Со среды у меня начался отпуск, а в четверг утром, ещё десяти не было, позвонила Ленка и сказала:

- Бабушка умерла. Сегодня ночью. Ты обязан посодействовать нам с похоронами.

Ленка назвала улицу, номер дома и квартиры, объяснила, как найти.

Через час я уже звонил в дверь на втором этаже.

Открыла дама, за пятьдесят, с крашеными белыми волосами. Положив ладонь на косяк, так холодно посмотрела мне в лицо, что я слегка оторопел.

- Вам кого?

Но за её спиной уже маячила Ленка.

- Мама, это – Гриша.

- Какой Гриша?

- Гриша Лившиц.

- Сама вижу, что не Иванов и не Сидоров. Твой хахаль, что ли?

- Ну почему сразу «хахаль». Знакомый. Работаем вместе. Он напросился нам помочь.

- Если так – проходи. Можешь не разуваться. Беда у нас, Гриша…

Квартира была двухкомнатной. Из узкой, тесной прихожей я за Ленкой проследовал в зал. Мать скрылась на кухне, и там сразу зашумела вода из крана.

Покойницу ещё не увезли.

Маленькая, худенькая, она лежала на диване в мужском тёплом белье. Бельё было серого цвета и застиранное. Мёртвая старушка выглядела, как и все в таких случаях – неодушевлённо. Глаза плотно прикрыты почерневшими дряблыми веками, а лицо изрезано морщинами столь глубокими, словно их наносили чем-то острым. Правая ручка, такая же маленькая – совсем как у ребёнка, с ладошкой и пальцами, собранными в лодочку, застыла поверх одеяла.

- Садись, - Ленка указала на стул. – Полиция сейчас должна приехать.

- Зачем? – удивился я, потому что и так всё было ясно.

- Чтобы убедиться, что мы с мамой её не укокошили.

- Ленка, не болтай языком! – крикнула мать из кухни. Там зашумел электрический чайник.

- А чего? – огрызнулась Ленка. – Мы ж с тобой известные потрошители. Всех старух в округе порешили!

- Ты замолчишь или нет?

- Молчу, молчу, - и, обращаясь ко мне, - врач участковая недавно ушла. Она сказала, что полиция должна осмотреть покойницу: нет ли повреждений на теле. А как осматривать – раздевать, что ли, будут? Противно это!

Мы несколько минут просидели тихо. Ленка уставилась в круглые часы на стене, покусывала губы.

- Скорей бы уж что-нибудь начать делать, а то время зря теряем.

Потом принялась рассказывать. Она сегодня, позавтракав, отправилась на машине в контору, а мать поднялась позже и позвонила бабке. Раз позвонила, другой – ответа нет. Встревоженная, прибежала сюда – благо, живут они с Ленкой в соседнем доме. Старушка ей не открыла – звонок за дверью надрывался впустую.

- Хорошо, что ключ от квартиры у нас есть. Мама сразу догадалась: что-то неладно! Вошла и увидела… И конечно, меня, первым делом, новостью чуть со стула не сшибла. Представляешь: сижу себе, ни сном, ни духом, и тут – такое. До сих пор поверить не могу, ведь бабуля ни на что в последнее время не жаловалась. Разве только на слабость и на то, что утомляется быстро, но это как всегда.

- Ленка, зачем ты постороннему человеку всё рассказываешь? Кому это может быть интересно? – опять раздалось из кухни.

- Ему это может быть интересно! Что он – зря пришёл, что ли?.. Так вот. Я сразу к Вепреву: несчастье у нас, бабуля умерла. Вепрев, без разговоров, тут же мне заявление на три дня подписал. Пока я обратно добиралась, мама тётю Валю позвала, соседку с четвёртого этажа: та собаку съела в подобных делах. Тётя Валя говорит: участкового врача вызвать надо. Нашли номер регистратуры, связались с поликлиникой. Пришла врачиха, написала справку о смерти и в полицию дала знать. Порядок, оказывается, такой: полиция осматривает покойницу, а потом труповозка её забирает.

Резко прозвучал звонок в дверь.

- О, наконец-то!

Ленка кинулась в прихожую.

- Проходи, тёть Валь, - и разочарованно. – Я думала: полиция.

- Что, не были ещё?

- Нет.

Соседка первым делом заглянула на кухню. Мать пила чай, я слышал, как она отхлёбывала из чашки.

- Женюш, а смертельное-то у неё – всё есть?

- Давно. Лет двадцать уже, как в чемодане лежит.

- Я к тому, что, может, подкупить чего надо?

- Не надо.

Соседка почти вбежала в зал, кивнула мне и без приглашения устроилась в кресле.

- Вот ведь как судьба человеком вертит, - повернулась она в мою сторону. – Вчера вечером выхожу из подъезда, Игнатьевна – навстречу: мусор в ведре выносила. Мы на скамейку присели и минут пятнадцать с ней калякали. Что-то, говорит, поясница ноет – к дождю, наверно. А чтобы там про сердце или ещё про что – ни слова. Поговорили, распрощались – всё как обычно. И тут Женюша утром прибегает. Меня прямо, как обухом по голове! Спускаемся вниз, и точно – лежит, готовенькая. Однако хорошо, что тихо прибралась: не болела, не мучилась.

Её бойкие глаза с интересом изучали меня. Было ей лет сорок, но выглядела она неплохо: среднего роста, крепенькая. Впрочем, я в женской привлекательности мало что понимаю.

- Тёть Валь, может – чаю?

- Давай, я всё никак не успокоюсь.

- С сахаром?

- Две ложки.

Появился чай в чашке, разрисованной цветками. Горячую чашку Ленка подала на маленьком блюдце.

- Да, не знаешь, что тебя назавтра ждёт, - сказала соседка, одной рукой держа блюдце, а другой помешивая сахар ложечкой. – Как только люди ни умудряются умирать. Вот прошлогодний случай. В нашем доме, во втором подъезде, Лосевы с третьего этажа решили вечером помыться. Суббота как раз была. Василий первым в ванну полез. Вышел – румяный, распаренный, говорит Наталье: теперь твоя очередь, а я полежу маленько. Ну, Наталья тоже поплескалась, затем – на кухню, чайник поставила. Кричит из кухни: Вась, ты чай пить будешь? Он молчит…

- Гриш, а тебе чаю не налить? – встрепенулась Ленка.

- Нет, не хочу.

- …Подходит к дивану, а Васи уже и нет – не дышит Вася. Сам себя к смерти приготовил. Так, чистенького, в морг и отвезли.

- А я про это и не слышала, - Ленка была озадачена.

- Я ж говорю: в прошлом году, в марте.

- Поразительно! – сказала Ленка.

- И не такое бывает. У моей тётки, она на химпосёлке живёт, второй муж в юбилей свой умер. Тоже скоропостижно. Прямо перед приходом гостей! Мы с подарками – на порог, а тётка ревёт белугой.

Прибывшая полиция оказалась высоченной, бледной и тощей, в чине капитана.

- Извиняюсь за задержку, - сказала полиция. – Работы много. Покойники на этой неделе, как яблоки с яблони валятся. Я только что с убийства. Жена мужа – топором. Мало того, что душу грешную на небо отправила, так ещё и по мёртвому тюкала – обтесать хотела, что ли? Насмотришься на подобное, и сразу мысль приходит: а надо ли жениться? Вот так вот женишься, а потом жена из тебя Буратину выстругает. О-о, Валюха, привет! Двести лет не виделись! Ты, сердечная, откуда здесь?

- Привет, привет, Коленька, живу на четвёртом этаже.

- Так ты сюда переехала, что ли? Ну-ну. Зайду как-нибудь.

- Ой, а время-то у тебя есть? Ты ж, поди, делами занятый?

- Ничего, и время найдётся. Бутылочку возьму и зайду. Не будешь против?

- Посмотрим, посмотрим…

Меня согнали со стула. Устроившийся на нём капитан, вытащил из коричневой папки бланк протокола, кинул беглый взгляд на старушку и официальным голосом спросил:

- Кто родственники?

К Ленке присоединилась из кухни мать:

- Мы.

Капитан почесал шариковой ручкой переносицу.

- Я вам буду задавать вопросы, а вы мне будете на них отвечать. Первый вопрос – сведенья об умершей: фамилия, имя, отчество, возраст.

Мать сказала.

- Когда бабулька испустила дух?

- Ночью, скорей всего. Я с ней вечером по телефону разговаривала, а утром она трубку не взяла.

- По телефону или по мобильнику?

- По телефону.

- Значит – рядом с ней никого не было?

- Не было.

- Так и отметим.

Работа закипела. Капитан бойко заполнял протокол. Через двадцать минут он уже прощался.

- Теперь можете увозить. Ну что, Валюха, жди в гости. Слышишь?

- Слышу.

- Ну, пока…

- Блядунишка, - сказала Валюха, когда за капитаном закрылась дверь. – Мы по-соседству жили. Я его знаю, как облупленного. Сорок лет, а всё холостяк, всё козликом прыгает. Никакую шлюшку мимо себя не пропустит.

Она ушла.

Вскоре приехала труповозка. Двое серьёзных мужиков прошли на кухню, заполнили квитанцию, взяли деньги за транспортировку.

Старушку подняли с дивана.

- Хоть в этот раз руки не отмотаем, - сказал один, - в ней веса почти нет. А вчера инфарктника с пятого этажа снимали. Так в нём килограмм сто двадцать.

Они отбыли с покойницей в морг.

Мама с дочкой начали совещаться. Я сидел молча.

- Много чего надо успеть, - сказала мама, - дяде Роме я уже позвонила, он завтра будет здесь; тётю Олю и тётю Лиду предупредила. Но на тётю Олю надежды нет – плохо себя чувствует. Сейчас начну обзванивать остальных, не упустить бы кого. А ты займись оформлением документов. Выясни насчёт ритуального зала, о месте на кладбище договаривайся, с гробом решай. И столовую заказать надо.

Мать отсчитала деньги, вручила дочке. А также сложила и неожиданно сунула мне полиэтиленовый пакет с паспортом старушки и сегодняшними справками. Мы с Ленкой выбрались на улицу.

Я бы лучше занялся чем-нибудь другим, придумал бы для себя что-нибудь повеселее, поэтому, когда вышли из подъезда, прямо спросил:

- Может, мне и не надо ехать? Всё равно от меня пользы нет.

- От тебя очень много пользы, - горячо возразила Ленка. – В таком деле мужчину при себе иметь необходимо. Для уверенности.

- Так-то оно так…

- Ведь ты же меня не бросишь?

- Нет, конечно, - сдался я.

Мы спустились вниз, к соседнему дому. Напротив него, на площадке среди других машин, стояла Ленкина старенькая Тойота Спринтер.

- Куда сейчас?

- В морг. За свидетельством о смерти.

Морг вместе с ритуальным залом спрятался на территории городской больницы в самом дальнем углу, надёжно скрытый от лечебных корпусов разросшимися тополями. Рядом, в небольшом строении, размещалась погребальная контора.

Шесть лет назад, когда умерла матушка, я здесь тоже бывал. И потом раза три приходилось: в ритуальном зале провожал в последний путь тех, кого знал хорошо или не очень; люди имеют свойство умирать, от этого никуда не денешься.

Ленка вошла в морг с опаской. Но ужасное это слово никак не вязалось с чистым и выбеленным коридором, в который мы попали. Я ещё помнил, где тут находится кабинет по выдаче справок. Табличка на дверях гласила: «Врач Бестужева Фаина Григорьевна». За столом сидела черноволосая женщина с тонкими губами и в белом халате – по-моему, та же самая, что и шесть лет назад.

Через несколько минут я уже принимал справку с печатью. Там были указаны паспортные данные старушки, дата смерти и место смерти.

- Выносить из дома будете? – спросила врач Бестужева и пальцами завела за ухо чёрный локон.

- Нет, гроб по лестнице спускать неудобно, - сказала Ленка. – Мы бы хотели из ритуального зала.

- Когда?

- Послезавтра.

- В субботу, значит? – уточнила Бестужева.

Ленка кивнула.

- Вот как раз окно: с часу до двух. Устроит?

- Устроит.

- Тогда я вас в это окно и вставлю. Только учтите: у нас со временем очень строго. Ровно в два часа ваш гроб убираем.

- И ещё: катафалк заказать и чтоб могилу выкопали.

- Это не к нам, это – рядом. Как выйдете на улицу, сразу – налево, в следующем здании, - объяснила врач и добавила. – Каждый должен заниматься своим делом.

Ленка опять кивнула.

- Теперь вам надо поехать в ЗАГС и получить свидетельство о смерти.

Ленка округлила глаза.

- А вы нам сейчас дали – что?

- Боже мой, какой народ непонятливый, - сказала врач Бестужева, слегка раздражаясь. – Это медицинское свидетельство о смерти, а вам на основании его должны выдать гербовое свидетельство о смерти. Гербовое! Ясно теперь?

Прежде, чем отправиться в ЗАГС, мы решили заглянуть в похоронное заведение.

Небольшое здание из кирпича было старым. Когда-то, ещё до того, как наш город зажил по-рыночному, это здание, скорей всего, использовалось в других целях. Может, в нём складывали покойников – не знаю. Теперь здесь обитала частная фирма. Рядом с дверью висела огромная вывеска. Я никогда на заведениях подобного рода не видел ничего красивее. Сверху золотом было написано: «Ритуальное бюро». Ниже неизвестный художник изобразил картинку: группа из трёх человек смотрела на отплывающую лодку. В лодке, помимо гребца, на корме стояла женщина в белых одеждах. Голова женщины была склонена на грудь и вывернута так, как будто голову ей открутили, но не до конца. Под картинкой крупными буквами значилось: «На берегу Леты».

Ленка шумно вздохнула, вцепилась в мою руку, и мы вошли.

Ступеньки от двери вели круто вниз. Заведение оказалось, как бы, наполовину врытым в землю. Это лучше всего соответствовало его духу.

Вдоль стен плотно расположились венки и тумбочки. Гробы, хотя и были разные по качеству и цене, сильно смахивали на только что увиденную на картинке лодку. В некоторых также могли поместиться двое.

За конторкой сидела краснощёкая девица и читала какую-то явно забавную книжку – смех весёлыми чёртиками так и прыгал в её глазах.

- Здравствуйте, - неуверенно сказала Ленка, приближаясь к конторке.

- Приветствую наших покупателей! - девица захлопнула книжку. – Что будем брать в последний путь?

- Нам бы всё, полностью, - сказала оробевшая Ленка. – И гроб, и памятник. И чтоб могилу выкопать.

- Это можно. Давайте ваш паспорт и гербовое свидетельство.

- Гербовое мы ещё не получили.

- Здрасьте! – сказала девица. – А как без гербового? Без гербового – нельзя! Дуйте в ЗАГС, пока он не закрылся.

ЗАГС помещался на первом этаже городской Администрации. Тут была очередь из трёх человек. Пришлось подождать. Но вот и Ленка, забрав у меня пакет с бумагами, исчезла за дверью.

Подошёл погасший, выгоревший изнутри человек, потоптался и опустился на стул рядом. Он сидел и мял пальцы на руках, сосредоточенно их разглядывая.

- У вас кто умер? – спросил он.

- Бабушка.

- А у меня – сын, - сказал он после паузы.

С гербовым свидетельством помчались на Ленкином драндулете обратно в сторону городской больницы.

На этот раз в заведении «На берегу Леты» были и другие посетители. Две ярко одетые дамы разговаривали шёпотом. Обстановка, хочешь – не хочешь, а влияла. Они выбирали венок.

- Куда ему такой! – услышал я. – Чем тебе вот этот, с розочками, не нравится? Очень даже приличный венок.

Они действительно взяли с розочками и с явным облегчением устремились к конторке.

Мы оба, тоже слегка подавленные обилием предметов для потустороннего мира, начали тихонько кружить по залу, озираясь среди погребального великолепия. С памятником определились быстро:

- Мама решила, что в следующем году хороший купим. А сейчас возьмём самый простой, и чтоб цена не кусалась, - пояснила задачу Ленка. – Будет стоять, пока земля на могиле не осядет.

Ленкиным критериям полностью отвечало невзрачное изделие тёмно-коричневого цвета со скошенным верхним углом. Памятник был такой маленький, что я чуть об него не споткнулся.

- В самый раз на первое время!

Я сунул памятник под мышку, и мы переместились к венкам. Ленка прищурилась и несколько раз прошлась вдоль выставленного ряда:

- Вот этот, вроде, ничего. И вон тот. Как, по-твоему?

Я уклончиво пожал плечами.

- На мужиков ни в чём нельзя положиться. Всё надо самой.

Она ещё раз критически оглядела товар:

- Слишком вызывающий брать не будем, всё-таки возраст у бабушки… Но и копеечный не годится. Иначе соседи нам с матерью все кости перемоют, та же тётя Валя – первая. Надо что-то среднее.

В глубоком раздумье Ленка поджала губы.

Наконец выбрали среднее, я подхватил венок, и мы подошли к конторке. Ленка протянула гербовое свидетельство.

Краснощёкая девица, сидевшая на высоком стуле, оторвалась от книжки и оглядела нас, как кошка добычу.

- Успели за документом? Вот теперь всё в порядке. Кого хороним?

- Бабушку.

- И сколько ей? Восемьдесят один? Повезло!

- Почему повезло? – оторопела Ленка.

- Нам бы столько прожить! Вынос из дома? – задавая вопросы, девица одновременно изучала свидетельство и заполняла журнал.

- Нет, из ритуального зала.

- Когда?

- Послезавтра, после двух. Нам ещё и катафалк заказать, и автобус для провожающих. Да – и могилу!

Девица нежно улыбнулась:

- Родные, вы только оплачивайте – живьём закопаем! Вам отдельную могилу или к родственникам подхоранивать будете?

- Отдельную.

- А табличку с датами рождения и смерти мы на памятник прикрепим. Зачем вы его держите? Поставьте вот сюда, ко мне. На венке что писать?

- «Любимой маме и бабушке от дочери Евгении и внучки Елены».

- Ишь, ты – «любимой»! Вы кто: дочь или внучка?

Ленка вспыхнула.

- Внучка.

- Бабушка-то хоть что-нибудь на память оставила?

- Квартиру.

- Тогда и впрямь – любимой. Завтра отправляйтесь на кладбище и в конторке, на въезде справа, спросите Семёнова. Он покажет вам место.

Девица приняла деньги и выдала квитанцию.

- Скажите, - обратилась к ней Ленка, когда мы уже уходили, - а не тягостно здесь работать, среди всего этого?

- А что тут такого? – девица пожала плечами. – Подумаешь! Нет ничего естественнее смерти.

Она вновь уткнулась в свою забавную книжку. ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ