Владимир СОКОЛОВ. Проклятая современность

Существуют люди абсолютно неадекватные. Которые всегда говорят о другом. Которые неспособны воспринимать никакие доводы, не способны и собственную мысль сформулировать. Они никого не слушают и не слышат. В основном они пытаются взять на глотку — перекричать, переспорить собеседника, "включить дурочку" (особенно излюбленный прием чиновников, когда их ловят на лжи или невыполнении обещаний. Современные журналисты и политики — яркий тому пример). Гораздо неприятнее другие: которые тихие, спокойные, но абсолютно неприкаянные не то что до голоса разума, а вообще до восприятия собеседника.

Таких людей — буйно и тихо помешанных — в целом мало. В быту от таких лучше держаться подальше. А вот что делать с ними, когда они при власти — это проблема. Еще более это проблема, когда помешательство охватывает чуть ли не всех вокруг. В отличие от людей по жизни неадекватных, в последнем случае человек становится помешанным не вообще, а лишь на определенной почве. Речь идет не об увлеченности каким-либо предметом.

В этом случае стоит заговорить с кем-нибудь о его любимом деле или хобби — пиши пропало: за уши его от этой темы не оттащишь. Как соловей верещит и ничего не слышит. Это-то то как раз и нормально. У любого человека должен быть свой излюбленный пунктик. Но нападая на него. Он все же не теряет ни способности суждения, ни рассудка, ни вкуса. Даже наоборот — его умственные и духовные способности скорее обостряются. Просто собеседники не всегда в состоянии разделять эти интересы.

Речь идет о другом. Когда человек, нападая на определенный предмет, вдруг полностью теряет всякий адекват. Начинает говорить громко, чуть ли не крича, или наоборот тихо — с этаким угрожающим шипением. Глаза наливаются кровью, слух полностью испаряется, не говоря уже о рассудке. Говоришь с таким человеком о чем другом, общаешься по жизни — и ничего особенно плохого о нем не скажешь. Мужик как мужик, женщина как женщина, кто-то умнее, кто-то глупее, кто-то добрее, кто-то злее, но в целом он один из нас, из того круга людей, куда входим и ты и я.

В наше время таким определенным предметом является политика.

Есть у меня знакомый, с которым мы вместе кончили политехнический институт. Теперь он работает замдиректора техникума, или как их стали называть колледжа. А встречаемся мы с ним летом на пристани в Рассказихе, селе километрах в 25 выше по Оби от Барнаула и на другой ее стороне. Попасть туда не легко: автобус ходит дважды в сутки и очень маленький. Так что жители и многочисленные садисты добираются туда на речном трамвае: 2 часа туда и 1,5 обратно.

Да и ходит он трижды в сутки: дважды утром и один раз вечером туда, и один раз утром и дважды вечером — обратно. Я люблю там гулять, ибо как раз автомобильная и транспортная недоступность и делает Рассказиху живописным и привлекательным местом. Мой же знакомый — Серега Чикачков имеет там дачу.

Обычно мы встречаемся вечером по воскресеньям на пристани. Приходим к 5-часовому теплоходу, да вот только он-то чаще всего на свиданку запаздывает, а то и вовсе не является. Зато следующий — 7-часовой — приходит обязательно. Так что постояв для приличия на пристани, мы идет к Сергею на дачу — минут 5-6 от пристани. Там у него уже припасена чекушечка, и за приятным разговором мы коротаем время до следующего рейса.

И вот этот приятный во всех отношениях разговор прерывается едва речь заходит о политике. Сергей в свое время вступил в партию, когда еще был студентом, и до сих пор с пеной у рта отстаивает все советское и клеймит позором пиндосов, укров, гейропейцев, которые только и видят как бы погубить нашу родину. А уж либерастов и олигархов он прямо ненавидит. Аж задыхается от ненависти.

Такие слова как "расстрелять", "посадить на кол", "выслать в тундру со всеми родственниками" — еще не самые сильные в его лексиконе. Я смеюсь про себя, ибо сам-то он человек добродушный и мягкий и на посту замдиректора очень много возится с пацанами, стараясь войти в положение даже самых отъявленных лодырей и хулиганов, не говоря уже о том, чтобы помочь преподавателям в наше время в весьма хилом их существовании. У него был учитель физкультуры, который на пенсии остался без квартиры — итог чрезмерной любви к женщинам. Так он приютил того в техникуме и даже выделил комнату в подвале.

Словом вне политики отличный мужик, почему я и стараюсь избегать страстей по Соловьеву. Но получается не всегда.

— О каких либералах ты говоришь? — спросил я его как-то еще при самом зарождении наших споров. — Да они у власти-то были чуть больше года. Можно ругать Гайдара, но ведь вспомни: ему не дали довести до конца свои реформы...

— О, иначе бы он их довел. Он и так разрушил страну, что мы до сих пор не можем очухаться. Ломать не строить. Тут за год можно такого наворотить, что и десятилетий не хватит направить.

— Ну хорошо, — сказал я в другой раз. — Кто такие либералы и олигархи и как они разрушили страну, мы много раз слышали, но в глаза ни разу не видели. Может, в Москве на нашу погибель этими зверьками кишмя кишит, но где ты видел этих либералов у нас в провинции?

Вопрос застает его врасплох, и он смотрит на меня мутными осоловелыми глазами, как после тяжелого похмелья (хотя мы только что распечатали, да и что? Жалкую чекушку на двух здоровых мужиков) и мучительно пытается соображать. Это новый в подобных спорах моих с ним момент, и я стараюсь его не упустить.

— А что у нас творилось и творится, то мы в общем-то знаем. Тем более что живем не в Рассказихе, а в региональном центре. После победы, как ты их называешь, дерьмократов, вся бывшая партномеклатура осталась на своих местах. И лишь недавно их сменила молодая поросль. Но опять же не дерьмократы и либерасты, а я бы ее назвал младшей номенклатурой: дети начальников, бывшая комсомольская верхушка, инструктора райкомов, горкомов и исполкомов.

— И наши богачи тоже из комсомольцев, — раздумчиво добавил Сергей.

— Правильно. И мы отлично знаем, если директор какого-нибудь АО или ЗАО какой-нибудь Вася Пупкин, который и был то мнс или завлабом, то кто стоит на этим Васей и является настоящим хозяином ЗАО или АО. И где же эти либералы, которые разворовали ну пусть не страну, но хотя бы ее провинции?

*

Тут вот мне сказали, что казахи собрались переходить на латинскую графику. Неужели они правильно делают. Русский язык так культурно доразвился, что тот, кто понимает по-русски, может влезть почти в любой сфере в мировую культуру, а особенно литературу.

Даже английский общепринятый язык общения до недавнего времени, до времени Wiki и электронных книг уступал русскому. Да и английский лучше было бы учить начиная с русского, чем с того же казахского. Я неплохо знаю английский, научившись по адаптированным текстам со словарем и примечаниями.

А какие у нас были в советское время пособия и словари! В основном, конечно, дрянь, но в этом случае оценивать нужно по лучшим образцам, а не по средним. А лучшие образцы именно позволяли овладеть английским. Сейчас я бы так научиться не смог: ничего не стало. Деградация русского языка настолько налицо, что уже наш дипломат в ООН пообещал английскому публично моргалы выколоть. Но ведь язык и культура — вещи постоянные, а кризисы преходящие.

*

В начале 1990-х годов многие из нас, у кого была возможность, а то и необходимость, кинулись выбирать себе родину. Мой однокурсник работал тогда на Чигиринской ГРЭС и вынужден был с тремя сыновьями после 20 лет жизни на Украине вернуться на Родину в Сибирь.

— Если бы ты знал, как тяжело было уезжать. Квартира четырехкомнатная в лесу.

— ???

— Дом в лесу. Там все дома в лесу. Едешь мимо по шоссе, по краям лес и лес, а там внутри целый микрорайон. Идешь с работы домой, а дома все и горячая вода и удобство, а тут вязы, дубы — климат-то там хороший теплый, не то что у нас — белки по ветвям скачут, птицы поют.

— Чо ж ты уехал. Хохлы заколебали?

— Получается, где-то так. Преследований никаких, конечно, не было. Сам понимаешь, Запорожская область. Там к русским хорошо относятся. Но нужно было готовить документацию: мы как раз переориентировались с атомной энергетики на мазут. И все на украинском. Жена у меня сама хохлушка, коллеги тоже в основном хохлы. А толку? Они сами-то по-украински ни бум-бум. Все только по-русски и говорят. Так что получается, что спросить-то и не у кого, словарей учебников нет. Я бы выучил их украинскую мову: в конце концов, живешь в чужой стране, нужно знать ее язык. Только вот учиться не по чему и не у кого. Так я три года промаялся, плюнул на все и уехал.

*

Мой брат тоже хотел податься на Украину: у него и жена оттуда. Он скорешовался с одним офицером, свидомым хохлом, да еще и чистокровным западенцем. Тот как что не по нем сразу: мне что, я махну на Украину, меня там с радостью оторвут. Ну и как-то попытался перейти от слов к делу. Съездил в отпуске на родину, вернулся и ни гу-гу. Месяц молчит, полгода молчит. Наконец, потихоньку стал говорить:

— Витя, там полный мрак. Они (то есть на Западной Украине) всех вычислили. А у меня отец всю жизнь работал шофером в обкоме, а родной дядя был секретарем райкома. Так их всех вычистили, и даже родственников, кроме как сторожем или завхозом дальше не пускают, будь ты хоть трижды самый что ни на есть свидомитый хохол вроде меня.

Такой вот неласковой оказалась родина. Но мне интересно другое. Брат часто ездил и в 1990-е и позже в отпуск к теще на Украину, и время от времени наезжал до Львова. Тогда в 1990-е на Украине, как и в России, царил полный раздрай. А во Львове раздрая не было.

Продукты в магазинах были, городской транспорт ходил по часам, улицы чистые, дома ухоженные и с коммунальными услугами полный окей. О таком явлении как задержки зарплаты или выдача зарплаты натурой, там и не слышали. И это при том, что всю свою партхозноменклатуру они погнали к чертовой матери с насиженных мест.

Вот и оказалось, что без тех самых прагматиков — так тогда именовали себя бывшие аппаратчики: дело-де надо делать, а не в идеологии играться — без их якобы неоценимого опыта, вполне можно обойтись, и даже очень неплохо обойтись. И вся это если не... то кто — это просто демагогия.

Tags: 

Project: 

Author: 

Год выпуска: 

2017

Выпуск: 

11