Хрусталь в ее голосе –
молчание водопада слов…

Я всегда недолюбливала ее… Любу – нашу соседку по дому, жену Сергея Рахманинова, которого звали так же, как знаменитого композитора. Может и он был тех голубых кровей... Семья жила тремя этажами ниже нашей. Сергей Николаевич был старше супруги. Интересная пара.

Любовь – обыкновенная домохозяйка, правда, с высшим образованием, никогда не работала, предпочитала сидеть дома с детьми. Не особо красивая, но глаз цепляла. Волосы красила неизменно в черный цвет, и в сочетании с иссиня-фиолетовыми глазами, белой кожей, ярко-красной помадой на чувственных губах была эффектна. Глаза светились особо, улыбалась широко. Одевалась броско, со вкусом. Не заметить ее было невозможно. Потому и не было отбоя от поклонников,  горячих и темпераментных… Ей нравилось быть в центре мужского внимания. Рестораны, застолья… без мужа.

Сергей Николаевич был другим: дисциплинированный, в звании полковника,  главный  дирижер военного оркестра. Высокий, стройный, подтянутый, представительный, приветливый. Можно бесконечно продолжать перечень его достоинств. “Здравствуйте, Амалия Сосевна (или Давид Николаевич)! Как поживаете? Дети?.. Внуки?..“ – громко, своим звонким радужным басом, сотрясая серый воздух молчания и непонимания вокруг себя, приветствовал он. – “Здравствуйте, дорогой Серго!” – неизменно с любовью отвечали ему.

Все к нему относились с большим уважением: знакомые, друзья, соседи по двору,  но… не понимали его отношений с женой. А может и не знал он о ее похождениях?

Казалось, живут они в параллельных мирах. Сергей Николаевич, помимо службы, командировок,  был перегружен своими увлечениями: периодически выступал на сцене  Тбилисского оперного театра, распевая  мужские партии (второе музыкальное образование – по классу вокала).  Особой популярностью у окружающих пользовалась его дружба с Герцом.

Герц – охотничий пес (немецкий курцхаар), короткошерстый, белой (редкой для этой породы) окраски, с большими коричневыми пятнами. Все его звали “человеком”. “О, привет, человек!” – тянулась детвора к Герцу, который, внимая умными глазами команде “спокойно”, давал себя поласкать. Он всегда был рядом со своим хозяином, без поводка, слушавшийся с полукоманды.

В сезоны Сергей Николаевич уезжал с ним на охоту – пострелять дичи. Герц возвращался из поездок довольный, в подтянутой форме. Когда Сергей Николаевич заболел (у него обнаружили рак горла), Герца стали замечать одного… Он прилежно бегал во дворе кругами, справлял “нужду”, затем – поднимался домой. Так продолжалось довольно долго, пока он не пропал, а точнее – ушел… “Человек ушел! ”– так решили соседи. “Любовь и Герца довела!”– судачили женщины. Да, Герц тяжело переживал смерть хозяина: пустил вой на весь двор. Провыл всю неделю, пока Люба везла гроб с мужем в родные края (Сочи) – похоронить его там. Ключи от квартиры оставались у нас.

После прогулок Герц поднимался к нам, царапал дверь, давая понять, что пора спускаться вниз, отворять дверь, кормить. Он никогда не пробовал войти в чужую квартиру, только один раз…твердо отодвинул меня... В это время случайно в  доме гремела песня Владимира Высоцкого “ Кони привередливые!” Герц не прошел дальше прихожей. Улегся на коврик, положил голову на лапы, стал слушать… и плакать… Так и пролежал, пока не закончилась кассета. Позже, у них дома, я обнаружила, что Высоцкий был любимым поэтом Сергея Николаевича: в доме хранилась целая коллекция книг и записей на старых бобинах.

Люба вернется спустя полтора месяца и, уже страшась одиночества (ведь дети давно разъехались: дочь замужем и жила в Сочи, сын – на службе в Подмосковье), начнет подумывать о продаже квартиры, переезде в родные края. Но внезапно произойдут перемены... Появится новый ухажер. Вскружит ей голову. Через некоторое время они станут жить вместе. Именно в это время исчезнет Герц... Потому я ее недолюбливала.

Но сегодня она пришла прощаться. Люба уже рассталась с сожителем, готовясь к отъезду, продала квартиру и часть трудно транспортируемого имущества.

“Ты знаешь, я к тебе всегда хорошо относилась”, – начала она прямо с порога.

Я пригласила ее в гостиную.

“Ты выросла у меня на глазах. Да и Наталья (дочь) моя с тобой училась в одном классе, – продолжала она. – И дружили мы хорошо. Помнишь?”

Я не успела ей кивнуть, как ее понесло: “ Никогда не забуду твой осуждающий взгляд! Твои глаза… смотрели мне в душу… После смерти Сергея ты просто меня избегала, а когда пропал Герц – перестала здороваться!”

Тут я попыталась вставить, что не переставала с ней здороваться, но она продолжала: “Скольким мужчинам я вскружила голову! Мне нравилось их внимание. Я любила... Так мне казалось тогда… Но теперь понимаю – только Сергей, только он любил по-настоящему. И я его…”

Она опустила глаза. Пытаясь отвлечь ее, я предложила выпить чашечку кофе или чая. Она неожиданно продолжила: “Огонь! Энергия! Вот что мною двигало всегда, с чем пыталась совладать. Она крутила по жизни. Многого в себе не понимала. Сергей подозревал… Конечно же! Ооо, если бы он хоть раз мне сказал, что я – дрянная! Нет же – молчал!.. Оттого, наверное, у него и случился рак горла – не выговорился…  И Герц молчал, – почему-то она вспомнила о нем. – Молчал и смотрел мне в глаза. А ведь Заза (сожитель) его пальцем не тронул. С его приходом дух Сергея ушел из дома. Герц это понял. И тоже ушел. Он был верным псом. Верным…”

Тут она остановилась. Казалось, закончила.  Немного помолчав,  осторожно стала разворачивать принесенный с собой сверток – подарок  на прощание. “ Вот, – протягивая мне книги, улыбаясь, сказала она. – Я заплатила за них кучу денег в свое время, но сейчас хочу преподнести тебе. Я уже прочитала. Почитай и ты!”

Затем встала, поблагодарила за внимание, велела передавать приветы родителям, обняла меня тепло, по-матерински, и ушла, ссылаясь на скорую дорогу… К мужу, к Герцу…

Я опешила от ее визита, от всего этого словесного водопада, неожиданных подарков и невероятной перемены. Ее словно подменили: не было свойственной ей ветрености, наоборот, она была вдумчива и искренна... Долго не находила себе места, прокручивая “ленту” воспоминаний, ощущая небывалую легкость и непривычное тепло по отношению к ней.

Хрусталь в ее голосе, резонировавший с душевной глубиной и переживаниями, звенел в моей голове.  Энергия, все эти годы плутавшая меж нами, как вода, растворила камни суждений, осуждений, непонимания – соль времени... Достигла сердца. И я поняла путь этой женщины, и образ Сергея Николаевича стал отчетливей, ведь он был рядом с ней. Красивая пара.

Напоследок, вспомнив о подарках, раскрыв наугад страницу, я прочла:

Я – твоё благо.
Я – твоя улыбка.
Я – твоя радость.
Я – твой покой.
Я – твоя крепость.
Я – твоя смелость.
Я – твоё знание.

Камень драгий, единый, благостью в жизни сохраните.
АУМ ТАТ САТ, АУМ.
Я – вы, вы – Я – частицы Божественного Я.
Воя Моя! Шумит жизнь – осторожнее!
Опасность! Душа шорох слышит.
Тяжко миру! Спешите спастись.
Жизнь питает душу.
Утверждение чистого Я.
Работай для жизни и сознания чистоты.
Оставьте все предрассудки – мыслите свободно.
Не уходите от жизни, ведите себя верхним путём.

Храмина всем. Всем Един.
Дом Божий населён мирами и всюду витает Святой Дух.

Агни-Йога (учение Живой Этики). “Листы Сада Мории. Зов”.

22.08.2016 г.