«Кровь и почва» – роман о времени, о столкновении нескольких поколений, выросших в силу изменчивости настоящего момента в разных условиях, а не о политике, как может показаться на первый взгляд.
Гортов и Софья – два главных его героя. Между ними нет любви, но их тянет друг к другу из-за схожести. Они из одного поколения без идеологии и принципов. Они не просчитывают своих действий, не имеют определенных целей, их не интересует даже материальная выгода. (Гортов просто снял на телефон, Софья просто слила компромат.)
Герой не выбирает, за кого он. Его выдернули из лесной глуши и поместили в «глушь» цивилизованную, где герою приходится жить по ее правилам. Он честно пытается следовать им, поскольку своих, внутренних, у него нет. Гортов цепляется за обломки былых устоев, читая каждый день опись церковной утвари. Как молитву. Как «Отче наш». Но такая молитва не спасает.
В эти же условия попадают герои других времен. Из советского прошлого – старуха-переводчица. Больная, неспособная ухаживать за собой, но приспособившаяся к этому времени. Порошин же так и не смог приспособиться. Он, уже пропащий, разуверившийся, безумствующий, сознательно скатывается в пропасть. Чеклинин из бандитствующих 90-х. У него все четко, по понятиям. Свое время он может воспроизвести где и когда угодно. Есть еще вневременный отец Илларион, который (как «дух святой» летуч) может прикинуться хоть иностранцем.
Герой Гортова тоже пытается прижиться. Но для этого ему нужно иметь какую-то опору внутри, чтобы вписаться в эту среду. Это как воспроизведение экраном новомодного телефона (который вот-вот изобретут) фасада из любой эпохи. Но пока что Гортову предлагают не гаджет, а хорошо проверенное старое средство – патриотизм.
Кровь и почва – основные ингредиенты патриотизма. Но эти понятия уж очень двусмысленны. С одной стороны, это принадлежность к определенной национальности, роду и территории. С другой, символы жизни и смерти, которые словно Инь и Ян кружатся один вокруг другого, меняясь местами. Пока течет кровь, человек живет, а мертвого закапывают в землю. Но ту же кровь проливают, она выходит наружу, когда человека убивают, а почва – это не только могила, – это то, на чем все держится, что дает человеку пищу и опору. В общем, очень удачное название. Оно как формула патриотизма: почва, замешанная на крови. Из этого и лепится весь антураж романа.
В этом замесе и приходится существовать героям, – в конце концов, они сами попадают в него. Но если Софья персонаж переменчивый (она может быть и набожной и распутной), то Гортов не меняется. В нем нечему меняться, потому что он сам словно материализовался из виртуальной жизни, где нет четких нравственных понятий. Нет любви и сильных привязанностей. Нет денег и материальной выгоды. Из домашних животных Гортов и Софья выбрали свинью, но не рассматривают ее с точки зрения мяса, как сосед, который ее съел.
Но если за свинью отомстить легко, то за Софью гораздо сложнее. Гортов находит выход – мстит за нее виртуально, во сне. И снова возникает топор, провисевший наготове весь роман. С ним Гортов ходил в детстве за бабушкой, но тогда он был реальным – им кололи дрова.
Гортову достаточно виртуальной мести. Как и Чеклинину достаточно слегка припугнуть Гортова, чтобы тот продолжал работать. Его поколение легко запугать, лишь показав ему орудия пыток. (Ни в какое сравнение с тем же Мальчишом-Кибальчишом, у которого идеология была сильнее смерти. Смерть даже укрепляла эту идеологию.)
Гортова пугать неинтересно, а убивать незачем. Он может жить и работать в любых условиях. В этом его преимущество перед другими, отягощенными разными убеждениями. Как будто все для героя происходит понарошку. Все искажается, искривляется, становится похожим на лубочную картинку, как в компьютерной игре.
По изяществу и четкости ходов роман действительно напоминает игру. Шахматную партию. Героя (кстати, Горт – известный чешский шахматист) выдернули из задних рядов, сделав им ход вперед. Он продвигается, наблюдая по ходу, как «съедают» другие фигуры.
Не злободневная сатира, а горькая правда о еще одном потерянном поколении, на этот раз потерянном в виртуальном пространстве. Интересно, что и телефон уже используется не по прямому назначению, не для общения, а для фиксации компромата или (опять же в будущем) путешествия во времени.
А есть еще «девочка с мочой» (уж не моча ли переводчицы как звено в цепочке поколений?) Это новое, что появляется вслед за пассивным существованием главных героев. Бунт, но пока чисто на физиологической почве. Как реакция организма на тошнотворность происходящего. Моча как противопоставление компонентам, вынесенных в название романа. Связывающая прошлое (судная утка переводчицы), настоящее (Гортов, который не может элементарно помочиться в кустах) и будущее (юная бунтарка, обливающая мочой партийного вождя).
Антон Секисов того же поколения, что и его герой Гортов. Это поколение бесстрашно, но оно бесстрашно не из-за того, что ничего не боится, а потому что не знает, почему надо бояться.