Всю последнюю неделю августа пышную зелень предместья Куэто сжигала невиданная жара. По утрам и обязательно в наступавшей вечерней прохладе на центральных улицах Сантандера грохотали далёкие военные барабаны.

В сумерках у одного из невзрачных домов, одинаково тесно прятавшихся фасадами на узкой улочке предместья, притормозил длинный тёмный автомобиль.

Стройный офицер легко взбежал по неровным каменным ступенькам к дверям и условно постучал в прочное дерево.

- Да, да! Представляешь, какие возможности открываются перед человечеством! Даже в наше время уже определяются такие перспективы, каких никто из людей и никогда не мог не то, чтобы рассчитывать, а даже и предвидеть!

В просторной комнате разговаривали двое.

Было душно.

Один из них, тот самый офицер, Карлос Зурита, сидел в большом кресле возле наглухо закрытого, с опушенными шторами, окна, а его собеседник, такой же молодой мужчина, высоколобый, с длинными волнистыми волосами, размахивая руками, нетерпеливо ходил от стены к стене.

- Мои расчёты были верны, эксперименты показывают результаты именно такого качества, о котором я тебе говорил ещё в университете!

- Ты выполнил мою работу?

- Послушай!.. То, о чём просил меня ты, несомненно, важно и тоже, по-своему, интересно, но речь-то ведь уже идёт о другом, гораздо большем! Совсем скоро мы сможем с невиданной точностью узнавать будущую судьбу любого из людей, живущих на земле! Уже сегодня, немного усовершенствовав систему сбора и обработки статистических материалов, можно с использованием моего изобретения помогать многим людям становиться лучше, избегать собственных жизненных ошибок, болезней, горя, преждевременных смертей!

- Ты сделал то, о чём мы договаривались год назад?

- Ну, Карлос, ты просто не хочешь меня понимать…

Учёный расстроенно взмахнул руками.

- Я?! Не хочу?

Карлос Зурита пружинисто вскочил из кресла, скрипнув по каменному полу подошвами тщательно начищенных сапог.

- Это я чего-то не хочу?! Прошёл всего лишь час, как твой город освобождён от коммунистов, а я уже здесь, у тебя, стою с протянутой рукой, прошу, всего лишь прошу того, что принадлежит мне по праву, а ты…  

Бешенство голубых глаз на изящном смуглом лице ломало гневом тонкие губы.

- Я дал тебе много денег, я освободил тебя от забот и опасностей, я поверил тебе!.. Ты, Христофор, очень подвёл меня, очень… Какие результаты у тебя уже готовы? Каков прогноз развития военно-политической обстановки в Европе на ближайшие два месяца? Сколько козырей я получу с помощью твоей дурацкой машины?! Ну же, говори!

- Понимаешь ли, Карлос… Действительно, ты потратил много денег, признаю… Но в результате экспериментов я пришёл к выводу, что исходные данные в современной политической жизни слишком абстрактны и неконкретны. Их нельзя использовать при точном прогнозировании, это опасно…

Доктор Христофор встал у окна рядом с курящим Карлосом, попытавшись даже обнять того за плечо.

- Нельзя вводить в ещё не столь совершенный разум моей машины лживые данные, которые предлагают народам власти множества европейских стран. Я предельно точно определил, что лгут о состоянии своих дел и коммунисты, и фалангисты, и немцы, и русские, и монархи, и все без исключения церкви… Научный прогноз в политике сегодня невозможен! Позже, через десять-двадцать лет, техника изменится, мы обязательно её доведём до необходимого уровня!.. Вместе! Мы же ведь сможем?!

Офицер медленно погасил сигарету о белый подоконник.

- То есть – ничего?

Доктор Христофор молчал, кусая губы.

- Я поставил на карту собственную жизнь. – Ровные слова Карлоса Зуриты были страшны. – Мне был нужен твой небольшой, но точный прогноз, который ты, уверен, мог вовремя сделать. Но не сделал… Ты и твоя машина могли бы решить эту задачу. С твоей помощью я мог уже в ближайшие дни стать великим!

Крик Зуриты потряс стены тёмной комнаты.

- Это я, имея на руках точные прогнозы развития событий, должен был быть сейчас на месте этого выскочки, простолюдина Франко! Это мои гвардейцы, настоящие испанцы, а не сопливые союзники-макаронники, должны были сегодня входить с триумфом сюда, в освобождённый Сантандер! Мои армии должны были вскоре двинуться на завоевание мира. Я – Карлос Зурита, потомственный военный, дворянин, чьи предки сражались за гроб Господень и освобождали века назад от неверных наши земли!

Учёный ссутулился, потрясённый криком друга.

- Мне нужно было то, чего нет у них. Твой инженерный гений, Христофор, уникален, я очень рассчитывал на него…

- Карлос, но ведь та тема, на которую я отвлёкся, гораздо грандиозней военных побед. Если ты немного подождёшь, то получишь в свои руки величайшее оружие, с которым не сравнятся запасы всех арсеналов Земли! Ты и только ты, Карлос Зурита, сможешь точно сообщать каждому президенту, кардиналу или банкиру, что ждёт его в ближайшем будущем…

- Завтра в Берлине меня ждёт фюрер.

Но увлечённая улыбка доктора Христофора была в эти минуты сильнее почти мёртвого оскала загорелого лица Зуриты.

- Представляешь, Карлос, у меня появилась возможность для примера ввести в машину практически весь объем моих персональных данных, честных, достоверных, ведь я не стал бы лгать самому себе! О сотнях моих далёких родственников, об их биографиях, болезнях, профессиях, обстоятельствах жизни и смерти. О местах, где они жили, о пище и профессиях, об эпидемиях в тех краях, о полученном ими образовании. Мои коллеги со всего мира присылали мне тома подобных статистических данных, я обрабатывал полученную информацию и кормил ей мою машину! И каков результат?! Представляешь, дружище Карлос, мне предсказано жить до ста десяти лет, я побываю на трёх континентах и умру всего лишь от насморка! Ха-ха! До ста десяти лет, представляешь?! Смотри, вот подробные распечатки…

По углам комнаты низко гудели, потрескивая, большие оранжевые лампы, светились фосфором точные квадраты приборов.

Доктор Христофор отвернулся и принялся торопливо рыться в бумагах на столе.

- Твоя машина ошиблась…

- Нет, нет, Карлос, дружище, не может такого случиться, я же произвел несколько параллельных проверок!

- Ошибся и ты… Так долго тебе ни за что не прожить.

Щелчком отбросив в сторону уже давно погашенную сигарету, Карлос Зурита медленно, как во сне, расстегнул кобуру, достал пистолет и, ещё более скривившись губами, выстрелил доктору Христофору в затылок.

А на рассвете, в неостывшем ещё с прошлого вечера небе над Эбро звено республиканских «чатос» азартно раскрошило пулемётными очередями неуклюжий транспортный самолёт противника, направлявшийся в Берлин.

И опять, через годы и тысячи миль, стояли такие же жаркие дни.

Смешливая рыжая официантка проводила, заботливо поддерживая под руку, к столику у дальней стены могучего седоволосого человека в чёрных очках.

- Вот, вас уже ждут…

- Спасибо, милая! Здесь прохладно. Это хорошо.

Молодой мужчина торопливо поднялся навстречу, с почтительной неловкостью пододвинул стул и помог слепому устроиться удобней. Тот сел, улыбнулся.

- Ну, здравствуй, Рэй! Ты ведь Рэй?

- …Злой гений с тех пор пропал. После случая в Сантандере я никогда не встречался с Карлосом. В моих интересах было продолжать опасаться, поэтому я расспрашивал многих, но никто ничего о нём не слышал, и я постепенно успокоился. А может, и он посчитал меня мёртвым и вычеркнул ещё тогда из своей жизни… Не знаю.

- Друзья спасли меня. – Доктор Христофор задумчиво покачал в руке высокий прозрачный бокал с водой. – Серьёзной операции не потребовалось, пуля прошла по касательной. Но я ослеп.

В те дни обстановка в Испании продолжала оставаться сложной, поэтому коллеги переправили меня на корабле, с чужим паспортом, через океан. Так я открыл для себя Америку… К счастью.

Слепым я уже не мог работать так много, как требовала идея.

Сейчас я читаю здесь лекции в университете, публикуюсь в научных журналах, получаю небольшую пенсию. Но не могу по двадцать часов подряд пристально наблюдать за работой моей машины, мгновенно корректируя её промежуточные результаты, что-то восторженно исправляя, вновь и вновь самостоятельно, единолично, запуская и останавливая процесс…

С новостями газет меня знакомит сиделка, я много слушаю радио. Так я узнал и о тебе, Рэй…

Доктор Христофор печально улыбнулся.

- Но инженером я уже никогда не буду.

Неспешный вентилятор под потолком кафе создавал иллюзию прохладного ветра, длинные седые волосы учёного плавно приподнимались и опадали.

- И ты, Рэй, не инженер и вряд ли сможешь стать им. У тебя нет необходимых знаний, но зато есть величайшая интуиция. Тебе сейчас тридцать, ровно столько, сколько было мне, когда я сделал свою машину. Мне читали твои рассказы, я чувствую, что мы с тобой говорим об одном и том же, только разными способами. Я создал первоначальный механизм и продолжаю думать о его совершенствовании, а ты – пытался и пытаешься понять, даже не зная до определённого времени о моём существовании, как эта идея может быть использована для счастья будущих людей.

Твоя придуманная правда о сознательном уничтожении книг страшна, но гораздо более мерзкое зрелище мне приходилось видеть наяву. Настоящий костёр из книг обжигал мне однажды лицо, когда нацисты демонстрировали в тридцатые годы свой способ борьбы с иными мнениями.

Мы с тобой много думаем об ответственности. Ты – об ответственности человека перед целым миром и грядущими поколениями, я – всего лишь о том, как он, этот отдельный, маленький, человек, может спасти себя и своих близких, предвидя, от чего-то возможно неприятного.

Техника стремительно совершенствуется и я уверен, что уровень технологий, достаточный для получения предельно возможных по точности результатов, будет вскоре достигнут. О методах же размышляешь ты и заставляешь своими книгами плодотворно думать об этом других.

 Когда возможности механизма, скорость сбора необходимой предварительной информации и её обработки совпадут с точностью формулировки цели, тогда люди получат возможность заглядывать в своё будущее. И в близкое, и в далёкое…

Мы сможем дать простому человеку, даже не вводя его в состояние практического эксперимента, множество ответов о его возможной жизни.

Любой незначительный сегодняшний поступок изменяет в гигантских масштабах нашу завтрашнюю жизнь. Вот так…

В задумчивости доктор Христофор отвернулся к свету дневного окна.

- Даже прилетевшая муха, не вовремя прихлопнутая стариком, может через века лишить его праправнуков счастья и богатства… Каждый должен иметь возможность точно оценивать свои поступки и принимать нужные решения.

Моя машина была преждевременна и несовершенна. Но идея…

Так что, дружище Рэй, давай объединим наши с тобой гениальные мысли, знания и интуицию, будем много думать об ответственности и жить в ожидании технического решения, способного сделать наши мечтания реальностью!

Как будто подводя итог страстным словам слепого седовласого человека, на улице внезапно и окончательно сгустился полуденный зной, за просторными стеклами кафе стремительный вихрь начал беспорядочно переворачивать листья придорожных деревьев.

И грянул гром.

Старик был упрям.

Его костлявые руки тряслись, губы иногда шевелились беззвучно, редкие седые волосы метались вокруг сухого лица.

За пустотой чёрных очков метался гнев старика.

Сиделка тоже почти кричала.

- Нет! К нему нельзя! Он никого из посетителей уже не узнаёт, нет смысла беспокоить его в последние часы…

- Он ждёт меня! Ждёт! Я уверен! Пустите меня к нему и вы увидите, что я прав!

Старик закашлялся от волнения.

- Он сам мне сказал год назад, что у него почти всё готово, что работа завершена, что он сообщит мне о встрече! Пропустите, на минуту, пожалуйста…

- Ладно. На минуту. Только из-за вашего имени.

Прочная дама в белом халате поверх делового костюма встала с кресла, чтобы лично проводить старика в больничную палату и соблюсти внезапное время посещения.

За дверью была печаль.

Человек, которого знал и уважал весь мир, действительно умирал.

Его дыхание неверно прерывалось, было то тихим, почти незаметным, то бурлило в бредовом ритме.

- Я сам!

Седой старик властно отодвинул сиделку и тростью подготовил себе путь к кровати умирающего. Встал совсем рядом с ним и очень точно наклонился к лицу смуглого человека.

- Отыщи для меня всего секунду, Пол. Я пришёл, как обещал. Ты не успел позвать меня, но я пришёл. Я – Христофор…

Тихие слова иногда нарушают темноту уверенней свирепых презрительных криков.

Глаза смуглого человека беспомощно открылись.

Дыхание его внезапно превратилось в совсем частое и беспорядочное, сиделка вскочила,  громко позвала в распахнутую дверь людей из коридора, принялась нажимать какие-то кнопки на сложных медицинских приборах, замигал тревожный красный свет, вдалеке загудела тугая сирена.

Рука.

Тонкая, смертельно тонкая рука указала на шкафчик у кровати.

- Пол, ты успел?!

Но глаза гения уже закрылись. Навсегда.

С утра морозное солнце заставило снег блестеть и быть тонко хрустящим.

Крупная коричневая лошадь, запряжённая в прочные деревянные сани, без устали бежала по невидимой под снегом дороге вот уже третий час.

Возница изредка останавливал её, заботливо заглядывал под множество меховых покрывал в санях, смеялся, ему смеялись оттуда ответно, возница громко и радостно командовал, и лошадка опять бодро продолжала свой путь.

- Послушайте, он так похож на Леонардо да Винчи! Ну, просто вылитый!

- И такой же умный…

В деревенской комнате горел весь возможный электрический свет, потрескивала огнём широкая печка.

Доктор Христофор устало откинулся на спинку старенького дивана.

За круглым столом в центре комнаты, кроме него, сидели ещё двое.

Высокий, лобастый, с умными глазами юноша, в простом свитере, в джинсах, положил мощные кулаки на клеёнку стола и почтительно слушал иностранные слова гостя.

Справа уместилась тоненькая девушка, с готовностью подхватывавшая неуверенно сказанное стариком и переводя то, чего юноша не понимал.

Изредка доктор Христофор утомлённо замолкал, опуская голову. Девушка и юноша тогда переглядывались и тихо шептались друг с другом.

- Теперь пришёл твой черёд… Ты молод, но успел уже многое. Главное - ты совершенно самостоятельно выбрал правильный путь. Это признак гениальности… Мы, жившие до тебя, тратили на встречу с идеей многие годы. Сегодняшние дети поразительно быстро осваивают технические новации и этим вполне соответствуют вашем стремительному времени.

Старик улыбнулся.

- Если продолжишь так же уверенно, если не предашь идею… Совсем скоро ты первым можешь узнать всё про свою жизнь. Причём не только про будущее, но и о прошедшем. Замещая данные о поступках, которые ты когда-либо в жизни действительно совершал, другими вариантами, не выбранными тогда, хоть у тебя и были такие возможности, такой выбор, ты сможешь узнавать, что и почему не сбылось.

- Например?

- Ты хочешь иллюстрации? Хорошо.

Доктор Христофор устало вытер клетчатым платком высокий лоб.

- Ты умеешь плавать?

Громкий, внезапно высокий голос.

Юноша в ответ свободно расхохотался.

- Нет, что вы, в наших краях лето короткое и холодное, не научился, не умею! Извините.

- Вот видишь!

Скрюченный старческий палец с укоризной выбрал правильное направление.

- Когда введёшь в свою будущую машину вариант ответа «умею», увидишь, что итоговый вариант сегодняшнего твоего положения в жизни станет совершенно иным. Может, именно в эти дни ты будешь военным офицером или грузчиком…

- Моряк и умение плавать - это ясно, а почему возможно грузчиком?

- Ты же сам знаешь, что статистика – наука многовекторная, способна учесть каждый поступок человека и отправить его каждый раз по новой тропинке. В данном случае: ты научился плавать, полюбил водные просторы, стал штурманом дальнего плавания, поддался соблазнам, стал пить, был уволен, превратился в грузчика. Это пример. Понятно?

- Предельно.

Юноша улыбнулся.

- А я?

Девушка-переводчица с восторгом смотрела на доктора Христофора.

- А я? Какое же будущее ждёт тогда меня?

Старик опять тронул свои чёрные очки, тяжело вздохнул. Ответил тихо и хитро, но уже не на английском, а по-испански.

- У женщин с такими голубыми глазами обычно бывает не менее трёх детей…

- Что? Что это он сказал? О чём?

Юноша забеспокоился, а хрупкая девушка покраснела.

- Это не для вас. Это про качество перевода…

Примерно минуту они все молчали.

Доктор Христофор продолжил.

- Тебе двадцать лет, а о твоих работах в области алгоритмов обработки абстрактных статистических данных уже знает весь мир. Я узнал о тебе на другом краю Земли и ринулся сюда, нисколько не сожалея о возможной ошибке. И не ошибся! Теперь я должен именно тебе передать всё то, что гиганты сделали до тебя… Сумма их уникальных знаний должна дать тебе возможность завершить нашу работу. Не подведи. Вот, держи…

Доктор Христофор наугад нащупал и подтянул по полу к своим ногам большую прочную сумку, дрожащими пальцами расстегнул её ремни.

- Это – от Рэя…

На стол легла толстая коричневая папка.

- Надеюсь, ты знаком с творчеством Рэя Бредбери?

- Что?!

Юноша неуклюже вскочил из-за стола.

- Это мне?! Для меня?

- Для продолжения твоей работы. Не удивляйся. Это наше совместное с ним решение. Мы все по отдельности, по-своему, ошибались, поэтому и не успели. Мы решили, что человек, который когда-нибудь будет технически совершенен и равен нам, должен успеть. Поэтому каждый из нас и передаёт тебе часть своей жизни. Так что держи, это мысли Рэя для тебя… Он очень много работал и думал.

Следующие две тетради и несколько компьютерных дисков доктор Христофор выкладывал на стол тщательно, подравнивая в стопке каждый из них.

- Когда умирал Пол, я был рядом с ним. Извини, я не успел рассказать ему о тебе, но уверен, что он об этом догадался. Так мы с ним договаривались. Он успел сделать для тебя всё то, что один компьютерный гений мог бы сделать для другого. На вашем, уже непонятном для меня, современном языке… Пол Джобс обещал людям всегда то, что мог выполнить.

- Джобс?! Но ведь Джобс – Стивен!

- Не спорь, малыш. Я старше тебя почти на сто лет. Пол – это его второе имя и имя его отца. Я так привык их называть. Пришлось жить какое-то время по соседству с той семьёй, с отцом мы даже дружили… Ну вот, кажется и всё. Ах, да…

Доктор Христофор толкнул ногой сумку.

- А это – моё. Потом разберёшься. Мы с тобой говорим об одном и том же, причём очень похоже.

В комнату, скрипнув неплотно прикрытой дверью, прокрался рыжий весёлый котёнок. Старик трудно и длинно закашлялся, почти сползая на пол.

- Ну вот, почти сто девять…

- О чём это вы?! Он бредит! У вас же температура!

Юноша поднял на руки упавшего доктора Христофора, бережно положил его на диван.

- Я вызову врача! Что вам дать сейчас? Пить?

- Не надо суеты. То, что сейчас происходит, это справедливо и вовремя… Пора. Вот видишь, малыш, насколько несовершенна была моя первая машина. Она ведь обещала мне сто десять лет жизни…

Старик судорожно вздохнул.

- Продолжи.

2013