Капуста, семечки и кризис

Воспитательница детсада подметила, что мама одного ее подопечного немного округлилась в талии. И обратилась к нему с вопросом:

— Родители не говорили, у тебя братик или сестричка не ожидается?

— Да что вы, мы семечки еще не купили. Но капусту уже подготовили! — запутанно ответил малыш.

— А при чем тут семечки?

— Так детей ведь в капусте находят. Но, чтобы они там проросли, туда сначала надо семечки посадить, — авторитетно заявил малыш. — А их мама с папой пока не купили — в магазине нет. У нас же в стране кризис…

От верблюда!

Средняя группа детсада возвращалась с прогулки. Навстречу малышам по коридору, в направлении своего кабинета, шагала неделю назад утвержденная в должности заведующая — поборник чуть ли не воинской дисциплины и абсолютной тишины в учреждении.

— Здравствуйте, дети. А откуда это вы идете? — полюбопытствовала она.

Однако малыши бессловесно шагали мимо нее, только что проинструктированные воспитательницей: не разговаривать ни при каких обстоятельствах, пока не дойдете до игрового зала!

— Что такое? Почему не отвечаете? — удивилась заведующая.

Дети продолжали молча идти стороной.

— Да в чем дело? — сердито воскликнула женщина. — Какие некультурные! Я вас спрашиваю: откуда идете?

— Откуда-откуда… От верблюда! — вдруг громко выдал замыкавший немой строй Петя.

От этакой наглости руководительница аж поперхнулась.

— Петя! — ахнула воспитательница. — Разве так можно? Это же наша новая заведующая садиком!

— А чего она пристала? — парировал мальчик. — Вас, взрослых, не поймешь: то ли молчать, то ли отвечать…

На кого ты похожа?

Зиночка из старшей группы росла пышнотелой пампушкой. Ела девочка всегда с наслаждением и частенько просила добавки.

Вот и сегодня за завтраком она быстро расправилась с порцией манной каши и с пустой тарелкой подошла к воспитательнице (в тот момент нянечка, обычно раздающая пищу, куда-то отошла).

— Наталья Евгеньевна, можно еще кашки? — и протянула ей пустую тарелку.

— Зиночка, ну сколько можно? — критически оглядела женщина пухленькую фигурку воспитанницы. — Пойди посмотрись в зеркало, а потом скажешь мне, на кого ты похожа.

 Девочка молча потопала в указанном ей направлении, не выпуская из рук тарелки. А у Натальи Евгеньевны запиликал мобильник.

Кратко переговорив со взрослым сыном и продолжая мысленно обдумывать проблемную ситуацию, в которую тот угодил и о чем только что поведал, женщина о Зиночке с ее чрезмерным аппетитом совсем забыла. Но та подошла к ней вновь.

— Наталья Евгеньевна, я уже посмотрела.

— Куда?

— В зеркало.

— Ага… — вспомнила о своем совете воспитательница. — Так и что, на кого похожа?

— На папу, конечно. Я это давно знала. А теперь добавки можно?

Предновогодняя реклама

До Нового года оставалось три дня. Вечером папа, мама и пятилетняя Саша смотрели по телевизору фильм. Он часто прерывался рекламными вставками.

Новая, демонстрируемая под мажорную музыку, открылась словом «СНАЧАЛА». Рядом с ним возникла бутылка с пузырьками газа и этикеткой: «BORJOMI». Добавилось слово «ПОТОМ». Справа от него замелькали картинки: ёлка с гирляндой, мандарин, торт, перевязанная лентой коробка, ананас... Горящие бенгальские огни сменила дама в длинном платье, ее — мужчина, в костюме и с бабочкой. Он указал на бутылку, а голос за кадром разъяснил: «Сначала Боржоми, потом праздник». Мелькание картинок ускорилось… В самом конце тандем Дедов Морозов превратился в слово «ПРАЗДНИК», и на экране повторилась озвученная фраза, но с изображением бутылки.

— Незаманчиво… — раскритиковал рекламу папа.

— Чересчур красного, — заметила мама. — Огни на ёлке, вишня на торте, лента на коробке. Платье, бабочка, одежда дедушек.

— Не хочу, чтобы меня били, — вдруг обиженно заявила Саша. — И какой после этого праздник?

— Ты о чем? — в один голос вопросили папа с мамой.

— Так ведь по телевизору сказали: сначала по ж…, потом праздник. А по ж…-то за что?

Дырка от бублика

Лето. Ухоженный городской сквер. По центральной дорожке прогуливаются молодая дородная мама и крепенькая дочка лет пяти. Девочка идет и канючит:

— Ма-ам… Хочу бублик… Бублик дай! Ну ма-ам…

— Потерпишь, нечего аппетит перед ужином перебивать! — не соглашается та.

— Ма-ам… Бублик… Хочу, хочу, хочу! — усиливается нажим.

— Ладно-ладно, капризуля. Только не на ходу, — сдается наконец мама.

И они усаживаются на садовую скамейку. Ранее ее облюбовал пожилой представительный мужчина, он читает книгу.

Мама достает из сумки толстую баранку с маковой посыпкой, вручает дочке. А мужчина, хитро улыбнувшись, обращается к малышке:

— Девочка, я с утра ничего не ел. Поделись со мной, я тебе большущее спасибо скажу!

Та искоса взглядывает на просителя, прижимает бублик к груди и выпаливает:

— Нет!

Мама фыркает — то ли на шутку, то ли на реакцию дочери, но не вмешивается. Мужчина тем временем не отстает:

— Ну отдай мне тогда хотя бы дырку от бублика…

Девочка надувает губки и хмурит брови. Внимательно вглядывается в лакомство, прикрыв его локтем. На лице ее читается напряженная работа мысли. И вдруг малышка отчаянно вгрызается в бублик. Откусывает от него сколько может, усиленно жует. Откусывает второй раз, третий… И наконец победно сует мужчине под нос остаток выпечки в форме подковы:

— А нет уже дырки!

Мама учит

Август. Юг России. Частный сектор. Во дворе с общим входом соседствуют несколько домишек — этакий таунхаус для бедных, а просторечно — курятник. В мае здесь скончалась девяностолетняя старожилка, сухотелая бабка по прозвищу Сельдь. Пухлявая внучка почившей вскоре запустила в наследственную двушку жильцов: офицерскую семью.

Ее глава, старший лейтенант авиации — крупный мужчина с тесаными чертами лица, — часто убывал на дежурства, сборы, ученья, и его не видели порой по неделе. Супруга старлея, мелкозубая брюнетка-тонконожка, трудилась в какой-то конторе «купи-продай». Четырехлетнюю дочку водили в детский сад.

Но сегодня было воскресенье, и девочка играла в куклы в крошечном палисаднике, выгороженном перед наемной жилплощадью. Впрочем, мама постоянно приглядывала за ребенком через окно кухни.

Вскоре во двор выползла бабка Валюта (от Валентины Валентиновны). Именно она приняла эстафету старшинства среди здешних обитателей. Девочка — с прической в два хвоста у висков, в светлом платьице с цветочками и желтых сандаликах — учтиво поздоровалась со старушкой.

— Здравствуй, здравствуй. Смотри, какая ты вежливая. Молодец! — похвалила та малышку.

— Мама учит, что дети должны первыми здороваться, — явно повторяя родительские слова, сообщила девочка.

— Правильно учит, — одобрительно кивнула старушка и протянула ей ириску (сладкое обожала с детства). — На-ка вот конфетку.

— Большое спасибо, — приняла ее малышка. И дополнила: — Мама учит, что надо благодарить, если тебе сделали хорошее.

— Правильно учит, — отозвалась старушка.

Сунув ириску в рот, девочка свернула фантик и положила его в карманчик платьица. Разъяснила:

— Мама учит, что мусорить нельзя.

— Правильно учит, — умилилась старушка. — Какая у тебя мама, однако… Образцовая! Ну, ступай к своим забавам.

— Хорошо…

И девочка вернулась к куклам, а угощательница уселась на комфортную садовую скамейку. Ее сработал и установил под сиренью, у своего жилья, сосед-плотник, окрещенный Гвоздодером.

Меж тем игра у малышки не клеилась: одна из кукол ну никак не желала укладываться в койку. Девочка уж с ней и так, и эдак… В итоге не выдержала:

— Ах ты сучка такая! Ты почему, скотина, спать не ложишься?

Бабка Валюта в шоке оцепенела. Надолго. Потом негодующе замотала головой:

— Неправильно мама учит!