21 февраля сего года Игорь Волгин, несколько прозаиков и маститый литературовед играли в бисер под самым «Носом» Николая Васильевича Гоголя. Все они единогласно пришли к бесспорном у выводу: это странное произведение являет собой первый и ярчайший образец литературы абсурда.
Думаю, его начальной вполне кинематографичной сцене мог позавидовать даже такой абсурдист как Луис Бунюэль.
В ходе обсуждения его участники высказали тонкие и смелые мысли о художественной необычности «Носа». Но вот о содержании, о смысле этой многословной новеллы говорили как-то мимоходом и не очень-то убедительною. Уж не помню кто именно предположил, что Нос в мундире статского советника – это воплощённая грёза коллежского асессора о столь высоком чине. Я вчитался в текст и не нашёл там и намёка на такое дерзостное мечтание.
В передаче прозвучала также мысль о том, что потеря носа – это иносказательно потеря лица или же некоего важного мужского органа. О, такая утрата стала бы тяжелейшей для любого мужчины! Однако в новелле не слышно ни одной трагической нотки.
Автор не сострадает своему озадаченному герою и не обличает его. Он посматривает на майора с едва заметной иронической усмешечкой.
Если бы пресловутый нос был сорван с лица Ковалёва, например, осколком снаряда, знаменитая абсурдистская фантазия просто не могла бы возникнуть.
В чём же её затравка и соль?
Исчезновение вышеназванного органа разволновало Ковалёва прежде всего своей беспричинностью вкупе с неожиданностью. Вопреки законам природы была ни с того ни с сего разрушена привычная архитектура лица, да ещё так зримо для всех встречных и поперечных! Здесь ключевые слова – беспричинно и зримо.
Но не переживай, читатель! Столь же беспричинно естественный порядок вещей был вдруг восстановлен, всё стало на свои места и, главное, беглый нос.
И это всё? Это и есть содержание фантазийной арабески Гоголя?!
Не могу говорить за других, а меня «Нос» оставил в глубоком недоумении. Более того, я почувствовал себя обманутым.
Но, может быть, смысл этой абсурдистской истории сокрыт глубоко в подтексте?! Во всяком случае, игроки в бисер его не выявили. Боюсь, потому что ни подтекста, ни тайного смысла здесь попросту нет.
Как бы там ни было, Игорь Волгин объявил «Нос» образцом высокой классики. Если автор велик, то велика любая шалость его пре. Такова логика авгуров.
Постскриптум. По окончании передачи мне вспомнилось словечко одной ещё старорежимной москвички: «Ни с чем пирожок!»
2 февраля