Марина, восемнадцатилетняя сестра Пети Стенина, бравого хлопца десяти лет, учась в медицинском училище, подрабатывала в мединституте лаборанткой. Студенты для рассмотрения анатомии взяли привычку препарировать трупы — содержать таковые в форме и входило среди прочих в обязанности девушки. Стало быть, катаверная, что состояла из двух комнат. В одной стояла огромная цинковая ванна прямоугольной формы с нужным раствором, где штабелем жались усопшие.

В другой шкафы и прочая принадлежность, а посредине располагалась каталка. На ней приготовленный, надо думать, для расправы, что происходила вне данного помещения, укрытый простыней отдыхал труп. Все было тщательным образом предоставлено Петиному взору — сестра имела фамильный веселый нрав и очень любопытствовала насчет впечатления шустрого братика. Таковое имело место — Петю очень поразило, что трупы разного пола и возраста были неаккуратно свалены. Во всяком случае, бледность подопытного — гордость забубенной наставницы — по ее уверениям была достигнута.

И тут произошло несанкционированное обстоятельство. Примчалась очередная в белом халате и взволнованно сообщила, что на кафедру перемещается Иван Иваныч Иванов, требуется присутствовать в лаборатории. Известно, что вообще содержание в катаверной постороннего лица есть нарушение, тем более постороннего в такой степени. Марина всполошилась и не нашла ничего лучшего, чем умчаться, замкнув за собой тщательно помещение и наказав родственнику, чтоб не пикнул. Мало того, для секретности выключила свет: заковырка в том, что хоть дело случилось полуденное, помещение было оснащено почти сомкнутыми шторами.

Как хотите, а расположение взаперти среди мертвяков, да еще в неприветливом полумраке, притом будучи в неокрепшем возрасте, отличается от содержания, например, в кондитерской. Относительно «не пикать» Петя вообще молчит… Надо воздать справедливости, освоился он достаточно быстро, первая оторопь улеглась, любопытство взяло верх и паренек даже предпринял действия. Скажем, повнимательней рассмотрел содержимое чана, отворив крышки. Опричь, нагло откинув простыню, предпринял исследование ушедшего на каталке — здесь случилась ладная женщина.

Сами сообразите, в советские годы увидеть женские достоинства пусть и, так сказать, в нерабочем состоянии было вполне щекотливо. Жуть, разумеется, при всем этом присутствовала, не иначе в пику таковой Петр, ей богу, пощекотал у несчастной — впрочем, кто знает — пятки. Словом, ловко осознал, что имеет некоторое преимущество сравнительно с нечаянными соседями, и получил, следовательно, душевное упокоение. Именно оно, вероятно, и свалило его в сон, когда, утомившись изысканиями, присел на прислоненный к стене стул в помещении с ванной.

Резко проснулся от шума, кто-то ковырял замок. Маринка, обрадовался Петя, и тут же сник, услышав за отрывающейся дверью мужские голоса. Имея радение за родню, понимая, что грозит скандал, соскользнул расторопно со стула и забрался за чан. В соседнюю комнату вошли двое. Он узнал голос — Володя, лаборант, он не раз бывал у них дома. Но смутил второй человек — а не обещанный ли Иван Иваныч еси? Таким образом Петр превратился в завзятого разведчика.

Из достаточно внятного диалога — комната, где он находился, обладала чудесными резонансными свойствами — быстро усвоил, что Володя в сопровождении некоего студента прибыл за экспонатом на каталке. Ничего, значит, грозного. Однако следуя манерам, не стал нарываться, беря в толк, что скоро грядет восстановление предыдущего равновесия и он останется единолично дожидаться своей бедовой сестры…

Не тут-то было, Володя не намеревался спешить. Дело в том, что ассистирующий студент существовал не в своей тарелке и судорожными замечаниями намекал поскорее удалиться вместе с препаратом — это различалось отчетливо. Видимо, сам запах мрачного склада — не подкопаешься, таковой присутствовал — угнетающе действовал на субтильный организм.

Согласитесь, отменная вещь — присутствовать матерым человеком перед этими слизняками, маменькиными сынками, блатниками, ёшкин кот. Тогда как сам уже второй год подряд заваливаешь экзамен по проклятой химии. При всем том одолевает благородная миссия вооружить случайного помощника духом. Не иначе этот процесс происходил теперь в Петином знакомом. А реализуются такие построения просто — пьется брудершафт.

— Ты главное, не боись, доверься мне, — отечески внушал Володя. — Мы сейчас с тобой эту вещь качественно обмусолим. У меня, старик, спиртовое всегда имеется, сам понимаешь.

Студент предпринял хилую попытку оградиться, но Володя повелительно пресек:

— Слушай, ты, в конце концов, будущий врач или рукав из тех, что не пришьешь!

Аргумент подействовал, во всяком случае, слова исчезли, — между тем что-то брякало, звенело, журчало.

— Делай, — раздался наконец пафосный, согласно моменту, баритон.

И тут произошла дикая история. Пыль — Маринка к исполнительным работникам никоим образом не относилась, — до такой подлости засвербело в Петином носу, что на секунду смутился весь разведывательный потенциал. Парень ахнул, незадачливый студент незамедлительно повалился прямиком на горизонтальную даму. Та, недолго думая, рухнула вместе с каталкой.

Володя впал в ступор. Грохот, который произошел вместе с оказией случился впечатляющим и, разумеется, распространился на доброе расстояние. Это не замедлило подтвердиться сейчас же, в комнате возник новый голос. Он был женским и очень даже неслабым.

— Что здесь происходит!

Дальнейшее Петя не наблюдал воочию, но представима была сцена прекрасно. Дама, это, как позже выяснилось, случилась преподавательница Скворцова, сурово воззрилась в ошарашенного Володю. Естественным образом взгляд ее охватил остальное, и за упавшей каталкой она различила бедолагу студента.

— Русаков, что вы там делаете?.. — Вслед уяснению общей картины брови гражданки тотчас поползли вверх, кисти рук взмахнулись к груди — жест ужаса — в голос внедрились испуганные и дрожащие ноты: — Господи, Русаков, зачем вы на ней лежите? Вы с ума сошли!! Это неслыханно!!

Теперь она обратно вперила возмущенный взгляд в Володю, купно он охватил питейные причиндалы. Мадам в полном ошеломлении встряхнула голову:

— Да здесь вакханалия, содом!.. Комаров, вы участвуете, не отпирайтесь! Вы совсем чокнулись? Это непостижимо уму, мировой скандал!

Весь укроп состоял в том, что хлипкий студент Русаков не сумел исправно пережить приключение и несколько вышел из сознания, отсюда и лежал довольно уютно на безотказной особе, причем в самой окаянной позе.

Тирада вновь прибывшей привела его в ум. Следуя моменту, парень обрел зрение и уяснил ситуацию. Нетрудно догадаться, какие эмоции реальность вызвала: он дико заорал, скатился с трупа и дал такого стрекоча, что любой Дэвид Сайм просто покинул бы дисциплину… Но больше всего покорило поведение Володи — Петя, само собой, не мог уже находиться в укрытии и высунул из-за ванны голову, чтоб хоть визуально приобщиться.

Так вот, Вова, конечно отчетливо понимая, что на медицинской карьере в любом проявлении поставлен внушительный крест, очень гордо налил себе полную мензурку спирта и наглядно, подняв локоть на уровень плеча, степенно и самоуверенно опрокинул в себя жидкость. Залихватски затем вдохнул рукав и тылом ладони махнул по рту.

Необходимо отметить, что нарушитель идиллии не произнесла ни звука — вероятно, и столь бурное оживление студента Русакова и поведение лаборанта привело ее в полное оцепенение. Тем временем появился еще персонаж, Петя услышал перепуганный голос сестры:

— Мама, что вы тут натворили! Где Петька?

Она заскочила в большую комнату, братец уже выкарабкался навстречу. Когда он вошел в комнату, где происходило основное действие, тетенька преподаватель максимально вытаращила на парнишку глаза, схватилась рукой за сердце и обессилено откинулась на стену — вслед нахождению опоры глаза закрылись и лицо скривилось. Прочитать мнение относительно появления Пети браться бессмысленно.

Дальше ничего экстраординарного не происходило. Марина и Володя восстановили каталку и труп, преподавательница отчаянно сморкалась в платок и оперировала преимущественно междометиями.

Заметим, особенного возмездия заварушка не приобрела: Володя действительно был уволен (мотивировка — спирт) и наверняка благодаря этому благополучно одолел экзамены. Русаков, получив замечательный урок, начал придирчиво относиться к явлению смерти и вырос со временем в отличного хирурга. Вообще все члены макабрической группировки стали в институте легендами — как и сама мизансцена.