Ирина ЛОБАНОВСКАЯ. С одним условием

Олег вернулся домой очень поздно. Как обычно. Но МК (полностью — Мила Кобылянская) почему-то ждала его в передней,  слегка перепуганная и взволнованная. И даже по-парадному вымазанная косметикой. Странно… Что могло произойти? Подвигнуть МК на ожидание в передней способно только на редкость  необычное происшествие. Кроме того, жена любила спать и не ложилась в десять лишь при наличии гостей или выездах в свет: театр, ресторан, посиделки у друзей… Олег с опаской посмотрел на жену: шумливая баба готовилась испортить удивительно мирное настроение после нового спектакля и доброго приема зрителей.

 — Что скажешь хорошенького? — нехотя спросил он, заранее приготовившись к самому худшему.

— Тебе звонил Никольский! — с придыханием сообщила  церковным шепотом жена и быстренько сделала молитвенное выражение лица, которое Олег особенно у нее ненавидел.

Плохенькая актриса, МК давно уже перестала испытывать судьбу на сцене и на кинопробах. Однако репетиционный запал у жены не иссяк, и она настойчиво стремилась поддерживать дурную форму с помощью тренировок на муже.

— Никольский? — повторил Олег, не сразу понимая смысл сказанного. — Это Шар, что ли?

Так давно прозвали известного кинорежиссера за небывалую толщину.

— Шар, —  благоговейно подтвердила МК. — Сергей Борисович! И просил тебя ему позвонить. До двух ночи.

До двух ночи? Сегодня?!

Олег снял ботинки и прошел в комнату. Непонятно, что нужно от него Никольскому. Маститые режиссеры такого ранга к Олегу  обращались редко: он был довольно посредственный, хотя известный актер, снявшийся в двух десятках фильмах, постоянно востребованный и занятый на сцене, всегда с ролями. Но Шар…

— Он снимает новый фильм! — с  колумбовским взором сообщила МК.

— Из этого ровно ничего не следует, — отозвался Олег, снимая свитер. — Не делай заведомо ложных выводов.

— Звони! —  выпалила жена в приказном порядке. — Брось ты, наконец, свой свитер!

Олег с досадой вытащил мобильник и набрал номер: лучше бы сначала напиться чаю, да разве МК позволит! Будет теперь зудеть в нетерпении….

— Мой золотой! — загудел Никольский  в трубку восхищающим фанаток басом. — У твоей милой Милы прежний звонкий голосок. Почему бы ей не попробовать озвучивать мультфильмы? Каких-нибудь котят или козлят. Чего она у тебя болтается без дела? Ну, это к слову. Я не знал, что ты занят в Грибоедове. Думал, ты сегодня не играешь. Ты должен быть у меня на киностудии завтра  в полдень. Не опаздывай, у меня масса дел. Хочу поговорить.

— Есть! — по-солдатски ответил Олег и отключился.

— Ну что? — прошептала МК с лицом королевы Гертруды, выпытывающей о поведении единственного сына. — Он сделал тебе предложение?

— Безумно хотел, но не мог, поскольку я, Милочка, некоторым образом уже женат на тебе. Кстати, я пока не слышал, что Шар грешит голубизной.

Олег встал и отправился на кухню пить свой любимый чай.

— Дурак! — раздраженно понеслось ему вслед. — Вдобавок с претензиями на оригинальность!

… Ровно в двенадцать Олег постучал в кабинет Никольского.

— Мой золотой! — приветственно забасил Шар. — Рад тебя видеть! Говорят, ты неплохо играешь Молчалина. Надо к вам заглянуть. Вот, пробегись глазками, неплохой сценарий.

Олег осторожно взял текст: с первого беглого взгляда ему действительно показалось интересно. Изящный, некондовый, с хорошими диалогами и сценами.

— Как тебе главный герой? — снова загудел Шар. — Писан прямо про тебя!

Про него?! Олег недоверчиво взглянул на Никольского. Играть у Сергея Борисовича ему еще не доводилось, он даже мечты такой никогда для себя не мечтал… Неужели  готовиться к пробам?..

— И никаких проб, — продолжал гудеть Шар. — Прочитаешь дома сценарий повнимательней — и за работу. Только, золотой, одно условие все-таки будет…

У Олега непроизвольно напряглись все мышцы. Играть у Никольского?! Без всяких проб?! Невероятно… Если это правда, какую роль может сыграть  дурацкое одно-единственное условие…

— Я прочитаю, — пробормотал Олег. — Очень быстро… Вы думаете, я откажусь работать с вами?

— Думаю, золотой, конечно, думаю. До тебя уже многие отказались, — хохотнул Шар. — Ты ведь не знаешь сути моего условия! А узнаешь —  тоже сразу драпанешь!

Олег взглянул на Никольского. Что за условие он предлагает? Без денег, что ли? Да ладно, Олег согласен сняться у мэтра даже задарма, хотя, конечно, вариант неблестящий.

— Все очень просто, — продолжал Шар. — По замыслу автора герой  в самом конце погибает. Есть известный анекдот на эту тему…

Олег кивнул: он успел заглянуть в конец.

— Здесь вся закавыка: ты должен будешь умереть по-настоящему…

Что? Олег задумчиво почесал переносицу.  Как это — по-настоящему? Никольский собирается его убить?

— И вот так все до одного! — горько пожаловался Сергей Борисович. — Слепцов даже заявил мне, что я убийца! А что необычного я предлагаю? Сыграть гениально последнюю роль, прогреметь на весь мир — а это я гарантирую — и уйти с небывалой славой! Неужели лучше потом сдохнуть немощным и дряблым стариком, которого никто не помнит?

Олег задумчиво рассматривал Никольского. Кажется, на сумасшедшего непохож…

— Играя эту роль, мой золотой, — продолжал режиссер, — ты должен будешь обдумать и осмыслить всю свою жизнь, ее пересмотреть и прожить заново, проанализировать все свои поступки, прочистить  мысли. В этом залог гениальности твоей игры. Иначе не получится. Ты будешь играть последний раз, зная, что через три-четыре месяца умрешь, — а потому сыграешь несравненно. Но «никто не хочет даже умереть, лишь для того, чтоб вышел первый сборник». Люблю Визбора. А ты?

— Кто ж его не любит… — сквозь зубы буркнул Олег. — Однако далеко не все поэтические постулаты следует претворять в жизнь.

Шар посмотрел на Олега с жалостью, как на  существо, природой обиженное и умом обделенное.

— В жизнь, золотой, вообще ничего претворять не следует. Ее следует просто прожить. И как следует. А здесь тебе никто не советчик. Думай! Хорошо думай!

… Милочка дома тотчас объявила, что Никольскому пора в Алексеевскую.

— Куда? — не понял Олег.

— Бывшая Кащенко, — уточнила МК.

— Он сам разберется, куда ему пора, — сказал Олег. — К телефону меня до завтра не зови. Мобилу вырубаю. И читаю сценарий.

Сценарий он снова пробежал мельком, это его интересовало не сильно. Главное, решить, что теперь делать: отказаться, как сделали до него добрых полтора десятка человек, или… Странно, неужели можно рассматривать предложение Никольского всерьез?..

— Звонили Слепцов и Бояринов, — сообщила МК, просунув в дверь голову. — Спрашивали, как ты отнесся к предложению. Смеялись, но как-то очень неуверенно и робко.

Известные актеры вдруг оробели… И ждут его решения. Олег походил по комнате, постоял у окна и сел в кресло. Конечно, отказаться… Какой же полоумный может принять подобное предложение?.. Только все они — эти полтора десятка ведущих артистов — сейчас в растерянности. И все они — колеблются. И в страхе ждут — а что, если он, Олег, согласится?.. И тогда их слава развеется в дым, пойдет прахом, и останется лишь слава Олега  Авдеева, только его несомненная  победа над собой. И вечная память. Да-а, лихо крутанул Шар, занесло его на кривом повороте дороги в бессмертие.

Олег попробовал сосредоточиться на главном: на собственной прожитой жизни. Тридцать семь, театр и кино, роли и кинопробы… Поклонницы и цветы, дурацкие роли и еще более дурные постановщики… Кривляющиеся партнерши… Когда-то он мечтал сыграть Николку Турбина в булгаковской «Белой гвардии». Потом — Алексея… Не получилось. Грим, запах  пыльных кулис, теснота уборных… Бьющие в глаза софиты, орущие помощники режиссеров… Жара, дожди, ветер… И МК с ногами из ушей и впереди — девять с половиной.

Многих впечатляло. Когда-то она уверовала, что именно бросившись мощной грудью на амбразуру, прорвет  режиссерскую оборону и выйдет на передовую без потерь. Не вышла. Вышел только муж — неплохой актер Олег Авдеев, правда, изменяющий ей направо и налево, но до сих пор не оставляющий  без постоянного и ненавязчивого присмотра. На том стоим. Но и Милочка Кобылянская не вчера на свет родилась, у нее тоже  добра этого — полюбовничков — навалом. Умри, тоска, гуляй с МК!.. Хороший девиз.

Олег встал и снова походил по комнате. О чем  еще он забыл? Разве это все, что он приобрел и заимел в пробежавшей жизни? Неужели за тридцать семь — и так мало? Почти что ничего… Перечисляется за четыре минуты. Все пустое, лишнее, никчемное… Ни одной роли, которая бы действительно запомнилась,  потрясла  его и зрителей, стала находкой, завоеванием… Или он не прав? И из этих мелочей, из бытовухи,  унылой повседневности складывается — по кубикам — обычная жизнь каждого? Что здесь странного и плохого? Не всем же гениями быть… И зачем мечтать о несбыточном…

— Мила, а какое завтра число? — крикнул он МК.

— Тридцать первое, — жена снова с готовностью просунула в дверь голову. — Последний день лета…

 Деревья пока стоят зелеными, и ничто не напоминает о том, что скоро землю зальет дождями и начнутся серые рассветы и хмурые полдни. И съемки нового фильма. К зиме Шар собирается его закончить: мэтр всегда работает быстро. Значит, к зиме Олега не станет… Последний день жизни… Милочка без него будет смотреть новую картину и начнет сначала примерять, а потом с гордостью носить звание вдовы великого актера,  трагически погибшего во время съемок. Будет умываться снегом, чтобы сохранить белизну лица, и неуклюже ходить в парке на лыжах — ради формы. Кому нужны ее формы… А кому-то ведь очень нужны…

Значит, он собирается принять дикое предложение Никольского? Олег удивленно остановился:  как-то слишком  просто и легко он добрался до финала. До логического завершения жизни, пожалуй, еще далековато. Или как раз до логического он уже добежал?

Его должны застрелить в самом финале… Кто же будет стрелять? Обыкновенное убийство, а закон  суров и безжалостен. Что думает по этому поводу Сергей Борисович? Олег щелкнул по номеру его телефона.

— Я знал, золотой, что ты позвонишь, — загудел Шар. — Опасаешься за мою судьбу? Думай лучше о своей, она сейчас в твоих руках. В конце концов, я не очень понимаю, зачем тебе  совершенно бессмысленные пятнадцать, ну двадцать лет впереди? Как ты планируешь их прожить? Если точно так же, как живешь сейчас — с милой Милой и классически-нудным Грибоедовым на сцене — то твое дело дрянь! Ты даже детей со своей красавицей  нарожать не сумел! Что оставить-то собираешься? Я предлагаю тебе главное — славу! Да какую! Думай! Думай дальше!

Олег медленно отключился. Зачем ему слава? Тем более после смерти… Слава нужна живым, чтобы ощутить ее, ей порадоваться и насладиться, а иначе для чего? А он, оказывается, корыстолюбив, тщеславен и мелочен! И никакое искусство ему не нужно — лишь бы почет да признание современников. И театр для него, и кино — только способ получать деньги, но не радость, не призвание, не любовь. Он и в институт рвался, чтобы увидеть восхищение в женских глазах. Чтобы услышать восторженные овации зрительного зала. А если так… Если так, Шар  целиком и полностью прав: зачем Авдееву еще пятнадцать-двадцать лет бессмысленного существования? Лучше уйти немедленно… Со славой или без… Но первое предпочтительнее.

Он давно думал о том, что театр надо оставить ради кино — времени на то и другое не хватает. Но  интересных ролей на экране тоже не густо, особенно теперь, во времена кризиса, когда не разбежишься. Значит, бери, что дают, и не заикайся о большем. А заикнешься — получишь по лбу.

В принципе, ему сейчас страшно повезло: не откажись столько народа играть у Никольского, Олегу никогда  не видать бы этой роли. Но зачем она ему? Чтобы умереть… Вывод интригующий. Роль ради смерти. Но и жизнь тоже ради нее же, которая с косой. Какой абсурд… Шар загнал Олега в беспросветный логический тупик, психологический лабиринт, из которого нужно  выбраться всеми правдами и неправдами.

— Мила, ты хочешь быть вдовой? — крикнул Олег.

МК странно замешкалась с ответом.

— Идиот, — неуверенно и тихо сказала она.

Значит, против такой возможности жена  возражала не слишком. Кто же претендует на место Авдеева? Скорее всего, тот высокий шатен,  похожий на молодого Ричарда Гира. Он вполне ничего. Или полноватый лысеющий блондин с наглой, но очень красивой рожей. Кажется, банкир.

За судьбу МК беспокоиться не стоит. Она сама себя прекрасно обеспечит и никогда не пропадет. О чем же ему печалиться? О себе? И вовсе пустое: собственная жизнь Олега не  волновала и не тревожила. Такая, какая есть. Поскольку никакая. Искать другую он пробовал, но не получилось. Шар предложил ему выход. Странный, конечно, на первый взгляд, но все-таки выход, и далеко не ужасный. Да чем он так уж плох? Наоборот,  почти блестящий. Наверное, о подобном можно лишь мечтать, на него можно только надеяться, не принимая всерьез собственных надежд. Олег снова взял сотовый  и позвонил матери.

— Ох, Олежек, как хорошо, что ты позвонил! — обрадовалась она. — Я так плохо себя чувствую:  радикулит разыгрался,  давление все время скачет! И слабость к вечеру. Погода отвратительная, с утра солнце, к вечеру тучи, обещают похолодание. А на столе у меня просто аптека. Ты бы заехал как-нибудь, посидел, я  редко тебя вижу. Потом ты говорил, что у Милочки есть знакомая массажистка — мне очень нужен массаж. Только это, наверное, дорого… Может быть, ты заплатишь? У тебя недавно была какая-то большая работа в кино…

— Да, конечно, я заплачу, — вяло согласился Олег.

МК, правда, почти все деньги за его последнюю работу ухнула на шубу, но зачем матери об этом знать?

— Еще хорошо бы договориться с врачом, чтобы выписывал  рецепты на бесплатные лекарства, — продолжала мать. — У них там теперь такие ограничения, просто ничего нельзя получить без денег.

— Ну, уж так и ничего! — попробовал возразить Олег.

— Да, ничего! — стала раздражаться мать. — Ты не понимаешь, потому что молодой и здоровый!..

— Все это ненадолго, — сообщил Олег и поспешил ввернуть главное. — Мама, Никольский предлагает мне главную роль в своем фильме. Но с одним нехорошим условием…

— Я всегда знала, что ты у меня талантливый мальчик и обязательно пробьешься! — заявила мать, не обратив внимания на последнюю фразу. — Значит, ты скоро уедешь на съемки? За рубеж? Вот там ты и сможешь  купить мне лекарства! Я составлю тебе подробный список.

— Да, конечно, — согласился Олег и  не слишком вежливо распрощался.

Мать могла говорить долго, почти бесконечно, а тема разговора менялась редко. В последнее время мать стала даже мало интересоваться жизнью и делами Олега, сосредоточившись на самом главном: на себе. В сущности, она была совершенно права — чем еще должен увлекаться человек, как не собственными личностью и здоровьем? Разве есть  что-нибудь более важное и ценное? Значит, его собственная личность… Что он такое? Олег не знал. МК тем паче. Мать тоже. Друзья? У него не было близких друзей. Так, приятели, коллеги… Последние в основном его ненавидели за роли, за успехи и втайне ожидали, когда же Авдеев, наконец, сорвется, провалится, когда ему перестанет везти — ведь он на самом деле ничего из себя не представляет. Увы, они, кажется, правы. Он ничего не представляет из себя. Хотя кое-чего добился. Но это все мимолетный, ежеминутный  успех, который легко обесценивается быстротекущим  временем.

Олег взял сценарий и стал читать — медленно, не торопясь, повторяя про себя каждую фразу. И вдруг понял, что он раньше постиг сценарий как-то сикось-накось, не осмысливая сути. А она в том, что герой, известный артист, всю жизнь в опасных сценах  работающий с дублерами, абсолютно неожиданно для всех решает выполнить рискованный трюк самостоятельно — и погибает… Написано про него. Один-единственный трюк самостоятельно… Но почему он должен умирать?! Зачем?! Только для того, чтобы сняться у Никольского? Да это же сумасшествие!

Олег отшвырнул проклятый текст и вскочил. Чтобы сняться у Никольского… И получить мировое признание, которого он уже не увидит и не почувствует. Ему так необходима слава? Конечно, необходима. Очень нужна. Но чтобы ради нее умереть?.. Ради искусства — понятия абстрактного и неодушевленного… Жизнью можно жертвовать ради близких: жены, матери, детей… Ради друзей. Но ради кинопленки…

Шар загнал Олега в замкнутый круг, в клетку собственных мыслей и воспоминаний, от которых теперь не избавиться. А избавиться хочется. И немедленно. Олег услышал за стенкой звонкий голос МК. Она с восторгом верещала по телефону подруге:

— Сергей Борисович выбрал его на эту роль из множества претендентов!  Олег уже прошел все кинопробы и утвержден! Скоро съемки! Это будет необыкновенный фильм о нашей современности! Такой острый, такой яркий! Ну, ты же сама знаешь почерк Никольского! И Олег в главной роли!

Авдеев осторожно опустился в кресло.  И он в главной роли… Она сейчас —  самая главная на Земле: роль человека, решившегося на  последнее слово и сознательный уход на отчаянно высокой ноте,  взятой без фальши. Шар предложил ему именно такую роль. Никто на нее не отважился: ни Слепцов, ни Бояринов, ни даже великий Збарский. Этот, говорят, послал Никольского матом. Хочет жить. Со славой. Да он и умрет со славой. Хотя кто знает… Время не стоит на месте… А молодое поколение больше любит смотреть на Квентина Тарантино и Джеки Чана.

Шар задал ему непосильную задачу. И всем остальным, что были до него,  — тоже. Может быть, никто из них и не боялся умереть — в конце концов,  рано или поздно все равно придется. Дело не в этом. Они просто не сумеют выложиться до конца, сыграть себя и свою жизнь так, чтобы ничего не оставлять на потом, на завтра, на когда-нибудь… Вот с чем им  не справиться. Мэтр выдал чересчур сложное, запредельное задание. И теперь искал человека, который за него возьмется. Без всяких кинопроб.

— Опять звонил Слепцов, — доложила МК. — Интересовался, думаешь ли ты еще или уже отказался. Я не знала, что сказать…

— Мила, а почему ты со мной живешь? — спросил Олег. — Не любишь, но живешь. Обманываешь, но живешь. Твой банкир может обеспечить тебя куда приличнее, чем я.

— У него трое детей, — нервно и честно объяснила МК. — И больная жена. Он порядочный.

— А другой, худенький? — не унимался Олег.

— Отстань, дурноватый! — закричала МК. — Я не знаю, кого ты имеешь в виду!

— У тебя так много худеньких? — искренне удивился Олег. — Когда ты только успеваешь их совмещать!.. Отвези завтра в театр мое заявление об уходе. Я поеду на съемки с Никольским.

— Ты решил… умереть? — с неожиданным изумлением спросила совсем недавно хоронившая его в мечтах Милочка.

— Я как раз решил жить. Если получится. Раз уж мне дали возможность выбирать между настоящей жизнью и тем медленным умиранием, которое я тяну сейчас. Боюсь только, что я вряд ли сумею прожить по-настоящему эти три месяца… Но очень хочу попробовать. А вдруг… Я никогда еще ничем в своей жизни не рисковал. Рвану напоследок. Ты ведь давно одобряешь мое решение…

— Олег, — неуверенно, робко спросила МК, — а разве можно жить, точно зная дату своей смерти?..

Олег усмехнулся.

— Я попробую. А вдруг у меня получится?.. Это такой эксперимент… Никольский обожает опыты над людьми. Иначе он не стал бы великим режиссером. Режиссер — всегда настоящий экспериментатор. А смерть — всего-навсего деталь. Важная и неотъемлемая частичка жизни. Вот и все. Ничего необычного. Зачем делать из этого проблему?

Шар — мудрый человек. До него никто почему-то не додумался до такой простой мысли. Мысль действительно примитивная. МК молчала, непрерывно разглаживая на себе юбку. Олег снова щелкнул номер Никольского. Ответила его жена.

— Сергей Борисович улетел два часа назад на съемки в Штаты. Нет, о вас он ничего не говорил. Сказать по правде, я не знаю, кто будет сниматься в главной роли. Но только не вы. Это точно. Кажется, кто-то из американцев… Сережа давно вел переговоры с Голливудом.

— Что-то случилось? — с тревогой спросила  мечтающая стать вдовой МК.

Олег флегматично отсоединился. Недаром он слыл хорошим актером. Интересно, с какой минуты великий режиссер начал его обманывать? Или он лгал с самого начала? А все-таки эксперимент на редкость своеобразен… Сюжет для нового фильма…

— На съемки нет денег, — спокойно объяснил Олег. — Обычная история! Шар отправился их добывать. Так что «умирать нам рановато», а смерть и слава, Милочка, пока просто откладываются. На непродолжительное время.

МК вздохнула. То ли  облегченно, то ли разочарованно.

— Тогда я иду варить кофе, — доложила она.

Это был оптимальный выход из положения.

Tags: 

Project: 

Author: 

Год выпуска: 

2018

Выпуск: 

4