Идеи полярности, заключенные под книжными и журнальными обложками разных сторон интеллектуального глобуса

Слотердайк П. Критика цинического разума / Перев. с нем. А.В.Перцева. - Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2001. - 584 с. 1500 экз.

POLUS - КРЫМ: Геокультурный альманах. № 1 / Учредители Валерий Гаевский, Виталий Купша. Симферополь, 2001. 108 с. 200 экз.

Диалектические персты

Первая в истории философии развернутая система диалектики, изложенная Гегелем в “Науке логики” (1812-1816), задала мыслительную парадигму для всего как никогда примирявшего человека с действительностью XIX века. Сердцевина этой логической системы - понятие диалектического противоречия и триада его разрешения посредством тезиса, антитезиса и синтеза, создающая высшее единство противоположностей. Как уже в ХХ веке оценивал значение этого метода А.Позов, в диалектике “нет катастрофического мышления, нет катастасиса… Нет преодоления диады и антитезы, раздирающей все относительное бытие”. В частности, “не-бытие” в смысле Платона (как предшественника Гегеля), конкретизирует А.Позов, есть не ничто (как абсолютная антитеза бытию), а не полное, не подлинное бытие, которое свойственно Богу-Абсолюту. Тем не менее, ХХ век в целом прошел под знаком пресловутых бинарных оппозиций (в частности, гегелевская триада как гносеологическое преломление христианской Троицы уступило место понятию классовой борьбы или ее геополитическому преломлению - равновесной борьбе двух социально-политических систем). Невольно вспоминается до- (или: пред-) диалектическая борьба трехперстия с двуперстием во времена русского религиозного Раскола в XVII веке, имевшая тогда, правда, полярно противоположные результаты.

Глобусы и пузыри: К становлению философии полярности

Не так давно (1983), но еще в эпоху мировой геополитической двуполярности немецкий поп-философ (в смысле его физиогномической мыслительной раскованности, а не религиозной сановитости) П.Слотердайк обратил внимание на ахиллесову пяту тотальных онтологических и натурфилософских притязаний диалектики (ее “онтологического путча”) в сфере т. н. “диалектики природы”. “Особенно славно можно позабавиться, читая у Гегеля утверждения вроде того, что цветок есть антитеза почке, тогда как “плод (теперь) объявляет цветок ложным существованием растения” (“Феноменология духа”)… То, что именует себя диалектикой, на самом деле есть ритмика или философия полярности. Если рассматривать ее в чистом виде, она пытается понимать жизнь и космос как неустанную смену фаз и состояний бытия, которое есть чередование того, что приходит и уходит - как прилив и отлив, как циклы движения небесных тел, как радость и печаль, как жизнь и смерть. Эта великая ритмика понимает все без исключения феномены как пульсации, фазы, такты. Она усматривает в них не что иное, как ритмичные движения “туда - сюда””. По мнению П.Стотердайка, “диалектика” Гераклита стала первой и, вероятно, осталась единственной европейской диалектикой, которая является “чистой философией полярности”, не переходящей в полемику, а потому остается созерцательной и темной, не желающей никого ни в чем убеждать и не предназначенной для использования в диалоге-споре.

Итак, П.Слотердайк первым формулирует само понятие: “философия полярности”. Он восхищен свежестью и величием этой “Первой Философии”, имеющей созерцательный, а не аргументационный характер и не имеющей какого-либо разрыва, тем более пропасти, между “мировым законом” полярностей и его пониманием философами. “Мыслитель, а скорее созерцатель, не занимает никакой “собственной” позиции и не отделяет себя как познающего субъекта от познанных феноменов. В великом мире этих пульсаций и колебаний от одного полюса к другому он выступает не как Я, выделяющее себя из этого мира и при этом выделении способное впасть в заблуждение… В конечном счете такое учение о полярности следовало бы назвать философией без субъекта… Если вообще правильно называть такую философию полярности диалектикой, то речь идет, во всяком случае, о космологически-созерцательной теории, и в ней нет ничего, что напоминало бы более современное “диалектическое” отношение субъекта и объекта. Ведь человек не отводится по отношению к полярностям никакой “собственной” противоположной позиции; он не относится к ним как субъект к вещи; он, во всяком случае, сам может быть полюсом, субъектом среди субъектов, силой среди других сил - он включен в то, что происходит, не будучи способным сопротивляться этому и в то же время - со всей своей активностью. Ему не подобает противопоставлять себя бытию в качестве самовластного и независимого Другого (субъекта)”.

Последнее впервые происходит тогда, когда в человеческом мире достигается более высокая степень цивилизации и обобществления и обретает накал полемический принцип, формирующий соответствующих субъектов полемики. Эти субъекты и занимаются выделением другого “полюса” и созданием из него “предмета”, “того, что противостоит”. Полемизация предстоящего “Оно” разрушает мир ритмики. “Поэтому Негативная Диалектика Адорно - это не “позднее вырождение”, а основополагающая черта диалектики. Негативная Диталектика открывает, наконец, Диалектику Препятствования. Препятствование - это единственная “добавка”, которую “субъекты” способны внести в мир ритмов… Поскольку же “размораживание” субъектов, превращение их”.

Стотердайк выдвигает концепцию двух на его взгляд основных в истории философии полюсов, двух констант истории и форм полемического сознания “низов” и “верхов”. Первый из них - это кинизм как плебейская антитеза идеализму, философия жизни кризисных времен, школа ограничения потребностей, изворотливой стойкости духа, под знаком которого “еще возможно счастье в неведении”, сохранение серьезной и даже патетической позиции по отношению к истине при всей внешней непочтительности к авторитетам, устоявшимся мнениям и идентичности как таковой. Второй - это такая надломленная форма сознания как цинизм, ставший господской антитезой собственному идеализму, понимаемому в качестве идеологии и маскарада, спокойно позволяющий происходить театральному действу мира, которое включает и негативное, и страдание, не причиняющее никакой боли созерцателю. История этого противостояния начинается с полярно противоположного Платону Диогена, публично удовлетворявшего естественные потребности организма на площади. Своеобразный итог ему делают студентки с обнаженными грудями, в 1969 году в ходе тогдашней волны студенческих выступлений преградившие дорогу Т.Адорно в аудиторию, что, по Слотердайку, стало едва ли не самым драматическим событием в его философской деятельности. Подверженная неокиническому импульсу “критикующая” плоть преградила дорогу горько разочарованному человеку, без которого вряд ли кто-либо из присутствующих узнал бы, что такое критика как цинизм в действии. Философа, носителя голой теории, лишило права голоса не голое насилие, а насилие голого. В результате правое и неправое, истинное и неистинное смешались в этой сцене и спутались типичным для цинизма образом. Между прочим, в свое время именно христианство и его метафизика, сместив акценты в понятиях Я и Не-Я (возможность нехристианского Я было вытеснено в образ Антихриста), превратило кинизм в цинизм (как обозначение менталитета нигилистов, или, иначе, дьяволопоклонников). Образ Мефистофеля у Гете, “послехристианская фигура с дохристианскими чертами”, имеет кинический профиль. Мефистофель как гарант неограниченного моралью познания, в котором научный импульс переходит в эстетический, стал подлинным просветителем по отношению к доктору Фаусту, подверженному антипросветительской тяге к эзотерическому общению с потусторонними духами, стремлению перепрыгивать через границы человеческого разума.

Свою киническую тяжбу с цинизмом автор представляет как имеющую вполне фаустовско-мефистофельский профиль борьбу “живой” практики с “мертвой” теорией, что чревато познавательным цинизмом нового уровня. Буквально через год после издания “Критики цинического разума” Слотердайка в Лондоне вышла книга И.Пригожина и И.Стенгерс “Порядок из хаоса: Новый диалог человека с природой” (1984), которая стала одним из важнейших этапов становления теории происхождения из физического хаоса диссипативных (более высокого уровня организации) структур и теории самоорганизации - синергетики. Ранее развившаяся кибернетика связывала процессы самоорганизации с устойчивостью материальных систем, обеспеченной информационными механизмами самостабилизации в борьбе с неравновесным, разрушающим устойчивость и целостность состоянием. Для синергетики же неравновесность - не источник гибели, не состояние деструкции, а, напротив, основа упорядоченности, причина спонтанного структурогенеза. Я далек от того, чтобы прямо соотнести два физиогномически-критических полюса Слотердайка с отмеченными теоретическими полюсами высокой степени абстракции. Тем не менее, становится очевидным, что для преодоления теоретической косности вовсе не обязательно переносить центр критической активности на площадь или в университетские коридоры.

Увы, более циничным, чем каким-либо иным предприятием, во вкладываемом Слотердайком смысле, оказалось и само российское издание “Критики цинического разума”. С внешней стороны, с точки зрения художественного оформления и неожиданного обилия разнообразного иллюстративного материала - это вершина солидной екатеринбургской философской серии “Studia humanitatis” (особенно заметным событием здесь ранее стали издания практически не устаревших трудов Х.Блума “Страх влияния. Карта перечитывания” и П. де Мана “Аллегории чтения”). Однако теперь краткая, вынесенная на переплет библиографическая справка раскрывает безнадежную пространственно-временную маргинальность именно этой затеи. Устарелость некоторых положений Стотердайка по части мирового противостояния в этой его ранней книге особенно наглядна при простом перечислении только названий последующих трудов - “Евродаоизм. К критике политической кинетики” (1989), “Если Европа проснется. Размышления о программе мировой власти в конце эпохи ее политического отсутствия” (1994), “В одной лодке. Опыт о гиперполитике” (1995), “Серьезная причина быть вместе” (1998), “Сферы I. Пузыри” (1998), “Сферы II. Глобусы” (1999). Очевидно, что мыслительная парадигма автора в ходе установления мировой однополярности (а здесь нельзя не отметить циничный отказ западной политической системы от кинически устных договоренностей насчет восточной границы НАТО) претерпела существенную эволюцию, которая, безусловно, заслуживала освещения в его первой русскоязычной книге. Вместо этого переводчик живописует свои “застойные” похождения, - как лихо ему удалось попасть в Западный Берлин по евангелистской молодежной линии и получить при этом в подарок свежий оригинал издания “Критики”. Что попалось по случаю, получается, то и перевожу? Но ведь с тех пор возможность интеллектуальных контактов стала качественно иной, почему она оказалась не использованной издателями?

Новые папанинцы

Само название, нового “геокультурного альманаха” - “POLUS - КРЫМ” (Симферополь, 2001, № 1, учредители Валерий Гаевский, Виталий Купша) - заставляет меня обратиться к его содержанию в контексте данных рассуждений. Геокультура - термин, вероятно, способный стать расширительным синонимом понятия “геопоэтика”, введенного в научный оборот К.Уайтом и ставшего рабочим в деятельности основателя “Крымского геопоэтического клуба” в Москве, а затем не столько “полярного”, сколько “осевого” “Мадагаскарского проекта” литературтрегера Игоря Сида (см. им же основанный www.liter.net). Впрочем, еще ранее, у евразийцев, геософия стала одним из основополагающих. В своей книге “Пушкин. Таврида. Киммерия” (М.: Языки русской культуры, 2000), которая должна была иметь подзаголовок: “К проблеме литературной мифологии”, я попытался представить Таврический литературный миф как южный полюс Петербургского литературного мифа. Он имел свою внутреннюю дихотомию: Таврида - Киммерия. Однако каков неизбежно подразумеваемый географически или электрически/энергоносительски обратный полюс провозглашенного здесь POLUS-а - Россия, Украина, их какие-либо общие культурные составляющие? Какой смысл приобретает геопоэтическая/геокультурная однополярность в ситуации геополитической атомарности?

Геокультура Крыма провозглашается создателями альманаха как будто бы единственным в своем роде “действенным Магнитом и Полюсом”, который способен собрать “вокруг себя и в себе все лучшее и непредвзятое” из творческого и исследовательского багажа касательно метаисторических и нравственных размышлений о месте всех мировых культур.

Альманах открывается мечтами А.Каменобродского о новой, антифиналистской философии (куда явно не вписалась бы эсхатологическая составляющая русской религиозной философии, независимо от количества задействованных перстов ее представителей). Затем идет сочетающий черты метаисторичности и антологичности, можно сказать, квант-исторический очерк археолога В.Мыца “1434 год в политической истории Крыма”. В нем - о пересечении судеб трех ярких личностей эпохи - греко-православного князя Мангупа (Феодоро) Алексея, мусульманина-чингизида, крымского хана Хаджи-Гирея и католика-корсиканца, командированного в Каффу главнокомандующего армией Генуэзской республики Карло Ломеллино (как генуэзцы победили в тот год феодоритов, но проиграли войну с Крымским ханством).

Триптих А.Полякова включает его эссе “Поэт в провинции”, почему-то всего лишь одно стихотворение в “братской” подборке “Полуночники, мечтатели” (? - А.Л.) и полный текст частично опубликованной ранее в “Ex Libris НГ” рецензии И.Кукулина “Интимные новости из дневника Одиссея (Стихи Андрея Полякова - преодоление археологического сознания)”, посвященной весьма яркому на горизонте нынешней русской поэзии сборнику этого поэта “Орфографический минимум” (СПб. : Пушкинский фонд, 2001). Эссе - прозаически-одическое самообращение к концептуально-провинциальному поэтическому бытию “местоимения первого лица единственного числа”: “…Живи, с валидолом и азбукой под языком; живи, пока есть чем. Даже если недалеко от Смирны и Багдада, но трудно плыть, а звезды всюду те же…”. А в стихотворении “Снова у моря живу, ласкаю мертвые книги…” он как бы путешествует вглубь буквы (на фоне синтаксической языковой ломки сборника), одновременно фиксируя физическое смещение-перелистывание собственного Я:

- Пастырь годов многострунных, въелся в печень прах

Вавилона.

Воздух Ассирии где? Где Иудеи шаги?

Тщетно в сетях человечьих буквы Твои попадались -

страшные буквомечи, редкие буквокрюки…

В день появленья воскресный сел я на камень прямее.

Родина желтая, Крым, или я вижу стекло?

Не осторожен во всем, книгу прикрыть не умея,

сплю я напротив себя. Тело за спину ушло.

В.Гаевский в “Летописи-эхо…” (вполне жанровое определение) “Проникновение”, как и А.Поляков, ищет пути к прочтению, но - прочтению-растворению Я: “Какой язык ты хотел открыть, каким языком прочесть себя?”. Равноправными действующими лицами, наряду со странными людьми, составляющими своеобразное сообщество друидов, здесь выступают антропоморфные деревья. Основой детективного сюжета становится поиск Разговорного дерева, каковым в итоге становиться “весь Лес, слышишь, весь воздух, вся жизнь!”. Если А.Поляков перелистывает себя, то В.Гаевский за-листывает (причем, листы не книжные, а древесные). Намечается поистине ноосферное смещение образа книги, возможно, способное преодолеть образ-парадигму “Вавилонской библиотеки” Х.-Л.Борхеса с ее не имеющей ни начала, ни конца “Книгой песка”:

“ - Книга… саженец?! Не может быть… Саженец? Ты хочешь сказать, что ее можно посадить, как растение?”.

Статья Ю.Шеленговского “Новые архетипы метаистории Апокалипсиса” - как бы ментальное углубление в природную, критически проблематизирующую мировой человеческий фактор однополярность.

“Мы можем утверждать, что homo - это достаточно специфическое вещество, не будь которого многие явления, имеющие место быть, - были бы невозможны в принципе: homo, например, является основным звеном в цепной реакции деления атомарных ядер (во всяком случае, здесь - на поверхности Земли);

homo является мощнейшим катализатором, ускоряющим процесс разрушения озонового слоя Земли и создания “парникового эффекта”.

Но всего существенней участие человеческого вещества в становлении неприродных, т.е. собственно ноосферных, явлений: так, не будь homo, и в помине не могло бы быть таких феноменов, как ложь, невежество, фанатизм, беззаконие, и такого, как собственно - б е с ч е л о в е ч н о с т ь”.

В сконструированном этим автором ноосферно-сюрреалистическом апокалипсисе разрушение и убийство могут оказаться химерами, так как в результате только варьируются формы, Природе возвращаются элементы, которыми ее искусная рука компенсирует другие существа: “Творчество - наслаждение для того, кто ему предается. Следовательно, и убийца подготавливает Природе одно из н а с л а ж д е н и й; действие, порицаемое глупцами, становится заслугой в глазах этой универсальной силы” (обилие кавычек оставляет неясным, где тут цитируется А.Камю, де Сад, Сартр и Э.Фромм, а где мысли самого автора).

Но что с “убийцей Бога”, который отличается от всех прочих убийц тем, что не бежит суда, но напротив - как бы одержим волей к суду?

Любой Процесс уравнивает обе - обвиняющую и обвиняемую стороны. В обоих случаях - и когда мы обрекаем обвиняемого на гибель, уравнивая с ним судью, и когда превращаем первого в машину убийств, “мы приходим к выводу, что потерпевший - невиновным не бывает; что быть жертвой преступления не менее преступно, чем быть его непосредственным виновником”.

П.Стотердайк в “Критике цинического разума” касался аналогичных прозрений, имевших место параллельно становлению ноосферной теории: “Озаренной философским значением вершины этого утонченного самоовеществления достигли те смелые старые коммунисты, которые во время московских показательных процессов давали грозившие им верной гибелью ложные показания, признаваясь в заговорщической деятельности против “революции”; это признание не просто вырывалось у них насильственно, но в какой-то мере делалось по собственной воле, потому что обвиняемые хотели этим признанием уберечь революцию от большего вреда, чем тот, который и без того уже был нанесен ей приговорами и казнями. Следуя расхожим представлениям о процессах как “трагедии”, невозможно постигнуть всей тонкости возникавшей двойственности, когда “убийства по закону” осложнялись еще и самоубийствами. Это были такие убийства, при которых только в биологическом плане можно было точно сказать, кто кого убивает на самом деле. Это - убийства и самоубийства в пределах одной шизофренической структуры, где Я, которое убивает, уже невозможно отличить от Я, которое убивают. Ясно было только одно: все кончается трупами интеллигентных людей - задушенных, расстрелянных, забитых насмерть”.

Однополярность по Ю.Шеленговскому предусматривает противоположение своему бытию не бытие Другого, а собственное индивидуальное небытие, возвращающее утерянную свободу (ибо к небытию невозможно быть “привязанным”, так как оно имеет смысл, пока с ним не соглашаешься). “Так же, как и отдельный индивид, этнос может вернуть себе свою свободу, противоположив своему бытию не бытие другого этноса, но свое индивидуальное Ничто… Гипотезировав свою бренность, этнос не только вернет себе себя самого, но и сообщит новое качество всему внеположенному себе, допустив возможность Бытия чего бы то ни было и после его ухода с исторической арены, выделив все, что бы он хотел “видеть” существующим, в некую - отличную от его внутренней реальности - реальность, собственно н о о с ф е р у, как бы дозволяя вещам скорее быть, чем управлять ими… И прежде всего дозволяя иному этносу, иной культуре, иной цивилизации, осознанно отказываясь полагать ее в качестве своей отрицательной границы, но не иначе как опосредованно - через мыслимую область м е т а н е б ы т и я…”. Послужит ли эта область осуществлению остающегося пока благим пожеланием межнационального и межконфессионального согласия на полуострове (ставшем, в частности, одним из центров ваххабитства)?

Ю.Шеленговский призывает проявить мудрость, смирение и мужество признать приоритет инстинкта видосохранения, формой которого является совесть, перед сравнительно недавним, шатким в суждениях, человеческим разумом. Проявлением такого инстинкта автор, в частности, называет “интенсивное неприятие” гомосексуализма, относимого к разряду “половых извращений”. Любопытно, как этот пассаж прошел мимо внимания члена творческого совета журнала, известного психиатра В.Самохвалова, в своих исследованиях, в частности, доказавшего сравнительно большую толерантность внутри гомосексуальных сообществ, что в какой-то мере оказывается как раз уроком внутривидового самосохранения, особенно для “полярнических” сообществ. Во всяком случае, бесспорно доказано, что данная субкультура обусловлена не только социокультурно, но и биологически. В целом же, декларируемый в этой статье возврат от культуры к биологии - бесспорный регресс.

Неожиданная (если вспомнить предыдущие начинания устроителей “POLUS-а”) политизированность статьи А.Стариша “Становление и перспективы развития информационного пространства Украины” отчасти объясняет имевшее в ней место быть торжество цинического дискурса. Автор показывает, как система грантов различных американских организаций обеспечивает “утечку мозгов” без физической транспортировки обладателей высокого интеллекта: “мозги” отделились от тела. Более того, через специальную “Программу содействия парламенту Украины” происходит информационное “вливание” в парламент сквозь призму определенных интересов: “…Народный избранник превращается в агента влияния прозападных структур, а фактически - формирования правового пространства Украины… Фактически речь идет об интеллектуально-идеологическом клонировании политических партий Украины”. Отсюда делается вывод о необходимости создания при Совете национальной безопасности и обороны Украины “Службы контроля, моделирования и прогнозирования процессов глобального развития” (с отделами внутреннего, средового и межсредового информационных пространств, разрабатывающих технологии коррекции и специальные информационные операции). Фундаментом договоренностей существующих финансово-промышленных групп и политической системы (тех, кому есть что терять) насчет патронирования этой службы должна стать идея потенциальных потерь. Однако не полезней ли стратегически было бы потратить средства, которые потребует очередная административная “черная дыра”, на финансирование отечественных независимых (без оглядки на доброго дядю за рубежом или собственного “кума”) исследований, а не на организацию очередного информационного Процесса?

И вот как будто бы этому ученому преграждает дорогу исполненная кинических порывов (“И так идти за флагом - FUCK”) поэтесса Алла Дружинович:

Как пугало во поле желтых газет,

Я знаю вопрос на конкретный ответ.

Любимое дело - забор-алфавит.

Мозаика мозга ни зги не горит.

Тянуть предложенья с Востока на Юг,

И сажей поить и слезами подруг,

Из радуг и радостей граней и ран

Плести языком паутины утрам,

Коварную цельность упорной стопы.

И стопом горит катастрофа строфы.

Однако наиболее показательным физиогномическим порывом исполнена завершающая альманах “Экспедиция”. В 1995 и 2000 гг. на Перекопском перешейке, а затем в Ялте и Севастополе уже состоялись театрализованные действа по случаю 75-летия окончания в Крыму Гражданской войны с участием белоэмигрантов и их потомков (что отчасти напоминало инициированное большевиками братание солдат на русско-германском фронте накануне революций в России и Германии в 1917 и 1918 гг., средством и целью которых было превращению империалистической войны в гражданскую). Инициатор этих действ, профессор филологии и зав. кафедрой Таврического национального университета им. В.И.Вернадского В.П.Казарин стал после этого вице-премьером крымского правительства (с этим, впрочем, связан также приход коммунистического большинства в местный парламент и избрание его спикером лидера местной компартии Л.Грача, партийного шефа Казарина). Для своей экспедиции “POLUS - КРЫМ” выбрал островок Папанин (по имени известного советского полярника, активного участника Гражданской войны в Крыму). Остров расположен в заливе Сиваш между Арабатской стрелкой и полустровом Чонгар, где, как утверждается, “неоднократно происходили жестокие бои за обладание Крымом”. Редакция (идея поэта Сергея Савинова) объявляет о “проекте экспедиции на остров всем своим составом для проведения торжественного ритуала (так, А.Ровнер! - А.Л.) Примирения всех противоборствующих солдат - защитников и агрессоров (? - А.Л.) - во имя Благодати, царящей над Крымом, его светлой ауры”. Предлагается в качестве символа акции устроить большой костер из принесенных сухих трав и веток, на месте костра также из принесенной земли насыпать холм, водрузить стелу, “указывающую истинный (? - А.Л.) вектор духовности Крыма”, а в завершение сложить циклопическим литерами надпись: “Крым - POLUS мира”.

Само название альманаха, если внимательно в него всмотреться, таило-таки двусмысленность. С одной стороны, некий POLUS, с привкусом метафизической потусторонности, своеобразная параллельная реальному полустрову Гринландия, где персонажи и топонимы носят иностранные имена (нельзя по этому случаю не вспомнить ономастическое творчество в русле советского полярного дискурса, породившее такое имя, как Оттошминальд - Отто Шмидт на льдине). С другой стороны - КРЫМ, второй, земной полюс этой пары, а между ними загадочное тире. Но замышляемая странно-двуязычная надпись более однозначна и фант-претенциозна. Аналогичная акция уже проходила в 1993 г. в ходе проводимого И.Сидом I Боспорского форума современной культуры в Керчи, когда на острове Тузла в Керченском проливе появился мегалитический призыв “Смотри в небеса” целиком на английском языке, оказавшийся понятным на американской станции космического слежения NASA. Вскоре этот остров стал объектом довольно острого пограничного российско-украинского спора (в случае закрепления его за Украиной РФ оказывается заперта в Азовском море). Но последнее новым “папанинцам”, кажется, не грозит (впрочем, как и вице-премьерство, ведь даже А.Стариш более озабочен созданием качественно новых госструктур). Здесь теоретически возможны лишь внутри административные, а не межгосударственные противоречия между АРК и Херсонской областью (большая часть которой некогда входила в состав Таврической губернии).

Ясно одно - философия полярности существует. Возможно, именно ей предстоит быть истинной философией XXI века.