Роман Гайто Газданова «Вечер к Клер» вышел в 1996 году в издательстве «Ибис» в городе Комо, расположенном на берегу одноименного живописного северо-итальянского озера, родине Александра Вольта, недалеко от границы со Швейцарией. Это вполне благообразное издательство средней руки. Переводчицей и автором предисловия этого издания, а также, я полагаю, его инициатором является Анастасия Пасквинелли. Русская по матери, итальянка по отцу, на протяжении многих лет она преподавала русскую литературу, период ее средневековья, т.е. Сумарокова, Тредьяковского и т.п., в Государственном университете в Милане. Кроме того Анастасия выпустила ряд популяризирующих книг по русской литературе: «Северные цветы. Антология русских поэтов начала 19 в.», сборник статей по литературоведению «Алхимия», переводы и комментарии дневников кн. Наталии Долгорукой, биографию Михаила Осоргина и другие не менее интересные труды.
На девяти страницах предисловия, озаглавленного «Странные цветы разума», она отслеживает тени великих людей, в основном, писателей, мелькающих в самом знаменитом романе Газданова. Она указывает, что на него в разной степени оказали влияние Пруст, Бунин, «порой, Толстой, зачастую Набоков», Бодлер, Андре Жид, Франц Марк, Арагон, Валери, Платон, а «центральная метафора романа обрисовывается в мифе об Орфее и Эвридике».
После предисловия дана краткая биографическая справка об авторе.
На обложке помещен фрагмент картины Марка Шагала «Бецабея». Итальянский язык обогатился новым прилагательным газдановский - gazdanoviano.
Все авторские права на публикацию Газданова в Европе принадлежат французскому издательскому дому Вивьян Ами (Editions Viviane Hamy), и он продает согласно правилам игры истинных акул империализма. Анастасия перевела еще пять газдановских рассказов, но так и не может их опубликовать, потому что у Вивьян Ами аппетит немалый…
Возвращение романа Призрак Александра Вольфа итальянскому читателю, которого, к слову, смело можно заносить в Красную книгу исчезающих видов, спустя полвека после дебюта состоялось в Вечном городе в издательском доме «Воланд». Перевела Фердинанда Лепре, а послесловие написал Андреа Лена Корриторе. Он же составил примечания к тексту. В послесловии приведена биография автора с упоминанием начала учебы в Полтаве в 1911 году и вступлением в русскую масонскую ложу «Северная Звезда» в Париже в 1932 году, а также комментарии главных произведений.
О дебюте романа читаем в комментариях в трехтомнике собрания сочинений:«Роман стал первым произведением Газданова, привлекшим внимание иностранных издателей. В 1950 г. он выходит в переводе на английский язык в Нью-Йорке и Лондоне. В 1951 г. публикуется французский перевод в Париже. В 1952 г. в Милане печатается итальянский перевод. В 1955 г. роман выходит в Барселоне по-испански.» ( Москва, «Согласие» 1996, т. 2, стр.754)
На суперобложке нового издания об авторе сказано: «Современники сравнивали его по стилю и силе с Прустом, Кафкой, Камю и Набоковым». С последним трудно не согласиться; если Нина Берберова, человек из той же плеяды, что и Газданов, - это Набоков в юбке, то Газданов - Набоков номер два. Хотя бы потому, что чуть моложе Набокова, а репатриация творчества с широким признанием происходит значительно позже. В послесловии на этот счет, однако, есть оговорка в виде цитаты из критика и поэта Юрия Иваска: «...я не нахожу ему прецедентов среди русских прозаиков. Газданова сравнивают с Набоковым, но и здесь прав Лашло Диенес: между ними мало общего. При всей своей оригинальности, Набоков входит в русской литературе в традицию гоголевского гротеска. А Газданов остается реалистом на свой собственный газдановский лад.» (с ит.)
Несколько слов об издательстве. Вы обратили внимание на его «русское» название: volare - по-латыни летать, volando - по-итальянски соответственное деепричасие летая, нам же это слово еще знакомо по бадминтому с его легким, летучим воланчиком. Следовательно, и мессир Воланд - существо летучее, как бумажный змей, и как, собственно, он любит передвигаться в романе, создавшем его, но из которого он вырос, как мальчишка, из штанишек, ставших короткими, вырос, вышел и вот бродит по всему свету.
Издательство сильно сориентировано на русскую литературу. В списке выпускаемых им авторов знакомые нам имена: А. Пушкин, Л. Толстой, М.Алданов, В, Брюсов, Г. Иванов, Тэффи, А Ремизов, К. Вагинов, В. Шаров, А. Чехов, М. Булгаков, В. Отрошенко, Ю. Мамлеев, М. Кузмин, А. Куприн, Виктор Ерофеев, Е. Замятин и еще кое-кто из бывших соцстран. Все они, включительно наш Гайто, выходят в свет в серии «Сирин». Птица сирин, псевдоним молодого Набокова. Опять Набокова. Гоголь, Маяковский и Гиппиус вошли в состав других серий. У издательства, вероятно, есть консультант, который внимательно следит за книжным рынком в России, так как оно публикует сочинения Александры Давид-Нээл, бывшей у нас на всех прилавках эзотерической литературы. Едва у нас наметилась смена литературной формации, зарубежье уже навело свои подзорные трубы. А значит, ждало... «Не может быть, чтобы такая великая литература, фундаментальная в европейской культуре, как русская, исчезла бы бесследно. Должны остаться какие-то следы, какие-то процессы», - таково мнение другого издательства, не «Воланда», «Биэтти», проявившего «вдруг» интерес к русской современной литературе.
Из современных молодых писателей издательство «Воланд» - отдадим должное его художественному чутью и вкусу - подарило Италии книгу Владислава Отрошенко «Персона вне достоверности» в переводе Марио Карамити «Testimonianze inattendibili». Отрошенко, разумеется, не принадлежит ни к классикам прошлого века, ни к тем, кто сегодня еще занимает внимание публики, вроде Марининой, он принадлежит к тем, кого читатель полюбит скоро и навсегда - к классикам будущего.
Но вернемся к «Воланду». Что является эмблемой и символом издательства? Эмблемой и символом издательства, является рисунок, подсмотренный на московской стене вроде стены Цоя. Рисунок сфотографирован и помещен в общем каталоге издательства за 1999 год. Он изображает лысую, почти черепообразную башку тощего уголовника, злого пахана, рядом с которой большими буквами написано, вероятно, подгулявшими молодчиками или малолетками: «ВОЛАНД! ПРИЕЗЖАЙ СЛИШКОМ МНОГО ДРЯНИ РАЗВЕЛОСЬ!» Так в народе раскрывается тема Воланда в маске вершителя добра, а в литературе она затронута, например, в романе Арсения Ларионоа «Раскаянье»: «Воланд-сатана пытается победить Зло? Помните? - говорит извозчик герою. - Сатана против зла - нонсенс! Видно, Михаила Афанасьевича бес попутал при окончательной доработке романа. Он решил, что сатана все же построит справедливое общество на крови, на Зле. И откроет добро для многих. А что получилось?! Сатанизм не ослаб после смерти Иосифа Виссарионовича, в которого поверил Михаил Афанасьевич, а, наоборот, со смертью вождя стал бурно нарастать, ловко пряча свое злое. Вот и результат безверия подкатил к нам наяву. Куда завели нас «лысые вожди»?! Чувствуете? Все скоро рухнет, как стеклянная пирамида... Вот тебе и победа сатаны над Злом. Все же сатана со Злом соединился , а не с Добром.» («Совпис», Москва, 2000, стр.163). Знает об этом издательство «Воланд» или нет, неизвестно. Но распространение русской литературы - это в любом случае дело доброе. А то, о чем пишут на стенах наши вундеркинды, или о чем толкуют извозчики, нередко становится темой целых томов зарубежных авторов, все они подведут под термин, обзовут стерильными -измами и -фобиями и получат за это хороший бакшиш, что по-турецки чаевые. Но самое забавное, что мы же, но на другом уровне, на уровне ученых голов, потом и станем основными потребителями этой продукции. Таков круговорот вещей в культуре. Да и сочинения Газданова, уроженца северных широт, родились во Франции, получили мировое признание через популярность на родине, теперь пустились в новое путешествие по другим странам. А Призрак Александра Вольфа уже опять бродит по Европе, по Италии с 28 января 2002 года. На его обложке рисунок Дж. Сорвилло, на котором стоит надпись «Приключения в степи», протягивающая нить от Газданова к Эдгару Аллану По.
Сделан еще один шаг к тому, чтобы Газданов в этой стране вошел в круг обязательного чтения наряду с Булгаковым и другими авторами серии «Сирин» .
* * *
Если «Вечер у Клер» появился по-итальянски в 1952 году, то в 1964-ом ему было уделено внимание в «Истории русской литературы» Гектора (Этторе) Ло Гатто, крупнейшего слависта, автора академического, по книгам которого до сих пор сдают экзамены в университетах. Эта «История русской литературы» выходила во флорентийском издательстве «Сансони» в серии «Европейская цивилизация».
Газданов внимание уделяется в главе десятой «Литература эмиграции» (стр.846-847) сразу после Сирина-Набокова, о нем заметку мы опускаем, но переход к Газданову связан именно с ним:
«Трудно сказать было ли это в тот период, который можно назвать «сиринским», когда его (Набокова МС) заставили оспаривать первенство. Возможно, все молодые прозаики его поколения искали этого первенства, особенно те, которые не разменивались ни на лирику, ни на слишком ярко выраженные формальные проблемы; это Газданов, или какой-нибудь Яновский, или Фельцен.»
Перевожу почти без пропусков и дальнейшую справку, интересующую нас.
«Случай Гайто (Георгия) Газданова, 1903 г. рождения, представляет наибольший интерес, потому что в своем коротком романе «Вечер у Клер», изданном в 1930-ом году, он попытался прибегнуть к манере Пруста. В главной сюжетной ситуации романа... безусловно есть что-то от Пруста.
После этого своего первого эксперимента Газданов замолчал на долгие годы. Второй роман, «История одного путешествия» последовал только в 1938 году, и он представлял собой, как и первый, серию эпизодов, однако не связанных между собой одним героем, как в предыдущем. Разница лишь в том, что от повествования от первого лица писатель перешел к повествованию в третьем лице. К первоначальному развитию событий он все же возвращается в ряде своих многочисленных романов, напечатанных позднее: в «Ночных дорогах», «Возвращении Будды» с более сложным переплетением сюжетных линий и более проницательным психологическим анализом героев.»
Далее следует справка о Василии Яновском, 1906 г. рождения, описавшем в своих повестях «Колесо», «Мир», «Любовь вторая» и «Портативное бессмертие» жизнь русских людей в низших парижских сословиях.
О Юрии Фельцене (Николае Фрейденштейне, погибшем в 1943 г. в концлагере) и его трех романах «Обман», «Счастье» и «Письма о Лермонтове» сказано, что «у него влияние Пруста чувствуется еще сильнее, чем у Сирина и Газданова».
Потом речь заходит о Набокове в юбке, как я называю Берберову, возможно, слишком льстя ей, и к Газданову больше не возвращается.
«Короткий роман» в заметке - надо понимать, как повесть, потому что ни во французском, ни итальянском, ни во многих других языках такого понятия как повесть нету. Повесть - это среднее между романом и рассказом, длинный рассказ или короткий роман. Западные жанры до повести не мелочатся. Ну и, естественно, когда Ло Гатто пишет «роман», для простоты не повторяя «короткий», то тоже надо понимать «повесть».
Эта заметка ценна тем, что она дает взгляд на положение вещей в литературе в перспективе времени. В 1962 году Сирин, Газданов, Яновский, Фельцен, Берберова стояли в одном ряду. Не прошло и полвека, за которые человечество переступило в следующее столетие и тысячелетие, а время сделало свою расстановку. Чьи-то имена оно унесло с собой в Лету, чьи-то, наоборот, вынесло на родной берег и сделало притчей во языцех. До такой степени, что о Берберовой говорят, что она была тайным красным агентом и некоторые вещи, например, «Люди и ложи» писала по заданию. Слухи есть слухи. Но им в психологической войне отведена роль «специфической информации для воздействия на общественное сознание»*. И мы уже прошли этап того, что все говорившееся в кулуарах страны, т. е. в очередях, гаражах и подворотнях, стало темой газетно-журнальных статей.
Попасть в «Историю русской литературы» Ло Гатто - значит попасть в историю литературы. Газданов с тех пор вырос в классика, широко известного и популярного. А тот факт, что «Вечер у Клер» в Италии переиздался спустя ровно полвека в серии «Сирин» после этой заметки не кажется случайным. Издательство «Воланд», явно, хорошо с ней знакомо.
*В. Крысько, «Секреты психологической войны», Минск, Харвест, 1999