Роман вышел в 2018 году в издательстве Эксмо.
...В своем новом платье Аврил Лаврил выглядит отпад. Даже Малыш Даун, суровый Малыш Даун!.. слегка смягчается, и позволяет сучке поцеловать себе руку. Та от радости едва ли не плачет. Влюблена в Малыша Дауна страстно. Трется у ног, как кошка!
Думаю, это первый в истории музыкальной индустрии Северной Америки случай, когда "звезда" полюбила парня с ограниченными физическими возможностями. Проще говоря, беспомощного урода. Малыш Даун никаких иллюзий по своему поводу не испытывает и не обижается, когда я ему выкладываю свои соображения. Прямо на стол. Бах! Приятного аппетита...
Но мы с Малышом Дауном, Сэмом, и прочей моей честной гоп-компанией взяли себе за правило проявлять интеллектуальную честность. Называть вещи именами вещей, хотя бы. Да, это все морок, обман. Все, даже форма вещей! Но, по крайней мере, мы честно пытаемся описать наши фантазии и иллюзии, какими мы видим так называемый реальный мир, а не подсовываем одни иллюзии вместо других с клятвенным заверением в их правдивости.
Знаем, что Сократ знал! Так что мы совершенно спокойно — возлежа вокруг мраморного ложа в доме Лаврил, словно кучка древних римлян в ожидании приглашения Цезаря перерезать себе вены... пируем, где-то и кони ржут — обсуждаем очевидные для нас вещи. Физическую неполноценность Малыша Дауна. Черный цвет кожи Сэма. Мои алкоголизм и внутреннюю пустоту. Задницу Лаврил. Та еще смущается, не привыкла. Наши франко-канадские друзья тоже шокированы.
Приходится им объяснять, что это такие русские традиции. Говори, что в голову лезет. А что Малыш Даун и негр Сэм не русские, так это дело десятое. Я их научил. Заразил! Вирусом правды, как мокрощелка какая-то Сэма — СПИДом. Кстати, как его самочувствие? В последнее время, удрученно признается Сэм, все хуже. Одолевают печальные мысли, иногда кашель мучает. Раньше, к примеру, он мог сожрать за вечер
Лаврил опасливо косится на Сэма, переводит взгляд на Малыша Дауна. Лицо ее словно светом озаряет. Все мы завидуем засранцу. Дело не в статусе Лаврил, не в ее молодости и красоте. Просто перед нами — очевидный случай любви... Тут меня окликают. Я отзываюсь не сразу — зовут-то "Мишель". Я просто многим на вечеринке Армии Освобождения Квебека я представился чужим именем, как обычно. На этот раз не повезло моему знакомому, миллионеру Брюблю. Я всякий раз представляюсь по-новому, всегда чужой личиной прикрыт. Что, впрочем, не так уж и не соответствует истине. Личность у меня всякий раз разная, имен — как рук у Шивы. Я — само непостоянство. В отличие от Авин!
Девчонка пристроилась на ложе Малыша Дауна, и заботливо поправляет ему венок. Я оглядываю зал. Вся эта затея с ложами, венками и прочим, принадлежала мне. Предстояло что-то вроде массовой оргии, черной мессы, и пиршества римской знати.
Среди приглашенных значились мои французские друзья. Максим, Каролин, Надеж... В глазах их я вижу восторг и обожание. Пригласить их к Лаврил Авин и продемонстрировать, каких людей вербует наше Движение за Освобождение Квебека — было гениальной идеей. Бедняжки верят, что я всю Канаду сетями заговора опутал!
Небось, и Делин Сион сагитировал! Но нет, той не до независимости Квебека, у нее муж умирает. Но после того как старичка прикопают — обязательно! Непременно! Прямо от могилы Делин, промокнув глаза рукавом пальто за пять тысяч долларов, вольется в ряды Армии Независимости Квебека.
Стучу вилкой по стакану. Внимание! Обращаюсь с приветственной речью к собравшимся. От имени старых партийцев нашего движения с каждый раз новым названием благодарю хозяйку дома, Лаврил Авин. Непременно, когда мы выйдем из подполья, люди поверят нам, коль скоро такие известные люди, как Лаврил, встали в ряды движения. Более того! Аврил нам дорога еще и тем, что сумела подняться над узкими разногласиями, подняться выше своих собственных интересов англоговорящей жительницы Канады.
Сучка-англофонка снова краснеет. Ну что же, дорогие друзья. Коль так... Выпьем за любовь! Ведь не секрет, что именно она привела наше украшение, нашу звездную Лаврил Авин — в Армию Освобождения Квебека. Ура! Малыш Даун нехотя целуется с Лаврил. Позже объясняет мне причины своего наплевательского к ней отношения. Во-первых, она ему этим ртом сосет, а мы хотели, чтобы он Лаврилку в губы целовал! Во-вторых, она ему уже изрядно надоела этой своей собачьей преданностью. Он девку только из-за партии терпит! В-третьих, он не собирается жениться в таком юном возрасте. Малыш еще молод, погулять хочет!
Вот что рассказал мне позже Малыш Даун, и я нашел его мнение заслуживающим самого глубокого уважения. Парень и правда слишком молод! Кроме того, Аврил рассказала нам, что уже два раза сходила замуж. Что ни говори, филе третьей свежести... Но об этом мы поговорили позже. А пока, в шикарном доме на пять тысяч квадратных метров, с бассейном и дорогой мебелью, мы произносим тосты в честь грядущего освобождения Квебека. Активные действия намечены на осень 2015 года!
Дело в том, что революция состоится в октябре. Причин тому я нашел множество и все они, конечно, были ложными. Я говорил о необходимости выступить с оружием в руках как раз после парламентских выборов в Канаде. К ним готовилась вся страна. Все столбы заклеили! Деревенщина Хапрер с лицом дебила, намолотившего три тонны зерна и надоившего шесть тонн молока, за что ему вручили вымпел лучшего трудяги капиталистического колхоза.
Неврастеник Тюдор, который тщательно изображал из себя независимого франкоканадского интеллектуала, но оборачивался всегда одним и тем же — сами собой. Человеком, озабоченным гольфом, домом за городом и тем, чтобы его все в покое оставили... Отсосались чтобы от него! Он выглядел в телевизоре дерганным, нервным, и плохо воспитанным, как настоящий состоятельный "квак" (франкоканадец на жаргоне иммигрантов). Видно, что человек нервничал из-за необходимости кого-то в чем-то убеждать. Красовалась еще парочка уродцев, но эти двое оказались главными.
И вот, пока они собирались сойтись на арене политической битвы — чтобы это дебильное словосочетание не значило — я собирался устроить им сюрприз. На словах, конечно!
19 октября, в день, когда вся Канада выйдет на избирательные участки, мы... Нет, просто помоемся и оденемся во все чистое! Так у нас принято, у русских. А вот 20-го, в утро, когда вся страна, уставшая после долгой избирательной компании, и счастливая из-за того, что кошмар окончен, будет спать до обеда... Мы и выступим! Захватим почту, телеграф, но, самое главное, все "МакДональдсы". Вот этого-то как раз система и не выдержит! Рухнет... Я нарисовал планы выступления, схемы даже чертил какие-то.
Кваки были в восторге! Итак, 20 октября мы выступим за независимый Квебек, и флаги на баррикадах будут нести наши Марианны, певица Лаврил Авин и потаскушка Джудит. На последней кандидатуре настояла сама Джудит. Я так понимаю, ревниво отслеживала славу Лаврилки... Попросту завидовала более молоденькой сучке! Что ни говори, а кожа у Аврил посвежее. Но я трахал и Джудит! Я вообще категорически против возрастной дискриминации, раз уж я в Канаде!
...Итак, я лежал в шикарном доме, облаченный лишь в простыню, и вокруг меня трясли своими сиськами и задницами прекрасные женщины. Был и виски! Не говоря уж про пиво, да. И вина мы привезли! Сама Лаврил виновато призналась, что почти не пьет с тех пор, как ее прошлой весной укусил за ляжку клещ. После этого бедняжка свалилась с болезнью Лайма, и три месяца под себя ходила. Собственно, поэтому ее муж и бросил.
О, Канада. Страна настоящей демократии! Здесь перед клещом энцефалитным все равны, даже "звезды"! Всех может укусить москит, задрать в лесу медведь... Равенство и братство, вот принципы канадского общества, восклицает выпившая уже Каролин. Меня поражает это их стремление к независимости и постоянная болтовня про ценности канадского общества. Если, мать вашу, оно вам так нравится, какого хера вы так рветесь из этого общества в свой мифический независимый Квебек? Но не буду воспринимать все это слишком уж всерьез. Каролин просто пьяна. Как и остальные!
Постепенно люди расходятся — глаза горят, щеки пылают, вот у кого-то встал. В общем, события назревают! Поэтому я прошу всех перейти к следующему этапу нашего собрания. Коль скоро мы утвердили даты выступления, нам следует выслушать следующего докладчика. Это — аплодисменты — Брат-Бобер. В зале — настоящая истерика! Все смеются, радуются... Им кажется, что это приглашенный актер в костюме Бобра выступает, или вообще речь о конспирации идет.
Трудно поверить, что перед тобой толкает речь настоящий Бобер. А это так и есть! Вы же в Канаде, дурачье... Звери и птицы здесь живые.. Они говорят! Братец-Бобер держит перед собравшимися короткую, но весьма энергичную речь. Так мол и так, старожил Канады, в отличие от всяких... понаехавших... к которым можно отнести не только иммигрантов, как многим тут, наверное, кажется, но и так называемых "коренных" канадцев вроде квебекских паскудников или англофонов сраных.
Но не будет он о грустном, наш индейский господин Бобер. Пора очистить страну от скверны. Сделать Квебек независимым и вернуть землю индейцам! Он жертвует на это дело сто тысяч долларов! Рев в зале. Вот так номер! Замираю от счастья. Беру у Братца—Бобра наличность, само собой, никаких чеков, транзакций — пластику мы не доверяем! Просто чемодан денег. Так, дальше. Максим и Каролин представляют свой скромный взнос, тысяч пятнадцать.
Миллионер Брюбль прислал двадцать долларов и пожелания участникам съезда. Он присутствовать не смог, чуял, что речь пойдет о пожертвованиях! Предпочел ехать на Кубу. После Максима — черед Джудит. Сучка собрала по подписке среди журналистов Монреаля аж три тысячи пятьсот долларов. Берем! Все в дело... В общей сложности, собираем двести пятьдесят тысяч. Это с вкладом Лаврил, которая, расщедрившись, побежала в спальню, и едва не заблудилась там — пришлось Малышу Дауну шлепать за ней и, конечно, трахать.... — и принесла копилку. Розовый поросенок. Разбили, а внутри — свернутые в трубочки банкноты. Спасибо, Аврил.
Ну, а после того, как мы описали последний цент, причем я заметно скучал — мартышкин труд все это, все равно я эти деньги собирался украсть — настало время для нового выступления Братца-Бобра. Тот предложил всем выкурить специальную трубку мира, с травой, которую еще Мейлер вырастил на мысе Кейп Код. Да-да, сам старик Норман! Как оказалось, Братец-Бобер — большой поклонник прозы Мейлера, так что мы с ним быстро поладили. И вот, курим траву... Запах луга... морской волны, наступающей на косточки первых поселенцев и сожранных ими индеек... заполняет постепенно комнату...
Ай да Мэри Джейн! Настоящая, качественная трава, а не дерьмо это монреальское, которым весь город пропах. Причем пахнет травка в Монреале точно так же, как и скунсы. Такое впечатление, что все местные барыги знакомы со скунсами и просят тех отлить в запасы травы. Иного объяснения не придумаешь!
Травка, скунсы, и клейкая лента. Запах один и тот же. Значит, и предметы это одинаковые, а все остальное — просто наши иллюзии, говорю я. Скунс и моток клейкой ленты — одно и то же. Ну тебя и вперло, братец, смеется Брат-Бобер и передает мне трубку снова. Да уж, накурился я славно! Как и все остальные, впрочем! Лежим, словно в Аиде... Тени... туман... Я лично алкоголь предпочитаю, но изредка.. отчего бы и Мэри в рот не взять... Стараюсь не думать об ассоциациях, чтобы, значит, язык не завел, куда не следует. Рот и язык, язык и... Стоп! Трясу головой. Слышу стук. Братец-Бобер залез на стол посреди зала — фрукты... шампанское...красная рыба... — и выстукивает, почему-то, хвостом. Так-тук. Тик-так. Вызывает, значит, духов. Но чтобы подчеркнуть а-у-тен-тич-но-сть происходящего обряда, не прячется под столом, и стучит в открытую. Тук-тик.
Сначала на это только я гляжу, затем и остальные — все внимание на Братце-Бобре сконцентрировано, и тут в зале появляются... из ниоткуда словно!.. двое мужчин в камзолах из кожи. В шляпах в перьями. Ба, да это же Жак Картье (открыватель Канады — прим. авт.) и господин Де Фронтенак (генерал-губернатор французской Канады — прим. авт)!
Причем второй, постояв некоторое время словно в нерешительности, исчезает. Фигура тает. Как так? О, ничего особенного, поясняет смущенно господин Картье. Все дело в том, что у Фронти — он так приятеля называет — не совсем в порядке документы. Что—то там с судимостями. Короче, Иммиграционная служба Квебека под руководством министра Александра... — нет, это фамилия, а как зовут Александра я не знаю, не исключено, что тоже Александр, — постановила отказать де Фронтенаку во въездной визе. Хам, насильник, вояка, рубака и завзятый мужской шовинист.
Господин Де Фронтенак никоим образом не сможет интегрироваться в общество, разделяющее современные канадские ценности. Так было написано в графе "причина отказа"! Бедняге Фронтенаку пришлось выметаться из Канады. Жаку Картье повезло больше. На время спиритического сеанса, организованного Братцем-Бобром, он получил временный вид на жительство в Канаде. Ровно на сутки! По истечении этого срока Жак Картье обязан зарегистрироваться в полиции и покинуть страну, если он, конечно, не сумеет доказать свою необходимость Канаде в качестве гражданина. Но, Бога ради, какой от него прок?
Во-первых, он француз, и значит, по-квебекски не понимает. Во-вторых, он моряк, а в Канаде — финансово-экономический кризис, и рыболовная отрасль — тоже в депрессии. Как печень алкоголика. Как моя, значит! Все обступили несчастного засранца Картье. Тот только и делает, что головой крутит. Еще бы! Пролежал человек пару сотен лет в могиле, а его оттуда вытаскивают, чтобы узнать перспективы движения за независимость Квебека. А ему, собственно, какая разница? Но несмотря на почтенный возраст призрака, боевой дух и мужскую хватку труп не утратил! Заглядывается на попку Лаврил, на сиськи Джудит... Явно возбужден!
Вещает, что перспективны независимости Квебека — самые радужные, что Джудит умрет в сто пять лет во сне, без мучений. Предсказывает Сэму большое богатство, Брату-Бобру повышение уровня подземных вод в пригородах Монреаля. Малышу Дауну предрекает долгую и счастливую семейную жизнь. Лаврил Авин ждет, по его словам, Нобелевская премия по литературе. Как за что? А тексты песен?! Всем обещает горы — золотые и медные, серебряные и хрустальные...
Единственный, кому господин Картье отказывается предречь будущее — это я. Он смотрит сквозь меня, не останавливает взгляд. Что-то не так здесь! Увы, я ничего не добился от призрака Жака Картье. Мерзавец просто тает! Вот он был, и вот его нет! В моих руках остается только камзол и идиотская шляпа с пером. Ну, что же. Я надеваю их и возвращаюсь в залу, где градус веселья достигает точки некоторого кипения. Пора действовать! Деньги собраны, спиритический сеанс с Жаком Картье проведен. Осталась деталь. Le cérise sur le gateau (вишенка на торте — фр.). Мы, веселясь от души, привязываем собачку Лаврил Авин, таксу несчастную — к огромному светильнику посреди стола, гасим везде свет... Несчастная тварь бросается за жратвой так, будто в мясо кокаина подсыпали. С энтузиазмом! Светильник опрокидывается, свет гаснет. Понеслась!
...Главным сюрпризом, который Лаврил сделала нам всем, оказалась, конечно, она. Хотя сучка влюблена в Малыша Дауна по уши... она, все же, ясно понимала, что путь к сердцу ее возлюбленного лежит через ширинки его друзей. В первую очередь, друга Vladimir.
Зови меня просто хозяин, сладкая, сказал я ей, пока Лаврил ползала у меня в коленях, собирая несуществующий жемчуг. И хотя лет ей было уже под тридцать, ляжки ее все равно оказались спелыми, полными. Я надавил на них, и из щели Аврил посыпалась спелая пшеница. А за ней и ячмень, и полба, даже несколько караваев скаканули на стол, прежде чем я занял место, освободившееся от рога изобилия, который певичка—миллионерша носила в себе. Оплодотвори меня, гудело ее естество.
Манда Лаврил издавала утробные возгласы, как приговоренный к смерти преступник, которому завязали рот. Она напряженно рычала, словно вулкан перед взрывом. Поначалу мне показалось, что это мне показалось... Но нет! Стоило присунуть сучке поглубже, как она заюлила подо мной юлой, завертелась веретеном, и затряслась неглубокой, и оттого вдвойне приятной трясиной. Кончи в меня, сказала она мне на ухо, прикусив то острыми зубами.
Я люблю Малыша Дауна, но боюсь рожать больного ребенка, процедила она мне в уши фразу, словно чай с остатками заварки в ситечко. Спусти в меня. Давай, герой. Я приподнялся на локтях, и стал забивать, словно в последний раз. В зале в это время творится настоящий кавардак. На сценеотплясывают сразу двадцать две женщины в форме канадской хоккейной команды "Канадиен".
У каждой во рту — судейский свисток, стилизованный под фаллос. Девчонки, выплясывая, лихо задирают ноги, и каждый раз свистят. Щеки их надуты, глаза блестят... Перед сценой из взволнованных участников вечеринки конферансье выстроил очередь... Ба, да это же мэр Монреаля!.. Толстячок пронюхал про наше движение, и решил, не теряя времени, присоединиться, пока поезд не ушел. Решил, раз сама Лаврил Авин в партию вступила, значит, движение и в самом деле популярно, набирает силу! Он выдает желающим маску хоккейного вратаря и клюшку. Когда набирается столько же добровольцев, сколько и девчонок на сцене, Докер свистит и выпускает на сцену мужиков. Те расхватывают визжащих баб.
Какая феерия! "Канадиен" трахают "Канадиен" на их собственном поле, комментирует откуда-то из будки ведущий спортивных передач. А Лаврилка стонет, ухает, раскачивается. В задницу мне вцепилась, боится выпустить. Ждет, значит, полного заряда в борта бригантины. Пали!!! Дым развеивается, хотя порох оказывается сухим настолько, что облака гари висят час, не меньше. Но когда все же ветер срывает с нас покрывала пахнущего горелым тумана, я вижу, что на сцене уже мир и порядок. В смысле, все вставили друг другу.
Каждый псевдо-"Канадиен" насадил другого псевдо-"Канадиена" и так по кругу, и над всем этим порхает на веревочках, как бог из машины, еще один важный приглашенный гость. Лидер либерально-нео-демо-центрической партии Канады, Джастин Тюдор. Настоящий образец демократии. Слепок народной воли. Сгусток свободомыслия. Сын премьер-министра Канады и внук премьер-министра Канады, зять казначея Канады и шурин главного прокурора Канады.
А вы говорите, третий мир, первый мир... Мир одинаков! В нем правят династии, им рулят Тюдоры. Наш, впрочем, бедняжка, сейчас занять кое-чем поинтереснее своей предвыборной программы сраной. Он трахает на столе девчонку, у которой на голове маска оленя карибу. Хотя... постойте! Да это же настоящая голова настоящего оленя карибу.
По груди Тюдора, который напялил и себе на башку это развлечение мясника, течет кровь, сосуды подсохшие болтаются. Ай да затейник! Но как я понял, что под маской оленя карибу скрывается сам Тюдор, спрашивает меня Лаврил, которую я уже перевернул, и жарю, заставляя рассказывать, как и кто трахал ее в школе. Все просто...
Очень! Парень даже в такой ответственный момент раздавал визитки своей партии с призывом голосовать за него. Всеобщее голосование на носу! Девятое, знаете, сентября, 2015 года. Лаврил, укусив подушку, мычит про то, как ее в спортзале вся баскетбольная команда вы... в смысле, что Тюдор пригласили на вечеринку знакомые знакомых. Его присутствие тут не официально. Скажем, политик страхуется. Если у нашего движения выгорит, и у Тюдор окажется поддержка подходящая для формирования каби... глубже! глубже мать твою!.. кабинета министров, то он воспользуется своим фактом прису... присунь, присунь!.. присутствия здесь. Сыграет на чувствах индепандистов, борцов за свободный Квебек.
Если поддержки не будет, Тюдор присоединяется к вооруженной борьбе. В конце концов, его отец был сторонником независимости Квебека. Патриот французского языка... литературы… он даже маркиза де Сада читал, сыну, вслух. Разве не видно? В общем, присутствие Тюдор — хороший знак, отличный. Вижу, и Каролин с Максимом это воодушевило. Вообще, начинаю каким-то краешком своего "я" — маленькой областью сознания — верить в то, что идея с Движением за Независимость Квебека не такая уж и безумная. Что есть в ней рациональное начало. Перспективы! Но потом отгоняю от себя эти мысли. Это все из-за алкоголя! Выпиваешь литр крепкого, и начинаешь любить весь мир. К черту, к черту. В Альберту! В Саскичеван! Альберта — это ведь хуже еще, чем к черту. В аду хотя бы тепло, хотя бы снега нет...
Одни только сковородки да пламя. У нас тут, в доме Аврил Лавин, ничуть не прохладнее. Мы стараемся! Вся сцена стонет, движется. Сумасшедшая мозаика, кусочки которой ожили и перемешались. В зале бьют в барабаны, слышно ритмичное пение. Это девчонки-шлюшки из команды "Канадиен" встали в круг, и чего—то выплясывают. Хм, как странно...
Подползаем с Аврил к сцене. Как подползаем... Это я несу ее на руках, подбрасывая, пока бедняжка с ума сходит. Какие у меня сильные руки... какой я весь — мужественный. И серьга в ухе моем ее с ума сводит! Она не первая, она не первая... Так что я внимания на комплименты Аврил не обращаю, продолжаю ее обрабатывать. Кружусь у сцены. Там, посреди круга из шлюшек, возникает из ниоткуда огромный торт. На нем — гигантский красный лист. Что-то он мне напоминает... Да это же символ Канады! Или герб? Или флаг? Ну, что-то в этом роде.
Торт состоит из тридцати двух ярусов, каждый должен символизировать, — поясняет в микрофон конферансье Дени Докер — провинцию Канады. На самом деле, провинций в Канаде намного меньше. Сколько именно, никто вспомнить не может. Но повар, конечно, оказался из иммигрантов. Нанять должны собирались местного... Даже грант на это выделили! Программа помощи молодым специалистам-кулинарам в рамках специальной программы помощи молодым специалистам кулинарам от Монреальского совета по искусствам.
Жрать, это ведь тоже искусство! Провели конкурс, дали объявления. На логистику и осуществление программы оказалось запланировано двадцать тысяч долларов. Их освоили как надо! Мэр Докер приветствовал со сцены — одна из шлюшек в форме "Канадиен" ему яйца в это время вылизывала, — участников и руководителей проекта. Увы, выйти они не смогли.
Тоже заняты — у кого член во рту был, у кого в чьей-то заднице. Так или иначе, а повара нашли. Им оказался молодой и блестящий франкоканадский специалист. Тот, по подряду, сдал место компании своих друзей. Те нашли какого-то молдаванина, который в Канаде уже десять лет мыкается. Само собой, хозяина компании по перевозкам! Это звено цепи не последнее, нет... У молдаванина нашлись знакомые, у которых приезжал в Канаду знакомый. Свежий, новенький иммигрант. Его и устроили готовить торт! За восемь долларов тридцать центов в час, минус налоги, и без перерыва на обед. Пятнадцать часов в день.
Разумеется, бедолага не знал, сколько провинций в Канаде. Он вообще не подозревал, что попал в Канаду! Те ребята, которые продали ему документы еще дома, на родине, сказали, что он выиграл "грин-карт" и полетит в Америку. Вот прямо сейчас! Он и полетел! До сих пор думал, что живет в США! Поэтому и ярусов в торте хотел сделать, сколько в США штатов. Беда лишь, что он не знал, сколько в США штатов... Ну, приблизительно только.
Вот и получилось тридцать два, а не пятьдесят один... или пятьдесят два? Кто знает! Мы же не в США живем, мы в Канаде. Торт получился сырой, и крем чересчур жирный, те, кто ели, позже жаловались. Я не пробовал. Я подбрасывал на руках Лаврилку, гадая, куда делся засранец Малыш Даун и почему, собственно, я должен трахать его девку, работать за него!.. — и отвлекаюсь от просмотра, в бедрах теплеет. Весь этот хоровод на сцене ничего нового мне не являет. Метафора канадской жизни: хоккеисты, олени карибу, проститутки, политики, снег и иммигранты. Все это густо перемешано, и все друг друга трахают в ходе представления "Цирк дю Солей".
И над всем этим возвышается портрет Ее Величества Великобритании, которая словно бы говорит — валяйте, ребята. Жизнь коротка. Главное, соблюдайте умеренность. Эй ты, парнишка в третьем ряду. Поднажми. Да, так ее, сучку, так ее! Не сразу, но понимаю, что призыв Бабушки ко мне и относится.
Обращаю, наконец, внимание на Лаврил. Бедняжка измочалена! Мой фирменный прием — впасть в задумчивость, погрузиться в воды реки Меланхолии, и забыть на время, кто там крутится на моем конце. Чтобы вернуться через час, а то и два! У бедняжки между ногами уже не вырезка, а фарш. Хоть сейчас в кожу затягивай и на сковороду, колбасы жарить. Кстати, о жарке! Я хватаю Лаврил за задницу, и падаю на пол, и насаживаю сучку по самое не могу, одной рукой хватаю за волосы, другой навинчиваю ее на себя. Ты ведь сама просила, сучка! Сама! Помнишь это... Прошу, заключи меня в хмельные объятия, и этой ночью я буду твоей...
Ну, чего ты пыхтишь... стонешь... кряхтишь... борешься... Ведь немного надлома это то, в чем ты нуждалась! (последняя фраза — строчка из песни Лаврил Авин). Сама же говорила! Лаврил Авин широко раскрывает глаза. Я раскрываю их еще шире. Велю ей не закрывать свои. Действо близится к кульминации. Из вспыхнувшего торта выскакивает женщина. Она обнажена, — и вся в золоте и в перьях... Да это же Делин Сион! От неожиданности кончаю…
Целый вагон семени сгружаю в Аврилку. Та только дрожит, да в глаза мне смотрит — и я ей — а в это время на сцене Делин, разгоряченная из-за софитов и открывшейся ей картины садо-мазо Апокалипсиса, затягивает свою строевую песню. Та самая, из "Титаника"! Зал ревет! Кандидат на пост премьер-министра Тюдор сбрасывает с головы маску оленя карибу. Франко-канадцы штурмуют сцену, чтобы прикоснуться к Делин.
Она — символ! Люди волнами ринулись на Делин. Обожают ее! Только два человека остаются в зале на своем месте. Это я и Лаврил. Я держу ее за волосы и талию, и все еще вожу ей по своему суку. Мы словно уставший механизм — замедляемся, но все еще едем, ведь детали смазаны отлично. Из нее даже на пол пролилось! И она смотрит мне в глаза своими большими глазами раненного олененка... конечно же, карибу!.. и жалобно что-то лепечет на своем ужасном французском языке.
Начала учить его месяц назад, чтобы угодить Малышу Дауну. А тот где? А под сценой, валяется, в усмерть пьяный. Зачем Дауну алкоголь, от которого тупеешь? Он же и так тупой! На сцене в это время толпа — человек пятьсот, не меньше — хватает Делин…
рогает... щупает. Постепенно певица словно растворяется в прикосновениях. Толпа растерзала ее! Сила любви канадцев к Делин Сион так огромна, что ни канадцы ни Делин не выдержали ее, говорит в микрофон конферансье Докер. Канадцы плачут. Одни только иммигранты глядят равнодушно... как мертвый карибу!.. Они просто не понимают, о чем говорят местные... Языковой барьер! Я, наконец, стаскиваю с себя Лаврил Авин. Спотыкаюсь об тела, скольжу в блевотине... сперме... крови.
Сажусь в машину и уезжаю... Правой рукой держу руль, левой тянусь к бутылке. Пью виски, гляжу на мрачные леса. Выстроились вдоль дороги, как попрошайки. Прошлое Канады просит милостыню у ее настоящего... Где тут будущее, не знает никто, включая наследственного патриция Тюдора.
Олени здесь разговаривают человеческими голосами, а проститутки танцуют, завернувшись в национальные флаги. Славься, Великий Северный Континент, славься, мир животных и духов. Братец Бобер остался в доме Лаврил Авин, чтобы помянуть растерзанную толпой Делин Сион. На севере страны вспыхивает небо, это очередное северное сияние прилетело к нам облачком из замерзших песен лапландских крестьян. Тру-ла-ла. Или то были Альпы? Мне трудно судить, я лишен музыкального слуха. Где-то в черном небе над нами кричат чайки. Обычно они спят в это время, но дорога — это всегда пожива.
Здесь всегда кто-то переворачивается... сталкиваются машины... есть что поклевать! Трансканадская магистраль! Хребет, вонзенный в мягкую спину страны, позвонки, соединенные съездами и закусочными, заправками и ремонтными мастерскими. Вынь его, и страна затрепещет... задергается... издохнет падалью. Индейцы похоронили свою великую магистраль... путь из Евразии в Патагонию... под сотнями тонн ледников.
Краснокожие атланты спрятали от нас свои дороги и пути. Пришлось протягивать новые! Заливать землю битумом... асфальтом... калечить камни и травы, леса и реки. Канаде связали руки и заткнули рот кляпом, словно в дурном порнографическом фильме. Привязали к столбу и изуродовали лицо шрамами. А после — напялили маску!
Так и живи, болезная! И она, несчастная индейская скво, потерявшая мужа и всех детей... еще живет… Ходячая дырка для белых членов, призрак самой себя — воспоминание о своем народе, приемник спермы! Ничего не осталось, даже воспоминаний. И только олени бездумно шарахаются от дороги к лесу, а потом от леса к дороге, фары и игру теней принимая за фантастических существ, способных нести угрозу их животному существованию.
Думаю, только олени в Канаде и реальность. Все остальное — морок. Мы злые духи, вызванные шаманами! Нас слышно, и иногда даже видно.... во время процессий... праздников сбора урожая... все остальное время мы живем в виртуальном мире, воображая себя реальными. Но нас нет.
Есть Великая Канада и семь ее великих рек, в которых играет Сестра-Форель и на берегах которых умываются Братцы-Бобры, в небе которой парят, как часовые на страже, Братцы-Ястребы, и в лесах которой Сестра-Лань пасется на опушке, прислушиваясь, не хрустнет ли ветвь под лапой Братца-Медведя. Страна Воды и Огня, Земли и Воздуха. Страна индейцев. А мы — кучка жалких демонов, предоставленных сами себе, заключенных в уродливый сосуд из сгнившей бересты. Мы просто — болезненные фантазии.
Но так получилось, что мы вырвались на свободу и погрузили эту страну в пучину хаоса и паники, ненависти и сумасшествия. С небоскребами и автомобилями в лизинг, ипотеками и электростанциями, битумными месторождениями и трубопроводами, фестивалями франкоязычного юмора и городами, фабриками и... Мы — лишай. Короста из засохших гноя и крови. Настала пора содрать нас. Очистить эту землю от скверны, и вернуть ее тем, кто ей владел. А кто это? А мы же. Мы — другие. Настоящие. Братья и сестры... Братец-Мужчина и его Сестрица-Женщина. Звонит Малыш Даун. Так что, согласен я начать мятеж послезавтра? Сослужить последнюю службу Квебеку?
Спасти эту землю? Все, что от меня требуется — просто начать... Ради него, Малыша Дауна, ради друзей. Канады ради! Канада, Канада, ты — дом наш, родная земля, мы – дети твои, и мы любим тебя... Канада! Тебя мы навек сохраним. В обиду тебя никому не дадим!*
(гимн Канады — прим. авт.)