С морем каждый наедине. Море не зовёт, но и не мешает остаться с ним.

Ступни удивились горячему дну. Ночная вода тоже была тёплой, но холоднее. Рита медленно входила в неё. Невидимый Володя шумно плавал в темноте.

‑ Артём пришёл, а нас нет, ‑ повернулась она на плеск.

‑ Зоя сказала, он поздно возвращается, его часть в другом посёлке, ‑ приплыл ответ.

‑ Но не ночью же…

‑ Так пошли! Я только из-за тебя. Сама в поезде умоляла купаться с первой минуты, какой-то неубиваемый зуд былой спортивной юности. Вон ещё двое перегревшихся явились… ‑ всмотрелся острыми глазами и захохотал. – Ну, конечно! Теперь все в сборе.

Артём уже перепрыгнул волну, подпустил другую и ловко нырнул за гребень. Выплыл, запрыгал, поджидая момент, взмахом подзывая Риту.

‑ С приездом, водоплавающая.

‑ Привет! ‑ запрыгала рядом, весело поглядывая на него.

Волна бежала, будто валик катился под тончайшим шёлковым ковром, и когда докатился, они синхронно выпрыгнули и нырнули. Выскочили среди рваных граней моря, встретились взглядами, повторили прыжок.

‑ Давай, я тебя подкину? – крикнул он, едва они снова оказались на поверхности.

‑ Да!

Схватила его за твёрдые плечи, внутри которых ходили мускулы, поставила ступни на сомкнутые в замок кисти.

‑ Раз… Два… Три!

Взлетела, выгибаясь, сомкнув за головой руки, врезалась в непроглядную неподвижность, заскользила на спине. Выплыла, озираясь. Увидела Володю, Зою, которая качалась на волнах, стараясь не замочить голову. Коварный вал ударил, сбивая с ног. Но Артём подхватил, и они вместе вышли на берег.

‑ В воскресенье пойдём по горам?

‑ Да!

Путешествие на дальний пляж, где у подножия скал каймой блистал песок, занимало целый день. Там Артём уплывал в открытое море к чёрным камням и возвращался, когда вечерняя тень уже остужала песчаную полосу. Отчуждённость отлаженного механизма мерещилась Рите во взгляде его бледных глаз, в сжатых губах, которые при разговоре кривились, прорезая щёки и лоб глубокими складками.

Встали рано, торопясь взойти на гору до жары. Шли втроём, Зоя осталась хозяйничать. Тропа вела по гребню, словно по позвоночнику развалившегося на берегу колоссального зверя с бурыми боками. Слева одна за другой открывались голубые бухты, сверкало море. Размытый маревом горизонт упруго выгибал спину. Артём шагал прямой и целеустремлённый. Горячий ветер задирал его жёсткий чуб.

‑ Сегодня снова до камней? – нагнала его Рита.

‑ Может быть… Или в грот. Там на скалах пена. Поплывёшь?

‑ Да! – выдохнула, хмелея от одной мысли о прохладной пене, и оглянулась на Володю.

‑ Нет, ‑ убеждённо заявил он. ‑ Буду стеречь вещи.

Тропа долго петляла по пеклу, прежде чем спустилась на пустынный берег. Осталось лишь пересечь узкую полосу песка и с головой погрузиться в блаженство. Волосы шевелились как водоросли. Широко развела руками и выплыла, лицом прорывая воду.

‑ Где грот?

‑ Вон за тем выступом.

Плыли молча. Один раз Рита оглянулась и поразилась, каким далёким стал берег. Хлёстко били волны. У скал они взбегали на горизонтальные пласты, взвивались в щелях и бурно откатывали.

‑ Взберёмся на ступени! – Артём, подплыл к уступу и упёрся руками.

Подошедшая волна, как по волшебству, вознесла его, зависла, дав утвердиться на ногах, а затем рухнула вниз, вдоль стены, превращаясь в столб мельчайших пузырей, в белоснежное кипение.

‑ Осторожно, полно ракушек! – сверкая глянцем тела, Артём поймал Риту, возносящуюся к нему на волне. ‑ Ветер поднялся! Если волны небольшие, здесь хорошо лежать, пена перекатывается. А сейчас будет кидать.

Сильно прижал её к себе, не позволяя потокам отнять и утащить. Она подняла к нему лицо. Поцелуй был словно задержка дыхания при погружении. Волна отхлынула, смывая его, словно и не целовались. Вновь налетела, но они сцепились губами прежде, чем их накрыло.

‑ Третий не устоять! Прыгай и отплывай, ‑ он подтолкнул её, направляя.

Ноги ухнули в пенную пропасть, но руки уже вонзились в плотную воду, оттолкнулись от неё и выбросили наверх. «Вернуться… прямо… отсюда…», ‑ заплескалось в сознании. Увидела Артёма.

‑ Обходим мыс, ‑ глянул ей в глаза из-под первого взмаха руки, и она поплыла за ним.

Обрыв, издали монолитный, расслаивался, открывая рельефную фактуру и цепь камней, за которыми пряталась овальная бухта. В узкий разрыв между камнями, словно бильярдные шары в лузу, уходили разгулявшиеся волны. Опасно швыряя пловцов из стороны в сторону, они протолкнули их сквозь портал. Открылась спокойная заводь. Притихшие волны по инерции катились через неё туда, где ладони скал смыкались сводом, задёрнутым густой тенью.

Ширина грота, сначала позволявшая держаться рядом, постепенно уменьшалась. В конце, светлом от переливчатых узоров близкого дна, штормовым гулом рокотали докатившиеся до тупика волны. Язык белой осыпи плавно поднимался снизу, пробуждая в усталом теле соблазн твёрдой опоры. Руки легли на гальку. Рита увидела свои разбухшие шершавые ладони в белых складках кожи, бледно-голубые ногти.

Нагнавший вал взвился, потащил, но Артём выдернул её и поставил на крошечный бережок, обхватывая, разворачиваясь к волнам спиной. Её лопатки упёрлись в холод мокрого камня. Каменные объятия Артёма тоже были холодны. Сколько ни жалась к нему, согреться не могла. В ногах не прекращалась дрожь длительного напряжения.

Хотелось сесть, лечь, но грот захлёбывался, давился водой. Стиснув друг друга в объятиях, они целовались, как утопленники в хрустальном гробу, отчаянно и ненасытно, содрогаясь под ударами волн, прилетающих из бухты. Волны били всё настойчивей, не оставляя воздуха над головой. В мерных толчках угадывалось грозное нарастание.

‑ Надо уходить. Замёрзнем. Я вперёд, ты за мной. В бухте отдохнём, ‑ прокричал ей в ухо Артём, когда очередная волна разбилась о них, давая место новой.

Перемахнув через летящий вал, он бросился в воду. Вал наотмашь ударил Риту, отхлынул. С силой оттолкнувшись от белой гальки, она принялась бешено грести под глянцевым нёбом чудовища, хрипящего пенной слюной. Встречная волна поймала, потянула назад. Пальцы ног коснулись камней бережка. Смертоносной молнией пронзило сознание тщеты усилий.

Стиснув зубы, она упрямо ворочала ослабевшими руками и ногами, беспомощная перед течением, играющим ею, как щепкой. Но всё же с каждым стремительным всасыванием гротом воды, тело было увлекаемо туда чуть медленнее. Дно и своды нехотя растворялись, противостояние ослабевало. Голова Артёма мелькала впереди. И внезапно осветилась солнцем.

Свет ударил в глаза, плотоядное чавканье грота заглохло. Заметив её, Артём перевернулся на спину и застыл звездой над космической тьмой глубин. Вода плескала ему в лицо, перекатывалась через сомкнутые глаза. Рита распласталась рядом. Они лежали любовниками на гигантской роскошной постели, тяжело дыша, утратив желания, и лишь бессильно касались друг друга пальцами.

Он ожил, перевернулся. Она повторила его движение. Повисли в невесомости, глядя друг на друга, как глядят на своё отражение, – невыразимо.

‑ Мы вовремя убрались из грота, ‑ скривил онемелые синие губы.

Вертикальная стена мыса понизу бурлила сплошной полосой пены. Огибая его, они уходили в море, поворачиваясь правым плечом к волнам, сплошь увенчанным барашками. Надо было высоко выскакивать, чтобы схватить воздуха. Сберегая силы, старались как можно длиннее проскальзывать с опущенным в воду лицом.

Голова Артёма маячила впереди, как чёрный глянцевый мяч, а когда мяч исчезал в провалах, Рите казалось, что она осталась одна, и выдох надрывало рыдание. Ничего уже нельзя было изменить ни в направлении, ни в ритме движения. Пляж открылся неожиданно. Она не обрадовалась, не ободрилась, а так и продолжала, как заводная, плыть на Володю, неподвижно стоящего на кромке.

Ночью горели горы. Из недр долины выдвигалось неровное розовое зарево. Рита бессонно смотрела с балкона на всполохи за хребтом. Языки пламени вырывались из невидимой чаши и взлетали над чёрным бархатным краем.

Отпуск был исчерпан.

– Ещё не накупалась! – возмутился Володя и отказался идти в последний вечер на море.

– Я схожу, – вызвался Артём.

Море рассеянно било себя по пляжу плотно свёрнутыми волнами. Волны хватали горстями берег. Луны не было. Песок остыл. Скинули с себя то немногое, что на них было, Артём взял её за руку и увёл в похожую на обсидиан, прозрачно-чёрную воду.

Долго бездумно плавали плечом к плечу, рисуя руками симметричные буруны с филигранными складками. У берега он встал на дно, притянул Риту к себе. Она прильнула к камню груди, дивясь, какой он теперь горячий. Вода слабо плескала у подбородка. Как бессловесные страстные рыбы они тёрлись друг о друга скользкими телами. Соединились, закачались в волнах. Устали и затихли.

‑ Мы завтра уезжаем, ‑ поцеловала его водяными губами.

‑ У меня завтра смотр. Утром придёт военный катер.

Отпустил её и увёл из воды.

Вместо прощального ужина был прощальный завтрак, собранный Зоей на скорую руку. Артём в парадном оперении поправлял у зеркала галстук. На плечах отглаженной рубашки лежали твёрдые, шитые золотом погоны.

‑ Ты уже полковник! – уважительно удивился Володя.

На причале собрались морские офицеры в белых фуражках. Артём подходил к ним чётким военным шагом. В форме он казался не таким сильным, как в море. Только когда рубашка, трепеща на ветру, льнула к торсу, выпукло проступали мышцы. Рита опёрлась локтями на перила. Артём встал рядом. Оттолкнувшись от перил, она выпрямилась, ловя его взгляд. Он криво улыбнулся.

- Приедешь ещё?

- Да!

- Поплывёшь?

- Да!

Военный катер был серым, поджарым, с высоко задранным режущим носом. Офицеры выстроились вдоль борта, стали неотличимы друг от друга. Рубашки слились в ослепительную полосу. Облик моря соединился с Артёмом. Сильное литое тело, прозрачные глаза, длинные голубые губы. Море охлаждает…

Море забирает и отпускает, но не предаёт. В отношениях со стихией всё навсегда.

13.08.16. Москва