В окна первого этажа проникало мало света. Раида привыкла к постоянному полумраку, царившему в квартире. В целях экономии она включала свет, когда было невозможным разглядеть вещи. Артрит ее ограничивал, и любое движение отзывалось резкой болью по всему телу. Неспешным, но аккуратным шагом, Раида на ощупь дошла до кухни и включила конфорку. Множество маленьких языков пламени зашипели и обдали теплом. С соседней конфорки она перетащила чайник и повернулась к окну. На улице было светлей, чем в квартире.
Под окном стояла голая сирень, лавка внизу пустовала, может, если бы на ней кто-нибудь сидел, она бы постучала в окно, чтобы ее заметили, и поздоровалась. Когда-то она могла самостоятельно выйти из дома и просидеть часок-другой, наблюдая, как течет у других жизнь, а если повезет, то пообщаться с подружками и на время забыть об одиночестве. Маленькая форточка в углу окна была закрыта. Раида потянулась, чтобы ее открыть, впустить свежесть и прохладу, но непослушные руки не могли разогнуться.
Для таких случаев у нее всегда была деревянная палка, которую специально для нее сделал старый приятель. Он давно уже не звонит, да и она привыкла быть без его внимания. Вдруг умер или, что еще хуже — одинок. Смерть — лучший способ избавиться от одиночества. Данная мысль посещает Раиду чаще, чем социальный работник.
Чайник надрывался и захлебывался. На маленькой кухне можно было крутиться на месте и достать все без труда. Раида выключила огонь, зашторила окно и щелкнула выключателем, находившимся за холодильником. Желтый свет оголил старые обои, зеленую, покрытую многолетним жиром, газовую плиту «ЮЛЯ» и квадратный стол с пиалой с засохшим вареньем в нем.
Штора раздулась парусом и донесла запах улицы с шумом от ближайшей дороги. Теплый чай в руках приятно согревал и навеивал размытые воспоминания молодой жизни. Телефон зазвонил резко, без предупреждения, он пускал акустические волны по всей квартире и отражался от стен. «Лишь бы успеть», — думала Раида. «Иду, иду, потерпите».
— Ало.
В ответ лишь длинные гудки. «Не успела». Положив аккуратно трубку на место, Раида принялась ждать. Чаще, ей сразу перезванивали. Телефон был единственной, не считая окна и лавки, ее связью с внешним миром. Звонили в основном подружки, но бывало, мог позвонить Александр, а еще реже — Андрей. Тишина обидно давила. Ноги устали и требовали привала. «Не судьба», — подумала Раида и пошла допивать чай.
В свое время квартира была полна гостей, детского смеха и шумных праздников. Назвать точно день, в который всего этого не стало, Раида не могла. Сначала врач поставил диагноз «ревматойдный артрит», затем инсульт мужа, уход за ним целый год и похороны. Дети разбежались каждый в свою жизнь. Едва ли праздники Нового года или дни рождения могли собрать всех и опять наполнить теплом старые стены.
Выключив свет, Раида на ощупь побрела в спальню. Темнота не страшила, единственное, что приводило в ужас — была ночь с ее неопределенным будущим. Она стеснялась унизительной мольбы помощи, неудобных движений с постыдными последствиями умирающего тела и своей немощи перед другими людьми.
Спальню осветил желтый свет старинной люстры в стиле модерн из пяти флаконов. Вдоль стены до потолка стояла, забитая книгами, покосившаяся полка. Справа — пузатый глянцевый шкаф «под дуб», к нему пристала двуспальная кровать, у окна пылился трельяж. Симфония запахов из лекарств, всевозможных мазей и настоек, отяжеляло комнатное пространство и делало его неуютным. Раида постаралась плавно сесть на кровать, но вместо этого грубо рухнула.
Она слегка взвыла и выдохнула. Боль ушла. В серванте напротив мирно лежали лекарства, телефонная книга и толстый календарь. На полке выше несколько икон. Молиться Раида начала недавно, лишь разговор с Богом давал ей силы на жизнь. Под подушкой она держала Евангелие с закладкой на тридцать второй странице.
Раида перекрестилась и принялась читать молитвы, закрыв при этом глаза и, поглаживая ноющие локти. Как бы она ни старалась сосредоточиться на словах, всегда откуда-то из сознания всплывали мысли и препятствовали собраться. «Какие таблетки сейчас выпить? Смогу ли уснуть? Проснусь ли завтра утром? Кто звонил?».
— Слава Богу за все, — сказала Раида и снова перекрестилась.
Уснула Раида поздней ночью. Бессонница — еще одно привычное и изнуряющее проклятье в бессмысленном существовании.
Сегодня суббота. Раида прочитала утреннюю, причесалась, достала из шкафа свежую одежду. Была надежда, что кто-нибудь зайдет сегодня в гости. Кушать не хотелось, было нужно многое успеть: протереть пыль, где позволят дотянуться руки, полить цветы, достать варенье. Раида ощущала силы начать генеральную уборку и закончить ее приготовлением сытного ужина, но… Всегда в ее стремлениях присутствовало «но». Оно стало ее частью. «Хочу сделать суп, но не могу поднять кастрюлю. Хочу подмести пол, но не могу согнуться. Хочу, но не могу».
— Слава Богу за все, — произнесла Раида и принялась за домашние хлопоты.
Деревянные часы в виде домика с кукушкой и шишками на длинных цепочках показывали час дня. Полив цветы, Раида почувствовала навалившуюся усталость, но не успела и присесть, как в дверь позвонили. Она растерялась и засуетилась. Пыльная тряпка лежала в прихожей на видном месте.
— Иду, иду, — кричала она. — Иду!
Раида сунула тряпку в карман и повернула единственный дверной замок. В квартиру зашел рослый мужчина и двое детей восьми и девяти лет, мальчик и девочка.
— Сынок, дети! — радостно воскликнула Раида.
— Привет, ма. Слушай, посиди с детьми, нам в магазин надо.
— Бабуль, привет! — Хором сказали дети и принялись стаскивать с ног свои маленькие ботинки.
— Может, зайдешь, покушаешь? — предложила Раида сыну.
— Некогда, ма, — ответил сын, захлопнув за собой дверь.
Александр был младшим сыном Раиды. Он сделал карьеру на государственной службе, женился, потом родились дети. Времени на мать не хватало, когда строил карьеру, не хватает и сейчас, когда уже семья. Ему было трудно перенести тот факт, что она уже не та веселая женщина, собиравшая в доме интересные компании и везде поспевавшая. Он стыдился ее теперешней немощи и избегал разговоров про болячки.
Для него — пытка собираться два раза в год: на ее день рождение и новый год. Раида постоянно расспрашивала его про работу, просила втереть вонючую мазь и, прощаясь, протягивала накопленные копейки. Деньги неудобно, но брал, остальное вызывало отвращение. Александр никогда не звонил и не спрашивал, как она поживает и что ей нужно. Единственное, чему он был рад, так это оставить детей на выходные или каникулы.
Семья тяготила и мешала получать от жизни удовольствие, но она была именно тем, что так ценило руководство на работе. Поэтому приходилось терпеть. Вместо ночных посиделок в барах и саунах, он был вынужден тащиться домой к надоевшей жене, вечно затевающей скандалы. Почему она не уходила от него, он не понимал. Она знала про его связь с Ксюшей с работы и все равно терпела. Дети, как клей между двух давно не любящих друг друга взрослых, удерживали их на одной площадке по разные стороны. И, поняв это, Александр больше не мучал себя самоедством и делал, что хотел.
— Бабуль, а когда мы кушать будем? — Спросил мальчик с большими зелеными глазами и густыми не стрижеными волосами, щекотавшими ему лоб.
— Сейчас мы готовить пойдем. Хочешь, научу?
— Да! — Ответил мальчик.
— Алена, ты с нами? — Обратилась Раида к девочке, которая изучала шишки на часах.
— Нет, ба, я лучше телевизор посмотрю, — ответила сухо девочка и ушла.
— Ален?! — с досадой обратилась Раида.
Но до Алены уже было не достучаться. Девочка проигнорировала бабушку и пошла в зал.
— Бабуль, не обращай внимания, — успокоил мальчик, — она хотела в кино с подружками, а ее не пустили, к тебе отправили.
Раида почувствовала обиду и горечь за то, что стала обузой теперь и для внуков. Мальчик тащил ее на кухню, взахлеб рассказывая историю про пчел, услышанную в школе. Он четко выполнял все, что говорила ему Раида.
— Набери воды и поставь на плиту, — начала учить Раида. — Теперь достань из холодильника лук и сало из морозилки.
Мальчик все делал быстро и легко. Раида включила старое радио, настроенное на одну волну. В кухонное пространство ворвались голоса и разбавили густой воздух приятным фоном. Заиграла старая песня. Память всколыхнулась волной и Раида сначала тихо, а потом и во весь голос, запела. Несмотря на возраст, а он далеко за шестьдесят, исполнение было чистым, без хрипоты и лишних вибраций. Если закрыть глаза, то можно представить юную девушку, стоящую на сцене, и мелодично качаясь, как береза в ветреную погоду.
— Бабуль, тебе певицей надо было стать, — сказал мальчик, засыпая макароны в кипящую воду.
Еще в годы войны, когда она была маленькой девочкой, Раида ездила по частям и пела для солдат вместе с ансамблем «Ручеек». Они выступали в госпиталях для солдат, которым больше не пойти на фронт по причине потери ног, рук и рассудка. Пели и танцевали для молодых, кому завтра в бой, и для тех, кто вернулся с фронта живым. Маленькой девочкой, она не могла не замечать тот нескрываемый ужас, который творился в тылу и на передовой. Ее отец погиб под Смоленском в сорок первом, а мать работала медсестрой в местном госпитале и, после потери мужа, ей не было времени на дочь, а вскоре и вовсе перестала обращать на нее внимание.
— Бабуль, а что дальше? — Мальчик помешал ложкой макароны.
— Попробуй, готовы? — Спросила Раида.
Мальчик достал одну макаронину и, дуя на нее, закинул себе в рот.
— Готово! — Радостно воскликнул он.
— Тогда надо слить воду и промыть их. Только аккуратней.
Мальчик напряг детские тонкие ручки, обхватил тряпкой кастрюлю и, оставив крышкой щель, слил воду. Раида смотрела на него с любовью и заботой, она радовалась искреннему энтузиазму Егора и его стремление помочь. Он не замечал ее болезни и старости, как делали это другие. Радовался скромным подаркам на новый год и небольшой сумме в открытке на день рождение. Раида боялась потерять его, как и всех остальных в своей жизни. Она не могла, не имела права приковать его к своей немощности и жалости, ограничить свободу или заставить остаться против его воли. Ей не хотелось, чтобы мальчик взрослел. Пусть готовит макароны и рассказывает свои истории.
— Теперь аккуратно выложи их на сковороду и перемешай с поджаркой, — продолжила обучать Раида.
По квартире расползался запах жареных макарон с салом и луком. Раида тяжело встала и накрыла на стол.
— Выключай.
На аромат с зала прилетела Алена. Она предвкушала обед и помогла брату с выкладыванием макарон. Ее глаза перестали грустить, и она снова превратилась в веселого ребенка. Рассказала, что видела по телевизору. По расписанию должен начаться интересный фильм с известными актерами и поэтому нужно спешить.
Алена помыла за всеми посуду и убежала в зал, чтобы первой занять свое любимое место. Егор помог Раиде встать и неспешным шагом поплелся вслед за ней. Они все вместе расположились на просевшем диване и ждали фильм.
Раиде было неинтересно. Она плохо слышала и не различала, что происходит на экране. Егор прижался под бочок своим неуклюжим детским тельцем и внимательно смотрел вперед. Исходившее от него тепло проникало вглубь уставшего сердца Раиды.
Она вспомнила, как когда-то к ней прижимались и ее сыновья во время холодной зимы в деревне, пытаясь согреться одним пуховым одеялом. Дров не хватило, и муж Николай отправился в лес, оставив жену с двумя сыновьями одних. Ей было жалко смотреть на озябших мальчишек, и, чтобы хоть как-то их отвлечь, предложила поиграть в игру, где правилом являлось прыгать, бегать и, самое главное, не останавливаться. Только когда Николай пришел с полной охапкой дров наперевес и замер от удивления на пороге, игры закончились.
Раида скучала по мужу, его любви и крепкому плечу офицера. Они познакомились уже после войны, когда ей было восемнадцать, а ему двадцать пять. Он подошел к ней после выступления, и они уже больше никогда не расставались. Это были лучшие годы ее жизни. Теперь, чтобы повидать мужа, нужно заранее договариваться с Александром, пообещав ему денег на бензин, иначе он не соглашался. Когда она стала сыновьям безразлична, она не знала и не понимала, что этому послужило. Старший — Андрей, переехал в большой город сразу после института и не возвращался больше. Звонил раз в год, а то и вовсе ни разу. «Все хорошо», — говорил он и кидал трубку. О его судьбе Раиде было неизвестно, единственное, она знала, что где-то там подрастает еще одна внучка — Таня.
Раздался звонок.
— Папа приехал! — Обрадовалась Алена и побежала в коридор.
В дверях на пороге стоял Александр. Девочка обняла папу и тут же начала одеваться. Егор стоял за Раидой и чего-то ждал.
— Ты чего, Егор? — Спросил отец. — Домой не хочешь? — Мальчик помотал головой.
— Нет, пап, мне к Катьке надо я обещала! — воскликнула Алена. — Егор! — сверкнула она взглядом на брата.
— Ничего, Егор, ты и так мне помог сегодня. Спасибо тебе, — искренне поблагодарила Раида. — В следующий раз останетесь.
Егор обнял бабушку и шепотом, чтобы никто не услышал, промолвил — «Прости».
Раида хотела спросить у Александра, как они провели время, но, не найдя его взгляда, молча всех проводила. Она закрыла дверь и поспешила, как могла, на кухню к окну. Не успела. Машина уже выезжала из двора, и только один Егор, заметив ее в окне, помахал своей маленькой ручкой.