Стоял Дом.

Этажей девять.

С жильцами.

И одинокие попадались. И целые семьи с бабушками, внуками, кошками, собаками и хомячками, тоже.

Дом как дом: с консьержкой, балконами, гостями и добрым участковым Никанором Петровичем.

На балконах сушилась одежда, в комнатах кровати, шифоньеры, трюмо всякие, в прихожих вешалки с пальто, санки, велосипеды…

Дом как дом. Обычный дом на фундаменте.

Может, под фундаментом и были какие ноги, но только если подогнутые и со стороны невидны. Фундамент как фундамент.

Дом стоял на Большой улице.

Может, и на Тверской.

По улице круглые сутки шли пешеходы, неслись машины с мигалками и без мигалок, ехали автобусы – бурлила жизнь!

«Куда же они все едут?» – размышлял Дом.

Дому так хотелось хоть одним глазком увидеть, «куда…»

А как?

Дом стоял стоймя и только таращился.

С одной стороны был виден кусок сквера: мамаши с колясками, дети в песочнице, пенсионеры на скамейках, птички на ветках… Два других бока упирались в соседние дома.

А фасад на ту самую улицу… Может, и Тверскую.

Немало, конечно, но изо дня в день одно и то же...

Дому не хватало впечатлений!

Поэтому и выглядел дом осунувшимся и бледным.

А к осени, через дорогу, открылась как назло туристическая фирма. С вывеской, крупно: «Весь мир перед вами», и помельче – «Путешествуй с нами за мечтой». И отпечаток ноги на Земном шаре.

«Как это?..» – подумал Дом, встал и пошёл.

Вот тут и выяснилось, что под фундаментом у дома ноги-то были: тридцать семь прекрасных крепких ног в туристических ботинках – синих треккингах (стоят, кстати, немерено…).

Сначала Дом в разминку пошёл, не быстро, под горку – к красной кирпичной стене с башенками. Потом крутанул налево, направо, вниз, вниз и к реке.

И так, вперевалочку, по течению реки вышел за город.

Некоторые по пути спрашивали: «Куда». Дом только пожимал плечами: похоже и сам не знал.

Жильцы поначалу расстраивались. Ну представь себе! Приехал ты, скажем, с работы: из банка там, или Государственной Думы, или ещё откуда…

А дома нет!

Дети из школы вернулись: пусто!

И Дом-то был элитный, такой весь из себя! За кованной оградой, со шлагбаумом и с мемориальными досками! И даже консьержка Зульфия с золотыми зубами и та – блондинка.

Вот такой это был дом: образцовой культуры и быта.

И люди в доме жили непростые: не всякие там… и очень гордились своим местом жительства. В этом городе так принято. И если ты говорил, к примеру, что из Бебякино, или Северного Злобина – с тобой и говорить не будут. А с жильцами из этого дома – все даже очень предпочитали!

И вот вернулись жильцы, кто откуда, а Дома нет!

Вместо Дома, что называется, «новое пятно застройки».

И уже и строят.

В этом городе это побыстрому: уже два этажа построили.

Жильцы повздыхали и поехали искать. И там и сям – обыскались! А Дом уже за МКАДом. Некоторые, пока не поздно, побежали обменивать свою квартиру в Доме на две распашонки в Ново-Косино или, прости господи, Южном Бутово. А другие решили: «А чего… и неплохо…» – и перешли на временные работы. Дом-то поутру дальше пошёл.

Вот остановится Дом в новом городке и те, по-быстрому, и устроятся: мэрами, дворниками, управляющими консервного завода или в бюро ритуальных услуг – как выйдет.

А пенсионерам и детям вообще отлично!

У одних каждый день новая школа, у других – новая поликлиника!

Одних переучивают, других – перелечивают!

Красота!

Жильцам Дома даже штамп специальный в паспорт поставили. Там, где у других место прописки, у этих – направление. Как на маршрутке «Метро Юго-западное – Внуково». Ну, к примеру! И всё!

Так потихоньку Дом дошёл до границы.

А к этому времени молва о Доме распространилась, и к Дому стали присоединяться другие… дома.

Поэтому, когда Дом подошёл к границе, надо сказать, он не один подошёл, а с ним семь-восемь пятиэтажек, одна высотка, вроде с Баррикадной, два не расселённых барака с семьями военнослужащих из Реутова и три подмосковных коттеджа с Соколиной Горы: с бассейнами, прислугой из Лаоса, мордатой охраной, полем для гольфа, детьми, которые по-русски не говорят, и чёрными лакеями в ливреях…

Дом постоял на границе, подумал о чём-то и – дальше пошёл.

И эти – следом.

Только и видели.

Конечно, были поначалу у жильцов Дома некоторые сложности: другие страны, языки незнакомые, чудные… Но пообвыклись.

Единственное, Дом не очень знал, куда шёл, но на его гудроновой крыше уже успели поселиться перелётные птицы, а была осень, и те знали – куда.

Вот Дом и подошёл к морю.

А может, и к океану.

Дом не очень разбирался: первый раз видел.

И тут жильцы немного запереживали – не все умели плавать и вообще… Пока-то всё шло хорошо: дети от смешанных браков, кухни народов мира… А тут на тебе!..

А Дом сказал: «Да как хотите, а я поплыву!..»

И поплыл!

Оказывается, Дом очень даже умел плавать!

Болтал ногами и плыл. Как утка, только многоногая.

А когда некоторые жильцы интересовались: «Куда плывём-то?»

– К слонам, – отвечал Дом. – Я этих слонов отродясь не видел. Охота посмотреть! Вот вас вижу каждый божий день! А слонов ни разу!

Дом сначала поплыл в Африку. Но передали, там малярия и мигранты, а у дома не было прививок.

И дом повернул в Индию!

Там тоже слоны, но поменьше ростом, а уши у них больше и – с виду – словно немного увядшие лопухи. Мне, к примеру, такие больше нравятся!

Приплыл.

Йога, ашрамы, антисанитария… Хорошо!

Из всех окон Дома ароматическими палочками пахнет, гирлянды цветов на балконах, все мужчины поголовно в дхоти сидят в позе лотоса, а женщины в сари – и танцуют танец живота. А дом сверху донизу в лианах, и по ним макаки и мартышки с утра до вечера прыгают. Руку в форточку высунешь с рупией, а они тебе раз банан! Раз кило картошки и мороженого минтая! И в Пятёрочку через дорогу ходить не надо!

Хорошо!

Но были и происшествия!

В четверг деревянный барак из Реутово приболел. Его по быстрому подожгли и спустили по Гангу, вниз по течению. Как тут принято. А жильцов расселили по соседним домам. Те, из барака, особенно не расстраивались…

А тут Дом влюбился принцессу Нури! Сначала в Гиту, а потом в Нури! (Сердцу не прикажешь!) Увидел в окне замка – и сразу влюбился! Нури была из самой высокой касты! С самой большой красной тиккой на лбу!

Дом украсил себя гирляндами, ходил печальный круглые сутки в широченных белых дхоти вокруг дворца, пах ароматическими палочками, вздыхал и пел песни из индийского кино.

Принцесса тоже полюбила Дом и танцевала в окне в синем сари танец страданий… Ведь, о ужас: принцесса была в три года обручена с нелюбимым принцем, коварным Махендрой… Но сердцу не прикажешь! И принцесса решилась бежать с Домом и одела алое сари с блёстками, и танцевала в окне танец любви с браслетами… Но тут коварный принц Махендра запел любимую песню Радж Капура из фильма «Бродяга». И принцесса Нури разлюбила Дом и полюбила коварного Махендру.

Такая вот она, любовь!

А Дом, весь в слезах, как был так и пошёл через непроходимые джунгли, пугая мартышек, тигров и крокодилов. Куда глаза глядят…

И пришёл к океану.

Постоял немного и снова поплыл.

В Австралию.

Приплыл.

Кенгуру, аборигены… Хорошо!

Родились новые дети с широкими ноздрями, в коридорах вместе с галошами и велосипедами стоят копья и щиты. А сами аборигены спят на циновках в гостиных… Жильцы Дома все с ног до головы татуированные, как персидские ковры, а на головах дреды.

Ни расчёсываться, ни мыться не надо!

Хорошо!

А в подъезды вдобавок к индийским слонам и мартышкам набились коалы, утконосы и кенгуру. Не протолкнуться! Как в Москве в метро в час пик!

Хорошо!

А Дом снова подошёл к океану.

Переплыл.

Айсберги, пингвины… Хорошо!

Дом насобирал по квартирам лыж на свои тридцать семь ног и пошёл по морозцу то коньковым шагом, то попеременным! С упором на обе палки!

А жильцы на батареях сидят, трусятся: вещи то тёплые кенгуру, мартышки, да утконосы по разобрали…

Дом снова к океану подошёл.

И хотел было плыть дальше, но засомневался: говорят, индийцы в Америке скальпы снимают… и по Родине заскучал…

И Дом, вот как был, так обратным ходом – задом наперёд – и пошёл.

А к этому времени за Домом уже целый микрорайон топал. А по ходу подтягивались и кибитки из степей Калмыкии, и труллы с палацинами и ламиями из Италии, и вигвамы индейцев, и эскимосские иглу, и индуистские храмы, и жилища австралийских аборигенов… Вот в таком виде, целой компанией, Дом обратно и заявился.

И осел.

И вскоре, другие дома города избрали Дом мэром. Потому что, во-первых: Дом говорил речисто и на разных языках: никто ничего не понимал, но в этом городе это обычное дело.

И во-вторых – приезжий… А тут все такие…

И Дом пролоббировал домам выдавать дорожные паспорта. Чтобы люди, когда вселялись, знали, что, скажем, этот дом по весне на Аляску двинет. А этот под Новый год в Арабские Эмираты. И заранее покупали или шубы, или купальники. Потому что, того и гляди, завтра или там через неделю – дом и махнёт!

И если раньше на заборах и столбах: «первый и последний этажи не предлагать, и распашонки во Владыкино с тёщиным углом – не надо!..», то теперь, когда квартиру покупали, смотрели: а куда этот дом завтра пойдёт! В город Бари, в Италию. Или в Воркуту!

*

Вот такую историю рассказал мне один премилый Дом, когда мы с моим другом, московским либреттистом Лёвой Бронхом, сидели как обычно в подвальчике «Пельменная СССР» на Пушкинской.

Он к нам за столик подсел!

Этот Дом.

Подкрепиться!

Пришёл из очередного турне, устал – и прямиком в пельменную.

И сходу заказал у Гюльчатай три чебурека: два с бараниной и один с говядиной.

И бутылку Кока-Колы.

Так и сказал: давно не ел я этой русской еды!

И давай чебуреки трескать и колой запивать.