Откровенно говоря, жизнь Надежды Константиновны всегда была окутана тайной. Надо ли объяснять, что после смерти бесформенный контур ее фигуры окончательно истаял в мертвом воздухе истории? Чудесным образом сохранились только пристальный, растекающийся за толстыми стеклами очков взгляд, тяжелое, будто набухшее платье, да слабый скрип коричневых ботинок.

Никто из нас не знает, нечего и гадать, какие силы распоряжаются человеческой жизнью; тем более не поддаются учету посмертные действия человека. Цельная натура Надежды Константиновны, ее героическое усердие добиться результатов в любом деле – будь то разъяснительная работа о необходимости регулярно проветривать помещение или вколачивание обыкновенного гвоздя в стенку, - наложили отпечаток и на ее облик после смерти. Демонстрируя загадочное для живых упорство, Надежда Константиновна прокладывала свои посмертные маршруты с такой точной добросовестностью, как делала бы это, будучи живой.

Нетрудно убедиться, что каждый шаг дается мертвому с необыкновенным трудом. То, на что у нас уходит мгновение, у них растягивается в мучительную процедуру. Иначе говоря, чтобы пройти короткий путь от школьного крыльца до первой цветущей яблони в саду, покойник потратит не меньше двадцати минут – и каких! сопровождаемых тягостными вздохами, похожими на унылые причитания осеннего ветра… Нечего и говорить, что особенно неуместна фигура мертвого в весенний вечер, среди волн ароматов от зацветающих яблонь.

В такой примерно час двое ребятишек расположились на заднем крыльце двухэтажной школы.

Один из них сидел на сбитой нижней ступеньке крыльца, а вторая – девочка – стояла рядом и болтала обутой в блестящую туфельку ногой. Вечерело, и небо над яблонямиприобрело яркий карамельный оттенок. Но дети, надо сказать, довольно равнодушны к природе. Школьные диктанты и сочинения о красоте родного края выработали у них, если можно так выразиться, крепкий противоприродный иммунитет, поэтому яблони и светящееся небо остались не замеченными. Зато мальчик и девочка безошибочно учуяли приближение вечера – поры немного таинственной и более чем подходящей для определенного рода разговоров.

Поглядев исподлобья на девочку, которая теперь царапала блестящим носком туфельки ступеньку, мальчик выпалил:

- А старуху опять видели, точно. Киля видел, но ему мать болтать запретила.

- Чего же он болтает? – трезво спросила девочка.

- А он не болтает. Просто говорит, что видел старуху. Глаза белые, а в карманах мусор.

- Он что же, в карман к ней лазил?

В ответ мальчик подумал, а затем обиделся.

- Поди сама и посмотри, - угрюмо посоветовал он.

Наступило молчание, во время которого было слышно, как жужжат в яблоневых зарослях насекомые, устраиваясь, надо думать, на ночлег.

Девочка сказала:

- Это, наверное, не старуха была.

- А кто же? Дед Мороз? – с иронией спросил мальчик.

- Не старуха.

- А кто? Скажи, если такая умная.

Поколебавшись, девочка проговорила:

- Возможно, это было какое-нибудь животное.

- Крыса, что ли? – спросил мальчик, и в голосе его прозвучали одновременно презрение и страх.

- Я читала, - сообщила девочка, - что в условиях сырости и темноты могут образоваться неизвестные виды живых существ.Вообще, - обретая уверенность, продолжила она, - живые существа могут появляться где угодно, тут нет ограничений… Даже в толще льда.

- Пингвины? – предположил мальчик.

- Дурак, - сказала девочка с сожалением, но мальчик на этот раз не обиделся. Набирающий силу вечер и разговоры о туманных и таинственных событиях зажгли в его душе своего рода охотничий азарт, так что на мелочи он перестал обращать внимание.

- Это не животное, а старуха. Дядя Коля говорит, что она ворочается. Говорит, что она – тварь.

- Дядя Коля Жуков? – уточнила девочка.

- А кто же.

Тут девочка довольно непочтительно расхохоталась, а затем отчеканила:

- Дядя Коля – пьяница. И вообще больной человек.

- Чем же он болен?

- У него синдром.

- Чего-чего?

- Синдром. Я точно не знаю, но слышала. В общем, он может видеть то, чего на самом деле нет, понятно?

Мальчик нахмурился, словно пытаясь оценить замечание собеседницы, но минуту спустя его настроение поменялось. Он поднялся с каменной ступеньки и, не прощаясь, двинулся под яблонями к той части деревянного забора, которая была лишена сразу нескольких досок.

- Это могло быть какое-нибудь животное, - с вызовом повторила девочка, но мальчик не счел нужным реагировать на глупое замечание.

Не прошло и минуты, как девочка осталась одна. За ее спиной высилось пустынное в этот час школьное здание, а перед глазами расстилался темнеющий яблоневый сад. На короткое мгновение девочка усомнилась, стоит ли оставаться тут одной или лучше убраться подобру-поздорову. Ни в какую белоглазую старуху она не верила, но атмосфера вечера и одинокого сада действовала, словно прикосновение льдинок.

Еще минута или две ушли на колебания.

Девочку звали Даша Самохина, ей недавно исполнилось десять лет, и она была любознательна и отважна – ее отваги хватило бы и на человека, которому исполнилось одиннадцать или даже двенадцать. И вот, в силу перечисленных обстоятельств, Даша не торопилась покинуть задний двор школы. Ей подумалось, что ее товарищ просто-напросто сбежал, предварительно перепугав себя рассказами о белоглазой старухе, о том, как она ворочается в темноте подвала. Мальчик верил школьному дворнику дяде Коле, ну а Даша Самохина критически относилась к этой сомнительной информации. И вот стояла, немного нахмурившись и подумывая, не заглянуть ли в низкое подвальное окошко – то, что над самой землей.

Девочке казалось, что если она заглянет в мутное окно, то одержит победу – правда, не очень ясно, над кем… К тому моменту, когда решение было почти принято и Даша Самохина двинулась, хотя и без особой уверенности, к указанному низкому окну, до ее слуха донесся звук неизвестного происхождения. Звук шел как раз из подвала и напоминал скрип, издаваемый старым шкафом, когда его передвигают с места на место. Даша остановилась.

Странные нарастающие звуки меняли дело. Кто знает, что может происходить во тьме подвала? Не исключено, что там орудуют воришки, решившие поживиться школьным добром… В таком случае, переведя дух, рассудила Даша, самое разумное – позвать на помощь взрослых. Или лучше припугнуть преступников, сделав вид, что около школы полно людей? Затопать, к примеру, ногами изо всех сил – и тогда сложится впечатление, что во дворе собралась целая компания…

Даша усмехнулась, а затем решительно шагнула к подвалу и исполнила задуманное - затопала ногами, не жалея новых блестящих туфелек. Мало этого: девочка еще и разыграла неизвестных злоумышленников, выкрикнув нарочито бодрым голосом:

- Товарищ лейтенант, это здесь!

То есть преступники должны были понять, что на место преступления прибыла милиция и пора сдаваться…

Между тем звуки, доносящиеся из подвала, не исчезли. Скорее наоборот: стали разнообразнее и настойчивее. Скрип, вздохи и глухое покашливание неслись сквозь полу-притворенное подвальное окно. Ну а все остальное дорисовало Дашино воображение: в подвале (показалось девочке) кто-то мерно и отчетливо переступал тяжелыми ногами и словно кого-то куда-то тащил…

- На помощь! – крикнула Даша Самохина, но, как выяснилось, крикнула шепотом, одними губами.

Кричать громче девочка не могла, так как ее парализовал страх, он сковал ее руки и ноги, словно корочка льда… Так, оледенев, и замерла девочка, неподвижная и смертельно испуганная под гаснущим вечерним небом. Она больше не чувствовала ароматов, летевших от светящегося в сумраке яблоневого сада, не слышала дружного жужжания насекомых и затихающих птичьих голосов.

 Ее сознание теперь было переполнено скрипом, скрежетом и мерным постукиванием; бом-бом-бом… Конечно, это «бом-бом-бом» проще всего отнести к разыгравшемуся воображению испуганного ребенка. Но то-то и оно, что ничего Даше не почудилось. И зловещие шорохи, и тягостные мертвые звуки, действительно, наполняли школьный подвал. Если бы Даша Самохина нашла в себе силы заглянуть внутрь, она бы увидела, как неутомимо непослушными руками и тяжелыми фиолетовыми ногами, выглядывающими из-под темного подола платья, пытается освободить от сломанных стульев проход к подвальному окошку мертвая старуха.

Эти действия неизвестная гостья сопровождала глухими вздохами и слабым покашливанием. Она ворочалась и то и дело натыкалась на предметы, как будто была слепой; помимо этого старуха время от времени поднимала лицо к потолку подвального помещения. Можно ли поверить в то, что на низком потолке ей мерещилось тусклое солнце мертвых, и бедняга черпала силы в этом несуществующем диске?

Дальше дела в подвале развернулись следующим образом. Неутомимая старуха, похоже, выбилась-таки из сил. Во всяком случае, ей не удалось расчистить проход среди брошенных поломанных стульев и тумбочек. Тогда мертвая поступила так, как приписывает молва покойникам: принялась – вначале осторожно и неуверенно, а затем с возрастающим ожесточением грызть стулья и табуретки, издавая при этом глухое хлюпанье и прочие довольно отвратительные звуки.

Сколько прошло времени? Видимо, не так уж мало, потому что темнота, наконец, окончательно укутала сад и дрожащую девочку. Будто загипнотизированная, Даша стояла, прислонившись плечом к каменному зданию, пока острая боль не пронзила ее лодыжку. Громко и отчаянно крикнув, Даша бросилась прочь. Бежать через сад ей показалось слишком страшно, поэтому она кинулась в обход, но тут же запнулась и рухнула плашмя на мелкий гравий, не чувствуя боли.

Старуха, которая к этому моменту выбралась из подвала и едва не откусила ребенку ногу, застыла в недоумении. С одной стороны, ее упорство было вознаграждено; преодолев немалую для мертвого человека преграду, она выбралась из подвала и добралась до ноги девочки, с которой, можно не сомневаться, поступила бы точно так, как до этого поступила со старой мебелью – перемолола бы в прах отвратительной железной пастью. Но пускаться в погоню мертвой было не под силу. Верхний мир для покойников столь же не удобен, как Нижний мир – для живых. Вот и застыла она в недоумении, коченея под выплывшей яркой луной…

Ну а Даша, которую укус вернул к жизни, вскочила и теперь уже беспрепятственно побежала к дому.

Короткая летняя ночь подходила к концу. Утренний свет стремительно набирал силу, и яблоневый сад довольно скоро наполнился птичьими праздничными голосами. Дворник дядя Коля Жуков, совершающий утренний обход прилегающих к школе территорий, наткнулся на гору ветоши, которая ночью была белоглазой тварью.

- Надежда Константиновна, - молвил дворник с отвращением.

Остановившись в отдалении от мерзкого тряпья, дядя Коля Жуков призадумался, а затем, приговаривая: «Пошла на место, пошла вон», - раскидал метлой тряпки. «Не то надо было спалить?».

Но как, спрашивается, можно спалить то, чего не существует, что и без того прах, пепел и зола?

Теперь задумаемся: какие выводы сделает умный человек из услышанного? Истории о мертвых покойниках нелепы, это само собой понятно. Но они – что куда важнее – приносят еще и немало вреда. Уверовавший в посмертные похождения мертвеца может, не сомневайтесь, поверить во все что угодно. Для поклонников такого рода вымыслов вообще закон не писан – будь то хоть закон всемирного тяготения. В их глазах жители Нижнего мира расхаживают среди людей, словно имеют на это право. А подобные вещи, заметим, размывают и без того зыбкий контур реальности. Судите сами, много ли от этого пользы.