В названии есть два смысла. Один – чеховское повествование скучно (даже если это юмореска; здесь – «Господа обыватели», 1884). Второй смысл – я этой юмореской занялся от скуки (слишком много литературной дряни кругом – нечего читать и разбирать, что само по себе есть скука; а Чехов – гений, есть шанс, что в любой ерунде его можно найти перец; для меня перцем является след подсознательного идеала автора).

В связи с этим подсознательным (категории достаточно мутной) я обратил внимание в монографии Чудакова «Поэтика Чехова» (1971) на такие слова:

«Читатель художественного произведения интуитивно ощущает, что и в сюжете, и в манере изложения автора, и в изображении героев есть нечто общее, какое-то внутреннее единство. Другими словами, в построении разных уровней ощущается какой-то единый принцип. Это явление носит название изоморфизма».

Или «единство художественного мира».

Плохо только, что верхним уровнем произведения Чудаков считает идею произведения, а для меня в последнее время наличие явно ощущаемой идеи сопряжено с переходом произведения в разряд прикладного искусства (приложенного к заранее знаемой идее).

Ну, поанализируем.

К повествовательному уровню относится (вначале смотрим):

«Городской голова (почавкав губами и медленно поковыряв у себя в ухе)».

«Брандмейстер... (сморкается в клетчатый платок)… (вытирает лысину)… (поднимает вверх руку)… (расстегивает жилетку, вздыхает и продолжает речь в том же духе)».

Какие-то не люди, а животные. Проявления – физиологические. Когда «поднимает вверх руку», это обозначает помощь приземлённому характеру, не умеющему голову вверх поднять, понять хоть какие-то слова о высоком («Дома высокие»). – Убогость мысли изображаемых имеется в виду.

Повествователь при таком положении дел оказывается сверхчеловеком.

А ну во втором действии этой пьесы (опять вначале)?

«Часовой внизу… (Глубокомысленно.)».

Думаете, тут положительное что-то? – Ничуть. Пожарным требуется бить тревогу при пожаре. И это должен делать часовой внизу по знаку часового вверху. Глубокомысленный ответ состоит в укоре нижнего верхнему, чего тот молчал, когда народ уже полчаса бежит. Дурак, мол, верхний. Но кто нижний, если он, видя получасовый бег, сам не бьёт тревогу, а ждёт знака от верхнего? – Такой же дурак. – Все дураки? Норма?

Повествователь тогда опять сверхчеловек.

Или это я отождествляю повествователя с автором, зная по другим своим разборам Чехова, что Чехов – ницшеанец, т.е. сверхчеловек?

Пожалуй, так.

На самом деле повествователь скорее всевидящ и трезв, чем одержим публицистическим задором. А только автор художественно доводит нас до предвзрыва от великой степени окружающего всеобщего безобразия.

Виновата в нём не власть – она все жалобы брандмейстера слышит благосклонно и удовлетворяет финансово. Впрочем, может, и недопустимо легкомысленно – смотрите повествовательный план:

«Гласные (единогласно)».

«Гласные (подавляющим большинством голосов)».

Как машина, не обсуждая и не думая.

Виноват во всём плохом даже не брандмейстер:

«Макар новые подметки ставил, теперь сапоги понес в слободку, к дьякону… Егор на пожарных лошадях повез за реку надзирателеву свояченицу, Никита выпивши».

Можно, конечно, придумать, что брандмейстер дисциплину запустил, и потому такой бардак возможен. Но это придумка наша, строго говоря. Потому что брандмейстер-то возмущается, и на этом пьеса кончается. Придумка, правда, мотивированная: Алексей и Михайло самим брандмейстером посланы по неслужебным делам. Однако, и сама возможность быть брандмейстеру таким халатным, чего доброго, в менталитете народном спрятана: нижний часовой, Денис, напоминая брандмейстеру, где кто и почему отсутствует, ничуть того не корит – так принято. А сам брандмейстер не ожидал плохого:

«Брандмейстер (испуганно). Где же они, мерзавцы?».

Он не играет испуг.

Плохо устроено всё на Этом свете! – Таков посыл автора. Потому что повествователь по-прежнему нейтрально внимателен ко всему (и к испугу).

Теперь – пространственная организация повествования. – ««оптическая» позиция не определена».

В самом деле, повествователь и в зале среди гласных как бы сидит (самые первые две цитаты – см. выше), и как бы с места городского головы видит зал:

«Гласные (единогласно)».

«Гласные (подавляющим большинством голосов)».

И на антресолях среди публики он:

«Брандмейстерша (сидит среди публики и шепчет соседке)».

«Шёпот в публике. Собаке собачья и смерть».

«Повествователь не прикреплен к какому-то наблюдательному пункту, он свободно движется в пространстве, изображает окружающее вообще, без ссылки на чье-либо конкретное восприятие. Его координаты в пространстве неопределенны… В пространственной сфере повествования описанную выше позицию повествователя тоже можно назвать субъективной, ибо главным здесь является субъект повествователя — все описания даются с его точки зрения».

Тут опять отдаёт сверхчеловеком. – Ну что ему кто как что видит… Повествователь всевластен.

«Таким образом, словесная и пространственная сферы в своем строении обнаруживают явный изоморфизм».

А автор?

«В большинстве случаев в эти [ранние] годы оценка повествователя совпадает с авторской».

Следующий уровень анализа – предметный.

До Чехова всё изображавшееся изображалось для объяснения характера. Чехов это сломал. И настоял на ««ненужности» деталей». Уже и в раннем творчестве они случаются:

«Брандмейстерша (шепчет соседке). Это хорошо, что он выпросил... Умник. Намедни мы были у отца протопопа, проиграли у него в стуколку сто рублей и теперь, знаете ли, так жалко! (Зевает.) Ах, так жалко! Пора бы уж домой идти, чай пить.

Действие второе».

Зачем это зевание? – Для характеристики загребущести брандмейстерши оно не нужно. Но оно нужно для манифестации Абсурда, в который, если б он существовал (как предполагается существующим тот свет христианства), хорошо б улететь от Этого скучного, скучного, скучного мира причинности.

То же относится к чеховскому обставлению «аксессуарами внешнего мира», не относящимися к диалогу.

«(Городской голова делает минутный перерыв для вывода из залы заседания корреспондента.)».

Что за тайны, если на антресолях оставлена сидеть публика?

«Потом в отношении лошадином и в рассуждении бочек... (расстегивает жилетку, вздыхает и продолжает речь в том же духе)».

«Горе да и только с этими несчастьями!.. (погладив себя по лицу)».

До Чехова были в ходу «знаки ситуации… их задача — самым экономным образом обозначить содержание ситуации». Например:

«Часовой внизу…. (бьет тревогу).

(Через три минуты в окне своей квартиры, находящейся против каланчи, показывается брандмейстер в дезабилье и с заспанными глазами)».

Подчёркнутое характеризует халатность несения службы брандмейстером.

Так «У Чехова количество таких знаков минимально». Ему ж мила Апричинность иномирия, в которое, хоть лишь мыслимое, хочется сбежать от этой тутошной СКУ-У-УКИ.

Так можно продолжать. Но хватит и проанализированного.

Я обратился к этой вещи Чехова из-за такого пассажа одного блогера:

«Всё-таки прав был ЧЕХОВ Антон Павлович:

"Видите ли... Самое важное в жизни человеческой — это каланча, и всякий ученый вам это скажет. Наша же городская каланча, рассуждая категорически, совсем не годится, потому что мала. Дома высокие ... они кругом загораживают каланчу, и не только что пожар, но дай бог хоть небо увидеть. Я взыскиваю с пожарных, но разве они виноваты, что им не видно? Потом в отношении лошадином и в рассуждении бочек... тут заинтересованы общественные, так сказать, государственные интересы"...».

И из-за такого его же комментария к самому себе:

«Наша же каланча, рассуждая категорически, совсем не годится, потому что мала!!!».

На что я прореагировал так:

«Сообщение и комментарий намекает на плохую нашу власть. (Или автор обидится и вышвырнет меня из ФБ-друзей, и лучше молчать?) Но он извратил Чехова, отнеся к нему слова брандмейстера. По Чехову не власть плоха, а вообще вся жизнь на Этом свете (так уж он плохо устроен Господом). И потому Чехов против и христианства, как и полагается ницшеанцу. (Неважно, что он до ницшеанства дошёл до чтения самого Ницше - в воздухе носилась эта безмерная Скука, доводящая чеховских читателей до предвзрыва.) Но. Если блогеру нужно раскачать лодку по случаю 100-летия революции, то да - к Чехову надо обращаться. Молодец!».

7 марта 2017 г.