Поучительно–грустная история с благополучным концом.

У одной моей знакомой, некоей Дуси Фуфайкиной, довольно интересной фемины тридцати пяти лет, образовалась, наконец, личная интимная жизнь с одним гражданином примерно того же возраста и почти интеллигентной внешности. Дуся работает продавщицей в привокзальном магазине, в хлебобулочном отделе, и познакомились они здесь же, по месту её работы, потому что мужик этот у неё постоянно булки покупал. Ходил он каждый день и даже при этом недовольно хмурился, но ничего и не говорил и  никаких претензий по качеству булочной сомнительной свежести не высказывал. Поневоле задумаешься: ну куда ему столько булок? Для коллекции, что ли? Это же прямо героическое терпение нужно иметь, чтобы столько их регулярно сжирать!

Вот Дуся первой и не выдержала. Ну чего, говорит. Опять тебе, что ли, булку дать?

– Ага, – ответил гражданин и впервые почему–то сконфузился (может, оттого что она первой заговорила?). – Вот эту, которая с краю. За одиннадцать рублей.

– И как ты их, дядя, только жрёшь? – фыркнула Дуся насмешливо. – Я прямо удивляюсь на твой неразборчивый аппетит! Они же прям каменные! От таких булков запросто можно прободную язву заработать. Или какое другое нервное заболевание.

– А я не себе беру, – вдруг смущенно улыбнулся гражданин, и от этого застенчивого смущения и этой смущённой улыбки стал удивительно похож на  князя Гвидона из кинофильма «Сказка о царе Салтане», когда он с навеки любимой мамой по морю в бочке катался в ожидании долгожданного берега.

–  Это я собаке своей. Я ей в миску эту булку топором порублю и молоком залью, чтобы размякла – вот она и чавкает. Она же всё равно уже без зубов по причине старости лет. Ей всё равно, какую гадость кушать. Она уже всё равно ничего не видит и на вкус не ощущает.   

Вот так и познакомились. Мужик (как оказалось, его Альбертиком звать, Альбертом Никодимычем. Возраста тридцати восьми лет, не женат – и не был, – однокомнатная на Октябрьской революции, участок садовый шесть соток с летним домиком, машина жигули-«копейка», водку почти не пьёт, зато курит «Яву» с фильтром по восемь рублей – пачка) оказался на удивление положительным человеком. Опять же нормировщиком работает на карандашной фабрике, двадцать тысяч – оклад, а не каким–нибудь бандитом с большой дороги, у которого хоть и денег немерено, но которому только подмигни – потом слёз не оберёшься. Знаем. Проходили такие «радости»…

Окончательно сблизились уже у него на «фазенде». И таким этот Альбертик неугомонным игруном оказался – прямо мечта любой порядочной женщины! Угомонились уже под утро, и Дуся от непривычки только к обеду в себя пришла. Вот ведь, подумала довольно, какой чёрт попался, хотя с виду совсем и не Илья Муромец. Даже специально надетый французский лифчик китайского производства разорвал от страсти. Нет, этого самого Альбертика надо решительно и бесповоротно брать за хобот, пока какая–нибудь другая булочница со двора не свела!

И всё шло нормально (да какое там нормально, восхитительно!) –  и сама же Дуся всю их совместную идиллию чуть было не угробила! Показалось ей, видите ли, что грудЯ у ней маловаты. С чего такая глупая мысль в голову пришла – совершенно непонятно! Всё же ведь прекрасно развивалось, и Альбертик к ейным грудям никаких претензий совершенно не предъявлял! А вот нет, вбила себе с голову: недостаточного они размера – и  всё тут! Эх, прямо зла на эту глупую Дуську не хватает! А ещё булками торгует, которые захочешь – не угрызёшь!

Но давно известно: если женщине чего в голову взбредёт – всё! Умрёт, но по–своему сделает! Вот она  и пошлаа  в узко специализированный магазин глубоко интимных товаров и купила себе специальный лифчик со специально надувающимися чашечками. Домой пришла, померила – ух, здорово! Какой хочешь размер – такой и надувай. Хоть пятый, хоть шестой, хоть сто двадцать восьмой! К этому чуду конструкторской мысли и специальный насосик прилагался. Раздувает бюст до нужной кондиции буквально за полминуты. Ну, Альбертик, держись! Теперь ты окончательно ошалеешь от такой неземной радости.

И действительно, сначала всё шло точно по плану. Когда после ужина и совместного телевизора подошло время для очередного совместного сближения, наша Дуся, загадочно улыбаясь, прошептала на ухо своему любимому нормировщику:

– Альбертик, а я сегодня приготовила тебе очень пикантный сюрприз… – и  всё так же загадочно улыбаясь, спряталась за ширму, достала насосик, подсоединила и накачала. Но вот досада: увлекшись этим делом, слегка с наддувом переборщила. И только она собралась слегка сдуть, выпустить лишний воздух, как Альбертик до того громко и сладострастно застонал, что она легкомысленно плюнула на это дело, решила: и так сойдёт –  и выпорхнула из–за  занавески во всей своей ошеломляющей, совершенно несдутой красе. Увидев подругу в таком ошеломляющем бюсте, нормировщик натурально лишился речи.

– Любимая Дуся! – прошептал он пересохшими от волнения губами. – Я даже и представить себе не мог…

И сначала робко, а потом всё крепче и крепче начал хватать её за надутую часть её грудного организма.

– Альбертик, осторож.. – только и успела сказать Дуся, как раздался оглушительный хлопок! Это лифчик не выдержал таких яростных альбертиковых стискиваний и оглушительно взорвался прямо в его сладострастных объятиях. Нормировщик, оглушённый и ошеломлённый взрывом, моментально побледнел, схватился за сердце и свалился в глубоком обмороке. 

– Что с тобой, любимый? – забеспокоилась Дуся, тряся над личиком возлюбленного остатками взорвавшихся грудей. Тот приоткрыл один глаз, увидел прямо перед собой ошмётки телесного цвета, подумал, что совершил совсем уж что–то ужасающе–непоправимое и криминально–убийственное, поэтому дёрнулся как умирающая скаковая лошадь и  прохрипел «умира…». В общем, полный и окончательный караул. Эх, ты, Дуся! Тебе не булками – динамитом торговать. С бикфордовыми шнурами в придачу!

Из больницы Альбертик выписался через три недели. Дуся встречала его у главного входа.

– Дорогой, я тебе торжественно обещаю, что больше никаких подобных сюрпризов делать не буду, – грустно заявила она и посмотрела суженому в его грустные скорбные глазки.

– Хорошо, любимая, – слабо улыбнулся тот. – Надо было всё–таки предупредить о последствиях. Тогда бы и не случился у меня никакой обширный трансмуральный инфаркт, из–за которого я целую неделю находился в реанимационном отделении в состоянии между небом и землёй.

После чего они горько расплакались на плечах друг у друга и отбыли домой, где Дуся заранее приготовила праздничный обед с борщом, селёдкой «под шубой» и, конечно, поллитрой, которая инфарктнику вроде бы и ни к чему, но уж ради такого выздоровительного случая…

И все пошло по–прежнему, всё опять стало мирно и благородно, если не считать того, что Дуся не поленилась–таки сходить в тот сексуальный шоп и смазать тамошнюю продавщицу по её ничего не подозревающей ряшке. Та в ответ не растерялась, врезала Дусе правым боковым. После чего они слегка поорали разные матерные обзывания, потаскали друг дружку за волосы – и таким образом восстановили, как говорят дипломаты, статус кво. Впрочем, это уже совершенно другая история…