Алексей посмотрел вниз, туда, где стукнулся о неразличимое в темноте дно подвала конец троса. Из глубины вспорхнули блеклые бабочки, потянуло сыростью и затхлым запахом пыльных вещей. Где-то далеко внизу, глубже, чем пол подвала, за толстыми перекрытиями пощелкивали и грохотали неизвестные механизмы.

Он пошатал доску под ногой. Вроде прочная, его с тросом выдержит, но нужен еще один фонарь и побольше воды. Насчет нехватки провизии Алексей не боялся, а вот вопрос жажды его беспокоил гораздо сильнее. И понятно почему — время вечернего чая, а он провозился тут почти весь день, пораньше закончив завтрак и не придя к обеду.

— Ладно, отложим на завтра. Мня же никто не гонит, — произнес он вслух и подмигнул спящей летучей мыши, устроившейся тут же под пыльной балкой.

Обтерев руки тряпками и пригладив ладонями взъерошенные волосы, он отравился наверх.

Они его ждали: отец со старым, почти выцветшим журналом, мать с улыбкой и в чистом фартуке, сестра в длинном платье с застегнутыми под самое горло пуговицами. На столе стояли блинчики и чашки. Тарелка с остывающим рагу предназначалась, видимо, только ему.

Алексей сел на привычное место, напротив окна. Из распахнутых ставен в дом врывался теплый ветер и ароматы цветущего луга. По стеклам шуршала ветвями молодая яблоня.

— Как успехи? — поинтересовался отец, не отрывая глаз от журнала.

— Все почти готово. Остались мелочи. Мама, приготовишь мне завтра побольше компота? Я возьму с собой.

Мать охнула и опустилась на стул, положив полотенце на колени.

— Уже завтра?

— Утром.

Со своего края стола громко и презрительно фыркнула сестра.

— Миша! — сказала мать и вернулась к плите. Отец оторвался от журнала.

— Послушай, Лёша, тут вот какое дело. Может, не пойдешь?

Он промолчал. Это тему они могли обсуждать за столом до десяти раз за утро, да и вечером, пока не захочется спать.

— Я все решил. И откладывать нет смысла. Утром!

За окном было темнее обычного. Сегодня взошла только половинка солнца. У капустной грядки замешкался кролик, и гибкое хромированное щупальце тут же втянуло его под землю. Через минуту на этом месте показался куст. С нежных благоухающих бутонов роз еще ссыпались комья земли. Пахло цветущей вишней и мамиными блинами.

— Еще одни розы. Ну, разве же не чудесно? — громче обычного восхитилась мама, словно ее слова могли как-то повлиять на решение сына.

Сестра что-то зашептала, сложив перед собой руки. Ее лицо наполнилось счастьем.

— Ну, может, в следующем году? — примирительно спросил отец.

— А сколько мы этих самых лет уже живем тут? — спросил Алексей, пожалуй, резковато, — семь? Семьдесят? Я уже ничего не помню о том, другом мире, где родился.

— Ну, тогда считай, что родился здесь, — улыбнулась мама и подсунула ему еще один горячий блин.

Отказываться он не стал.

— А чем плохо? - отец сложил руки на круглом животе, — у нас все есть, и даже больше, чем нужно. Отличный дом с огородом, которому конца нет. Всегда хорошая погода и достаточно еды. Скучно? Так мы решим и эту проблему. Решено! — он всплеснул пухлыми руками, — на следующей неделе мы поедем в поход. Маленькую экспедицию на поиск других людей.

"И снова наткнемся на покрашенную голубым стену с рельсами для солнца и притворимся, что так и надо", — подумал Алексей, но промолчал.

— Поблагодари создателя механизма за чудный мир, в которым мы пребываем, — умиротворенно сказала сестра, не расцепляя скрещенных перед собой пальцев, — другие миры и люди — лишь пыль в Его пальцах, а мы избранны, но неблагодарны!

На последнем слове она гневно сверкнула глазами в сторону Алексея.

Он молча засунул в рот еще теплый блин и принялся жевать.

Снующие под землей хромированные щупальца он встречал и в детстве, и даже пытался играть с ними, но они деловито закапывались обратно. А высыпающиеся из ствола старого кипариса шестеренки он даже коллекционировал. Их прекрасный дом стоял на вершине холма над теплым озером, один край которого утопал в лесах, а другой граничил с зелеными лугами, которым, казалось, нет конца. Ни зимы, ни осени, да и дожди только теплые, после которых из земли показывались шляпки всегда съедобных грибов.

Баночку таких вот грибов, по привычке засоленных мамой на зиму, которой не будет, он спускал в подвал несколько месяцев назад, когда вдруг впервые услышал скрежет. Так он нашел комнату за старыми полками, двери которой для верности были оклеены старой клеенкой.

В ней было единственное окно под потолком и какая-то неестественность. Вся мебель тут состояла из половинок, но не падала на пол по этой причине. По стене вверх и вниз каталась треснувшая старая банка. Комната была словно дурной сон, но удивляло не это. Удивляло, как остальные отнеслись к его находке. Отец пожал плечами и сказал, что не знал о ней. Мать заметила, что тут неплохо было бы сделать полочки под старую посуду, а сестра в ужасе закрыла глаза и, что-то бормоча про себя,  побежала наверх.

Через неделю ему удалось приподнять доски пола. Там был второй подвал и оттуда доносился звук, словно чудовищные механизмы не спеша поворачивали свои ржавые шестерни. В глубокой темноте он рассмотрел слабый свет, сочащийся из щелей в полу, там внизу. Значит, под этим полом было новое помещение, еще больше этого. Может ли такое быть, что их дом — лишь вершина гигантской непонятной пирамиды, в недрах которой скрыты великие тайны их существования и пребывания здесь?

Он доел блины в одиночестве. Пошел к себе. Проходя мимо зала, заметил, что отец забросил неразгаданный кроссворд и сейчас пытается отжаться от пола, но не может даже приподняться. Он смеется, а мама со стопкой старых журналов, которые она частенько перебирает, смеется вместе с ним. Он улыбнулся.

Дверь в комнату сестры приоткрыта. Уже поздно, но она стоит на коленях перед самодельным маленьким алтарем. Её шептание почти не слышно. Её он тоже любит и будет скучать, как и она, но по-своему. Алексей был уверен, что она сейчас просит силы, лишь одной ей знакомые, отговорить брата от вылазки в страшные и, по её мнению, проклятые места.

В своей комнате он сел за стол, положил перед собой чистый лист из той маленькой стопки, что у него еще осталась. О чем написать? О том, что не может, как они просто принимать и бездумно боготворить то, что можно познать? Что наслаждение жизнью — не всегда комфорт, но и получение знаний о нем, для него, Алексея? О том, этот мир может быть не вечен, и лучше знать наверняка, как чинить недоступные пока пониманию механизмы? А может, о том, что есть что-то постоянно влекущее вперед, и неважно, гибель или счастье оно принесет. Оно просто тянет все дальше. Может, где-то глубоко оно заложено в каждом?

Алексей улыбнулся. Достаточно написать просто, что он любит их, и, что он обязательно вернется. Не сразу и не скоро, но вернется непременно.

Свернув листок и закинув за плечи тяжелую сумку, он аккуратно закрыл дверь и направился к подвалу.