Роман Богословский размышляет о главном семейном стереотипе

О том, откуда попало в бытовые разговоры сограждан слово подкаблучник, я узнал на свадьбе друга. Тамада заставила жениха и невесту прыгать по залу с тем, чтобы кто-то из молодоженов первым наступил на ногу другому, и когда невеста чуть не проткнула своим каблуком блестящий свадебный ботинок моего товарища, кто-то сзади заревел: «Подкаблу-у-у-чни-и-ик!» Вот такой, собственно, символический ритуал. А что же он символизирует?

Подкаблучником чаще всего называют того, кто не может пойти и выпить с друзьями, когда вздумается. Еще так называют мужика, который под разными предлогами отказывается посидеть в кафе со старой знакомой, что называется, с глазу на глаз. Еще подкаблучник тот, кто по-английски дергает домой, когда женская половина фирмы еще только развешивает шары для предстоящего корпоратива. И что бы «заклейменный каблуком» не говорил в свое оправдание – что пить по гаражам и «флэтам» надоело, что со старой знакомой в кафе абсолютно не о чем говорить; что лица, которые будут орать на корпоративе «скво-о-о-зь бури, дождь и грозы-ы-ы», и так достали в череде нескончаемых рабочих будней – это будет бессмысленно: едкие усмешки, ужимочки, переглядочки, колкие словечки – только это и ждет растерянного беднягу, несмотря на его личную жизненную правду.

Зайдем с другой стороны. Совсем недавно я переселился в так называемый «ментовский дом» – в советское время в нем селились сотрудники МВД. И знаете, что сразу бросилось в глаза? Во дворе очень много стариков: именно мужиков много, дедов со следами былой солидности на лицах, тогда как в целом мужчин за 70 в стране осталось совсем мало. А тут гуляют, обсуждают политическую обстановку, играют в домино и шашки. Я удивился – ну странно это! А потом понял: когда эти «товарищи» были молодыми, за ними серьезно приглядывали их жены; и пили они через рюмку, и на банкеты ходили через раз, и по гаражам наверняка старались не слоняться без толку. «Ты же милиционер! Ты должен пример подавать!» –  говорили им жены, разглаживая форму и провожая на дежурство. То есть и теоретически, и на практике эти веселые дедки – классические подкаблучники: заметим – живые подкаблучники.

А что же происходит с «надкаблучниками»? Что выигрывают они от того, что могут «распоряжаться своей свободой» самостоятельно и «глупую бабу» с «ее тупой моралью» не слушать? Не буду глобализировать, брошу взгляд на знакомых. Один «свободный от любых обязательств» дожил до 50 лет – еле дотянул, сейчас не может элементарно нормально питаться из-за того, что система пищеварения напрочь разрушена многолетним употреблением алкоголя. Другой ради того, чтобы пацаны не сказали, что он подкаблучник, побросал нескольких жен и детей и нажил массу наиглупейших и неприятнейших болезней половой системы. Еще несколько свободолюбивых давно лежат в могилах, поскольку героин казался им более интересным, чем Новый год в кругу семьи или совместные поездки с женой и детьми на пикник. Есть и те, кто выжили и более или менее сохранили организм, но живут, не зная чем себя занять и куда себя деть хоть в будни, хоть в праздники.

Выходит, что ярлык подкаблучника совсем не так безобиден, как кажется – рано или поздно, в большей или меньшей степени, но он ведет к разрушению мужчины изнутри и снаружи. Ложная идея свободы вкралась и сюда, облеклась в такую, казалось бы, «шуточку», в понятие, позаимствованное из примитивного свадебного ритуала. Мы привыкли вести себя, как «настоящий мужик», как будто настоящий мужик – это только мертвый мужик, мужик, у которого отказывают все органы, или мужик, который бродит один с осунувшимся лицом в Новогоднюю ночь.

Нет, я далек от мысли, что женщины, навязывая нам свою волю и видение жизненных процессов, руководствуются только тем, чтобы спасти нас от неминуемой гибели. Но, в конце концов, кто мешает нам подумать как следует, включить, наконец, голову и понять, что опосредованно, вне женских притязаний и скрытых мотивов мы все равно только выигрываем? Мысля свое, женское, жены спасают нас от одиночества и деградации. И пусть они думают, что мы слушаемся – нет, не слушаемся: мы просто хотим, чтобы нам стукнуло и 70, и 80, хотим играть в домино, видеть солнце, ступать, как в детстве, по сугробам. Давайте останемся живы, одноПОЛчане.