда, куда его не просят? Лезет на рожон, напролом лезет туда, где без него хорошо. Дурака валяет Мостовой - зачем он уже после банкета зовет человека с улицы в зал и спрашивает его, показывая на неубранную посуду и остатки товарищеского ужина - мол, что тут на его взгляд, происходило. И тот отвечает:

- Свадьба! Комсомольская свадьба!

По всей стране, во всех таких залах происходит свадьба, обручение с властью, великого соединения тех, кто зван - с привилегиями. Привилегии - это деликатная субстанция, это механизм, позволяющий награждать достойнейших, создавать условия, соответствующие их положению. И что же? Что за дикость, что за глупость - не понимать этого? Поди, заслужи вначале эти привилегии, а потом их и критикуй. Всяк сверчок знай свой шесток. И никакая перестройка не поменяет эти шестки местами. Зачем заглядывать к начальникам в тарелки? Их жизнь - за семью печатями. С кем они пьют, что едят и где берут то, чем закусывают - их дело. И каждый, кто думает иначе - бузотер.

Именно такую реакцию у известных лиц города получила передача о банкетном зале, которую состряпал и пустил в эфир без разрешения начальства Мостовой. Играть на низменных чувствах народа и восстанавливать его против начальников - недальновидно ни по отношению к начальникам, ни по отношению к себе самому. Одумайся - сам станешь начальником рано или поздно, Мостовой! От кого ты в сам это место получил - зав. отделом на радио? От Советской Власти. И чем же она тебе не мила? Как ты не понимаешь, что лежит на ней то же проклятие неравенства, что и на всякой другой власти. Бывает ли власть справедливой? Что ты пузыришься, Мостовой, на кого волну гонишь?

Не ведает герой, что творит. Товарищи подсказали, а начальники пожурили - влепили строгача да отстранили от эфира. Еще бы - он пустил передачу без прослушивания, никому не показав. Это - нарушение дисциплины, прямой обман. Мостовой взвился - и помчался в Москву правду искать. Был там у него со времен "дохлой рыбы" крючочек на Гостелерадио. Зацепился за тот крючочек герой, получил пропуск в здание Дворца Телевидения в Останкино - да и заплутал там в коридорах: черт ногу сломит в этом теле, государственном теле радио. Зашел в курилку - да там и рассказал историю свою каким-то калачам: травили они анекдоты - он и вставил байку о банкетном зале и наказании. Мол, со мной случился такой анекдот.

Один из калачей и окажись важным дядей, отдал распоряжение - разобраться с перестроечным казусом: непонятно - отменять ли банкетные залы или пора их другими людьми заполнять, да и кого сажать в Президиум - вопросы, которые ставит жизнь. Делом Мостового занялись. Устроили передачу для прояснения мозгов: то ли прожектор, то ли пульс перестройки - то ли день, то ли ночь, то ли свет, то ли тень... Пустили по Всесоюзному Радио репортаж самого Мостового - а потом устроили опрос: банкетный зал - это хорошо или плохо? Опрашивали начальников, которые в этом зале тогда сидели. Начальники почуяли, в какую сторону ветер в прямом эфире дует из Москвы - и в один голос сказали, что плохо. Но если даже те, кто там сидел, говорят, что это плохо - тут двух мнений быть не может. Перестройка благодаря герою победила еще на одном участке фронта - на банкетном направлении.

Святость этой традиции, кабинетная радость уединенного вкушения пищи были попраны. Удар пришелся в уязвимую точку партии - в желудок. Начальники много выводов могли сделать из этого удара - потому что если даже есть отдельно от народа запрещают, то дело партии на ладан дышит. Круг радостей, которые дает номенклатура человеку, сузился. Как быть? Выход из положения нашел один секретарь горкома. Об этом - отдельная история. Испортив местной знати кайф от банкетов за закрытыми дверями, герой пошел дальше и испоганил уже лично одному секретарю похмелье. После победы в истории с банкетным залом герою сняли строгача и стали относится к нему с еще большей опаской. Этот человек показал, что он может далеко пойти.

"Им овладела идея перестройки" - так говорила о герое редактор газеты "Знамя Октября" Ирина Лобода.

Дипломат пива

Герой портит кайф любителю пива и выигрывает коньяк

Пили однажды пиво Мостовой с Хитруком. Мест, добрых до хмеля в Каменске немало. В былые времена весь ресторанный зал на ж-д вокзале накрывали стаканами с вином - и рабочие в конце смены, по пути с Химкомбината домой, заходили чуть не шеренгами в ресторан, опрокидывали в рты налитые стаканы, оставляли по рублю - и шагали домой уже веселее. Сидят М с Х, пивко попивают - и вдруг говорит Х:

- Дока ты, М, но есть дело одно, которое тебе не по зубам.

- Да что ты говоришь - удивляется М, который только что победил начальство и отвадил его от банкетного зала.

- Давай, спорим на бутылку коньяка, что это дело ты не раскрутишь. Уж очень важная в нем замешана персона. Прикроют.

Раззадорился М. Только того и надо Х:

- Слышал, что во время рейда милиции на проходной Пивзавода задержали с ворованным пивом Забару - секретаря парткомиссии горкома.

- Да ты что? И стал Х рассказывать: Задержали два милиционера, при этом присутствовала женщина, инженер-технолог, сразу составили протокол - а потом его уничтожили и дело замяли. В общем, все шито-крыто - и ты уже не подкопаешься. Принял вызов М. Ударили по рукам.

Секретарь парткомиссии ворует пиво! Этот факт дорогого стоит. Одно дело - закрытые распределители, куда на машинах подъезжают затовариваться баре из горкома. Там виноватого не сыщешь - система работает. Но вот так, чтобы нагло на глазах у людей тащить пиво канистрами с завода - до этого еще секретари не доходили. Если какая-то тетка после смены возьмет домой сдобу с хлебокомбината - так ее поймают, устроят крик на весь город. И фотокарточка маячит на стенде у милиции целый год: "Расхитители народного добра, воры-несуны". А может, та тетка не могла хлеб в булочной купить - поздно уже было, а дома не было хлеба. Взяла детям булку. И - позор на весь город. Чем занимается милиция! А когда толстая харя пиво тащит с пивзавода - мало ему распределителя, еще захотелось "на халяву" покайфовать - то это тут же замнут. Потому что блат. Номенклатура обкома! Не трожь. Этот блат, как бельмо в глазу для М. Он ухватился за это дело руками и ногами.

Придумал ловко: позвонить этой тетке, инженеру-технологу - и под благовидным предлогом выпытать подробности этой истории. Разыскал ее служебный номер телефона, подключил к своему аппарату диктофон - и звонит:

- Вера Ивановна! Вас беспокоит из городской газеты "Знамя Октября" журналист Мостовой. Мы сейчас в свете новой политики партии готовим большой материал "Очиститься от аппаратчины", в котором рассматриваем факты злоупотребления властью чиновниками. Мы знаем о случае, который у Вас произошел на проходной, я уже записал его со слов очевидцев, но, может быть, что-то тут не так - и я прошу Вас подкорректировать. Пошелестел Мостовой бумагой для важности и начал читать:

"Был весенний день. Отработав смену, с легкой душой шла к проходной Вера Ивановна Соскина, инженер-технолог каменского Пивзавода. Но на проходной ее внимание привлекло..." И дальше шпарит свое. А Вера Ивановна корректирует: нет, говорит, канистра у него была в чемоданчике "дипломат", специально так устроено, чтобы было трудно догадаться, что там пиво. А диктофон пишет, мотает свое пленку друг героя - спутник его верный, тайный свидетель.

Нашел герой и милиционеров, которые дежурили в тот день. Пользуясь журналистским удостоверением, с них тоже показания слупил. А потом еще подписать показания попросил - чтобы в суд газету не притянули за клевету. Не так уж и врал он - только что никто ему в газете такого задания не давал - а работал он на свой страх и риск: сам рыл, сам копал. Собрал он факты - про этот случай и еще про какие-то другие, которые под руку пришлись - и действительно, отгрохал статью большую: "ОЧИСТИТЬСЯ ОТ АППАРАТЧИНЫ". И положил в один прекрасный день на стол главного редактора каменской газеты "Труд". Тот аж вспотел. Зачем ему статья такая - и так проблем по уши, только ссор с горкомом не хватало... Нет, нет, нет - замахал руками - вначале покажите в горком - это о них, пусть они исправляют ошибки свои, пусть очищаются...

Положил герой статью на стол Первого Секретаря Горкома Партии. А название-то статьи какое? Тон какой - если вдуматься, вроде Мостовой приказывает партии.

Партия стоит во фрунт рядами. Выходит Мостовой и ка-а-ак рявкнет:

- Очистится от аппаратчины!!!

Конечно, Секретарю обидно. Кто такой Мостовой, чтобы ему, самому Первому в городе Секретарю, указывать, что надо делать. Не выполнил он приказ. Не очистился - не выдал своего Забару. Тогда посылает Мостовой эту статью в ЦК. Проторенный путь - набрать высоту поболе, как в случае с банкетным залом - а потом спланировать оттуда, сверху, с Высшей Правдой, на каменчан. Но в ЦК сидят не журналисты. Они с Мостовым в курилках не трепались. Не будут ему помогать. Спускают дело ниже - в Ростовский обком. А там тоже люди занятые - недосуг им в склоках каменских копаться - они тоже спустили с резолюцией: "Разобраться!"

Прилетела статья - и легла на стол к тому же Первому Секретарю Горкома Партии. Он назначил комиссию из ветеранов. Те собрались, чесали затылки, чесали - и дочесались до правды: составили бумагу - мол, все проверили... Не подтвердились факты. Вызвали героя: вот, говорят, с тайным злорадством, пришла ваша жалоба из ЦК. Мы тут создали комиссию специальную - и разобрались: факты, изложенные в статье, не подтвердились.

Нечего ловить герою - прав был Хитрук: не покорить ему партийных вершин.

Глядит Секретарь на Мостового - и говорит:

- Лучше бы заняться Вам экологией... Пришла в горком разнарядка - надо поднимать фронт экологии - здесь разрешено критиковать и остро ставить вопросы.

Понимает Мостовой, что мысли, статьи его и действия для Секретаря мало что значат. Тот думает о связи с "братьями по аппарату" - из горкома, обкома, ЦК. В этом Секрет Секретаря. Решил Мостовой затаиться, выждать момент, удобный для нанесения удара. Обещает Секретарю: "Хорошо, заканчиваю с этим пивом и начинаю заниматься экологией". Секретарь вздохнул облегченно. Понял: прекращает дело, отступает Мостовой. Рано радовался.

Герой специально составил двусмысленную фразу, подстраховался - про себя решил: "Заканчиваю - значит, довожу до конца". Собирают в Ростове собрание неформалов. Собрание очень важное - встреча с Первым Секретарем Обкома Партии Товарищем Владиным. Что каменский первый секретарь супротив ростовского? У того таких секретарей по области - пруд пруди. Владин же по номенклатуре - член ЦК. Велели горкому прислать из Каменска неформалов на собрание. А кто в Каменске неформал? Мостовой!

Клуб-контакт выдвигает Мостового. А горком не хочет его пускать в область. Накануне собрания, вечером дает телеграмму Мостовой в обком: "Клуб "Контакт" назначает представителями на собрание Мостового, Перетятько, Бардакова. Перечень дан в приоритетной последовательности". Это значит - отсекать снизу списка. Пришло распоряжение из обкома - пустить Мостового. Ныло сердце у горкомовцев, чуяли они неладное - а делать нечего: пустили. На собрании герой за пару первых выступлений принюхался, почуял настроение зала - и полез выступать.

- Новая политика у Партии - лицом к народу. Но только не у нас в Каменске. Я собрал материалы про злоупотребления наших каменских аппаратчиков. Как они пиво воруют, как они партию своим поведением марают. Все у меня документально подтверждено, за подписями свидетелей - а публиковать запретили. Прикрыли. Но я верю, что Вы, товарищ Владин, пиво ворованное с ними не пили и прикрывать злоупотребления не будете. И передаю эти документы Вам.

Из зала заорали благим матом - не давай! Что ты делаешь - он такой же, как они! А герой через трибуну прямо на сцене и передает материалы в руки Первому Секретарю. А тот ему руку жмет. Мостовой в один момент стал знаменитостью. Этот случай запомнится надолго. Как символ Перес-перестройки - неформал из заштатного Каменска с Первым Секретарем, членом ЦК - один фронт.

Прислали Комиссию из Обкома - да сняли бедного Забару. Обкому легко показать свою демократичность, свою перестроенность за чужой счет.

На коне выехал из этой истории Мостовой. Набирает он обороты. Уже видная фигура в новой номенклатуре - среди неформалов. А как же хотите - наше общество по одному лекалу делается, и раз уж разрешили неформалов, то надо их тоже расставлять по ранжиру: Самый Неформальный Неформал. Формальный Неформал. Неформальный Формал. И так далее... Уже известно, что в Каменске Самый Неформальный Неформал - Мостовой. А диск-жокей Миша Бардаков, председатель клуба "Контакт", оказался при ближайшем рассмотрении формальным неформалом. Разочаровывается в нем клуб. Взлетел, как на качелях, авторитет героя: это же надо - самого Забару заломил. И коньяк выиграл.

Чужак

Герой дважды высовывается и дважды получает по носу. Вердикт о кворуме

Весть о выборах неслась с московских высот ошеломительной новостью. В 89-ом году пришло время заново понять, кто такие депутаты и с чем их едят. Началась возня с выдвижением от общественных организаций, те заважничали - каждая начала на себя одеяло тянуть. Схлестнулись ведомства - кто главнее: Союз Художников или Академия Наук? Раньше было просто: пришел в участок, взял бумажку бросил в урну выпил ситро в буфете - и пошел дальше по своим делам. В Выборах появился новый подвох - надо было выбирать. А кого выбирать, если никого не знаешь? В лучшем случае видел по телевизору - и запомнил кандидата по тому, что он лысый, или наоборот, волосатый, бодрячок или дохляк, в очках или без очков. От выборов на "альтернативной основе" голова пошла кругом. С целью это головокружение унять, на местах решили вести выборы по старинке, одним кандидатом. А чтобы не было лишних личностей, на собрания по выдвижению пускали только достойных: тех, кто знает, за кого голосовать.

Состоялось такое собрание и в Каменске. Двигали тогда в кандидаты Председателя Облисполкома. И такое значение имело собрание, что еще за час до его начала, кого надо, уже собрали: милиционеров из районного управления в полном составе посадили в зал, и еще дружинников к ним добавили на оставшиеся места - привезли на автобусах прямо с предприятий, как на дежурство. Тех же, кто хотел на это собрание попасть самовольно, не пускали под предлогом отсутствия мест в зале. Упреждающий маневр, партийная смекалка.

Пытался промылиться на выборы, конечно, и Мостовой, но тут уж крепкие ребята комсомольского призыва прищучили его. Не помогло ни журналистское удостоверение, ни включенный магнитофон - всегдашняя уловка Мостового - ребята стояли насмерть: не велено - не пущали. Выдвижение было таким таинством, что непосвященным близко к нему нельзя было подходить. Рассказал герой по местному радио историю своего унижения на подступах к собранию. Пустил передачу на свой страх и риск - и на этот раз ему такой номер не простили: отстранили от эфира - чтобы неповадно было всюду рыскать, дурное выискивать и свои мысли людям навязывать, раздувая несознательность масс.

Какая может быть конкуренция там, где есть иерархия? Разве не ясно, что Председатель главнее Заместителя, Первый Секретарь важнее Второго и так далее? Из того, что Мостовой стал Главным неформалом, еще не следует, что его можно к формалам подпускать.

Вообще по вопросу власти и выбора формалы и неформалы не смешиваются, как жир и вода. То, что Мостовой не проник на собрание - естественно: ни одна капля воды не может проникнуть внутрь куска жира. Это даже не житейский, а физический закон - здесь налицо две разные стихии, два разных фазы вещества, из которых изготовлены формалы и неформалы. Только кто из них жир, а кто - вода?

Мостовой и Бардаков (председатель клуба "Контакт", который тоже не смог прорваться на предвыборное собрание) устроили кипеж по поводу всяких там нарушений отправили телеграмму в Москву - но что это за телеграммы вслед за ушедшим поездом: шли их, не шли, а уже сам-то ты отстал. Не напрасно менжевался "Контакт" на Выборах : заработал он себе опыт. Когда к осени поспели выборы уже в депутаты Российской Федерации "Контакт" имел ясное представление о том, что следует ждать от формалов. Надо организовывать предвыборные собрания самим!

А кого выдвигать?

Мостового!

Идея носилась в воздухе, озвучила ее Татьяна Перетятько.

Роль политической музы для героя сыграла художница- оформительница.

Добрые люди передали ему слова Первого Секретаря по поводу выборов:

- Конечно, зашевелятся неформалы. Опять взовьется этот Мостовой. Мы можем его, пожалуй, пустить в районные депутаты. А потом обяжем сделать дело серьезное - провести линию отопления в поселок. И посмотрим, как он с этим справится. Пусть отчитается потом. Докажем, что эти неформалы - болтуны.

Уязвила героя уверенность, с которой его судьбу решали. "Они" уже заранее знали, что кому положено, кто чего стоит. Мостовой рассматривался как утварь, как тварь бездушная, как вещь, которую можно поставить, куда заблагорассудится. За попранные права выбирать и быть выбранным так, как того хочет "народ" вступил в борьбу герой...

Может показаться смешной та экзальтация, с которой шли в сражение за власть выдвиженцы года 89-го. А тогда эта экзальтация была, может быть, высшим переживанием и смыслом жизни людей, которые начали отчаянно карабкаться через забор партийных кандидатов. Трудовые коллективы, от которых можно было бы выдвинуться, контролировались партией. Она имела ячейки на всех производствах. Можно было собрать собрание "по месту жительства" - но для этого надо было бы уговорить прийти три сотни человек с паспортами, да чтобы они зарегистрировались, и все это - добровольно и без обещаний продуктов, отгулов или каких еще милостей. И место надо было найти для такого собрания. В общем, всюду была засада. Вы-движение - почти по-движничество, а это слово того же корня, что и подвиг! Места все на скамейках власти заняты - а тут какие-то самозванцы требуют "подвинуться".

Нашли люди из "Контакта" зал, где можно было бы провести собрание, договорились с председателем домового комитета, начальником РЭУ, ДЭЗа, ЖЭКа - или как там их еще называют, в общем, с тем, кто держит в своих руках, журналах, графах, тенетах основу жизнеустройства.

Держат дворники, держат сантехники, и смотрители, лифтеры и уборщицы, бухгалтеры и слесаря - но пуще всего держат домоуправы, главные инженеры и иже с ними, держат каждую пядь земли русской: дворы, подъезды и дома. Кто они, эти держатели? Исполнители чьей-то высшей власти? Но власть абстрактна, а то, что держат они в своих руках - как нельзя более конкретно: квартиры, канализация, водопровод, электричество и газ - это главное, какая бы ни висела над этим высшая власть - низшая власть - самая крепкая, самая важная. Вот с этой властью удалось "законтачить" кому-то из команды Мостового - и разрешили ему выступить-высунуться.

Обходили квартиры его соратники, бросали в почтовые ящики свои листовки-призывы, заговаривали с жильцами: приглашали знакомых своих и друзей. Напрягся клуб-контакт. Родил Собрание. Возник Кворум. В начале председатель домового комитета выдвинул в кандидаты некого полковника, со всех сторон прекрасного и достойного. Вот это фокус - собрали-то собрание сторонники Мостового - а выдвинули на нем какого-то полковника! Формально, конечно, власти правы - предлагать можно кого угодно. Хоть сотню кандидатур - Лишь бы народ за них проголосовал. Это первая неожиданность в предвыборной борьбе. Двигают тут же вслед за полковником Мостового. Начинают они выступать. Первым - полковник. Хочет он благ: и народ накормить, и дороги проложить и торговлю ободрить - в общем, добрый дядька. А что он во главу угла ставит, каким путем всего этого достигнуть хочет, каким ремнем механизм благосостояния заставит крутиться?

Трудно бывает на вопросы отвечать кандидатам. Если Манилов попадется среди них - мечтой услаждает. Ноздрев - ретивостью силен. Собакевичи и Коробочки в депутаты не попадают - сидят они мирно по своим углам, не высовываются: хозяйствуют. Вот Чичиковых и Хлестаковых среди депутатов - пруд пруди. Чичиков подкупит себе душ избирательских, байки расскажет о жирных землях, которые всех накормят. А Хлестаков - известно каков: он больше личными связями берет: Государю Императору представлен, и с Аллой Пугачевой на короткой ноге, всюду побывал, всех повидал - кормит баснями избирателей. Таких выбирают за славу, за байки - и чтобы иметь знакомых на телеэкране.

Мостовой известен только в Каменске... Чем ему сердца избирателей пронять?

Приходится ему измышлять целую программу. Что-то такое важное в нескольких пунктах. По полной схеме - о Советах, о Земле, о Хлебе об Экологии - и так далее...

"Землю надо передать в частную собственность, но без права продажи. Передавать землю должны Советы - потому что больше некому - нет другой власти на местах, кроме выборных органов. Не будут же ее распределять самочинно председатели колхозов. "Земля - крестьянам" - лозунг городской, непонятный - кто такие крестьяне определить трудно. Кому давать а кому нет? Лозунг должен быть другой: "Землю - Советам".

Надо ввести экологическую экспертизу, которая бы определяла чистоту полей и города, анализировала бы загрязнение - сброс вод и дым труб Химкомбината. Если что, закрыть вредное производство".

Мыслями своими и планами народ прельстил. На вопросы отвечал браво. Стало ясно, что Мостовой глядится не слабо - и тогда люди специальные покинули зал. План был прост: когда они уйдут - в зале исчезнет Кворум, который с такими муками собирал по каплям "Контакт" - и тогда даже если Мостового выдвинут, выдвижение будет признано НЕДЕЙСТВИТЕЛЬНЫМ.

План этот с блеском удался. То есть выдвижение состоялось - и за Мостового проголосовало нужное большинство - но избирательная комиссия посчитала собрание это недействительным. Мостовой победил - победу не засчитали. Что делать? Опять собрать собрание! Но время для выдвижения уже кончалось, избирательная комиссия тянула время - и назначила собрание на самый последний день, годный для выдвижения - 2-го января 90-го - года. Кто же пойдет на собрание после праздника? Дома хочется пересидеть, похмелье пережить.

Собрались-таки неуемные каменчане - слух пошел по городу, что обижают журналиста Мостового партийные чиновники, не пускают "чужака" к власти. И опять повторилась та же история - проголосовали за Мостового, а в конце собрания не оказалось в зале Кворума. Написал Мостовой протесты и по первому и по второму собранию - в Центризберком, в Москву... Отправилась туда целая депутация из Каменска - с одной стороны, Мостовой - и с другой - пятеро членов каменской комиссии, чтобы правду о Кворуме москвичам рассказать. Вердикт оказался в пользу Мостового: Центральная Комиссия признала годным и первое и второе собрания. Если к началу был Кворум - то никуда он уже не денется. Можно считать тех, кто ушел, воздержавшимися. Стал герой Кандидатом.

Злостный нарушитель

Герой жертвует аппетитом и выходит в дамки

После того, как Мостового дважды выдвинули и дважды зарегистрировали, появился у него необычный выбор - надо было решать, куда выдвигаться. Страну поделили на два типа округов: территориальные и национально-территориальные. На первом собрании замах был огромный - речь шла о нац-территориальном округе, в котором помещалась чуть не вся Ростовская область, а на втором замах был уже поскромнее - местный: 609-ый территориальный округ - 162 тыс. избирателей.

В то время неформалы могли своих пересчитать "по пальцам" - и готовы они были стоять друг за дружку против общего партийного врага. Корреспондент газеты "Комсомольская правда" брат-демократ Беспалов был выдвинут по тому же нац-территориальному округу. Мостовой решил снять свою кандидатуру с этого направления - и баллотироваться по местному округу, где он один представлял демократов.

Предвыборная борьба началась с сентября 89-го года. К Новому Году созрели кандидаты. Хотя кандидат - еще не депутат, но уже и не пустая величина, как простой гражданин. Он уже имеет права. Ему должны содействовать в организации встреч с избирателями и так далее. Вплоть до предоставления транспорта для поездок по округу. Ничего такого герою не давали. Узнавал он о собрании, садился на рейсовый автобус - и ехал в райцентр, куда подкатывали на персональных машинах другие, более достойные кандидаты. Кто из торговли важная величина, кто из колхоза - председатель, кто из прокуратуры - люди влиятельные, обремененные должностями. Один Мостовой среди них - как курица драная: толкался в автобусе среди избирателей. Но это же и шло ему на пользу - "красиво жить не запретишь" - но и не заставишь других полюбить твою жизнь красивую.

Росла популярность героя на волне нелюбви к начальникам. Связана она с тайным знанием, которым обладали жители Каменска: все начальники - воры, одним миром мазаны, всюду - блат. Все через одного человека знакомы в Каменске - так что знать здесь вся на виду. Мостовой, как выходец из непартийного чрева народа, снискал доверие и популярность уже только тем, что он - не из "чинов". Да еще его репортажи, слава "борца за справедливость" Народ его встречал приязненно - и на тех собраниях, куда ему удалось добраться, выглядел он не хуже прочих кандидатов.

Первый тур выборов прошел мирно. Посчитали-прослезились: впереди оказался Мостовой - с отрывом в двадцать процентов от следующего за ним кандидата. Это было неожиданностью: одиозный Мостовой - побеждает! Тогда появились материалы в местной прессе, изобличающие Мостового. Пошли по городу листовки, в которых проливался свет на его прошлое: партия решила народу раскрыть глаза.

ТОВАРИЩИ ИЗБИРАТЕЛИ!

по 609 округу

ЗАРЕГИСТРИРОВАН

кандидатом

В НАРОДНЫЕ ДЕПУТАТЫ

МОСТОВОЙ А.А.

ТОТ ЛИ ЭТО ЧЕЛОВЕК,

который должен быть в правительстве

России?

СЧИТАЕМ, ЧТО НЕТ!

ПОСМОТРИТЕ НА ЕГО ПОСЛУЖНОЙ СПИСОК

ДВАЖДЫ УВОЛЕН ПО 33 СТАТЬЕ КЗОТ

ЗА СИСТЕМАТИЧЕСКИЕ ПРОГУЛЫ

НА ПОЧВЕ ПЬЯНСТВА

Так следует ли от злостного нарушителя трудовой дисциплины, человека, который бегал с работы на работу и от работы, ожидать плодотворной, напряженной работы в парламенте? ВЧИТАЙТЕСЬ В МАТЕРИАЛ ДАННОЙ ЛИСТОВКИ И РЕШИТЕ ДЛЯ СЕБЯ КОМУ ВЫ ОТДАДИТЕ СВОЙ ГОЛОС НА ВЫБОРАХ В ВЕРХОВНЫЙ СОВЕТ

Мостовой Анатолий Александрович 1948 года рождения, профессия - учитель.

В 06.1966г. - окончил ГПТУ-4 г. Ростов-на-Дону

по 10.1966г. - оператор узла связи г. Каменск-Шахтинский

по 02.1967 - электрослесарь КИПиА п/о "Химволокно"-ПВВ г.Каменск-Шахтинский

по 02.1967 - электрослесарь Каменских авторемонтных мастерских г.Каменск-Шахтинский

по 06.1972 - педучилище г.Каменск-Шахтинский

по 11.1972 - зам. директора по УВР Нелинского детдома (Ханты-Мансийского АО)

по 07.1976 - учитель биологии, физвос- Нелинской питания средней школы (Ханты-Мансийского АО)

по 02.1977 - редактор газеты "Путь Октября" пос. Советский Тюменская область

по 06.1979 - корреспондент, зав. отделом сельского хозяйства Каменской газеты "Знамя Октября"

по 08.1979 - агроном колхоз "Россия" Каменский район

по 12.1979 - методист производственной гимнастики Каменской ТЭЦ

по 06.1980 - фотограф Глубокинского райбыткомбината

по 07.1981 - преподаватель химии, биологии Каменского ГПТУ-46

по 10.1981 - киномеханик кинотеатра "Ударник" г. Каменск-Шахтинский

по 07.1982 - корреспондент Тарасовской газеты "Новая жизнь" Уволен по ст.33 п.4 КЗОТ РСФСР

по 03.1984 - выставщик кирпича Каменского кирпичного завода Уволен по ст.33 п.4 КЗОТ РСФСР

по 03.1984 - штукатур Каменского СПМК

по 03.1985 - слесарь ПВВ п/о "Химволокно"

по 10.1985 - корреспондент Каменской городской газеты "Труд"

по 1987 - корреспондент многотиражной газеты "Ленинец" химкомбината "Россия"

В настоящее время обозреватель по экологическим вопросам редакции районной газеты "Знамя Октября"

* * * * *

Хотел ответить на обвинения герой - но не тут-то было - ему места в газете не дали. Тогда он решил объявить голодовку. Дело было рискованное - только что в Ростове на первом туре выборов погорел брат-демократ: тоже в знак протеста объявил голодовку - но продолжалась она всего четыре часа: все требования его были удовлетворены, дали ему место в газете, напечатал он что хотел - да выборы и профукал.

Голодовка - это не просто так: взял да и перестал есть. К ней надо готовиться. Чтобы не попасть впросак, надо было убедиться, что партийцы достаточно сильно "упрутся" и в первые пару дней голодовки не согласятся выполнить его требования. С другой стороны, следовало выдвинуть такие требования, чтобы всем было ясно, что их надо выполнить - самые естественные и простые. Чтобы люди поняли: человека заставляют голодать попусту, за то, что и без голодовки ему положено.

Голодовка и так ставит человека в исключительное положение - так что здесь перемудрить нельзя: надо требовать чего-то очень простого. Как воздух или вода.

Мостовой выдвинул три требования: во-первых - дать ему возможность публично ответить на клевету, которую распространяли о нем в газетах, во-вторых, напечатать его статью "Очиститься от аппаратчины" - и еще что-то третье, что было не так важно - и что можно было бы сдать потом. При заключении договора о прекращении голодовки можно было чем-то пожертвовать. Первыми двумя требованиями жертвовать нельзя - это капитал: ответить надо, и старое дело - бомба замедленного действия под горком - надо, чтобы она сработала.

Написав плакат, вышел Мостовой с утра пораньше на площадь у горкома - там, где Ленин стоит, у вечных елок - встал и Мостовой со своим плакатом. Портит он весь вид горкому - как не выглянешь из окна - стоит Мостовой у елок, как самозванный Дед Мороз. Стоит он час, другой - собираются мало-помалу прохожие люди: читают плакат - и уходят, уносят в "гущу" слухи - что появился какой-то тип и чего-то от начальства требует... Иные заговаривают, стыдить пытаются героя: какое же это дело он затеял некультурное, несерьезное - голодать.

Приходит тетка из горкома - требует, чтобы Мостовой снял листовки с заборов, в которых за него призывают голосовать - они засоряют город. Листовки портят экологию. Но на каждого уличного начальника найдется два-три народных человека, которые тут же слоняются без дела и готовы вступить в горячий спор: что мусор на улицах - не от листовок, что начальники плохи - да и вообще, в гробу видели они власть.

Тетка уходит несолоно хлебавши - но появляются еще три тетки - уже торговые, покрепче - и орут на героя, что будут все против него голосовать, и что нельзя так изголяться и себя позорить. Вычеркнут они его фамилию по три раза из бюллетеня, даже больше - дыру протрут на том месте, где его фамилия - чтобы только такой позор не случился: не выбрали Мостового. Приходит отставной полковник - и тоже стыдит героя: как проходимца алчного, который власти хочет, к власти рвется без совести и стыда - даже готов голодовкой пользоваться, поголодает сейчас - чтобы потом отожраться. Но тут появляются трое постаревших солдат - и отвечают по-простому, вступаясь за героя - что сытая ряха полковничья должна вызывать стыд, что мироеды заели народ...

Мостовой стоит смирно, в пререкания старается не вступать, а вокруг люди лаются - которые там за и против, представители народа и сам народ - свара нешуточная идет. Гудит людской рой - появилось у каменчан новое развлечение: выйти на площадь, где стоит Мостовой - да побазарить, почесать языком.

Удивительное дело - сторонников героя пребывает с каждым часом. То ли сердобольные каменчане почувствовали, что всерьез человек мучается, не ест - и жалость проснулась в них, то ли по какой другой причине - заработала "психология", на которую рассчитывал герой... Тут же палатка стоит на газоне. Герой в ней отдыхает, попивает горячий чаек. С утра нового дня люд потянулся на площадь - пришли студенты и школьники, привели преподаватели целые классы с собой, с уроков: провести показательный урок обществоведения и продемонстрировать приемы политической борьбы на примере Мостового. А он был когда-то преподавателем: знал, как к ученикам обращаться.

Ребята задавали вопросы, девочки оценивающе присматривались: как-никак - знаменитость, герой - вышел один на площадь, не побоялся выступить против всесильного горкома. Девочкам Мостовой нравился - маловато в Каменске героизма, а сердце девичье падко до всего чрезвычайного... Появились вокруг плаката с требованиями Мостового петиции и воззвания, списки с подписями в поддержку человека, который решился перешибить горком, идя на крайние меры - жертвуя своим аппетитом.

На третий день уже вовсю шумела площадь. Герой стоял на гранитной паперти и вещал что-то. Шел снег. Вокруг висели десятки плакатов с сотнями подписей. Люди с Химкомбината поговаривали о забастовке. Сработали и скрытные планы героя - он попросил оповестить Москву, людей, знакомых по теле- и радиоделам, каких-то шишек. Звонили уже из Москвы в обком, оттуда - в горком: что за непорядок, почему у вас кандидат голодает? Не мытьем, так катаньем - заставили городских начальников дать слово Мостовому в газете, отпустить его с Богом, очистить площадь от шумящего народа... Долго упирались начальники - а все-таки сделали так, как хотел герой. Опубликовали накануне выборов в газете его ответы на обвинения. Напечатали и результаты проверки по статье "Очиститься от аппаратчины" - что все в статье верно: твердые факты представил Мостовой.

Этим радостным известием, что пошли на попятную начальники, - кончилась голодовка для героя. Сказал он в конце импровизированного митинга:

- Жаль, что нет здесь с нами Первого Секретаря Горкома - не вышел он на площадь к народу. Я хотел бы ему протянуть руку и сказать: нам вместе работать. Забудем старые распри.

----------

P.S.

В день осеннего равноденствия 22 сентября 1993 года Народный Депутат Верховного Совета Российской Федерации А.А. Мостовой сложил свои депутатские полномочия по 609 территориальному округу (г. Каменск-Шахтинский) и в составе группы из приблизительно 30 депутатов перешел на работу в президентские структуры.

Верховный Совет был расстрелян из танков.

Менее чем через год Мостовой ушел и с новой работы - дальше, дальше, дальше...

P.P.S.

Сборник "Русские фамилии" гласит: Mостовой - мытарь, сборщик подати на мосту.

ТОТ ЛИ ЭТО ЧЕЛОВЕК?

Вместо послесловия

Каменное голенище /Война-мать /Твердая рубашка

Учитель и врач /Половинка яблока/ Шутка черта

Художник в Кремле /Твист/ Журнал мод

Коньячок /Семя пламени/ Милости от природы

Успеваемость /Связь и власть/ Низшая свобода

Дело дрянь /Мокрая бумага/ Пекло

Влиятельный сообщник /Клуб-контакт/ Банкетный зал

Дипломат пива /Чужак/ Злостный нарушитель

Замечаниезамечаниемечаниемечаниечаниечаниениениеиеиеее

Большинство глав отвечает на вопрос "ЧТО?" и соответствуют частям, из которых складывались знаки места и времени, которого нам уже не переиначить…

На вопрос КТО? отвечает три главы: "Художник в Кремле", "Чужак" и "Злостный нарушитель". Можно задать вопрос: КТО ОН? - и ответить: злостный нарушитель, чужак или художник в Кремле. В принципе, на вопрос КТО? может ответить и следующая триада: "Шутка черта", "Учитель и врач", "Влиятельный сообщник". Однако если обратиться к смыслу этих глав, то сам персонаж не может быть ни учителем и врачом, ни влиятельным сообщником - эти определения предназначены для его отца и матери, с одной стороны, - и лично Генерального Секретаря - с другой.

Что касается шутки черта - то об этом одному Богу известно.

 Далее читайте:

Вячеслав РУМЯНЦЕВ. Выходец из народа или рыжая бестия? (Критические заметки о повести Юрия Нечипоренко) - 17.10.2003