В реальной жизни не больше реального, чем в ваших фантазиях, господин Уэллс...

И любое повествование должно быть оправдано. По-простому – жизнью… Или в конце концов смертью. Что, конечно же, намного сложней, брат.

Либо тем и другим одновременно, ищущими соприкосновения как здесь, так и там. За чертой. Ни больше ни меньше. Иначе – к чему всё?.. Но это, вы поняли, вступление. Слушайте дальше, господа. Как было, вообще-то, на самом деле.

...Хм, красивое имя.

Сразу ощутил: что-то не так. Время перетекало из сосуда в сосуд, подчиняясь извечным, его создавшим, законам нестройного бытия. Может, божественным, может, и нет. Вроде бы перетекало…

Чужая планета. Невозможно контролировать сознание на пике напряжения.

Расслабился – на секунду всего.

Открыл глаза – плен! Чужой, непознанный, ненавистный. Злой.

Хронометр на месте. Прошло четыре часа.

Я без скафандра. Без запаса кислорода. И представляете – дышу! Дышу их воздухом. Чего-чего: но этого просто не могло быть!

Помещение скупое на обстановку: пять на пять, идеально ровные стены, пол, цвет серо-матовый, кровать… Свежий воздух, блин.

Руна, – а так её звали, кого я вдруг услышал внутри себя, – изъяснялась безликим голосом. На чисто русском, без оттенков. Звук шёл отовсюду.

Болтали-балакали обо всём: вопрос-ответ – на всевозможные темы.

День третий

Вскоре понял, что не хочу есть. Хм-м. Спросил.

Руна вступала в разговор сразу, без промедления, в любое время суток.

Она ответила: все необходимые элементы жизнеобеспечения находятся в воздухе. (Что?! Да ну нафиг.)

За небольшой, в общем-то, период пребывания кое-что изменилось в моей эмпирически странной, затворнической жизни.

Комната заставлена тем, что, нимало сумняшеся, требовал: стол, лампа, бумага, карандаш. Шкаф с одеждой – да, да! – я уже носил их шмотки.

Зеркало…

«Одежда» – слабо сказано. Это проявлялись чудеса деформации неведомой материи – сам лепил свои наряды!

Электронные игрушки: описывал их, объяснял устройство – и всевозможные приборчики, штучки-дрючки, как и все остальные вещи, – появлялись из ниоткуда. Дверей-то не было!

Игрушек-причиндалов становилось всё больше. Знаете, абсолютно не понимал принцип их действия, – но они, по желанию хозяина, квакали, прыгали, смеялись, плакали, жили…

Справился, кто я для них. Что.

Руна отозвалась: «Ты в плену. Захвачен нами», – «Почему, какого хрена?» – «Планета наша, ты чужой». – «Вы отпустите меня домой?» – «Нет!» – «Почему?» – «Потому что ты – пленник. Навсегда»…

Она отвечала на сотни вопросов.

Иногда казалось, что мне не одиноко.

День шестой

Они позволяли абсолютно всё.

Сначала расширил комнату. Фокус-покус оказался несложным – попросил, и помещение увеличилось метров на двадцать вглубь пространства.

Потом комната стала стадионом! Я бегал, гулял, катался на велосипеде. Орал Шаляпиным-Собиновым во всю ивановскую: "Вдоль по Питерской...".

Затем «заказал» тачку.

Изготовил болид из неизвестного, твёрдого, но податливого вещества: руль, колёса – всё как надо. Хотя передвигалась ласточка без того и без другого – просто парила над поверхностью земли. Помните, как у полусумасшедшего гения Эммета Брауна из фильма «Назад в будущее»?

Далее стал строить чёртов город: дома, трассы, мосты. Рисовал дорожную разметку. Расстояния не были для них проблемой. Каждый день приносил новое знание об их безграничных возможностях. Невероятных, невообразимых.

Второй месяц

Вдруг осознал, что говорю с Руной, не открывая рта – мысленно.

«Сразу так мог! – откликнулась она. – Мы все так общаемся», – «А почему не сказала?» – «А ты не интересовался…». – Мне нравился голос Руны.

Я жил в родном посёлке, в своём доме над рекой. Вырастил сад во дворе, такой же, как там…

Вокруг ходили искусственные молчаливые люди, сотворённые на раз: Костя, Серёга, школьные друзья – по памяти лепил лица из чудесного пластилина, не поддающегося разумному объяснению.

«Руна, отчего ко мне никто не приходит? Никто из вас…» – «Мы всё про тебя знаем и видим тебя». – «Но я никого не вижу!» – «Ты сможешь увидеть, когда поймёшь. Когда будешь готов…».

Третий месяц

– Руна. Готов!.. – крикнул я в исступлении. В неизбывности.

Ярко, по-летнему светило мною же рождённое солнце. Лёгкие земные облачка плыли в голубом небе, шорохом накрывая назревающую только-только земную травку. Балтийскую вполне. Нехотя, щелчком мог «включить» дождь, грозу, снег. Мог промокнуть до нитки.

Выстраданный, выстроенный по памяти мир был необъясним и необъятен. И тих, и грозен.

За теми горами – Венеция. А по пляжу можно дойти, небыстро, до вашингтонского Белого Дома – не стал закидывать его далеко.

Атлантику уменьшил до размеров нашего лесного озера в Светлогорске. Но бури там бушевали отнюдь не шуточные. Да.

Создал страну, в которой сносно просуществовал бы уйму времени какой-нибудь литературный персонаж из фантастической подборки, ноу проблем.  

Но я – действующий офицер российских Военно-космических сил. Полковник, чёрт вас подери!! Я должен что-то сделать. Должен бороться, драться. Обязан вернуться в свой космолёт. Понимаете?

Смешно…

Руна молчит.

Дурак! Они слышат всё, каждое твоё слово.

Нет, я не схожу с ума…

– Руна!

– Да.

– Я готов.

– К чему?

– Встретиться с вами.

– Я так не считаю… – в её речи появились наши, исключительно подлунно-земные мирские обороты.

– Да, готов!

– … – Раньше она не делала пауз.

– Руна!

– Ты ещё ничего не понял...

У неё дрожит голос?

Мы никогда не спорили с ней, никогда не ругались.

Спрашивал – она отвечала, она спрашивала…

– Руна, послушай. Я соорудил город, лес, море, страну, знакомый мир не для того, чтобы жить здесь. А чтобы показать вам, – чужим, – какие мы. Какая сила движет нами, нашими чувствами, чаяниями, мыслями… Что Земля и Луна – не простое отражение потока элементарных частиц от поверхности планет. А это Свет, который заставляет души землян дарить солнечное озарение друг другу. От страны к стране. От человека к человеку. Мы существуем ради благости и благоденствия других людей, континентов и материков, не больше и не меньше – в этом наше предназначение. В признательной и божественной любви к ближнему. К земле, родившей тебя и воспитавшей. Взрастившей.

– В любви и ни в чём другом! – вдохновенно повторил я.

Затем воодушевлённо говорил что-то ещё. Уже не помню… Руна не прерывала.

Когда я закончил, она сказала:

– Хорошо, человек, мы заходим.