***

Безумцы, менестрели и повесы,

Слагающие песни как миры,

Мы - новые герои старой пьесы.

Но нас спасает подлинность игры!

 

Обнажены, как будто скальп без кожи,

Отважны, как созревший к небу лист,

Мы платим за бессмертие дороже,

Чем может дать за строчку букинист.

ГАЛИЛЕЙ

 

Когда отрёкся гордый Галилей

И произнес нелепое признанье,

И боль пронзила преданных друзей,

В толпе врагов царило ликованье.

И в безнадежной стуже февраля,

Когда от злобы никуда не деться,

Как будто бы замедлилась Земля,

В пространстве лжи уставшая вертеться.

 

И, справа шествуя налево,

Рос шепоток среди людей:

''Что ты наделал, Галилео!

Тебе не стыдно, Галилей?''

А он застенчиво молчал,

Как будто судьям отвечал:

''Нет, не хочу я лечь под меч,

Погибнуть зря на эшафоте.

Почётно истину извлечь.

Её сберечь - вот пытка плоти!

Но всё же - видит мой Творец -

Мне с нею не сносить разлуки.

Я не борец. Я не боец.

Я - вечный мученик науки''.

 

А ведь и вправду был велик искус

Шагнуть в костёр, о жизни не жалея.

Один вопрос: ''Я трус или не трус?''

Всё не давал покоя Галилею.

Но вдруг очнулся он и прошептал,

На Солнце глядя, спящее в зените:

''Слепцы глухие, кто же вам сказал,

Что истина нуждается в защите?''

 

 

***

 

Где тонко, там и рвётся -

Но, вечностью дыша,

Упрямо не сдаётся

Уставшая душа…

 

 

***

 

Догорает пожарище дня,

Ворох личности рвётся наружу.

Мама, милая, слышишь меня?

Ты дала мне великую душу!

 

Сколько лет с потаённой мольбой

Я твой образ лелеял и нежил!

Если б я был рождён не тобой,

Может быть, я так страстно бы не жил...

 

Я печали в душе не таю:

Есть сродство - ну а значит, есть средство

И свой облик, и душу свою

Напрямик передать - по наследству.

 

Восхищеньем насытив молву,

Ожиданий моих не нарушив,

Скажет дочка моя: “Я живу -

Папа дал мне великую душу!”

 

 

ДОКТОР ФАУСТ

 

Я кровью написал на небе твоё имя,

Зажег очаг во славу бытия -

И дьявол повенчал мои пути с твоими,

Любимая, бесстрашная моя.

 

И оттого у нас, ты видишь, за спиною

Горит закат в невиданной крови:

Я Бога подменил давно в душе тобою

И верою в бессмертие любви.

 

И эта вера бередит неутолимо

Движений сердца огненную рать.

Я кровью начертал на небе твоё имя,

Чтоб было мне не страшно умирать.

 

 

***

                    Виктору Третьякову

 

Когда листаю свиток лет

И жизнь незрячую итожу,

Я вспоминаю, как секрет,

Что жизнь и смерть - одно и то же.

 

Они всё время бродят в нас,

Друг другу возмещают ссуды,

Перетекая всякий раз,

Как влага в спаянных сосудах.

 

И, возрождаясь наяву

В неистребимости природы,

Вдруг понимаю, что живу -

А Бог приходит и уходит…

 

Нет, просто рвётся цепь времён -

И, сцену закатив немую,

Я не живу - лишь существую,

Когда уходит в небыль Он…

 

Как расцветает вместе с Ним

Души безгласная обитель!

А Он неуловим, как мститель,

На время уходя к другим.

 

Всему, всему, что рождено,

Свой беспокойный век отмерен, -

Нет, это я Ему не верен,

Не оценив, что мне дано!

 

И я листаю свиток лет,

И жизнь незрячую итожу,

И вспоминаю, как секрет,

Что жизнь и смерть - одно и то же.

 

***

 

                        Лауре Цаголовой

 

Когда в себя твой запрокинут взор,

На перепутье ломкости дыханья,

Ты не пугайся, если пьян Гримёр:

Смерть - это просто переодеванье.

 

Не плачь, что жизнь, как женщина, ушла -

И ветру не обнять её руками;

Что духи нестареющего зла

Мечтанья превращают в зыбкий камень…

 

Благослови мерцанье фонарей -

И, охватив весь мир единым взором,

Смотри на всё как на театр теней,

Себя на миг представив режиссёром…

 

 

***

 

Как страшно время половодья!

Забродят воды как вино,

И плодородные угодья,

Мой Китеж-град, уйдут на дно.

 

С какою дикою тоскою

Стать морем речка норовит -

И, до краёв полна собою,

Сама не знает что творит…

 

Так, отпустив души поводья,

Бездонно, властно, как испуг,

Страстей безумных половодье

Испепеляет всё вокруг.

 

Как будто речка впала в детство,

И жалко ей расстаться с ним…

А мне досталась по соседству

Судьба стать берегом твоим.

 

 

***

 

Когда я думаю о тебе,

чувство моё погранично

между дружбой и любовью,

не будучи, однако, ни тем и ни другим:

оно не от мира сего.

Я дарю его тебе -

словно мягкую глину,

чтобы ты лепила из неё формы,

какие тебе заблагорассудятся;

пей меня по капельке -

вино, которое не каждому по крови,

а я буду шептать тебе свои мысли

и называть себя

твоим творимым.

 

 

***

 

Если твоё сердце не вынесет горя,

Отдай его сердечных дел мастеру, -

Пусть он перекуёт его,

Семь раз проверив на прочность.

Если сердце твоё не вынесет счастья,

Разлетится на куски брызгами радости,

Из него выпорхнет певчая птичка,

Потерявшая голос в прошлой жизни, -

И превратится в белую скрипку,

Которой невыносимо хочется петь;

А когда ты проведёшь пальцами

По её глиняному грифу, ты поймёшь,

Что в руках твоих вовсе не скрипка,

А любимая женщина,

От избытка счастья с которой

Разлетелось твоё шёлковое сердце, -

То самое сердце, которое говорило о ней

Как о своей гостье из будущего

И любило повторять загадочную фразу:

''Любовь - это рубашка, что дана нам на вырост''.

 

 

***

 

                           Руслану Элинину

 

Если вдруг обезумею я,

Не грустите, друзья и подруги:

Всё вернётся на круги своя,

На привычные круги.

 

Время камешком чертит круги;

Стынет речка в бездонном испуге…

Как мы все перед тайной наги!

Всё вернётся на круги…

 

Как непросто увидеть Христа

В сизом танце расхристанной вьюги!

Старый мир не спасёт красота.

Всё вернётся на круги.

 

И безумие огненных глаз

Несказанностью строк обернётся…

Всё вернётся - но только без нас,

Всё вернётся.