Тот период, когда Вика еще соглашалась  летом в сопровождении родителей ездить. И Анапа тогда Калифорнию не напоминала. Это сравнение от подруги Ниночки, она восторженно сообщила, вернувшись – город необычайно красив, настоящий курорт, по сравнению с Крымом… да никакого сравнения пока!

Ничего, и Крым отстроят,  будет сплошная Калифорния, дайте только срок. Видела бы Ниночка ведомственный пансионат, который строительному комбинату принадлежал, Викин отец им руководил. Сами выстроили в закутке на берегу несколько простеньких дощатых домиков с верандами, крошечные кухни внутри, душ и туалет на улице, по вечерам ходить туда страшно. А может и не страшно. Жара круглосуточная, ночью кузнечики стрекочут, и комариное зудение над ухом, только успевай отмахиваться. “Удобства во дворе” она теоретически себе представляла, в памяти никаких особых оттисков не осталось.

В целом благодать, пустынный пляж совсем рядом… Вика постепенно погружалась в воспоминания – да, шаг за шагом, не торопясь входила в них, как в морскую воду. Расположенное за деревьями, метрах в ста с небольшим от немудреного лагеря, рукой подать – меленькое поначалу море, распаренное зноем. 

Вода прозрачна, видны четкие ребристые линии мягкого желтоватого дна, ступни слегка ввинчивались в песок, если остановишься. Нужно долго ступать вот так, и постепенно погружались в воду бедра, живот, и вот, наконец, плывешь, но все равно мелко и пешеходно, при желании на носочки встаешь и отталкиваешься.

Поэтому Вика, большая любительница риска и острых ощущений, привыкшая к свободе передвижения и отсутствию контроля над своими действиями, часто сбегала из невнятного поселка, где находился пансионат для строителей. В тот самый город Анапу, тогда это тоже скорее не город, а населенный пункт.

– Сама прекрасно знаю, что можно, а что нельзя! – повторяла Вика маме, занятой младшей сестренкой Мариной, ей тогда четыре года всего, хорошенькая, пухленькая и кудрявая, а капризы, капризы! В общем, родительское внимание Марина держала крепко, что Вику несказанно радовало. И отец, немногословный и строгий, слегка расслаблял лицевые мышцы, глядя на бесподобную свою Мариночку, желания которой выполнялись мгновенно.

Чудесно. Свобода и простор! Походы в одиночестве. Населенный пункт, впрочем, в Викиной памяти остался пунктирно. Фрагментами.

Заборы вдоль пыльных улочек, залитых солнцем, и крупицы пыли золотились в лучах. Небольшой базар со смешной рекламой на огромной складной треноге, она скорее для создания тени предназначена; гладкие, грубо сколоченные доски под синими матерчатыми навесами, круглолицые тетеньки молча рассматривали собственноручно выращенные помидоры с огурцами, абрикосы и персики горками, а черноусые мужчины-торговцы гортанно призывали покупателей – налетай, лучшие продукты юга!  

Разнообразный ассортимент на том “базарчике”, как мама его называла.

“Зато питание у нас тут полноценное” – любимая мамина присказка в пансионате у моря. Она трудилась на кухне, рук не покладая. Быстрыми движениями чистила картошку, и привезенная из дому мясорубка без дела не простаивала; на двухконфорной газовой плите жарился лук, по утрам не подгорали оладьи с яблоками. “Сметана и творог с утра куплены, ну куда ты опять направилась, Вика?” Мама еще икру из кабачков делала, все мгновенно и на высокой скорости. Как обычно.

Отец и Марина сыты, послеобеденный сон, а у неё короткая пробежка на пляж, тут же в воду – мама ведь плавала мастерски, а что она не мастерски делала? главное, не мусолила ничего, без особой тщательности в мелочах успевала повсюду. 

Вот и прекрасно, глаза родительские на сестренке сосредоточены, пятнадцатилетняя Вика свободна от опеки. Дальние прогулки по берегу – каждодневное развлечение. Позади километры никем не освоенных территорий, и нечто вроде прибрежного парка миновала, еще совсем немного – и покажется галечный пляж, уютно вырезанный под самым обрывом. Нет, там не галька, а скорее мелкие торчащие камни, дополненные кое-где поблекшими валунами, вокруг которых собиралось немало праздных и разморенных духотой вольных курортников.

И не только курортников, сплоченная группка местных ребят присутствовала практически постоянно. Викины друзья. Или хорошие знакомые на время летних каникул. К ним она и шествовала.

Пляж ей нравился. Поначалу в воде сплетения водорослей, потом чистая прохладная вода – и так глубоко! Вика плыла без усилий, аккуратные гребки кролем. Не отдыхая, она удалялась на приличное расстояние – и тут же, громко отфыркиваясь, двигалась в обратном направлении. Размеренными  взмахами, не суетясь.

Но в описываемый день Вика не купалась. Палящее солнце жгло нещадно, а у нее незадача, женское недомогание со вчерашнего вечера, так она про себя называла это наказание господне,  месячные-ежемесячные. Никакого недомогания она не чувствовала, но лучше не купаться, тем более при ребятах. К компании местных жителей редкие девчонки прибивались, там ладные спортивные парни в основном. И главный среди них – Андрей, ему 22 года, такой взрослый!

Небольшого роста, суховатый и ловкий,  сплошные мускулы. Заглядение. Но молчалив, да и о чем с ним говорить? Они за все время знакомства, может, всего парой слов обменялись.

Вика вспоминала, и улыбалась невольно. С некоторой долей сострадания. Смешная она была барышня, “с претензиями”. Чувствовала себя особенной, никто не может ее понять, не в меру обидчива. И безбашенность напоказ, ну да. Очень любила себя испытывать. Ничего не боюсь, мне не страшно!..

Тут запинка в воспоминаниях – явственно видела Вика только ту самую скалу, отвесной стеной скрывающую пляж от ветра.

Зачем и как это вышло – до сих пор непонятно. То ли нá спор, то ли раньше кто-то  рассказывал, что подняться по остриям выступов – раз плюнуть и не вопрос, но Вика – в минимуме одежды, купальник в мелкий цветочек, с тесными трусиками, тугая резинка давила снизу, оттого и в память врезалось – поднялась, окончательно изнемогшая от потной жары, и отправилась совершать подвиг.

На глазах у пляжников, а может, никто и не смотрел. Неважно. Что-то такое щелкнуло, не объяснить. Ловкостью похвастаться? Да нет, ей вправду казалось, что это совсем легко, стена с шероховатостями влекла неудержимо.

И солнце парит, самый разгар зноя!

Вика была решительной барышней, из любой ситуации находила выход, но неприятность в том, что безвыходные, на первый взгляд, ситуации ей очень нравилось создавать. Проверка на прочность. 

Молча, стараясь не привлекать внимания, она подошла к скале и стала взбираться по ней. В начале мероприятия ей казалось, что через пять минут она окажется наверху, потом спустится по вполне устойчивой железной лесенке, что метрах в пяти слева, и со скучающим видом присоединится к компании. А что? И рассуждать нé о чем, она как Маугли. Тот по деревьям прыгал, Вика по стенам лазает, запросто.

Действительно, она карабкалась, переставляя босые ступни с камня на камень, скользила слегка, но удерживала равновесие, цепкая. Альпинистского опыта у нее не было, может, поэтому и понесло на стену из гладких камней, где изредка осколки спасительных зубчиков. Чем выше, тем покатей они становились, снизу это не прочитывалось. Уже вот-вот полоска земля наверху, и травинки видны, оставалось до них всего ничего. Рукой подать.

Тут Вика и замерла, остановка.

Да, еще то ли два метра, то ли полтора, но дальше скала, как отполированная, сплошной, без трещинок, кусок пути. Непреодолим.

Летать она не умела, а тут бы взлететь. Единственный выход.

Прилипнув к последнему выступу мокнущими подушечками пальцев, она впервые посмотрела вниз. Посмотрела для того, чтобы оценить предстоящий спуск. Взгляд поисковика, что интересуется опорой для ноги. И взгляду поисковика уцепиться не за что.

Нету обратного пути для нее, не получится. Где-то там, на далекой разноцветной гальке копошились крошечные фигурки отдыхающих. Совсем крошечные, уж очень она высоко.

В подобные моменты не думаешь: вот и все. А в пятнадцать лет вообще такие мысли в голову не приходят. Размышления о том, что делать дальше – присутствовали, а насчет “вот и все” – нет. Плыл бесконечный миг, подробный, как в замедленной съемке. И деловитая констатация факта: если спрыгнуть – точно убьюсь. Нужно держаться.

Она держалась. Совершенно не понимая, что делать дальше.

Внезапно донесся командный голос:

– Вика, застынь и не двигайся! Не шевелись, поняла? Пять минут, сосредоточься! – Андрей, казалось бы, не обращавший внимания на ее дурацкий маневр, приблизился к скале и как будто взлетел, он почти мгновенно оказался рядом. Чуть ниже Вики укрепился.

Стыдно до ужаса, и стыдно потому, что он, глядя снизу вверх, сто процентов увидит не предназначенный для рассматривания купальник, хоть и есть надежда, что пятна на трусиках незаметны. Как отвратительно! А может, пятен нет? Скорее всего есть, и он их видит, какой позор! –  Это все, что вполне взрослая Вика помнит о тогдашних переживаниях.

– Я не смогу вниз… У меня пальцы соскальзывают, мне так стыдно, – тихо шептала она Андрею, но единственное, что ее волновало по-настоящему, это досадные эстетические проколы и полная неподготовленность к таким неожиданным контактам.

– Я тебя подстрахую, не волнуйся. – Андрей спокоен, будто по бульвару гуляют. Никаких лишних эмоций. Скала каменная, и лицо у него, как из камня вытесано, непроницамое и сомнений нет.

Крепкой ладонью он прижал Викину задницу к скале. Как у него получается одной рукой передвигаться, не понимаю! И он снизу смотрит на меня, какая неловкость!.. – вот эти мысли Вика запомнила. Остальное будто само собой.

Андрей указывал, куда ногу ставить, спускался и удерживал Вику, проверяя прочность ее контакта с очередной опорой. Гарант стабильности, не ошибся ни разу.

Вика переставляла ноги, хваталась за что сказано, скоро она уже спрыгнула на пляжную гальку, ощутила уверенность – и только тогда ее прорвало:

– Андрей, спасибо, ведь ты…  Ты мне жизнь спас! Я как посмотрела вниз… Я только тогда поняла… И как это у тебя получилось, я уже думала, что вместе грохнемся! Так стыдно!

– Да ладно, Вика, ничего особенного. Хорошо, испугаться не успела. Я тебя увидел, застывшую на стене, с высоты рассматривающую пляж, – и полез наверх, времени думать не было. Скала и правда с сюрпризами, но я тут вырос, тренированный, а ты с чего вдруг… и одна… Не заметил, как ты туда направилась. Купался, наверное.

Самое интересное, никто не заметил. На пляже ни один человек не воспринимал ее, как чудом  выжившую, размеренная жизнь отдыхающих не нарушена. Мамаши, детки, возгласы – Славка, Вадик, там очень глубоко, возвращайтесь немедленно!

Там действительно глубоко. Жаль, пришла сюда в одном купальнике, переодеться бы срочно, а не во что.

О невозможности переменить одежду Вика помнила. О панике или страхе смерти – нет. И неожиданно подумалось: а теперь вон “Анапа ну прямо Калифорния”!.. Надо бы  съездить.

Наверное, Андрей проводил ее к пансионату, а может как-то иначе. “Потом” из памяти стерлось, будто ластиком провели. Даже спуск со скалы – размыто, нечетко.

Единственный момент живо и в красках – где-то внизу фигурки, они совсем крошечные. И камни острые, если что. И маму с папой жалко, ушла сегодня, ни слова им не сказав. Маринка и не поймет ничего, а мама точно волноваться будет. И глупо как, вот сорвусь сейчас, соскользну – и все.

«И все» Вика представить себе не успела, до сих пор непонятно, как представить это «и все»?

Историю Вика родителям не рассказывала, в тот вечер она рано уснула, спала без снов. И утром тихая. На ближайшем пляже купалась, с Маринкой играла, чего раньше почти не делала. А со спасителем своим с того дня не виделась. Никогда. Сезон через пару дней закончился, всей семьей погрузились в “Жигули”, и отбыли.

В поселок у моря Вика больше не приезжала. Предпочитала с друзьями отпуск проводить, и вообще, с того “наскального” дня у нее совсем другая жизнь началась, взрослая.