ТИШИНА

1

Когда мы немы, мы - не мы,

немыслим сам процесс молчанья,

мы так привыкли к озвучанью

новорожденной тишины.

И страшно в реку заглянуть

своей души, в глубины сути,

и промолчать на полминуте,

и жизнь ладонью зачерпнуть.

 

2

“Будем молчать, как язык за зубами. А надписи эти,

эти песчинки чьих-то там поздних признаний,

эта отвага отчаянья - после потери - да не осудим!”

В.Соснора

 

Слова ослабли и себя не имут,

но сердце обещает - ни укора,

ни ропота, ни стона, только взора

не отводи от затаенных век,

и помни, помни, помни - болью сердца -

ж и в о г о.

 

3

Какой бы болью ни болел мой день,

оставленный тобой вослед за ночью, -

ты будешь вечно нежен в моем сердце

и никогда, и никогда - вчерашним.

Ты будешь лютнею без струн звенящих

и книгой без письмен ты будешь тоже,

где кровь поет древнейшую из песен

вкусившим от корней.

 

 

***

 

Не прячься за спину Бога;

Бог не прощает - Бог знает,

а сердце не спрячешь,

даже за с(С)ловом.

У РЕКИ

Кто враг мой, чей труп будет плыть по реке?

И что есть река, если в Божьей руке -

все жизни, все судьбы, все нити?

И что мне враги с их возней на песке,

ведь, сидя, я все ж пребываю в тоске:

мне хочется их возлюбити.

Как чувствует сердце, как требует кровь,

ведь я, как и Бог, есть Любовь.

 

ПРОЩАНЬЕ

Этот узел живой. Ничего, ты руби по живому!

Метрономом топорик мигнет, и прольется покой.

Ты задержишь дыханье, его - ты задержишь, как слово,

и стоп-кадром повиснет полет под крылатой рукой.

И краюха земли - с высоты - вдруг окажется хлебом,

и насущная соль окропит вожделенный ломоть,

и моей теплоты так захочет остывшее небо

и всосет эту боль, обезболив усталую плоть.

Пусть кому-то простится двойная игра без билетов,

и уже не прожить кораблем, выбирающим порт,

и красивые птицы моих нерожденных рассветов

будут тихо кружить, как последний почетный эскорт.

ПРЕДЗНАМЕНОВАНИЕ

Разбить копилку: раз - и нет

в душе моей твоих примет,

но руки гладят черепки,

сквозь кровь - мы снова так близки,

но это - горькое братанье,

как крыл предсмертных трепетанье,

как песня голубой реки

вне очертаний...

А меж лопаток рдеет все ж -

твой нож,

мой бедный добрый Каин, -

твой нож.

И слезы жен,

и плач овец

несутся селевым потоком

из ночи будущего дня.

из ока - в око.

 

 

***

 

Ты устанешь молоть чепуху,

я же встану смолоть тебе кофе,

но прильнет обреченно твой профиль

к первородному сну, как к греху.

И в привычном ознобе тоски

я почти равнодушно отмечу:

вот еще один прожитый вечер

тихо гасит огней маяки.

И - скользит удивленная жизнь

мимо грустных вокзалов свиданья,

где пожизненный зал ожиданья

как осиновый листик дрожит.

 

 

* * *

 

“О истина, мне жаль тебя,

ты умерла раньше меня!”

Овидий, " Метоморфозы"

Любовь летала - перебили крылья,

бежала к людям - ей сломали ноги,

ползти попробовала - не смогла.

Лежала и смотрела молча в небо,

и слезы из очей ее струились

не каплями - веками по щекам,

веками, опрокинутыми в ложь

утробно-ненасытного болота.

Итак, любовь лежала недвижимо

диковинною сломанною куклой,

доставшейся убогим дикарям.

А в небе - необъятном синем небе -

красивой стаей ангелы летели -

бесстрастные, -

лучась небесным светом,

и ни один не протянул крыла...

Спасать способно любящее сердце,

но нет любви - ни на земле, ни выше,

лишь мертвого бесстрастия закон,

лишь гибельные вихри Кали-юги,

лишь половинки жалкие сердец

измученных, опустошенных, слабых.

А с неба - заблудившиеся ноты,

что к Августину милому взывают,

из прошлого сбегая отраженьем

грядущего:

Ах...милый...все прошло...

 

 

ЗЕРКАЛА

 

Зеркала ослепли от страданья

моего немого увяданья,

и при самом близком приближеньи -

я уже не вижу отраженья.

Кто я, где я? Тяжело гаданье.

Дух я или плотское созданье?

Или в лабиринтах мирозданья

я - давно забытое преданье?

А в ответ - печальное и дальнее -

тихое стеклянное рыдание.

 

 

САКРАЛЬНАЯ НОЧЬ

 

“О ночь, ты истинность и одна

от начала начал...”

Рильке

И ночь цветет посеребренным счастьем,

когда лучами чутких звездных пальцев

настраивает чудо-скрипку - сердце

на строй зерна, отверстого в невинность.

И лодка взгляда донного - бездонна:

в нем сень и синь, и сон, и осененность,

и сонмы средоточий в невесомость,

и медленно-медовейшее “до” -

верхнее. Ты долюби до “до”,

поймай губами сладостную ноту

и удержи ее, лелея отзвук.

Пока звучит она, живи и виждь

сквозь сомкнутые вежды - сердцем вещим.

Цвети в любовь земную - стоземельно,

стоогненно, стоводно, стовоздушно!

Цветением заглядывая в Вечность,

цветением оправдывая смерть.