Из «Сноба», старое

Еще вот что вспоминаю. Когда в СССР только-только готовились документы о создании федерации карате СССР (она была зарегистрирована в 1979 году), в моде среди каратеков были закрытые показы фильмов о боевых искусствах, как художественных, так и документальных.

И было такое замечательное кино «Драка», где снимались молодые Само Хун и Юэнь Бяо. Сейчас по стране ходит с десяток копий, но достать фильм очень трудно. Там никто не летает на невидимых тросах и вся техника не только чистая, но и усложняется с каждой минутой. По сюжету два бездельника, знакомых с кунг-фу, шатаются по стране и «обувают» граждан, пока не напарываются на замечательного мастера. Он их уделывает одной рукой и удаляется. Юэнь Бяо уговаривает брата догнать мастера и напроситься к нему в ученики.

– А зачем?

– Пойми, если мы будем владеть такой техникой – мы никогда не останемся голодными!

И тут в кинозале прозвучал аплодисмент.

В ладоши отчаянно хлопал один-единственный человек – Женя …штейн, сидевший рядом со мной. Женя начал заниматься поздновато для своего возраста, и растяжки ему давались с большим трудом, поэтому сдать экзамены на «корочку» инструктора он не мог, но он сдал экзамен на судью, а это удостоверение тоже давало право на преподавание. Женя стал одним из первых инструкторов нашей школы, который заработал машину на учениках в то время.

Другая история была в армии. Когда до дембеля оставалось всего пару месяцев, ко мне подошел молдаван, обладавший непостижимой до сих пор логикой мЫшления – однажды кто-то из узбеков спросил его, что такое бюстгальтер, он ответил: «Откуда я знаю, что я – мотоциклист, что ли?».

Молдаван подкараулил меня, когда я был один, и потребовал доверительно: «Слушай, Борисыч, возьми меня к себе в группу?»

Группа занималась уже года полтора, там были и рядовые бойцы, и офицеры и дети офицеров. Возиться с нулевым учеником, к тому же с такой логикой, было бессмысленно.

– Тебе-то зачем? – вежливо поинтересовался я.

– Так дембель же скоро…

– Ну?

– Представляешь, приезжаю я к себе в село. Переодеваюсь в гражданку, вечером иду в клуб… – он сделал мечтательную паузу.

– Ну? – солдатская мечта требовала развития фантазии.

– И там всем как …дюлей навешаю!!! – взорвался молдаван.

Не взял я его. Обиделся он сильно.

– Вы, мужчины, не понимаете, зачем это нужно девушкам, – сказала мне однажды моя ученица. – Сначала, чтобы похудеть, понимаете? Потом, чтобы фигуру держать, а уж когда пробивает – все и так понятно…

Кстати, стиль Винь-Чунь, с которого зашел в кунг-фу Брюс Ли, изобрела дама. Один из самых жестких, беспощадных стилей, и я глубоко убежден в том, что именно этот стиль стал основой для появления бокса.

«…Я рос хилым болезненным мальчиком…»

«…Я рос хилым болезненным мальчиком, и тогда родители отдали меня заниматься карате», – так начинается большинство книжек мастеров боевых искусств.

Расти-то я рос, но не хилым и не болезненным. В пять лет отец отдал меня заниматься плаванием, к 12 годам я попал в группу Бориса Фомина, который тренировал сборную СССР и воспитал таких чемпионов мира, как Семен Белиц-Гейман и Галина Празуменщикова.

И мне повезло тренироваться с ними во дворце водного спорта в Измайлово. И несмотря на то, что наш тренер по субботам устраивал совместные эстафеты из смешанных команд знаменитых мастеров и пацанов, и разрешал нам прыгать с десятиметровки, играть в водное поло, все равно интерес к тренировкам у меня был напрочь убит тренером предыдущим, по имени Ангелина. Это была высохшая женщина с короткими пергидрольными волосами, которая в качестве разминки давала нам 10 километровый заплыв. Вдох, выдох в воду, гребок под себя – бортик, разворот. Вдох, выдох… Удавиться можно от тоски.

В 12 лет я бросил это, получив второй взрослый разряд. Отец, узнав, что я ушел, выпорол меня резиновым прозрачным шлангом, через который рыбкам в аквариуме пузырился воздух. Я все равно не вернулся. Играл в футбол. По книжкам учил джиу-джитсу. На самбо походил немного, хоккей. Не мое.

И вот в сентябре 1975 года (а весной мы только школу закончили) неподалеку от своего дома встречаю парня из параллельного класса, но из чужого района:

– А чего ты у нас тут делаешь?

– Иду карате заниматься…

– Чем-чем?..

Фильм Акиры Куросавы «Гений дзюдо» уже прошел по экранам, и мы видели, как там пробивают доски в потолке и бьют ногами в голову. А район-то наш назывался Гольяново, в честь которого через много лет назовут знаменитую оргпреступную группировку.

На что я только сейчас обратил внимание – нам тогда совсем не захотелось бить чужака. Мы интересовались, где проходят занятия этими тайными искусствами и можно ли туда попасть, чтобы хотя бы посмотреть, а уж в качестве учеников – вообще мечта несбыточная.

Парень обещал поспособствовать и слово свое сдержал. Так я и попал в карате. Мой первый учитель был мастером спорта по дзюдо, у него тренировалось человек пятьсот, с каждого он брал по пять рублей в месяц (при режиме две тренировки в неделю). Для любителей арифметики – средняя зарплата по стране в то время была 140 рублей, курс доллара – 65 копеек, плюс 88-я «валютная» статья УК РФ. Расстрельная тогда.

Мастер с белым поясом

Итак, школа оказалась рядом, в двух минутах от дома. Протекцию мне устроили. Желание заниматься было безграничным. Ну как я мог не воспользоваться таким моментом? Правда, сэнсэй жуликом оказался. Ну и Бог с ним. Он вел тренировки, а я с каждым занятием все больше и больше интересовался человеком, который стоял за нашими спинами у дальней стенки зала, носил настоящее дзю-до-ги, белый пояс, не занимался вместе с основной группой, а тупо отрабатывал кьяку-цки. То медленно, то быстро. Стоял в очень низких стойках и бил, бил, бил.

Пока мы размахивал ногами и пытались изобразить какие-то удары оконечностями своих туловищ вместе с сэнсэем, абсолютно не понимая ни траекторий движения, ни построения правильного дыхания. Но из уважения скажу, что тот сэнсэй умел давать счет по-японски, и разговаривать про то, как кулак в момент удара нужно вкручивать. С кулаком у него ловко получалось. Со всем остальным – не очень.

Еще мы отжимались на кулаках. И мне запомнилось, как один из моих приятелей где-то на пятом отжимании, повернулся ко мне своим раскрасневшимся пыхтящим лицом и прошептал: «Ну его на хер это карате, Борисыч, пошли лучше пиво пить!..»

Примерно через полгода я набрался храбрости подойти к тому бьющему мастеру с белым поясом и поинтересоваться, что он делает.

«Удар отрабатываю. Он должен быть таким, чтобы пол загудел от пятки задней ноги. Пока не загудит – удара нет. Сейчас просто так, колышется чуть-чуть».

И он ударил, а я почувствовал, как пол под ногами тряхнуло. Но гула не было.

Рецепт № 2

Сейчас я рекомендую своим ученикам бить этот удар так, чтобы гул шел даже от движения обнаженной руки. А не только от пятки. Добиться этого очень просто. Двигайте кулак от точки таньдьен (так называемого центра тяжести) по траектории, которая разделяет круг символа Инь-Ян. Делайте это медленно. Потом побыстрее. Когда гул услышите, не заметите, что уже лет десять пролетело. Следующие десять лет потратьте на то, чтобы гул смогли услышать окружающие.

Дышите – не дышите

Эта глава вредная, прошу детям ее не читать перед сном. Когда вырастут – можно.

Человек, когда умирает, делает вдох. Что обнадеживает.

Но не выдыхает потом.

Техника дыхания очень важна в боевых искусствах.

Тот же Эд Паркер описывал свою встречу с мастером дыхания, который пригласил автора к себе отужинать. Был зал, длинный стол, прислуга, приносившая блюда. Когда Паркер попросил мастера поделиться секретами своего мастерства, то просто дыхнул на него через стол. Эд лишился чувств от зловония. Русский мужик после хорошей пьянки запросто способен на такое чудо.

Но сейчас о дыхании другом. В карате, при обучении, выдох делается с каждым движением, блок ли это, удар – сопи в две дырочки, и все тут.

Учитель дает счет, что, по идее, должно держать ритм дыхания во время тренировки, очищать хотя бы легкие.

Когда Масутатца Ояма придумал киокушинкай, и включил туда Ибуки, силовое дыхание, каратеки из других школ обратили внимание на эту технику, но до конца ее так и не поняли.

Рецепт № 3

В кунг-фу на блоке делается вдох, на ударе выдох. Если удары идут серией – они идут на одном выдохе с довыдохом на последнем ударе.

Таким образом, счет от учителя не требуется. Достаточно правильно соблюдать ритмику движений. Это касается любых техник, как внутренних, так и внешних. И это ключ к тому, чтобы внешние техники переводить во внутренние и наоборот.

Дыхательная техника – база таких практик, как хатха-йога, раджа-йога, цигун, тайцзи. Господи, дыхательная техника – базовая техника жизни, чего уж тут придуряться.

Просто каждый держит свой ритм. Валерий Гусев, как-то сказал мне, что по ритму дыхания человека, можно не только понять его ритм передвижения в спарринге, но и подсчитать продолжительность его жизни. А можно ее и сразу окончить. Не утруждая себя подсчетами…

Про Гусева

Потом жизнь сложилась так, что я отправился на журналистскую практику в город Уфа, и там познакомился с одним из первых, появившихся тогда в России черных поясов, звали его Павел Петров и он был воспитанником школы шито-рю, которую тогда в СССР возглавлял сэнсэй Сато.

Вместе с Павлом мы начали тренироваться, устроили даже показательные выступления в летнем лагере студентов Уфимского авиационного института. А Павел потом дал мне контакты с Юрием Орловым, одному из первых учеников Сато.

И тут карате на меня обрушилось во всем своем великолепии. Я ходил на тренировки к сэнсею-жулику, я ходил на тренировки к замечательному мастеру Юре Орлову, а когда он разрешил мне вести тренировки на журфаке, я ходил на тренировки к ученикам.

Мой отец, Царствие ему небесное, относился к моим занятиям недоверчиво. Присматривался, присматривался, а потом устроил меня в спецгруппу, где занимались сотрудники МВД и КГБ. Кстати, в том же самом Дворце водного спорта, где я потерял интерес к спортивному плаванию. Иногда выходило по три тренировки в день. Отец понял, что я уже выматываюсь, приезжал за мной на вечернюю тренировку к ДВС, я выходил оттуда, садился в машину и засыпал сразу же.

На одну из тренировок на журфаке МГУ ко мне попросился юноша, сказавший, что он занимается кунг-фу, но у него проблемы с залом. Я разрешил ему тренироваться здесь. Он занимался в конце зала, за спинами учеников основной группы. И делал малопонятные для меня, как каратека, движения. Похожие, правда.

Однажды случилась неприятность. Кто-то из зарубежных сэнсэев карате в МГУ сломал кому-то из своих учеников или руку, или ногу. Суть в том, что руководство кафедры физкультуры нашего факультета (одно из них было высохшей женщиной с пергидрольными волосами) подошло ко мне и сообщило, что тренировки по карате на неопределенный срок в Университете запрещены. А мне не мешало бы сдать зачет по плаванию (по нормативам третьего юношеского разряда).

Сдал, конечно. Пригласили выступать за сборную университета по плаванию, были посланы…

Ученики томились без зала, а я тогда не понимал, что зал – это не главное. И тут подошел молодой человек из кунг-фу и сказал, что со мной хочет встретиться его учитель, имя которому Валерий Гусев. Встретились у станции метро «Университет». Человек был невысоким, но очень квадратным. В длинном черном пальто, и барашковом правительственном головном уборе по прозвищу «пирожок»…

Потом мы поехали смотреть зал на Щербаковке. Там шла тренировка, и ребята в черных китайских ги с длинным рукавами, как у Пьеро, чего-то там ковыряли пальцами в воздухе, садились в глубокие стойки, и мягко двигались.

Посмотрел, запомнил визуально. А ночью проснулся в холодном поту, осознав, что что ковыряние пальчиками – оно смертельно при правильном попадании. Мне было очень страшно той ночью. И страшно интересно. Мы начали заниматься.

Я с гусевскими старшими учениками, затем со своей группой. И все время приглядывался к кунг-фу.

Однажды после занятий я достал Валерия Кимовича очередным тупорылым каратешным вопросом: чем кунг-фу отличается от карате?

– Да тем, хотя бы, – раздраженно ответил он, что вы почти не умеете делать удары со сбросом энергии, – и треснул кулаком в дверь зала, обитую жестью.

В металле остались вмятины. Старший ученик, Сережа, по прозвищу Дракон, хмыкнул, подошел к двери, ударил и тоже оставил вмятину, но чуть поменьше. И тоже ушел.

– Подумаешь, – подумал я, подошел к двери, ударил… и не оставил ничего. Бил и с правой и с левой, пока не сломал себе кентус левой руки.

На следующей тренировке я пристал к мастеру с подготовленными вопросами, опять достал его, и он показал мне технику этого удара, траекторию реверсного движения, закрутку и прочее.

И я, как идиот, отрабатывал это на следующий день утром перед зеркалом до тех пор, пока у меня не получилось. А получилось так, что я, ударив по воздуху, вдруг почувствовал холодный штопор внутри живота, рухнул на колени. Оклемался часа через два. Потом пришел к Валере и спросил, почему так произошло.

– Потому что ты – мудак, – ответил он. – Удары со сбросом нужно отрабатывать по живому – по листьям деревьев, по животным, по людям, в конце концов, по дереву, обитому железом, но главное – чтобы был приемник энергии. А ты взял, и стукнул сам себя…

Еще через несколько лет после того, как я забросил карате и начал заниматься кунг-фу, понял, что для таких ударов не только приемник энергии нужен, но и сама энергия, которую ты сбрасывать собираешься.

А еще лет через десять я понял, что все тао лу в кунг-фу (ката – по-японски), заточены именно под сборку энергии, и заниматься надо вовсе не для того, чтобы потом этой энергией разбрасываться в кого ни попадя.

А потом я начал подключать к занятиям раджа-йогу, а Валера Гусев невзначай подсунул мне Кастанеду, который ходил тогда в машинописных распечатках…

Опасная книга, скажу я вам…

Особенно, когда из собственного представления себя воином, ты оказываешься воином в реальности.

Просто начинаешь понимать, что играть с силой, с энергией, как хотите называйте, в игрушки, можно только до поры до времени, а в жизни к ней нужно относиться очень серьезно, и внимательно.

Потом, после дембеля, через много лет я спросил у своего учителя: «Валера, все-таки, учение дона Хуна, Кастанеда, что это такое? Их магические пляски имеют родство с тао-лу, но они какие-то не центрованные…»

– Потому что все эти мексиканцы «напиздили» китайскую технику, не выучили ее, как следует, в результате, обосрали, – в сердцах сказал он. – И Кастанеда этот жулик и хреновый ученик…

Чуть ли не ту же фразу слово в слово потом повторил один из учеников Кастанеды Владимир Яковлев.

Так интересно…

Вообще учеником быть интересно

Ученик кунг-фу, да и любого боевого искусства, которое стремится к развитию человека, должен прежде всего ВНИМАТЬ. Относится с ВНИМАНИЕМ к любым деталям, окружающим его существование не только на тренировке.

Именно поэтому старший ученик Гусева Серега по прозвищу Дракон говорил мне, что у него тренировки начинаются, как только он ставит ноги с койки на пол, отработка ударов – когда он выходит на улицу, а потом работа над техникой, затем сон, в котором он вспоминает свои ошибки и понимает развитие ударных связок.

Насчет улицы – вот вам рецепт Сугато Сэнсиро, который стал героем фильма Куросавы «Гений дзюдо».

Рецепт № 4

Сугато Сэнсиро все время думал над развитием своей техники. И запросто мог во время прогулки по улицам Токио, к примеру, придумать какой-нибудь приемчик, который его осенил, и моментально исполнить его на прохожем. Так делать ни к чему…

Ну а теперь о секретах от мастеров.

Тадеуш Касьянов, один из отцов-основателей советского карате, сказал мне:

– Никаких секретов в боевых искусствах нет. И быть не может. Для нас. Тех, кто боевыми искусствами занимается.

Юрий Вдовин, которому недавно всестилевая федерация карате РФ присвоила 8-й дан:

– Приятно, конечно, но я не знаю, что мне с ним делать.

То же самое он сказал, когда ему подарили огромное полотенце с изображением Брюса Ли во весь рост. И потом он вот что еще сказал – «за сорок лет занятий я понял, какая ерунда вот это все». Он начал изображать цки с громким выдохом.

– Юра, Юра, – утешал его я, – ты только ученикам не проболтайся.

– А что не ерунда? – поинтересовался стоявший рядом второй дан.

– Тайцзи – не ерунда. И айкидо…

Тут надо вот что запомнить. В ушу кунг-фу есть такое деление на внутренние и внешние стили. На самом деле – это тоже ерунда. Достаточно заставить каратека исполнить любой хейян в ритме тайцзи, используя принцип маятника, когда окончание одного движения вызывает начало другого, этот хейян уже станет таолу из внутренней техники. Зато внешней очень поможет.

И я тут понял, для чего внешние стили нужны – чтобы при их помощи отбиваться от людей с вопросами, в чем разница между внутренними и внешними техниками, чтобы эти люди не мешали заниматься внутренними стилями. Китайская шутка…

У Бинь, президент Пекинской Академии ушу, тренер пекинской сборной по ушу, мастер стиля У Тайцзи цюань в пятом поколении, при Мао Дзе Дуне на 10 лет сосланный в трудовые лагеря за преподавание своего семейного стиля, среди сонма учеников воспитал такого, как Ли Лянь Дзе, более известного публике, как Джет Ли.

В Пекинской академии, скажу я вам, очень строгий отбор учителей. Там преподают самые классные мастера Китая разных стилей и школ, за исключением тех, кто не хочет там преподавать. И учеников туда отбирают специальные экспедиции академии, которые разъезжают по всей стране и ищут способных детишек лет пяти, которые и превращаются в учеников. В академии, помимо академической программы образования с изучением иностранных языков и множества других обязательных дисциплин, – три трехчасовых тренировки в день. Выходной один – воскресенье.

После того как Ли Лянь Дзе снялся в фильмах «Монастырь Шаолинь», на него появился спрос в международном кинематографе, и он был откомандирован страной в Америку, чтобы зарабатывать валюту для Китая, его партии и народа.

– Плохой ученик, – сказал мне про него У Бинь, когда Джет Ли уже был человеком с мировым именем и обитал где-то в недрах Голливуда.

– Почему?

– Тренировки пропускает…

Понятно, да?

То есть, не надо нам обольщаться. Мы все – плохие ученики. Что мастера, что начинающие.

Но надежда есть. Как говорит Валерий Гусев, есть люди, которые приходят, насмотревшись фильмов с Джетом Ли, и думают, что здесь их за полтора часа летать научат. Никто их этому не научит. А есть люди, которые всю жизнь этому посвящают. Не значит, что они тупо целыми днями пропадают на тренировках. Им достаточно ухватить хотя бы часть техники, и они способны из нее целый стиль создать. Просто есть люди кунг-фу. И есть просто люди.

Так зачем заниматься? Для борьбы со злом?

На первых этапах развития, я говорю ученикам, вы должны определиться на тренировках, кто из вас главнее – вы или ваше туловище. Это первые поиски внутреннего зла.

А насчет зла внешнего…

Как-то при съемках документального фильма «Черный пояс» о развитии боевых искусств в СССР (кино снималось для Рен-ТВ), я задал Юрию Вдовину вопрос для телезрителей: «Объясните парадокс, карате нужно для борьбы со злом, но в то же время учителя запрещают своим ученикам применять боевые искусства за пределами зала. Чего делать-то?»

Он ответил так: «А со злом не надо бороться. Просто самому не надо его делать…»

А кунг-фу делать надо. Все, что можно делать, надо стараться делать кунг-фу…