Звучит сигнал прибытия на этаж. Кабина легонько дергается и замирает. Створки лифта скользят в стороны, наполняя тихим шуршанием пустую лестничную площадку.

Перед Мариной длинный слабоосвещенный коридор. Она выходит из кабины, делает несколько шагов по гулкому бетону и останавливается возле одной из закрытых дверей. Какое-то время в нерешительности колеблется... Робко протягивает руку к кнопке входного звонка. Но, не коснувшись, тут же убирает. Из дамской сумочки достает ключи (ключи издают неприятный металлический звон, подхватываемый эхом коридора) и отпирает замок. По суетливым движениям видно, что женщина сильно нервничает. Марина входит в квартиру.

– Свет, – громко произносит она, и в прихожей включаются настенные споты, проявляя из полумрака небольшое, со вкусом обставленное помещение.

Из глубины квартиры доносятся звуки кухонной суеты: звон посуды, шкворчание масла на сковороде – готовится ужин. Заслышав, что кто-то пришел, в коридоре появляется мама Марины. В своем ситцевом фартуке с вышивкой букета подсолнухов на большом накладном кармане. Пожилая женщина улыбается.

– А я еще не успела приготовить, – смущенно говорит она и, вместо приветствия, как будто оправдывается: – Не думала, что ты так рано придешь… Сегодня блинчики у нас на ужин. Фаршированные. Твои любимые – с творогом...

– Мам, иди. У тебя что-то на плите подгорает, – потупив взгляд, отвечает Марина.

Мать тихонько вздыхает и молча уходит. Марина развязывает шарф. Скидывает тесные туфли, меняя их на мягкие розовые тапочки, и проходит в зал.

– Свет! – дает команду Марина. И тут же под высоким белоснежным потолком загорается роскошная люстра. Переливаясь искрящимися бликами в гранях горного хрусталя, свет буквально заливает прекрасную комнату. Резная мебель, эбен, дорогой текстиль – всё гармонично сочетается в изысканном и пышущем роскошью интерьере.

Следом звучит команда:

– Телевизор! – На стене возникает огромный экран. Появляются картинка и звук.

Рвущаяся с экрана реклама, вбирая в себя каждый миллиметр объема, мгновенно наполняет тихое помещение невообразимым шумом: «Ты без сил? Потерян сон? Принимай Акальмедон! Эффективное средство от стресса и усталости! Неурядицы на работе? Проблемы в семье? Акальмедон! Разумное решение житейских невзгод».

Скинув тонкое пальтецо, Марина опускается в кресло и устало закрывает глаза. «Необходима консультация врача. Имеются побочные эффекты», – скороговоркой произносит закадровый голос.

– Другой канал!

«Люнеты! – кричит ролик из рекламного блока на другой программе. – Люнеты – невероятное достижение технического прогресса! Прорыв в сфере производства современных гаджетов! Конец одиночеству! Серости – нет! Мир удивителен в стеклах люнет!» Слоган навязчиво вторится. Вторится. Вторится.

– Звук тише! – раздраженно командует Марина.

И тут же в комнате слышится звонкий детский голосок:

– Мама! Мама!

Марина убирает ладонь с лица, открывает глаза. Из дверей детской выглядывает сынишка.

– А, это ты, зайчик, – произносит женщина. – Я тебя разбудила, солнышко мое?

– Мам, а можно я пойду к Сережке на день рождения?

– Конечно можно, – грустно улыбаясь, отвечает Марина. – Конечно же можно.

Мальчик с нескрываемой радостью исчезает в комнате.

Марина поднимается из кресла и проходит в свою спальню, где в полумраке будуара горит неяркий ночник. На прикроватной тумбе в тусклом пятне приглушенного света небольшая золоченая рамка, стакан с водой и упаковка пилюль. Марина смотрит на фотографию; на ней три счастливых лица: мама и Марина по краям, в центре Никитка. Троица дружно улыбается, глаза наполнены радостью. Женщина берет с тумбочки таблетки и высокий стеклянный стакан, до верха наполненный водой, и возвращается в зал.

«Люнеты… – Монотонно звучит в ушах. – Люнеты. Люнеты».

– Семичасовые новости годовой давности! – дает команду Марина.

Ставит на журнальный столик стакан и опускается в кресло. Одну за одной выдавливает глазированные желтые таблетки из двурядного блистера. Собирает в пригоршню и… кучкой проглатывает, обильно запивая пилюли водой. Встает. Пустая коробка с надписью «Акальмедон» летит на пол.

Марина снимает очки…

Краски и звук мгновенно исчезают. Темная комната с завешанными зеркалами. Нет эбена. Нет китайского фарфора. Обшарпанные серые стены с облупившимся потолком. Повсюду траурные ленты. Женщина проходит в детскую. На письменном столе две фотографии, обе в черной рамке. Никитка. Мама. Рядом вазочка с двумя красными гвоздиками. Комната пуста. На заправленной кроватке, у стены, большой плюшевый медведь Сережка.

Женщина смотрит на своих родных, и по ее щекам стекают слезы. Марина выходит из комнаты и направляется в кухню. Там, не зажигая, включает газ. Возвращается в зал и ложится на диван. Ее глаза закрываются.

Марина погружается в темноту, в которой, еле уловимо, доносятся звуки из телефонов очков:

«В эфире «Чрезвычайные происшествия». Вчера, одиннадцатого октября, в одиннадцать часов вечера на пульт МЧС раздался звонок. Жильцы дома двадцать один по улице Альпийской жаловались на резкий запах бытового газа в подъезде. По приезде на место происшествия работниками газовой службы был выявлен его источник, который находился в квартире на шестом этаже. Отключив электричество, сотрудники МЧС проникли в жилище. Дверь для этого пришлось взломать, так как хозяйка квартиры была в это время на работе.

В квартире обнаружены два трупа. Пожилой женщины пятидесятого года рождения и ее внука шести лет. По предварительным заключениям экспертов трагедия произошла в результате несчастного случая. Бабушка погибшего мальчика, готовя ужин, возможно задремала под действием сильных успокоительных таблеток, которые регулярно принимала. Вода в кастрюле закипела и залила горящую конфорку. Обе жертвы задохнулись во сне...»

Примечание:

Люнеты – Lunettes, фр.: очки.