Майским утром, в четверг,  с губернатором Верхневышкинского района случилось необычное происшествие. Глядя в зеркало – дело происходило в ванной комнате, во время бритья, – Игорь Константинович Калина обнаружил вместо собственного знакомого лица - фиолетовую физиономию с белыми, вылезшими из орбит глазами и надувшейся, как гигантский шланг, шеей. Приглядевшись, Игорь Константинович заметил, что кожа под подбородком и в районе ключиц лопнула, словно была покрыта истончившейся бумагой лежалого оттенка. Страшная картина имела неправдоподобный вид, и губернатор на минуту зажмурился. Он решил, что стал жертвой видения, показавшегося в зеркале, окруженном бледно-розовым кафелем.

Некоторым невдомек, какое, в сущности, маленькое место занимает на земле человек. Даже губернатор – а это по нынешним временам серьезное карьерное завоевание – внезапно исчезнув,  сохраняется в памяти своих подчиненных не дольше, чем след на воде. Губернатор Верхневышкинского района Игорь Константинович Калина получил возможность, хотя и косвенную, в этом убедиться. Пришлось печальное открытие на последнюю субботу мая, когда шестиместный катер «Витязь» принял на борт пятерых верхневышкинских администраторов, включая губернатора Калину. Все пятеро были еще не старые, крепкие люди с широкими лицами, тронутыми загаром. Сразу видно было, что никто из администраторов не ограничивает свою деятельность сидением в кабинете, но выезжает на объекты, подставляя лицо весеннему ветру и солнцу. Плотные и сытые, одетые в защитные комбинезоны и фуражки с твердыми пятнистыми козырьками, эти пятеро напоминали братьев, вскормленных молоком степной кобылицы; красавцы, и равны, как на подбор…

Между тем, несмотря на сходство, равенства между путешественниками не было. Да и какое может быть равенство между губернатором края и войском его замов? Именно поэтому внутри маленького сообщества подчиненных происходило что-то вроде соревнования, в котором каждый стремился проявить себя наилучшим образом, демонстрируя необходимые в полевых условиях качества – бесстрашие и сноровку. Ловко и оперативно, немного толкаясь локтями, они разместили на борту рыболовные снасти и провиант, деликатно поспорили о наиболее защищенном от прямого попадания солнечных лучей месте и тут же усадили на него губернатора.  Затем в холодок отправились бутылки с пивом. Помимо перечисленного, чиновники, не стыдясь, то и дело бросали на губернатора влюбленные взгляды. Хотя, чувствуя под днищем катера слабые толчки воды и стоя под сверкающим весенним небом, они и впрямь искренне верили, что любят своего начальника, как дорогое дитя. Таково в целом устройство природы: она внушает человеку мысли о любви.

По-видимому, стоит сказать о предполагаемом сценарии этого путешествия по реке, хотя планы чиновников теперь уж не имеют большого значения, поскольку им так и не суждено было осуществиться. Дело в том, что губернатора Калину забрала у подчиненных река Белая – широкая и мощная в нижнем течении, к тому же, как выяснилось, - коварная и безжалостная.  Это произошло  примерно за полчаса до прибытия в местечко Мутная Заводь – туда, где путешественников ждал заранее оборудованный лагерь, находившийся под присмотром заведующего лесничеством дядей Маратом и где намечались уха, ужин и отдых. Однако в лагерь на «Витязе» прилетели уже не пятеро, а только четверо чиновников, лишившихся губернатора и тихо стонавших от страха. Дядя Марат, человек с неподвижным желтым лицом, оглядел пришельцев и высказался следующим образом:

- Давеча в Буйках тоже дела были.

Но чиновники в ответ не могли и слова молвить, а знай себе стучали зубами. Над их головами равнодушно шумели сосны, а над соснами летели легкие клубящиеся облака. На круглой поляне весело потрескивал разведенный дядей Маратом костер.

Подождав, не скажут ли гости чего, дядя Марат погладил рукой крепкий желтоватый подбородок, а потом пересчитал пришельцев, тыча поочередно пальцем в каждого.

- Четыре, - задумчиво молвил лесник. – Стало быть, четверо… А пятый передумал, видать?

Слова свои дядя Марат сопроводил острым настороженным взглядом, помолчал, а затем невнятно и торопливо заговорил про деревню Нижние Буйки, в которой еще в марте потеряли командира жилконторы. Ушел человек на реку водки попить (потому что в Буйках начальство пьет водку на реке, таков ихний старинный обычай; да и до реки там рукой подать) – ну, ушел и ушел. А обратно не вернулся.

- Куда же делся? – коротко спросил один из прибывших чиновников.

- Нуу, - сказал на это дядя Марат и погрузился в молчание.

- Толком говори! – рассердились чиновники. Неизвестно почему они решили, что судьба жителя Нижних Буйков послужит ключом к их тайне (исчезновению губернатора). Как нередко случается, люди, измученные неизвестностью, принялись искать ответ в иррациональных таинственных сферах. Дядю Марата затормошили, прикрикнули на него и посулили в качестве поощрительного приза две банки красной икры.

- Нуу, - повторил лесничий, втянув воздух каменными ноздрями. После чего без особой охоты, но довольно подробно (хотя и не слишком последовательно) наговорил осиротевшим администраторам с три короба; что, мол, исчез в Нижних Буйках ихний жэковский воевода, факт. Причем исчез не просто так, а пошел на повышение.

- В другой город, что ли, уехал?

- Точно.

- И куда же? Не в Нижний ли Новгород? – задал вопрос заместитель губернатора по социальным вопросам, считавший себя острым на язык человеком.

Дядя Марат призадумался.

- В нижний-то в нижний, - наконец отозвался он. А затем понес прежнюю околесицу: прибрали, мол, человека на новую должность, а что. Мужик был способный, водку пил, березовым духом заедал, вот Тонх его и возвел в нижние начальники.

Не добившись внятного отчета от дяди Марата, администраторы уселись на приготовленные отесанные пеньки и принялись держать совет. Нужно было ответить на два простых вопроса: 1.Куда подевался Игорь Константинович Калина? 2.И как теперь поступить им, лишенным связи с большой землей (ибо, по негласному правилу, отправляясь на загородные прогулки или пикники, свои телефоны чиновники оставляли дома, чтобы иметь возможность совершенно слиться с природой)?

Заместитель по вопросам социального развития сказал:

- Человек ни с того ни с сего не может вывалиться из катера. Возможно, кто-то советовался с Игорем Константиновичем по текущим вопросам, а затем губернатор случайноперегнулся через борт и у него закружилась голова?

- Он мог просто любоваться движением струй, ради общего развития, - заметил начальник молодежного отдела. – У Игоря Константиновича, кстати говоря, дома имеется превосходный аквариум.

- Растяжение стопы тоже неприятная вещь, - брякнул зам по спортивному развитию, багровый человек, мучимый отрыжкой. – У меня один как-то на тренировке растянул ногу, что называется, на ровном месте. А тут река…

- Что же, Игорь Константинович растянул ногу, а потом прыгнул в воду? – удивились все.

И только специалист из отдела режима покачал головой и хмуро высказался, что он в эти версии не верит. Причем – ни в одну.

- Это почему? – спросили чиновники.

- Потому что мы вообще не легковерны, - смутно объяснил режимник. – Не из таковского теста.

Солнце тем временем коснулось верхушек сосен и облило лес золотистым тающим светом. Закатное зарево зажгло искры на поверхности реки, и – одновременно с новыми деталями пейзажа – воздух наполнился далеким гулом. Это, чувствуя близкий вечер, затрубило в трубы комариное войско. Чиновники затосковали. Подозрения, подобные комариному рою, крутились в головах администраторов. Каждый подозревал товарищей в нечистой игре, сомневался в искренности коллег и одновременно страшился за себя самого. Но, помимо перечисленного, всех их пугала тайна, распластавшая над ними темные крылья, как фантастическая птица.

Измученные чиновники, утратившие под давлением обстоятельств энергию и жизнерадостность, сидели на своих пеньках, вяло потягивая успевшее согреться пиво. Волны теплого пива, скользя по пищеводам, усиливали чувство безнадежности.

В это время на самой кромке берега стоял водяной дух Йенк-тонх. Он поочередно разглядывал задумавшихся администраторов и с трудом удерживал в своей утробе смех – до того потешными казались ему рожи пришельцев. Мысленно водяной дух прикидывал, что будет, если – не без помощи колдовства – привести этих уродов в порядок. Но как это сделать? Опыт с плененным губернатором подсказывал, что все не так-то просто. Утащив Игоря Константиновича в подводный город и усадив прямехонько на освободившийся административный стул, Иейнк-тонх убедился, что ни к какому делу Калину невозможно приставить. Утопленник оказался неповоротлив и на диво глуп: не отвечал на вопросы окуней, не чистил рот от мелких камней лазурного цвета… Или жрал эти камни взамен жареной картошки?

Убедившись в негодности нового подводного чиновника, Йенк-тонх поступил так: он принялся обтачивать и обстругивать губернатора в надежде добиться чего-нибудь путного. Оторвал администратору вначале правую руку, затем левую руку и сложил их в ящик. Затем оторвал одну и другую ногу, дальше дело было за туловищем. Пришлось и туловище поместить в ящик, осталась только голова. Но и от нее было немного толку. Видать, колдовство водяного духа оказалось не так уж сильно. Тогда Йенк-тонх вышел на берег и осмотрелся. К тому времени на земле, как и в подводном городе, наступил вечер. Конечно, нечего и сравнивать земную и подводную красоту. Во всяком случае, с точки зрения водяного духа нет ничего величественнее и роскошнее подводного города. Все здания (даже и здание подводной администрации) там отличаются зыбкой природой и медленно плывут, подчиняясь ходу речной воды. ДомА таким образом (если прибегнуть к земным характеристикам) подобны странствующим кораблям, а сады из блеклых сине-зеленых водорослей только усиливают общий эффект.

Постепенно на берег опускались мягкие весенние сумерки. Клубы тумана плыли над водой, как невесомая перина. Дядя Марат, отправленный в ближайший населенный пункт за подмогой, все не возвращался. Лишившиеся начальника, а затем помощника-лесника, администраторы расположились на берегу и напоминали бесформенные кули. Игра гаснущего света и вечерних теней, клочья тумана, а главное – присутствие водяного духа Йенк-тонха рисовали перед чиновниками неожиданные картины. Равнодушные к красотам и диковинкам, они все же не без удивления отметили, что речная вода засветилась изумрудными огоньками – это водяной дух напоследок решил показать беднягам, как красив, если приглядеться, подводный город. Конечно, дух лукавил: на самом деле под водой довольно темно, и редкие светящиеся растения или рыбы не могут создать подобной иллюминации.

Наблюдая изумрудное свечение, чиновники заворочались и инстинктивно попятились. Затем обменялись тревожными взглядами, и каждому на минуту померещилось, что на их штормовках выступила бледная плесень, а лица приобрели странный цвет скисшего молока. В эту самую минуту водяной дух почти вплотную подошел к администраторам, схватил их за руки и потащил за собой в реку, которая вдруг вскипела, точно молоко в кастрюле. Те не сопротивлялись, или, вернее, вяло противодействовали Йенк-тонху. Они вели себя, как смертники, утратившие душевное мужество: висли на своем палаче, едва передвигали ноги и мочились прямо на речную траву. А Йенк-тонх тащил их и грубо приговаривал:

- Начальник зовет, начальник зовет.

Говорил на непонятном для чиновников языке, который и в подводном-то городе не все понимают. Зато понятен и хорошо виден был топор, сверкающий в лунном свете. Водяной дух стащил его у зазевавшегося рыбака около ста лет тому назад. И вот все это время топор служил ему службу: если надо, мог вырубить из человеческих костей белые смертоносные стрелы. Ничего по силе не сравнится…