Вот и все. Смежили очи гении.

И когда померкли небеса,

Словно в опустевшем помещении

Стали слышны наши голоса.

Тянем, тянем слово залежалое,

Говорим и вяло и темно.

Как нас чествуют и как нас жалуют!

Нету их. И все разрешено.

Давид САМОЙЛОВ

В немудреных тестах для школьников вопросики насчет имени героя  — не новость.  Жуткое слово из трех букв, то бишь ЕГЭ, страшилка для детей и родителей, выступает в роли захватчика душ, умов и психологий.  Но я сейчас не об этом. Все равно имена и фамилии героев знать надо.  И не только выпускникам.    

Не так давно прошел слух, что при проверке ЕГЭ по литературе  экзаменаторы берут за основу книгу В.Е. Красовского и А.В. Леденева «Литература для поступающих в вузы и подготовки к ЕГЭ». АСТ: СЛОВО. 2011.

Слух нашел конкретное подтверждение. Девочка на апелляции попыталась объяснить, что при подготовке к экзамену пользовалась известными «Шуриками» (такое разговорное название закрепилось за двухтомником МГУ благодаря помещенным на его обложках портретам  Александров: Пушкина и Блока).  И комиссия жестко разъяснила ей,  что «Шурики» при разборе конфликтов им не указ, а основой и законом служат лишь книги с грифом ЕГЭ.

И я решила внимательно ознакомиться с пособием, названным выше.  Поскольку аббревиатура «ЕГЭ»  ярко сияет на его обложке.

Итак, в путь, мой читатель! Тебе предстоит познать немало «увлекательного»  и сделать множество «открытий».   

Страница 86. 

Читаем: «На памятнике, установленном на могиле Грибоедова в Тифлисе, высечены знаменитые слова его жены…».

Допустим, редактор АСТ не в курсе разницы между понятиями «жена» и «вдова», но преподаватели журфака и филфака МГУ, коими давно стали господа Красовский и Леденев, должны знать, что женщина, потерявшая мужа, называется вдовой.  

Ладно, проехали. Едем дальше — едем в лес. Довольно дремучий, как выясняется.

Страница 204.

Читаем: «Главное действующее лицо, настоящий  “гений” уездной чиновничьей сцены, — городничий Антон Иванович Сквозник-Дмухановский…».

Прочитав это, я призадумалась: а не подводит ли меня моя отнюдь не юная память? Все-таки седьмой десяток разменяла. Открыла «Ревизора».

Нет, меня — не подводит. Антоном  Антоновичем зовут Городничего  у Гоголя. Уж как хотите…

Опять же — редактор явно не в ладах с русской литературой. Пусть его! Но авторы? Преподаватели МГУ? Доценты?

Хорошо.  Вперед!

Страница 220.

« …одна из основных жанровых тенденций поэмы — эпическая…».

Вообще-то еще по Белинскому эпос относится не к жанру, а к роду литературы.  И литературоведение пока что ничего в этом вопросе не меняло.

О’кей, о’кей…

Страница 245.

Тургенев, роман «Отцы и дети». Там  Аркадий, оказывается, «…находит свое счастье с Катенькой Одинцовой…».

Господа, откройте, пожалуйста, Тургенева. Одинцова — только Анна Сергеевна, по мужу. Катина фамилия — Локтева. Она еще только собирается замуж и станет Кирсановой.      

«Анна Сергеевна Одинцова родилась от Сергея Николаевича Локтева, известного красавца, афериста и игрока, который, продержавшись и прошумев лет пятнадцать в Петербурге и в Москве, кончил тем, что проигрался в прах и принужден был поселиться в деревне, где, впрочем, скоро умер, оставив крошечное состояние двум своим дочерям, Анне -- двадцати и Катерине -- двенадцати лет». Глава XV.

Двигаемся дальше.

Страница 268. 

«Трагедия “Гроза”».  Действительно, сейчас пьеса Островского рассматривается как трагедия, но это в литературоведении. Как  иная трактовка-версия. У Островского она — драма.

Точно так же Чехов назвал пьесу «Вишневый сад» комедией, а Станиславский был убежден, что это — трагедия, и  лил над ней искренние слезы.  Однако всегда доминирует авторская характеристика. 

И если выпускник, сдавая  ЕГЭ, напишет  о пьесе «Гроза» — «трагедия», как в пособии, то потеряет немало баллов за фактическую ошибку. Как, впрочем, если он назовет Катю Одинцовой, а  Городничего — Антоном Ивановичем.

Несчастные дети…

Страница 331.

 Насчет отлучения Льва Толстого от Церкви.

Кстати, в контексте «Церковь» пишется именно с прописной, а не со строчной, как  в книге. Но это мелочи для господ-издателей и преподавателей.

Ах, незабвенный наш, суровый  Дитмар Эльяшевич Розенталь, у которого обычно полкурса засыпалось на экзамене… А другая половина с трудом добивалась тройки. Наша любимая Анна Ивановна Кайдалова… Как хорошо, что вам не довелось увидеть современные книги!   

 А вопрос с отлучением Толстого уже давно прояснили батюшки. Даю  одну из множества ссылок, чтобы стало ясно: это не отлучение, то есть анафема (в Православии и чина такого нет), а констатация факта отпадения человека от Церкви. И сожаление по этому поводу.

http://www.pravmir.ru/proklyate-kotorogo-ne-bylocerkov-i-tolstoj-istoriya-otnoshenij/ 

Из Википедии: «В 1801 году чин анафематствования был сокращен: в нем перечислялись теперь только сами ереси, без упоминания имен еретиков, а из имен государственных преступников оставлены только Г. Отрепьев и И. Мазепа. Позднейшая синодальная редакция 1869 года содержала 12 общих анафематизмов: были опущены все имена и в 11-й анафематизм вставлена общая фраза о “дерзающих на бунт и измену” против “православных государей”».

И еще цитата из ответа батюшки:

«Некоторые люди и сейчас задаются вопросом: не переборщила ли в свое время Церковь с отлучением Льва Николаевича Толстого? Признавая его одним из величайших русских писателей, Церковь вместе с тем не могла умолчать о религиозных заблуждениях писателя, ибо “молчанием предается Бог”. Только не нужно представлять то событие по известному рассказу Куприна, с амвонов русских церквей анафема “боярину Льву” никогда не провозглашалась — это художественный домысел автора. В действительности же очень выдержанное Синодальное определение от 22 февраля 1901 года было свидетельствованием собственных взглядов писателя. Он к тому времени в своих религиозно-философских исканиях сам пришел и к отрицанию необходимости Церкви и ее Таинств — Крещения, Исповеди, Причастия, и к отрицанию основного постулата христианства — что Христос является действительно Сыном Божиим.

Наконец, писатель дерзнул составить “Евангелие, изложенное Львом Толстым”, в гордыне своей считая, что он лучше всех из живших на протяжении девятнадцати веков до него, понял, чему учил Христос… “…Посему Церковь не считает его своим членом и не может считать, доколе он не раскается и не восстановит своего общения с нею…” — говорилось в церковном определении».

И что там у нас впереди?

Страница 367.

Роман «Война и мир».

Цитирую авторов пособия: «Неслучайно все герои, духовно близкие автору, воспитывались в “настоящих“, “полноценных ” семьях и, напротив, эгоисты и циники — в семьях  “ложных”, “случайных”, в которых люди связаны друг с другом лишь формально».

А как же Пьер, господа? Он разве духовно далек от Толстого? Или воспитывался в  “полноценной ” семье? Незаконнорожденный и выросший за границей… Любимый герой Льва Николаевича… Опять одно с другим не увязывается.

И снова в путь.

Страница 495. 

Ленин высоко оценил стихотворение Маяковского «Прозаседавшиеся» как «совершенно правильное с точки зрения политической  и административной».  Непонятно многое: теперь мы в качестве  эксперта снова выдвигаем Ленина? С каких пор? Причем здесь административная сторона? И, если уж на то пошло, Ильич не любил (это мягко сказано) Владимира Владимировича.  Стоило ли обращаться в контексте к подобному «авторитету»? Дети и впрямь сочтут его за знатока литературы, на то они и дети.

Страница 594.

Роман Булгакова «Мастер и Маргарита» впервые был опубликован не в «Новом мире», как здесь написано, а журнале «Москва» (1966 – 1967 годы). Откройте «Булгаковскую энциклопедию».

Дальше мне скучно стало. Совсем безрадостно.  И обидно, что рукописи не горят. Напомню для господ издателей и преподавателей МГУ: это утверждал  булгаковский  Воланд. Если вдруг не вспомнят, кто это такой, я не виновата.

Да, некоторым бы рукописям лучше на свет не рождаться. Или сгореть в камине. Но увы…

Кстати, некоторые писатели, в частности, Тютчев, Фет, Некрасов(!) и Гончаров(!) вообще выпали из поля зрения авторов пособия. На каком основании? Бог весть… Все эти писатели, конечно, значатся  в курсе ЕГЭ, а по «Шурикам» детям заниматься не велено.  Тогда как им быть, выпускникам-бедолагам?

Зато Алексея Николаевича Толстого нет в программе по литературе, но его творчество рассматривается в пособии.  

И еще немного времени я у тебя займу, мой читатель.

Страница 445.

«Разнозвучие “о” и “у”, получивших статус двух неслиянных голосов, тем выразительнее, что логика лирического сюжета заставляет взаимодействовать “носителей” этих голосов: смычок и струны. Предметная семантика резко противоречит фонетике. В то время как логика ситуации напоминает о том, что обязательным условие звучания  является взаимодействие, слияние, — фонетическое несходство двух голосов будто противится этой логике».  

Это рассчитано на обычных одиннадцатиклассников?  Да полно! Они плохо помнят, что такое семантика, и легко запутаются в разнозвучиях  и неслиянностях.  Им бы попроще, попонятней…

Да где там…

Страница 493.

«В области метрики стиха Маяковский продолжает и завершает общий для поэзии начала века процесс деканонизации силлабо-тонического стихосложения, акцентируя смысловую ударность и усиливая внимание к содержанию стиха неожиданной рифмовкой (неточные, ассонансные, каламбурные рифмы)…». 

И снова вспомнилась апелляционная комиссия ЕГЭ. Пожалеть ее надо, бедную.  Ведь в каком зловещем тупике она окажется, если выпускники принесут на апелляцию эту книгу и покажут, откуда взялись их ошибки.

Но главное, кого надо пожалеть — это детей.

А философский взгляд на проблему — совсем иной. Когда я рассказала друзьям  все, что поведала сейчас тебе, мой читатель, мне разумно ответили:

— Каков ЕГЭ — таковы и пособия для него.

Можно продолжить логическую цепочку: таковы и преподаватели, таковы и студенты, которых обучают эти доценты… Стоп!  Надо остановиться, далеко зайдем…

А разве  уже не зашли?

Но память все навязчивей и тревожней…

Неужели наши преподаватели журфака — светлая им память! —  забыли бы  Гоголя и Тургенева?  Любимый мой Владислав Антонович Ковалев, на лекции которого сбегались даже  старшекурсники, уже один раз слушавшие его лекции! Эдуард Григорьевич Бабаев… Валентина Николаевна Станиславлева… Я у нее защищалась по повестям Юрия Бондарева.  И дорожила каждой минутой разговора с ней, мчалась к ней на кафедру, едва она освобождалась от занятий… И позже гордилась не просто высокой оценкой своей работы, а тем, что так высоко ее оценила именно Валентина Николаевна!

Но… «Нету их. И все разрешено».

А почему так чествуют и жалуют именно этих, позабыв про тех?..  Разве я первая задаюсь подобным вопросом?   

Ирина Лобановская,

выпускница факультета журналистики МГУ 1973 года,

член Союза писателей Москвы.