Памяти Геннадия Венгерова, нашего друга,
прекрасного актера и обладателя замечательного голоса.

Потревоженные приближающимся судном, чайки взмыли и грациозно парили в воздушных потоках, высматривая пищу в пенном следе от гребных винтов.

Их дьявольский крик зловеще разливался над всей акваторией порта, словно кто-то неведомый, наблюдая сверху, смеялся над мыслями и планами людей, стоящих на палубе прибывающего парома.

Лучи яркого южного солнца слепили даже через темные стекла очков брутального вида мужчину, стоящего на носу.

Мужчина жмурился, глядя на быстро увеличивающуюся темную массу морского порта в ореоле солнечного нимба.

Блики на водной глади играли миллионом солнечных зайчиков на белоснежных бортах пришвартованных суден и многочисленных парусных яхт и моторных катеров.

Высыпавшие на палубу пассажиры пристально вглядывались в толпу встречающих на пристани, приветливо махая кто платками, кто бейсболками и соломенными шляпами, а кто и вовсе без ничего.

Вода бурлила и пенилась вокруг корабля, пристающего к берегу.

Уже скинули концы и подвели сходни, самые нетерпеливые выстроились в очередь.

Крупный мужчина, прихрамывая на одну ногу и опираясь на костыль рукой в сопровождении очаровательной и миниатюрной спутницы, неторопливо спустился на причал, где его ждала семейная пара, одетая, как и подобает сезону и месту, почти по-дачному.

По горячим объятиям можно было предположить, что пары были давно знакомы и искренне радовались встрече.

Говорили они на непонятном здесь языке, поэтому и не стеснялись ни в содержании, ни в громкости произносимого.

Пары, поменявшись спутницами, живо болтая и жестикулируя, и толкая два громадных чемодана прибывших, двинулись к маленькому автомобильчику, припаркованному в скупой тени редких немноголистных оливковых деревьев.

С трудом запихнув вещи в багажник, спутники расселись в машине, и натужное урчание слабенького движка погнало транспорт вверх по кривой улочке курортного города.

Откуда-то раздалось заунывное пение муэдзина, призывающего к вечерней молитве, смешивающееся с морским бризом, врывающимся в открытые окна.

Автомобиль катил по отутюженному асфальту федеральной трассы, то и дело пропуская огромные двухэтажные автобусы, везущие очередную порцию свежих туристов, изголодавшихся по солнцу, морю и приключениям.

Сидящий за рулем мужчина переводил встречающиеся надписи на неведомом языке, женщины сзади щебетали о чем-то своем, из радио лилась восточная мелодия, в кабине было приятно прохладно и крупный мужчина брутальной внешности непривычно для себя задремал на пассажирском сиденье.

Очнулся он уже на подъезде к дому.

В тени пиний, лениво раскинулся небольшой коттеджный поселок с выбеленными стенами, усыпанными улитками самых различных размеров и мастей и яркой зеленью лужаек, обрывающихся крутым спуском к морю.

Пахло соснами. Не переставая трещали цикады.

Распаковавшись, гости вышли на террасу, где радушные хозяева уже накрыли стол к ужину.

Вечерело, солнце большим огненным шаром проглядывало сквозь дымку на морском горизонте с силуэтами далеких островов, с одного из которых и прибыли гости.

Это было так непривычно для брутального мужчины , привыкшего к бурной жизни.

Тишина, неторопливая беседа и чаепитие из стаканчиков необычной формы и друзья, оказавшиеся именно здесь под сенью пиний, далеко от их общей родины.

Давно уже село солнце и зажглись огоньки деревушек на изрезанной береговой линии, что напротив.

Была испита не одна бутылка местной анисовой и множество джезве крепкого местного кофе, а беседа все неспешно текла, не думая прекращаться, сливаясь с монотонным верещанием сверчков в саду и тарахтением рыбацких баркасов вдалеке.

Несколько дней пролетело незаметно и быстро, мужчина тщетно пытался работать и, запираясь в комнате, записывал дикторские тексты на звуковое оборудование, привезенное с собой, которое и было собственно содержимым тех самых громадных чемоданов.

Уже давно у мужчины не было ни выходных, ни отпусков, он жил на разрыв и постоянно работой и, будучи востребованным обладателем редкого бархатного бас-баритона, бесконечно записывал тексты озвучания.

Именно поэтому он был чрезвычайно рад этому импровизированному, хотя и столь короткому отпуску и встрече здесь с давними друзьями.

Точнее, он был связан долгой дружбой с женой хозяина, и затем пары подружились, как это и бывает часто.

Несколько дней в бесконечных беседах о грандиозных планах на будущее пролетели незаметно, и вот уже настал день отъезда.

С раннего утра погрузившись в знакомый авто, наши спутники приехали загодя в знакомый порт.

Недолгое прощание.

Паром отчалил, и через полчаса они были уже на том острове, который виднелся с вечерней веранды.

Крохотный островок, крутыми лесистыми склонами спадающий к морю, был уже другой страной.

Всего через пару дней они снова встретились прежней компанией, теперь уже на этом живописном острове.

На этот раз, мужчина со своей очаровательной спутницей принимал у себя гостей.

Они забирались на арендованном авто высоко в горы сквозь тенистые леса, любовались закатом и вкушали местный спешалитет, все ту же анисовую, но называемую по иному, и все тот же кофе, но именуемый здесь уже несколько иначе.

И расставаться им не хотелось, но скорый отлет и многочисленные дела торопливо гнали их в порт.

Крупный мужчина и его миниатюрная спутница прощались со своими друзьями, машущими с борта отходящего парома.

И кричали они до скорого свидания, там далеко-далеко, где они все скоро окажутся, и никто и ничто не предвещало, что прощаются они навсегда, и что это был медовый период их дружбы и последние дни, когда мужчина безмятежно радовался морю, солнцу, ароматам кофе и сосен, дни, которым вскорости подведет черту коварный и страшный диагноз.

Они потом еще раз увиделись, далеко от этих мест, но черта осталась именно здесь у моря, у парома с бурлящей пеной за кормой, у пиний со стрекочущими цикадами и улитками на беленных известью стенах домов с бирюзовыми окошками и дверьми.

Там, где дьявольским смехом чаек кто-то неведомый тешился над людьми, беззащитно копошащимися на причале со множеством своих наивных планов.

12.04.2015/Москва/ Картина автора