17 ноября 2018 года в возрасте 106 ушёл из жизни барон Эдуард Александрович Фальц-Фейн, а с ним ушла целая череда эпох. Мне довелось брать у него интервью по случаю его предстоящего юбилея. Упомянула в разговоре Соломею Крушельницкую, а он говорит: «Да, да, отлично помню её! Прекрасная певица! Она и «Мадам Батерфляй» спасла после провала, и первой Электру Штрауса спела[1]».

Я была в шоке: никто не помнит эту прекрасную певицу-легенду, которую я, рождённая в СССР, считаю своей соотечественницей. Я много читала, писала о ней, но чтобы так кто-то вживую поделился о ней воспоминанием, было впервые, и показалось голосом из иного мира. Барон Фальц-Фейн не умер своей смертью: он погиб при пожаре, ранним утром, как писатель и литературовед Олег Николаевич Михайлов 9 Мая 2013 г. И в том, и в другом случае, в Переделкино и в Вадузе — столице Лихтенштейна ФОТО 7, причина пожара — дело тёмное.

У барона в особняке была собрана коллекция произведений искусства. Уже при нашей встрече, он не вставал, последние годы провел в полулежащем положении. Но к нему было паломничество из разных стран, к нему шли, чтобы приобщиться к живой истории и ее славе. У немцев существует выражение «Человек начинается с барона». Это низший дворянский титул, дающий право на обладание гербом. Наша юбилейная статья обозревает весь его жизненный путь и отдает дань памяти его предков. Прах его нашел упокоение в Ницце в усыпальнице рядом с матерью.

Реликтовый человек, племянник основателя заповедника Аскания-Нова Фридриха Фальц-Фейна, родственник Достоевского и Набокова, последний из могикан первой волны эмиграции, лихтентштейнец с русско-немецкими корнями, победитель горных гонок 1950 года в категории "Мерседес", друг чемпиона автогонок Рудольфа Караччола (1901—1959), у которого на протяжении года жил в Лугано, преображая сад на его вилле "Скания" в Рувильяне. "Я обожаю Лугано, — вспоминает он, — там пешком можно было спускаться к озеру и купаться".

Неудивительно, что говорит он о себе в прошедшем времени, ведь речь идёт о периоде Второй Мировой, а говорящему, барону Эдуарду Александровичу Фальц-Фейну, без одного года сто лет. Отнимем от сегодняшнего дня сто лет и мы окажемся в другом мире:

«Дыни, арбузы, пшеничные булки,
Щедрый, зажиточный край,
И на престоле сидит в Петербурге
Батюшка Царь Николай».
(Л. Дербенёв)

«Я родился в райском саду» — говорит Эдуард Александрович.

Родовой особняк Фальц-Фейнов в Гавриловке

А это произошло 14 сентября 1912 года. Садом был биосферныйй заповедник Аскания-Нова с кенгуру, зебрами, бизонами, стадом белых верблюдов, аналогов которому нет нигде в Европе. Он объединил в себе естественные степи Херсонщины и парковые насаждения, где обитает более тысячи диких местных животных и представителей фауны со всех концов планеты. Многоцветен и мир флоры, — кроме местных видов здесь можно найти растения почти со всего земного шара, итого более 600 видов растений, среди которых много редких, например, тюльпан Шренка, скифский тюльпан и степной миндаль.

История Аскании ведётся с 1828 года, а в 1919-ом она была объявлена народным парком, а затем и Государственным степным заповедником; тогда был создан степной институт, проводились активные работы по сохранению исчезающих видов животных. Не обошли стороной заповедник военные действия гражданской войны и Второй Мировой, а после последней этот уголок пережил еще большую угрозу — попытки всяческих ведомств использовать заповедные земли под пастбища или распахать их — то, что сейчас было нависло над Бородино. Биосферный заповедник Аскания-Нова уникален — в его состав входят целинная ковыльно-типчаковая степь, зоологический и дендрологический парки. Площадь его составляет 33 307,6 гектара, 11 054 из которых — единственный в Европе участок степи, которого никогда не касался плуг.

Когда Екатерина II, экс-принцесса Ангальт-Цербсткая, бросила клич своим соотечественникам заселять юг России, она предоставила им фантастические льготы: земли бери, сколько обработаешь, никаких налогов, на четверть века увольнительная от военной повинности и плюс деньги на проезд и подъёмные. На русские деньги приехал в Россию первый из Фейнов. А в 1856 году семья Фальц-Фейнов приобрела эти земли и дала им имя Аскания-Нова. Фридрих Фальц-Фейн объявил заповедными более 600 гектаров степи, чтобы сохранить ее в первозданном виде.

Из имения Аскания-Нова этот прирождённый землевладелец и овцевод создал благоухающий оазис в засушливых степях Таврии — зоопарк и дендрологический парк с системами искусственного полива. Фридриха Фальц-Фейна называли “асканийским Дарвином” и “первым экологом”.

Довольно быстро его зоопарк становится третьим в Европе частным зверинцем после лондонского и амстердамского: в конце ХІХ века он включал 208 видов птиц и 52 видов парнокопытных — обитателей открытых пространств Евразии, Африки, Америки и Австралии. Эту коллекцию Фридрих собирал на протяжении 42 лет, ежегодно пополняя ее состав до самого 1916 года.

Предпочтение отдавалось обитателям открытых саванн, полупустынь, степей. Эта традиция сохранена в зоопарке до настоящего времени. Сейчас коллекция зоопарка “Аскания-Нова” насчитывает 34 вида млекопитающих и 76 видов птиц, которые содержатся в вольерах либо на свободных пастбищах большими группами. Одним словом, маленький Эди родился в доме с прудами, в которых плавали золотые и красные рыбки.

Об этом, о прошлой славе, о могуществе великих тружеников Фальц-Фейнов и ещё о многом другом можно прочитать в книге Надежды Данилевич "Барон Фальц-Фейн", опубликованной издательством "Изобразительное искусство", Москва, 2001.

Книга — это романизированная история рода плюс документальная биография барона, которая читается легко и легко увлекает. Автор прониклась духом аристократизма тематики, пишет приятно, раскрепощённо, с уместными, умеренными афоризмами, меняя тональность там, где речь заходит об идеологизированном разбое — революции. Как говорили римляне, Аrs est сelare arte или же Искусство в умении скрыть искусство; им Н. Данилевич владеет более, чем в превосходной степени: помимо искусства, она скрывает ещё и личность автора, чья тень сливается с фоном повествования. Одним словом, книга — это нерукотворный памятник барону из 227 страниц, написанных рукой мастера, о котором можно сказать то же, что сказано в книге о матери барона Вере Епанчиной 9: "Манеры её удивляли естественностью и спокойным достоинством, и, казалось, она даже не догадывалась, как она хороша собой. А между тем, эта скромность освещала эту красоту больше, чем самые дорогие бриллиантовые парюры и диадемы".

Вера Епанчина происходила из единственного в Росси рода, имевшего трёх адмиралов. А сюжеты, которые написала жизнь, могут поспорить с шекспировскими. Пожалуй, самой яркой героиней рода, была бабушка барона Софья Богдановна Фальц-Фейн, урождённая Кнауф.

Осенью 1862 года два завидных жениха, братья Карл и Густав Фальц-Фейны, приехали из своего имения в южный город невест Екатеринослав. И выбор обоих пал на 27-летнюю Софью, умницу-разумницу, которая прекрасно музицировала и отличалась красивой благородной внешностью. Софья ответила взаимностью на чувства младшего брата, Густава, а отец Фальц-Фейнов потребовал, чтобы первым женился старший брат. Никто не посмел ослушаться, воля родителя была законом. Так и прожили они втроем, два брата и одна жена, пуская на свет одного за другим семерых детей. Ситуация сложилась, как в индийской мифе, где у пяти братьев Пандавов была одна жена "верная и целомудренная Драупади".

Карл ушел из жизни первым. Только тогда Софья и Густав смогли отпраздновать свою свадьбу, прямо как принц Чарлз Уэльский и Камилла. Увы, в 1890 году Густав покинул этот мир, и Софья Богдановна стала единственной наследницей всего состояния (т.е. обеих долей наследства братьев) Фальц- Фейнов, а оно к тому времени было баснословным. И смогла не только сохранить его, но и преумножить. "Страбон писал, что в Каркинитском заливе была гавань херсонесцев. Эти строки подействовали на неё, как история Трои на Шлимана. "Почему бы мне здесь же, — подумала она, — не поискать места для порта?"

И к 1911 г. она имела уже свое собственное пароходство". (Н.Данилевич). Зимой замерзали черноморские порты: Одесса, Херсон и Николаев, а туда, где море подогревалось горячим источником, в Хорлы, так назывался порт Софьи Богдановны, круглый год заходили суда из разных стран: Италии, Греции, Германии, Австрии. Торговля била ключом. Вывозилось золотое руно (т.е. овечья шерсть), дичь, устрицы, консервы производства фабрики Софьи Фальц-Фейн с её фирменным "знаком качества": золотой рыбкой на велосипеде.

В 1914 году в Асканию-Нова из Ливадии приезжал с двухдневным визитом Николай II; насчёт набросившегося на него петуха он пошутил: "Единственный неприятель, который нападает на меня открыто".

О Софье Богдановне и делах её рук В. Пикуль писал: "Эта красивая импозантная дама обладала большой практической смёткой... Я видел Хорлы только по фотографиям и тоже хотел бы жить в нем... Внешне город был похож на оранжерею среди прудов и экзотических клумб; вдоль широких улочек белели односемейные дома, утопавшие в цветении фруктовых деревьев... Софья Богдановна устроила училище и гостиницы, рестораны и бальный зал, а вечерами над тёмным парком загорались трепетные огни "иллюзиона" (кинематографа). Телефон связывал город с портом, Софья Богдановна звонила даже в Аскания-Нова, где хозяйствовали её сыновья..."

Но после революции сыновья, Фридрих и Александр, вынуждены были покинуть родную Гавриловку, Аскания-Нова. А Софья Богдановна уезжать отказалась, она всю жизнь делала людям только добро, и, по ее словам, ей нечего было бояться. Но в 1918 году Хорлы были заняты бандитами. И эти подонки из пулемёта расстреляли 84-летнюю женщину. Несколько часов спустя, Хорлы освободили белые.

Известие о гибели матери убило обоих её сыновей: в течение двух лет они оба скоропостижно скончались от сердечного приступа.

Вера Николаевна Епанчина-Фальц-Фейн осталась с двумя детьми, Эдуардом и его сестрой Таисией, на руках, почти без средств к существованию. Материально поддерживать мать Эдуард смог только тогда, когда сам стал на ноги. В 1932 г. он становиться чемпионом Парижа в студенческих велогонках, что даёт ему возможность устроиться корреспондентом самой популярной в Европе спортивной газеты "L'Auto".

В 1934 году в качестве парижского корреспондента он прибыл в Берлин эдаким английским денди с хорошим немецким, отличным французским, денди, в запасниках которого был еще и великий могучий. В Берлине ему был предоставлен персональный офис, и дел у него было не меряно: ведь здесь была намечена Олимпиада 1936.

В ту пору, да и позднее, барону доводится общаться со сливками общества как политического, так и богемно-артистического: Геббельсом, Герингом, Бриджит Бардо, Роми Шнайдер, Ален Делоном, Жаном Кокто, русской аристократией первой волны эмиграции, со своим родственником Владимиром Набоковым: Лидия Фальц-Фейн, тётка барона и дочь Софьи Богдановны, побывала замужем за кузеном писателя Д.Д. Набоковым. Но по-настоящему близким другом ему стал Рудольф Караччола ФОТО 14, лучший в Европе гонщик команды "Мерседес" в "Формуле I".

Даже Шумахер вряд ли назовет себя стократным чемпионом, а Караччола был им. Эдуард Фальц-Фейн участвовал в соревнованиях на спортивных автомобилях, а Рудольф на гоночных, так что друзья не являлись соперниками друг другу. "В 1941 году, — вспоминает барон, — я жил у него в Лугано. Он отпустил своего садовника. Я стал его садовником (барон успел получить и сельскохозяйственное образование,  — М.С.), сажал картошку, морковку, разводил кур, и мы имели яйца - война же была".

И далее: "В 1958 г. он приезжал ко мне в Лихтенштейн на своём уникальном крылатом "Мерседесе". Дверцы, как крылья, поднимались вверх. Он знал мою страсть к спортивным автомобилям и пригнал мне его в подарок. Все население Лихтенштейна фотографировалось рядом с "Мерседесом" Караччолы".

Это была дружба до гроба: "Накануне смерти он позвонил мне, — вспоминает барон. — Помчался к нему, посадил в автомобиль и отвёз в Германию к самому лучшему знатоку. А он сказал: "Поздно". В Штуттгарте перед заводом "Мерседес" было прощание, устроили Руди (1901—1959) королевские почести. Его белый гоночный автомобиль весь был в венках. А потом повезли его в Лугано, похоронили на кладбище в ста метрах от его виллы". Вдова Караччола Алис отдала барону весь архив Руди и его автомобиль. Спустя годы фирма "Мерседес" объявила, что заплатит любые деньги за всякий документ, касающийся её идола. Предложила миллион барону. Но он весь архив подарил ей, сказав, что на друзьях денег не делает.

В 1939—1945 гг. мир предпочёл спорту войну. Эдуард, однако, поехал на велосипеде из Берлина в Лихтенштейн, подданным которого он к тому времени уже являлся. "Это 1000 км, он преодолел их за шесть дней. О войне напоминало постоянное чувство голода. Но как только он пересёк границу Швейцарии, встретил лавку, увешанную тяжёлыми колбасами, казалось, их свезли сюда со всей Европы".

Вся жизнь барона — это живой и пёстрый калейдоскоп спортсмена, журналиста, аристократа, связанного с международной элитой - gem set, куда попадали и голливудские звёзды, и экс-шахиня Ирана Сароя, которая, кстати, тоже говорила по-русски.

Но особый, славный, раздел её составляет меценатство и восстановление памяти о его предках в России, в той части её, которая на сегодняшний день стала Украиной. Вот что глаголит о нём крупнейший коллекционер русского искусства за границей светлейший князь Н.Д. Лобанов-Ростовский: "...в 1980 году Эдуард Александрович как представитель Олимпийского комитета впервые приезжает на свою родину - в Россию. /.../ Одним из первых пожертвований барона была часть библиотеки Дягилева — Лифаря, которую он купил в 1975 г. на аукционе в Монако. Дальше — больше".

Благодаря его усилиям попал в Россию "Архив Соколова, хранивший тайну расстрела царской семьи". Он убедил бургомистра Цербста, в котором родилась будущая Екатерина Вторая, "открыть в уцелевших от бомбёжек конюшнях замка хоть маленький музей в память Её Величества. /.../ Лучшие экспонаты этого музея — личные дары барона: прекрасный портрет Ротари Екатерины Великой в полный рост в коронационных одеждах, бронзовый бюст императрицы работы Гудона. Точно такой же, мраморный, находится в Эрмитаже.

/.../ Он — единственный родственник Достоевских за границей (сестра первой жены отца барона была замужем за Фёдор Фёдоровичем, сыном писателя, М.С.), и его иждивением сохраняются могилы дочерей Федора Михайловича — Софии в Женеве и Любови в Больцано. Если бы не барон, этих могил больше не существовало бы". Его заслуга в увековечивании памяти Суворова в Лихтенштейне и Швейцарии. По записям в церковных книгах барон установил, что в октябре 1799 года Суворов проходил через маленькую альпийскую страну между Швейцарией и Австрией. Запись в церковной книге гласила: "Русские поели в Лихтенштейне всех кур". Теперь на месте ночёвки Суворова стоит памятник полководцу, и заботами барона выпущена юбилейная почтовая марка. На 1993 год в послужном списке мецената Фальц-Фейна насчитывалось 67 даров России. Он также содействовал перенесению захоронения Ф.И. Шаляпина в Россию, восстановлению знаменитой Янтарной комнаты, посылая из Швейцарии шлифовальные станки для янтаря и специальные свёрла.

Президент Борис Ельцин наградил воистину "народного барона" (по схеме названия книги И. Солоневича "Народная монархия") за его меценатство орденом Дружбы народов, президент Украины Леонид Кучма — знаком президента.

В Хорлах на его средства поставлен великолепный памятник основательнице порта, его бабушке Софье Богдановне Фальц-Фейн, а заповеднику Аскания-Нова, опять же благодаря хлопотам барона, присвоено имя его основателя Фридриха Фальц-Фейна, дяди барона, и поставлен ему наводящий на размышления памятник, который запечатлел момент общения выдающегося учёного-орнитолога с прирученной птицей.

Всё это дела давно минувших дней, к которым можно приобщиться сегодня, отправившись на экскурсию в ныне здравствующий заповедник, ощутив связь времён и то, насколько едина, цельна и непрерывна история поколений, история народа.