ТИХИЕ РАДОСТИ
Тихие радости наши — лишь отголоски дождей.
Солнце из глиняной чаши льётся быстрей и вольней,
Синее дно раскалилось, поберегись, пригубив.
Где тебя, лето, носило?  Я ли тебя не любил?
Я ли тебя? Покажись-ка...  плавится воздуха медь,
Счастье так ярко и близко, что невозможно терпеть —
Блещут в стремительной речке, словно монеты, лещи,
Неугомонный кузнечик о повседневном трещит,
Ягоды падают сами солнечной каплей с куста —
Миска с облупленным краем наполовину пуста.

Счастье рождается трудно, чтобы рассыпаться в прах.
Есть только эти секунды — осы на нежных цветах —
Высосут, выжгут, задразнят...
Вздрогнешь и снова начнёшь
Ждать ослепительный праздник
Сквозь нескончаемый дождь.

ПРОДОЛЖЕНИЕ РОДА
Одинокой дудочки песня
Обгоняет меня, босую.
Тонкоплечий кувшин несу я,
Как вину в его горле тесно!

Пятки круглые прячут след свой
Меж камней и змеиных норок.
Нрав мой кроток. А век недолог,
Словно привкус лепешки пресной.

Сладкий август сделает больно...
Под оливами, в смуглой лени,
Расстелю свое тело вольно,
Расцеплю тугие колени.

Первый крик разобьется оземь,
Вздрогнет ночь, расплескает сливки.
Взгляд его безмятежно-оливков.
Он родится без четверти восемь.

АВГУСТ НА ДВОИХ
Следы ощупают тропу,
В сухой траве завянет солнце,
Укроет бережно лопух
Ежа, рискуя уколоться.

И вдруг покажется — покой...
Такой, что господи и тише,
Что ты со мной, со мной, со мной,
Ну, разве что за хлебом вышел.

Настанет вечер наг и тих,
И мы — испуганные дети —
Разделим август на двоих.
А впрочем, август будет — третьим.

ХОЧЕШЬ, ПРИДУМАЕМ
Хочешь, придумаем дом у дороги,
Чтобы проснулся — и рад.
Дождь опираясь на тонкие ноги
Выйдет в заплаканный сад.

Вскрикнет во сне потревоженный ослик,
Медно откликнется таз.
Хочешь, придумаем раньше и после,
Чтоб не кончалось сейчас?

Капля за каплей — не дождь, а варенье —
Слива, инжир, алыча.
Счастье садится к тебе на колени,
Солнце сползает с плеча.

Сколько их нужно — тревожных и нежных —
Капель, созвучий, цветов?
Это — стихи. Так снимай же одежды
С разоблачающих слов.

В ПЕРЕВОДЕ С ПТИЧЬЕГО
Еще чуть-чуть, и сад остепенится,
Затеплится, заварится...  Еще —
Вернутся недоверчивые птицы,
Доверчивые сядут на плечо.

Как облако из чайника, как вата
Из куклы, перекроенной сто крат,
Появится мое — Не виновата.
Распустится твое — Не виноват.

Нахлынет май — то мять меня, то маять,
Укачивать под простенький мотив,
И прошлое останется на память,
А будущее выйдет, не простив.

Отчаянье разделится на гроздья,
Тоска влетит в незапертую грудь.
Придешь домой — повесь меня на гвоздик,
Гулять пойдешь — в прихожей не забудь.

Любить легко. Но тем сильнее жажда,
Чем ближе недоступная вода.
По-человечьи — ты меня однажды...
А я тебя по-птичьи — навсегда.

ВО ВСЕМ ТАКАЯ ПРОСТОТА
Светает нехотя. Свечей
Обкусанные губы пухнут.
Вот коврик у двери — ничей —
Ползет на кухню.

Там, ломким пальчиком грозя,
Часы отряхивают время,
И маятник стучит – Нельзя.
И тень. И темень.

Из безрукавок сквозняков
Так тянет нежностью и мятой,
Что огорошена любовь —
Вы что, ребята?

Во всем такая простота,
Что вспоминать ее и плакать.
Чем гуще проголодь листа,
Тем слаще мякоть.

Чем изумленнее ладонь,
Тем изумительнее тело,
И сердце падает в огонь.
Ну вот.
Cгорело.

БУДУ ЯБЛОКОМ
Там, где зрела радуга — только дым,
Самолет, да облако — всех небес,
Хочешь, буду яблоком наливным,
В красной шкурке бархатной или без?

Дождь идет по городу не спеша,
Расцветают голуби на груди,
Под ладонью августа спит душа,
Как придешь — нащупай и — разбуди.

В глубине опаловой — тишь да  зной,
Спеет, спеет семечко, будешь рад.  
Под моею бархатной кожурой
Целый сад расцвел. Целый сад.

Вечереет. Плавится неба бок,
На тарелке облака — лунный блин...
Ты бы спрятал жизнь свою, если б смог,
Между этих яблочных половин —

Чтобы в каждом городе — вечный Рим
Чтобы в каждой комнате — солнца брешь...

Хочешь, буду яблоком наливным,
Или так распробуешь, выпьешь, съешь?

ДЕНЬ НАЧИНАЕТСЯ С ТЕБЯ
День начинается с тебя, как жизнь с отчаянного вдоха.
Заря старается не зря, и небо выглядит неплохо.
Играет музыка без слов. Словам то весело, то страшно.
Теплее кров, быстрее кровь, и мир, как яблоко, раскрашен.  

А воздух в легкие набит — он горло  мучает и гложет,
И  небо ласково твердит, что счастье зло и невозможно.   
Ну что же ты, прости, прощай, люби меня, пока не поздно.
Мой нежный сад выходит в рай, a в нем сияющие звезды,

Твой день и короток и мил, мой вечер праздничен и сладок,
И нет ни  времени, ни сил подобный выстрадать подарок.
И я, нисколько не любя, твержу заклятие простое:
День начинается с тебя. А значит жизнь чего-то стоит.

В НЕРАССКАЗАННОМ ЛЕСУ
В нашем нерассказанном лесу
Сосны держат небо на весу
И, души игольчатой не чая,Нежно ранят теплые бока,
Чтоб слезились солнцем облака,
Как цветочным чаем.

Посреди пернатых трав и крох
Мы с тобой не более, чем вздох
Радости. Бывает же удача.
Насмерть заблудившийся в лесу,
Я тебя укрою, унесу,
От иголок спрячу.

У костра, где угли и закат,
Будем слушать музыку цикад,
Сочинять бесхитростные песни.

Впрочем, что нам песни и цветы,
Вот сидим на кухне — я да ты —
Лучше — есть ли?

ДО НАШЕЙ ЭРЫ
Смотришь в слепое окно, понимаешь — влип
В этот осенний сплин, в перехлесты лип,
В то, что несется по небу от и до,
И западаешь клавишей — нотой до.

До нашей эры деревья шагали врозь,
Это сейчас у каждого в сердце гвоздь.
Вот и сиди прикидывай, что больней?
Сколько бы ни было осени — все о ней.

Сколько бы ни было истины — вся в вине.
Вечер рисует тыквенного Моне.
Пробкой размахивая, кланяется бутыль.
Смотришь на дно, уговариваешь – остынь.

До нашей эры и после — не та, не тот.
Что же внутри колоколит, глаголит, бьет?
Это прощается дерево день за днем
С вырвавшимся гвоздем.