НАЧАЛО ЗДЕСЬ

В какой-то из мартовских ли, апрельских ли дней, когда Одесса цветет и пахнет - морем, розами, девушками - приехал Царев. Судя по всему, приехал бессмысленно. Мы тогда стояли на Куликовом. И тут пронесся слух, что майдауны заблокировали Царева в гостинице на Фонтанской дороге. На поле в это время было около тысячи человек. И вот тут народ рванул. Сам по себе. Артемка Давидченко попытался не то остановить, не то возглавить движуху. Не особо получилось.

Народ бросился к машинам. Я ехал в кузове какого-то пикапчика, сидели на грязных шинах и смеялись - сейчас майдауны ответят за наших одесских "Беркутов". Мы выскочили на небольшой площади перед гостиницей. Милиция сработала оперативнее. Парни уже стояли цепью перед зданием и не пропускали куликовцев к автобусу, куда майдауны оперативно грузились. Окна в автобусе были закрыты щитами, в том числе и милицейскими, видимо, трофейными.

Кто-то сбегал в магазин. Скупили яйца. Все. Автобус начал заводиться. И тут толпа пошла в атаку.

Синхронно. Как по команде. Милиционеры поворачиваются налево. Пропуская куликовцев к автобусу.

- За "Беркут" - кричит кто-то из наших.

Летят камни. Сыплются стекла.

Кто-то видит, что номера автобуса одесские и кричит:

- Не трогайте, это НАШ автобус!

Бережное отношение одесситов к Городу потом сыграет злую шутку. Иногда надо жертвовать автобусами и брусчаткой ради людей. Ведь город это люди, а не здания.

А Царев...

А всем наплевать на него было. Дело в том, что тогда майдауны были как привидения с моторчиком. Вроде как бы и есть у Дюка, а как только Куликово собирается на мощный митинг - так их и нет. Вот и побежали их пинать.

А безпека тупо не успела отреагировать. Их там и не было.

Зато на Куликовом стали появляться и снимать на видео.

Крепкие парни в кожаных курточках, рост около 170, плотного телосложения, ходят парами и снимают на камеру. Да их даже без камеры видно. По манере держаться. И вербовать начали.

Вербовать - это просто...

Декабрь четырнадцатого. Одесса. Сумерки.

Дождь стесняется стать снегом, но не стесняется обливать прохожих.

Два парня ходят кругами вокруг Дерибасовской. Не только вокруг нее. Всяко-разно и нарядно кружева плетут. Нет, не сбивают след, отнюдь. Просто вокруг одного квартала ходить - небезопасно. Сигуранца уже копытом бьет, чтобы найти подрывников. А тут прямо у них под носом ходить приходится.

У одного в руках пакет. В пакете две полторашки с белой такой жидкостью. И детонатор. Пакет надо в урну положить. А потом послать СМС. И...

Не и. Потому что по закону подлости именно в этом месте сегодня какое-то паломничество одесситов. Ребята, дождь хлещет! Идите домой! А они все ходят и ходят...

Была мысль положить пакет в урну рядом с Жуковского, 36. Там сидит "Правый сектор" и его говнейшество Марк Гордиенко. Но проблема в том, что вурдалаки залезли и квартируют на третьем этаже. Оставить пакет возле трехэтажного дома из ракушняка - значит, убить жильцов с первого и второго этажей.

К черту, не судьба. Уже начинают поглядывать на парней - хрен ли вы тут ходите тудой-сюдой?

Домой, домой. Вернее, не домой. Кто ж дома бутылки с вонючим аммоналом держит? Конечно, надо бы просто выбросить. Но это же снова варить, снова деньги на серебрянку и прочие ингридиенты. А денег нет.

Они шли по Нежинской и тут выключили свет в квартале.

Поперло!

Они шли как раз мимо хостела, который евромайданутые хозяева с удовольствием сдавали правосекам, приезжавшим в Одессу то 2 мая, то на День Незалэжности, то еще на какие марши. Двор вечно был залит светом, но тут Сеня Яценюк со своей экономией удружил. Плановые отключения, дякуем, Сеня.

Две тени мелькнули между струй дождя. Подняться на лесенке на второй этаж - первый фирмачи занимают, переживут ущерб. Третьего нет. Пакет в урну...

Минут через двадцать громыхнуло так, что все паблики и твиттеры заверещали: "А? Че? Где? Кто?"

Самые умные тут же сообщили, что этот взрыв очередная провокация СБУ. Но есть еще умнее - сбежавшие в Крым. Те скромно заявили, что это вот они организовали бабах. Когда-нибудь, эти парни доберутся и до Крыма...

Приезжает милиция, приезжают пожарные. По двору бегает истерически махая руками некто Боря Херсонский - поэт известный в очень широких кругах Евромайдана. Бегает и вопит:

- Лышенько, это ж меня хотели убить, мама моя, за что?

Оказалось, что квартира чтеца стихами прямо напротив хостела. И ему таки вынесло дверь в окна.

Пока Боря бегал - приехала "Скорая". Проходит совсем чуть-чуть...

Из хостела выносят носилки. Два негра наглушняк. Ну, трупы.

Откуда негры в одесском хостеле в декабре?

Снимать запрещено. Информацию в СМИ давать запрещено.

Через несколько дней парни слушают отборный мат от одного из... Ээээ... Ну пусть от нашего человека в безпеке. Человек, заметьте, человек, а не упырь, исходит матом, потом ставит парням коньяк.

Двух инструкторов американской ЧВК вальнули наглухо.

И нечаянно.

Да, и пусть это будет байкой, что ли...

Вербовать легко, да. У каждого человека есть точка опоры в этой жизни. И она же точка слабости.

Кто-то боится боли, потому что слишком любит себя.

Кто-то боится нищеты, потому что очень любит деньги.

Кто-то боится потерять близких, потому что любит их.

Найди, что человек любит и что боится потерять... Ты найдешь как его вербовать. Все просто.

Нельзя завербовать того, кто готов пожертвовать своей любовью. Того, у кого уже мертвые глаза. Никогда не забуду эти взгляды. Холодные, цепкие, оценивающие. Они смотрят на тебя как на ресурс, как на мишень.

Они могут улыбаться, смеяться, шутить - но в глазах их таится ледяное безмолвие.

Они не прощают.

Снежные зерна этой неотвратимой мести появились еще до второго мая. Наверное, где-то в последней декаде жаркого апреля кровавого четырнадцатого года.

Апрель, действительно был жарким, во всех отношениях. Погоды стояли замечательные, а море манило на дикий пляж, где можно жарить шашлыки, купаться нагишом, петь Цоя во весь голос. Апрель все еще учил нас любить, но впереди будет май. Май в один день нас научит другому.

Дружины отчаянно водили марши протеста по городу и все меньше и меньше людей приходили на них. Да, это был слив.

А мы все еще держали марку в сетях. Стрелков уже столкнулся с Ярошем. В Славянске мужики с дробовиками и в шлепанцах уже встречали украинские танки.

Одесса гуляла.

Вечерами дружины встречались с "Правым Сектором" и пытались договориться о совместном патрулировании Одессы. В частных беседах "правосеки" обещали убивать куликовцев. Пока не на публику. А мы все еще не верили в это. Слишком поздно мы поняли, что надо верить... Надо верить, когда тебя обещают убить.

Все меньше и меньше нас было. Потому что, можно, конечно, ходить под красными знаменами и с георгиевскими ленточками... Но зачем?

Однажды вечером куликовцы вышли к СБУ.

В тот вечер мы повязывали георгиевские ленточки пацанам из милицейского оцепления. Вместе с милицией в одном строю, защищая СБУ, стояла и куликовская дружина.

И когда люди с георгиевскими ленточками пытались прорваться в СБУ, другие люди с георгиевскими ленточками начали лупить по головам деревянными дубинками.

Свободу Антону Давидченко? Ну да, ну да...

И вы спрашиваете, почему Одесса не вышла второго мая?

Где-то в эти дни начала выковываться совершенно другая порода одесситов. Та, которая имеет право на "...когда вошел обратно походкою чеканной в красавицу Одессу гвардейский батальон".

Убийцы с добрыми глазами. Внешне - добрые. Внутри - сталь. Они только при мне оттаивают. Потому что я - северный варвар.

Уже тогда начали стихийно организовываться первые группы, уходившие с Куликова в глубокое подполье.

В это самое время вокруг Одессы уже стояли блокпосты правосеков. Уже приехал Парубий. Уже Егор Кваснюк взял деньги за увод людей с Куликова поля. Взял, пришел на Куликово, сказал: "Уходите". Люди пожали плечами, в итоге ушел Кваснюк.

Люди остались.

Приближалось второе мая.

И опять декабрь. И опять четырнадцатый год.

Мы сидим в "Гамбринусе". Четверо сепаров и один бандеровец. Ну как бандеровец... Ну вот как-то так.

Мы не скрываем, что мы сепары. Он не скрывает, что он доброволец из нацбата. Мы, суки такие, пиво с ним пьем. Крафтовое, или как это называется? Платит рука Москвы, конечно. Ну, то есть я.

Он рассказывает.

Как был до Крыма куликовцем, и как записывался в дружину, чтобы оборонять город от озверевших майдаунов. Когда Крым ушел - он чего-то обиделся и ушел с Куликова. Не смейтесь, таких было много. Тогда Крым вызвал мощный всплеск патриотизма на Украине. Даже у тех, кто был против майдана. А Одессу он расслабил...

Парень выпал из Куликова и... И никуда не пришел, занялся своими делами.

Второго он дома бухал с девчонками, которые приехали из Харькова на бесплатном поезде. Они ни разу не болельщицы. Просто предложили на халяву скататься в Одессу - почему и нет? Они тоже никуда не ходили. Бухали и трахались - дело молодое.

Они все так говорят, если что.

Узнал он обо всем уже третьего числа.

А потом, в июне, поехал добровольцем. Посмотреть. Правда ли, что там есть русские войска?

Говорит, что лично видел и чеченам даже глотки резал.

Они опять так все говорят. Такие байки я пересказывать не буду. Расскажу то, что мне показалось правдой.

- Самое жуткое? Это зачистка дома. Общага это была. Коридоры длинные. И комнаты, комнаты. Стреляешь на любое шевеление. На любую тень. Женщина, девочка, ребенок - не важно. Или ты, или тебя. Все. Другого нет.

- Стрелял в детей?

Он прячет глаза и говорит, что нет.

- Понимаешь, что это воинское преступление? Это - расстрел.

- Знаю.

Или вот еще...

- Потом уже в Песках сидим. Я в блиндаже валяюсь и сижу "В Контакте". Пересекся с одноклассником. Чего да как? Одноклассник - я на войне. О, я тоже. А ты где? А я в Песках, аэропорт берем. О, а мы тоже. А ты в каком бате?

Одноклассник - сепар. А этот - бандеровец.

Обматюгали друг друга.

А потом...

А потом друг друга предупреждали об артналетах.

"Сейчас наши ваших начнут колбасить".

" Уходи, сейчас наши вмажут".

Гражданская война как есть. Только с гаджетами.

- Как относишься к местным волонтерам, гражданским активистам и прочим майданам?

- А этих пидарасов типа "Правого сектора" мы вынесем на раз-два. Мы уже умеем воевать. Мы там кровь проливаем, они тут пиарятся, суки.

- Не допускаешь мысли, что враг-то в Киеве, а не в Донецке?

- Сначала надо Путина вальнуть. А потом вместе с сепарами можно и на Киев идти. Всех порвем.

Мы расставались слегка нетрезвыми. Он обещал вернуться в Донецк. Но потом случилось Дебальцево и он ушел в запой. В запое был долго.

Через полгода его убили в Одессе. Правосеки. Или близкие к ним, я не уточнял. Знаю, что он бросился на кого-то из них.

И кончился.

В начале марта пятнадцатого года я сидел на туманном берегу и жег костер из бумаг. 

Жег личный архив. Кажется, Канарис сказал, что враг разведчика - это архив. Я не разведчик, но записи пришлось жечь. Жаль, очень жаль. Жаль наблюдений, имен, адресов. Но я думал не о мертвых, о живых. 

Румынский ветер медленно стелил сизый дым к Большому Фонтану. Я смотрел и мучил себя одним вопросом - почему так-то?

Почему мы, русские и советские люди просрали Украину? Да хрен с ней. Почему мы Одессу-то просрасли?
Это же наш город. Ведь нет в русском языке слова - победю. Есть слово - победим. Мы. Не я - МЫ. 
Для меня, для вятского мужика - Одесса мой город. Кто его захватил?
Одесские креаклы-еврандертальцы? Сотня ахеджакнутых майдаунов, вообразивших себя совестью украинской нации, которые ни слова не умеют на мове? 

Рагулье быдло из студенческих общежитий, выходившее жечь людей исключительно за полтыщи гривен? 
Нет, это мясо для телеэкранов и перепостов в контактике.
В апреле четырнадцатого Одесса поехала в Чабанку. Сотни машин, тысячи людей. Люди стояли перед воротами двадцать восьмой, механизированной.
Часовые нервно дергали затворами: тогда они еще не умели стрелять по мирняку. Вышел полковник и трусливо смотрел на нас. Щеки свисали на погоны...

- Я обещаю, что мы не откроем огонь по народу. Мы выполняем приказ Верховного главнокомандующего...

- А кто Верховный? - кричали люди.

Полковник мялся, щеки потели жиром.

- Кто Верховный, сука?

Он прошептал:

- Янукович...

Я не выдержал и матюгнулся:

- Гребаная хохлоармия!

Через пару месяцев полковник поведет свою бригаду убивать детей Донецка.

Но уже через пару дней около тысячи бойцов Одессы уедут в Донецк. Их не будет второго мая в городе.
А те, кто решил остаться - уже делились на пятерки и тройки.
Конспирация.
Конспирация, конспирация и еще раз конспирация.
Лихорадочно листали книги, смотрели фильмы...

Никогда не носить при себе оружия. Никогда, никогда, никогда. И дома не держать. Хата должен быть чистой как операционная. Пользоваться только такси, обходиться без машин. Жить в пригороде - там легче обнаружить топтунов. Не общаться в интернете - исключительно в живую. Не передавать из рук в руки документы. Только через "почтовые ящики" - дупла деревьев, камни на пляже, закладки на чердаках и подвалах, встречи исключительно в самых обычных и людных местах: в "Гамбринусе", например. Где спрятать человека на ночной улице? Правильно, под фонарем. Постоянный телефон всегда оставлять дома. На дело брать одноразовый и тут же от него избавляться. Никакого интернета. 

Увы, не все соблюдали хотя бы эти условия...

Вот стоит дом. 
А название улицы забыл. Помню, что угол Малой Арнаутской. Екатерининская? Ришельевская? Александровский? Не важно. Важно, что на местности я найду. И да, я помню про Яндекс-карты. Дело не в инструментах сейчас. 

Первый этаж - кавярня. Ну или как-то так, на оккупационном языке. Там собираются убийцы временами. На втором этаже живут хозяева кавярни.  Дом утыкан камерами видеонаблюдения. Положить в урну у входа пакет с аммоналом очень сложно. Главное правило - безопасность подрывника. Мы не исламисты. Мы не работаем на публику. У нас вои цели и задачи. Например, цель напугать нацистских сук, чтобы они обосрались. Дотянуться до них невероятно сложно. Можно, конечно. Но смертнику. Мы не смертники. Нас слишком мало. Если мы погибнем - то после нас никого. 
По проспекту шляется парочка. Мальчик и девочка.

Они целуются через шаг. Одесса - эрогенная зона России. Мальчик и девочка. Они так яростно лапают друг друга, что прохожие только присвистывают, автомобили же одобрительно гудят. Еще чуть-чуть и мальчик с девочкой отлюбят друг друга прямо на тротуаре. И да, советов тут давать не будут.. Это Одесса, а не Красная Площадь. Они такие милые, такие хипстеры...

Мальчик держит в руке планшет, девочка смартфон.
Они кружатся в вальсе любви и снимают на свои гаджеты обстановку.
Через пару часов видео будут анализировать бородатые дядьки и рассматривать безопасные подходы к объекту. 
Завтра мальчик и девочка снова пойдут снимать дом. Только переоденутся. Потом еще. еще и еще. Надо зафиксировать поток посетителей из этой кавярни. 

Мальчик и девочка познакомились в первый день. Сначала они даже не знали друг друга. Сначала они сказали друг другу пароль. Потом стали целоваться и работать. 
Через год они сыграли свадьбу, когда получили вид на жительство в России. Мальчику девятнадцать, девочке двадцать два. Так тоже бывает. И пусть они сами решат, как дальше жить...
Ах, да...
Кавярню так и не взорвали. 

Не успели. Пошли аресты, пришлось эвакуироваться. Амбаркация, мать ее. 
А галицаи...
Ну не повезло им, шо не взлетели на воздух. Если сбегут - может еще и поживут. А если не поживут... 
Будут висеть. А это больно.

Второе, второе...
Все уже рассказано про Второе. Но наколка на плече: "II.V. Я помню. Я вернусь", – постоянно жжет. 
Жжет, чтобы не забыть. 
Не было у нас оружия. Все эти фантазии про Боцмана - это фантазии. Если бы у нас было оружие - евросеки грудами лежали бы на Соборке и Дерибасовской. 

Но оружие и солдаты Одессы уехали на помощь Донбассу. Одесса вернула долг донецким мужикам. Долг сорок первого года, когда атака двухсот пятидесяти шахтеров с лопатками наперевес опрокинула румын, захвативших было 412-ую батарею. 

В апреле четырнадцатого около пятисот одесских "биндюжников" поехали на Русский Восток. 
В мае бойцов осталось около трехсот. Да каких там бойцов...

Вот садовник, вот айтишник, вот фотограф, вот менеджер по продажам, вот слесарь, вот пожарный, вот конструктор, вот поэт. Они любили город и многие из них там погибли. Не только в Доме Профсоюзов. И на Греческой площади. И на Александровском проспекте. И потом, далеко после Второго.
Но это не важно. 

Я видел их в тот день, видел их лица и глаза. 
Два пулемета в окнах второго этажа - сотни бы украинцев не вернулись бы домой в тот день.
Но за несколько часов перед сожжением Дома Профсоюзов одесситы переругивались  друг с другом на Греческой: "Постойте, это же наша брусчатка, ее же нельзя ломать! А это автомобиль с одесскими номерами, как мы будем сливать бензин, он же наш! Я вас умоляю, не ломайте двери Русского театра!"

В это время рагули старательно разламывали камни на Дерибасовской, деловито переворачивали машины, лихо ломали витрины - это не их город. Им все равно. А мы тогда еще не приняли... Нет, не так. Мы уже поняли умом, что война началась. Но еще не приняли этот факт сердцем. Есть какая-то граница между войной и миром. Она проходит внутри человека. И если ты перейдешь эту черту, никогда не вернешься обратно.
Харон везет только в одну сторону. 

Спустя несколько недель те, кто выживут, без улыбки начнут подрывать свой Город. Перешагнули. Всё. Другой дороги нет. 

Четвертого мая...
Хотя нет, не так. В ночь на третье в городское УВД свозили раненых и обожженных куликовцев. Не только в это, конечно. Но оно сейчас в центре нашего внимания. Люди не вмещались в камеры изолятора, они лежали без воды и медицинской помощи на полу, в коридорах. А милиция в эти часы в здании была не местная, об этом я еще расскажу. 
Ждали, когда третьего выпустят. Но их держали внутри. 

Четвертого - без всякого официального объявления - собрались одесситы.
Все, кто еще не боялся. 
Незадолго перед этим проломили башку - открытая черепно-мозговая какому-то дауну, припершемуся на Куликово и заоравшему "Слава Украине!". За его дальнейшей судьбой никто не следил. Оно это кому надо? В ночь на четвертое подожгли первый "Приват-Банк" на улице Краснова. Начиналась партизанская война.
А еще третьего пошли дожди. Весь май и половина июня шел мелкий серый теплый дождь. 
А четвертого...

Четвертого толпа стала брать штурмом УВД. 
"Беркут" стоял рядом. Его задача была не допустить народ в отделение. Тот самый "Беркут", которому одесситы возили на майдан лекарства и продукты. Тот самый в феврале  "Беркут", с которым я курил на Грушевского...
Они по команде бросили щиты, развернулись и ушли. Они отказались стрелять в нас. 
Народ рванул внутрь, вынес ворота - до оружейки оставалось чуть-чуть. Уже ломали двери. А с другой стороны здания - там открытый проход, который как раз и прикрывали "Беркута" - с другой стороны здания в панике ровненские и винницкие менты выносили стволы и ящики и грузили их в машины. Стоило только обойти...

И начали работать провокаторы СБУ:

- Ребята! Мы же одесситы! Давайте решим все ровно!

Толпа чуть отхлынула, было потеряно несколько драгоценных секунд. Только что назначенный главмент ивано-франковец Катеринчук сообразит отдать заключенных - около семидесяти человек. Но спас оружие. 
А если бы взяли оружие?
Наверное, возникла бы Одесская Народная Республика. 
И продержалась бы несколько недель. 
А потом утонула бы в крови.

Еще до войны два друга поехали отдыхать в ээээ... В деревню. Моря там точно нет, зато была хата, доставшаяся по наследству одному из друзей. Вместо моря - дид в соседней хатынке. А дид горилку мае. На продажу. Ну соседям продал и сам с ними же ее и употребил. Бо евонная бабка Гарпына дюже не любила, когда дед употреблял. Вот он продавал и с покупателем тут же и пил. А потом то уже все равно, когда домой придешь...
Так вот. У деда в сарае стояла...

А сорокопятка. И два снаряда к ней. Бронебойные, ага.
Парни не поверили. Дед им показал. Еще его отец заныкал пушечку где-то между сорок первым и сорок четвертым. А вдруг пригодится?

Пригодилось, но уже в четырнадцатом. 
Купили они ее. За сотку баксов. 
И давай думать, что с ней делать. Сначала то планировали на реконструкции использовать. Колеса вертятся, маховики тоже. Прицел... Ну, прицела не было. Да и прицеливаться никто не умел. 
А тут война случилась очередная. 

Шутки шутками - а парни начали размышлять - как сорокапятку в городе применить. При этом, никто из них из нее никогда не стрелял да и в армии вообще не служил. Мечтали херакнуть по СБУ - в фильмах же показывают, что это круто. Разницу между бронебойной болванкой и фугасным снарядом они тоже знали только по танчикам. В жизни это как-то забывается.

Да и вообще, как прикатить сорокапятку в центр города? И с двумя снарядами войну выиграть?
Но русский ум и русский характер не знают границ. Что немцу граница, то русскому испытание. 
Так что эти парни сделали? "Газель" у них была. Цельнометаллический фургон. Закатили пушку в нее. Сняли колеса. Приварили к днищу. Тачанка получилась. 

Надо же испытать, чо. Уехали подальше от города. Нашли зеленку. Загнали туда "Газельку". Распахнули ворота. Прицелились в ночную степь. Привязали веревку к затвору. Отошли подальше.
Цикады... Цикады и невообразимый воздух, в котором разлита Благодать. Развести бы костер, жарить хлеб, пить вино и закусывать кровянкой. А вы пробовали жареный на камнях сыр? Боже, Боже, зачем эти люди воюют друг с другом?
Ну, в общем и выстрелили в звездное небо новороссийского июля.
После цикад выстрел показался громом.

Когда подняли голову - оппа! Не подумали про отдачу - кабина к херям отвалилась. Больше потерь не было. Но, главное, пушку не порвало. Закатили тачанку в балку, замаскировали. Хоть до этого додумались, ага. А места там безлюдные. Типа как тайга, только без леса.

Через пару дней приехали с пацанами, развернули полевую автомастерскую, тачанку починили. Сообразили, что по СБУ стрелять смысла нет. Интернеты ж почитали. Поняли, что летящая железяка здание может и прошьет, но ущерба от него только морального дождешься. Не, ну может кому там случайно башку оторвет. Может еще оральный ущерб от начальника СБУ подчиненные потом получат - но это уже неинтересно. 

Выехали, значит, через пару недель на новую огневую позицию. Искали ее долго. Железка, вдоль нее грунтовка, с грунтовки отъезд - нормально можно встать. 
Встали ночью. Навели через ствол. На глаз. Фигли там расстояние - метров семьдесят. Ну и сели ждать. Один поезд идет - пассажирский. Второй -товарняк. Опять - пассажирский. И цикады... И светает...

- Идет!

Ангелы хранят идиотов. Ангелы послали идиотам цистерны. Ангелы утихомирили ветер.

- Огонь!

Оказалось, что сорокапятка стреляет чуть громче тяжелого поезда. 
Ангелы спасли парней от убийства поездной бригады. 
Снаряд прошил вторую от головы цистерну и...
Так оно же железяка. Бронебойный. 

Соляра лениво потекла из двух дыр пробитой цистерны, поезд катил дальше. 
Ребята облили бензином "Тачанку" и сожгли.
Номера на двигателе? И прочее? Не смешите мои тапочки, эта "Газель" была куплена еще до войны на третье лицо. Таких лиц на Украине по пять гривен пучок в любой Жмеринке нанять можно. 
Вот и вся история.
Разве что добавить...

Один из этих пацанов в ДНР сейчас, в артиллерии. Понравилось ему.
А второй дома остался. Бизнес делать. А с этого бизнеса немножко иметь и в ту бригаду где первый - отправлять. 
Надо же на что-то у хохлов снаряды покупать?

А ведь самое чудовищное было не на улицах. И даже не в Доме Профсоюзов. Там было страшно, очень страшно, да. Но чудовищное мурло нацизма вылезло совсем в другом.
Когда мы в кровавых соплях возвращались домой, когда мы харкали выбитыми зубами, когда раненые умирали в больницах...

Слава Украине? Слава интернету. 
Именно он показал всему миру - что такое бесы. 
Нелюди. 
Не люди. 

А ведь боевиков сотен майдана я еще понимал - они заточены на убийство. Они жили в прогнивающей стране и у них не было будущего. Ни работы, ни семьи - поколение убийц. Майдан им дал смысл - они стали спасителями Родины. Так им подсказали. Они готовы были идти на смерть ради фантома. Работать их не учили. Их учили ненавидеть. Ненависть за бездарно пропитое родителями будущее они выплеснули на русских украинцев. Я их понимаю. Не прощаю и не принимаю. Но понимаю. 

Изнасилованное поколение. 

Понимаю и всех этих яценюков. У них бизнес - ничего личного. Им плевать на Украину, на Россию, на Европу и прочие Штаты. Для них боевик "Самообороны Майдана" ничем не отличается от бойца "Народной Дружины Одессы". Донецкий шахтер и тернопольский крестьянин - для них просто мясо, которое можно продать. И не важно кому. 

Но вот никогда не понимал - это офисных хомячков. Студентов-"онижедетей", блогеров, журналистов и прочую творческую шваль, которая не умеет творить, а лишь вытворять. Состоявшиеся импотенты, нашедшие себя провокаторами. 

Как ни странно, с боевиками я общий язык находил. С украинскими креаклами - никогда. Удивительно лживые и отвратительные люди. 

Боевики после второго мая прятались. Не все смогли, конечно, но это другой вопрос.
Зато креаклы радостно плясали на украинских сайтах: "Шашлык из колорадов!", "Они сами себя сожгли!", "Если надо - повторим!". Так повторим или сами себя сожгли? 

Сотни раз сказано - первый убитый в Одессе был вовсе не на Греческой площади, а на углу Преображенской и Дерибасовской. При всем желании куликовцы не смогли бы в него выстрелить. Но что с того? У них не держится в памяти больше одного абзаца. Таких одноклеточных я никогда не встречал раньше. Им так проще мечтать, проще посылать на убой мясо - это я понимаю. Я не понимаю - как можно не бояться? Бога, судьбы, ответа? Как? Ведь ты знаешь, что ты не знаешь? Зачем ты врешь, глядя мне в глаза? Вот этого я не понимаю. 

Все эти Бори Херсонские и прочие... Вот на сайте "Думской" паразитирует некто "Неравнодушный". В редактора Думской выстрелил майдановец Ходияк - но редактору проплатил Леша Гончаренко и редактор забыл про ранение. Это понятно. Но "Неравнодушного" и близко не было 2 мая. И ему никто не платил. А зовут его Петр Петрович Гребенюк, адвокат с Малой Арнаутской. Старый очкастый хрен сидит себе на сайте "Думской" и раздувает ненависть. Если шо, то они лично вроде и ни шо. Просто оставляет комментарии на одесском сайте. Точно такой же хрен сидит в подмосковном Кратово и тоже адвокат. Только подзуживает кровушку с новороссийской стороны. Для них обоих я враг - потому что живой. 
Вот что с ними делать, с двумя старыми гамадрилами?

И да, внезапный удар пришел оттуда, откуда не ждали. После второго мая слали письма и финансовую помощь испанцы, итальянцы, бельгийцы, американцы, немцы, русские, белорусы, казахи, французы, китайцы, японцы, украинцы... Люди помогали Одессе.

Люди... Есть люди, есть нелюди и есть зрители. Зрителям надо движуху и экшн. Чтобы было красиво. Зрителям все равно - как погибли люди. им надо щекотать нервы в прямом эфире. Зрители писали - а чего это Одесса не встала? - и зрители сидят с пивком перед монитором. Зрители давали советы - советы их самоубийственны. Зрители требовали крови - но помогать совершенно не желали. А мы не собирались участвовать в шоу. 
Мы не собирались ни сдаваться, ни умирать на потеху публике. 
И не собираемся. 

А это было еще до войны.

Мы с подполковником милиции в отставке пили темное в "Пивном дворике" в Горсаду. Через год некто Боцман будет по стеклянным витринам этого реторанчика палить без продыха из "калаша". Но волшебные пули растворятся в одесском воздухе, не задев зевак, не застряв в деревьях, не разбив стекла. Впрочем, одна повернет на девяносто градусов, полетит по Дерибасовской, огибая прохожих и столбы, выскочит на Александровский и там, чуть потанцевав, выберет себе, наконец, жертву.

По крайней мере, в это поверит подполковник милиции в отставке. Заодно, военный археолог, между прочим. С немаленьким стажем и отличной коллекцией касок времен Второй мировой. Пообещал показать эту коллекцию, но как-то не срослось. Сначала дела, потом война.

Сидели беседовали о поиске, об особенностях работы в степях и болотах, в России и на Украине. Как любой нормальный копарь, он сильно матерился на Верховную Раду, которая никак не принимала закон о воинских захоронениях и поисковой работе. В итоге, ребята работали полуподпольно, искренне завидуя русским коллегам.

А потом речь зашла об истории. И подполковник этот вдруг сказал:

- Ты знаешь, а ведь у бандеровцев была своя правда.

- ???

- Понимаешь, каждая нация имеет право на самоопределение. Согласен.

- Конечно.

- Ну вот УПА и боролось за государственность украинской нации. И не важно, что ее никогда не было. Надо же начинать.

- Погоди, разве право на самоопределение как-то оправдывает ту же Волынскую резню, например? Или войну с собственным народом? Или сотрудничество с гитлеровцами?

А потом пошел русский спор - бессмысленный и беспощадный. Бессмысленный, потому что никакая истина не рождается на токовище глухарей. Беспощадный, потому что соглашаясь на то, что у Чикатило была своя правда - ты сам становишься немножечко Чикатилой. Сначала немножечко, потом еще чуть-чуть и так, по крошке склевывая зло, ты сам становишься злом. И совершенно этого не замечаешь. Сатана всегда борется за свою правду и рядится в белые сияющие одежды.

Нравственный мир вовсе не разноцветный. Есть черное. Есть белое. А между ними сотни оттенков серого. Не бывает своей правды или чужой. Есть просто правда и есть просто ложь.

Если есть право на самоопределение у украинцев Галиции, то почему его нет у русских Новороссии? Разве так было сложно стать федерацией? Нет, оно понятно, банда кровопийц скинула банду воров, прикрываясь красивыми лозунгами. Но ведь теперь кровью замазана половина страны.

Это каким же надо быть наивным инфантилом на пенсии, чтобы везти в Киев на Майдан свою коллекцию касок и раздать их орущим "москаля на ножи, на ножи!" боевикам? Они же кричали не "мир - хижинам, война - дворцам"?

Так я эту коллекцию и не увидел. Хотя, может быть часть ее и видел уже второго мая у одесского Дома Профсоюзов. Когда вокруг здания ходили боевики в немецком флектарне, на головах у них были немецкие каски с рунами СС, а на пряжках ремней красовалось гордое: "Gott mit uns".  Причем, не новоделы, а копаные. Вот такие поисковики копали, потом продавали коллекционерам и реконструкторам. В один прекрасный момент эти любители истории вдруг превратятся в настоящих эсэсовцев.

Ночью они гордо пометят фасад красной краской: "Галичина". И руны, руны, руны...

Своя правда, говорите? Ну, ну...

А потом подполковник в отставке стал волонтером и начал возить снарягу на Восточный фронт.

В итоге ему кто-то сжег дом. Кто? А не знаю.