Академию вот-вот лишат права распоряжаться всем, уже идёт речь о ликвидации половины ставок, чтобы выполнить начальственное указание о повышении вдвое зарплат оставшимся (с чего бы такая забота?). Что ждёт наиболее лакомые куски из собственности РАН, известно: «В поисках денег Минфин уже объявил о сокращении расходов на здравоохранение и образование, с этой же целью в скором времени с молотка может быть пущено имущество РАН», – заявил ещё летом министр финансов г-н Силуанов (http://expert.ru/2013/07/4/byudzhet-popal-v-lovushku/) (оговорка «может быть» – для простаков). И г-н Ливанов, клявшийся, что имущество РАН останется в государственной собственности, никак не отреагировал. Причём заранее предупреждают, что распорядятся предельно неэффективно – «с молотка». Впрочем, для науки, для страны неэффективно, а для тех, кто скупит по дешёвке, очень даже наоборот.

Но когда говорят, что суть дела – в захвате собственности, это не совсем так. Академические коллективы – не самая удобная среда для пропагандистских манипуляций власти, рассадник «фронды», того образа мышления, который мешает из людей делать бессловесное стадо. И готовящаяся расправа с институтами РАН, как представляется, имеет целью эту среду уменьшить до предела. Разговоры о «моделях» развития науки (какие красивые слова!) всерьёз при этом воспринимать не приходится, ибо мышление у авторов «реформы» не столь концептуальное, а цели и вовсе примитивны что получше – взять себе. А этих бесполезных для «страны» (т.е. для начальства) «умников», не желающих жить по социал-дарвинистским законам – с лестницы очками в грязь, а по телевизору – отнюдь не прелестные сказки про «оптимизацию» науки.

Куда деваться учёным, если их массами начнут выгонять из институтов? В вузы? Но МОН позаботилось, чтобы этого не произошло: преподавателям вводят нагрузку в 900 часов. Тут и своих-то сокращать приходится. (Зато руководители вузов бодро пишут на своих сайтах, что идёт «оптимизация преподавательского состава». Я бы применил термины из полузабытого марксистского лексикона: усиление эксплуатации.)

«Наверху» очень любят ссылаться на западный опыт, тогда пусть скажут: где, в США, в Англии, во Франции, в Италии преподаватели имеют подобную нагрузку? Но начальство давно дало понять, что сказать ему нечего – никого из чиновников не было ни на одном из общих собраний РАН, ни на конференции в здании Президиума РАН 29–30 августа, ни один из депутатов, проголосовавших за закон о «раскулачивании» РАН, не вышел к собравшимся у здания ГД учёным. Это проявление и неуважения, и слабости, но моральную слабость они хотят заменить грубой силой. Не будем обольщаться – её у власти во много раз больше. Но интеллект тоже кое-что значит, и наша задача – с его помощью этой грубой силе противостоять.

Удары наносятся по сотрудникам и академии, и вузов, и институтов министерства культуры, которых сократили, если не ошибаюсь, на треть. Надо стараться выступить совместно на защиту нашего права приносить пользу стране и народу. Мы служим одному делу и должны бороться за него сообща. Необходимо жёстко ставить вопрос о запрете каких бы то ни было сокращений в среде научных работников – их было уже предостаточно; о слиянии научных институтов или переселении их в другие здания только при согласии двух третей коллектива; о запрете на расширение любых видов отчётности, и о многом другом. Главное – формулировать свои требования чётко и добиваться их публичного обсуждения с представителями власти, и многое другое.

Г-н Ливанов говорил про то, что он за «участие активно работающих ученых в принятии этих решений» и «открытость при принятии любых решений» в вопросах науки. Осталось только следовать этим прекрасным принципам. 

Я недаром вспомнил о сорок первом. Именно тогда прозвучали простые и великие слова: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами». Первое несомненно уже сейчас. Постараемся, чтобы мы могли сказать про себя и остальное.