Все мы гении...

Ян Сатуновский

 Отрывки из романа Кошки Мышки. Сам роман уничтожен.

Восстанавливал по памяти.

Самоубийство произошло в Москве на улице Горького около одиннадцати часов вечера в доме напротив Елисейского гастронома в квартире 13 обнаружили труп.

Милиционер. Время было две минуты двенадцатого. В таких случаях нужна точность.

К нам в отделение позвонила какая-то женщина. Меня сразу прислали караулить данного покойника. Что я и делаю до сего времени вполне добросовестно. Для милиции точность - наипервейшее дело. Без точности уголовное дело не расследуешь. Следователь, как придёт, всё вам разъяснит.

Автор. В квартире праздновали день рождения.

Плясали.

Пели.

Выпивали.

Когда гости разъехались, это и произошло. Хозяйка дома сообщила в милицию о случившемся.

На улице собрался народ. Хотя город давно уже спал.

Милиционер. Любители, чёрт бы их всех подрал. Поглазеть всегда найдутся

Автор. Народ толковал у подъезда:

Первый. Как это его угораздило?

Второй. Очень даже просто. Надоело жить.

Третий. Мне вот не надоело.

Четвертый. Ясное дело. Ты и живёшь.

Пятый. Скажите, пожалуйста, А сколько ему лет?

Шестой. Мальчик ещё.

Седьмой. Не мальчик, а муж.

Восьмой. Не те люди пошли теперь, все вешаются.

Девятый. Может, он застрелился.

Десятый. Дуэль с самим собой.

Одиннадцатый. Я разрешу ваши сомнения. Только прошу, не возражайте. Я - человек больной, недоношенный. Семимесячный...

Двенадцатый. Ну и катись в то самое место, откуда взялся, авось человеком станешь!

В квартире в это время происходило вот что:

Самоубийца, интеллигентный мужчина лет сорока пяти, лежал на тахте. Голова покоилась на кем-то подложенной большой пуховой подушке.

Одна нога свешивалась на пол. Казалось что человек спит. Все так растерялись, что забыли прикрыть тело простынёй или одеялом.

Костюм на самоубийце новый. Элегантный. Туфли по моде с тупыми носками, рубашка полотняная в мелкую полоску, пиджак распахнут, лицо спокойно. Одна рука закинута за голову, другая прижата к груди, там где сердце. Меж тонких пальцев запеклась струйка крови.

- Чем это он пырнул себя? - спросила пожилая соседка?

- Видишь, ножницами, - ответил небритый мужчина, - что первое под руку попалось, тем и пырнул. Пьян был. Трезвый не позволил, а пьяному море по колено.

- Мы от него не ожидали, - сказала хозяйка дома, - такой обходительный, такой вежливый, кто бы мог бы подумать.

- Мы ничего плохого не делали, - сказала молодая девушка, мы праздновали мой день рождения.

Милиционер. Следователю всё расскажите, как придёт.

Хозяйка дома. Такой обаятельный, такой симпатичный кто бы мог подумать?

- При чём тут обаятельность, - Сказал небритый мужчина. Мне все контролёрши в метро и кондукторши в автобусах говорят, что я обаятельный А я вот не пырнул себя в бок.

Пожилая соседка. Теперь затаскают всех.

- Затаскают, - отозвалась хозяйка дома.

- А вы как думаете, - подтвердил милиционер

- Мы не виноваты, - Сказала пожилая соседка.

- Порядок такой, - отозвался милиционер.

После этих слов милиционера хозяйка дома подошла к столу с тем, чтобы убрать пустые бутылки, вилки, тарелки, объедки. Милиционер прикрикнул на неё:

- Ничего не тронь. Пусть всё остаётся, как было!

- Мне очень понравился самоубийца - сказала молодая девушка, - мы с ним только сегодня познакомились. Его специально для меня пригласили. Прежде я о нем не имела представления. У меня был другой человек. Который мне теперь разонравился. Этого мужчину я полюбила с первого взгляда. Иногда пригласят чувака, а он совсем не нравится. В таких случаях со скуки окочуришься. Противно, когда такой тип лезет целоваться. На самоубийцу я как взглянула, сразу увидела, что симпатичный. Хотя и немолодой. Он рассказывал интересные истории, стихи читал всяких поэтов. Один поэт хороший, забыла его фамилию. Стихи у него про вечную любовь и про другие нежности, которые только в самом начале говорят. Гости потом разошлись. Создали подходящую обстановку. Смотрю, а в квартире никого нет. Думала, что он приставать начнёт. Как другие, когда с молодой девушкой остаются одни в квартире. Садятся рядом и юбку на голову задирают. Юбку я сама снять могу, дышать трудно, если она на голове.

Мне самоубийца очень и очень понравился. Я не боялась, что он подсядет. Приятно, когда рядом симпатичный человек. Вот сейчас, думаю, начнётся. А он смотрит и ничего не говорит. Я уже пуловер сняла, чулки скинула, с юбкой вожусь. Молния сломалась Вот я уже в одной рубашке. А он не обращает внимание. Знаете, как в таких случаях обидно.

Пожилая соседка. Видели соплячку. Не совестно раздеваться перед чужим мужчиной? Прежде с нами такого на бывало.

Небритый мужчина. Что ж, прежде ложились в одежде?

Молодая девушка. Не перебивайте. Я вас не перебивала, когда вы говорили. Дайте спокойно закончить.

Небритый мужчина. Давай, договаривай.

Молодая девушка. Оставшись в одной рубашке, я очень расстроилась. От расстройства и рубашку сняла. Легла на тахту. Вот сейчас, думаю, обязательно начнет приставать. Чем я хуже других? Почему он так со мной обращается, чем не угодна? Бедная я, бедная, разнесчастная. Мне все мужчины говорят, что я симпатичная.

Пожилая соседка. Так при свете и раздевалась, не могла выключить?

Молодая девушка. Я как-то об этом не подумала. Я очень рассердилась. Ещё бы чуть-чуть и заплакала.

Пожилая соседка. Свет, свет-то можно было выключить. Неужели вы ничего не боитесь?

Молодая девушка. Боюсь забеременеть.

Небритый мужчина. Всё в ажуре.

Пожилая соседка. Мы себе не дозволяли раздеваться при мужчинах.

Небритый мужчина. Не дозволяли, не позволяли. А к самой хахали каждую ночь таскаются

Пожилая соседка. Но я тушу свет.

Молодая девушка. Какое это имеете значение?

Пожилая соседка. Для вас не имеет, а для нас имеет.

Небритый мужчина. Действительно, не всё ли равно.

Пожилая соседка. То, чем они занимались, в наше время имело определённое наименование Теперь молодёжь распустилась.

Небритый мужчина. Как же это прежде называлось?

Пожилая соседка. Развратом.

Автор. Я не берусь осуждать девушку...

Небритый мужчина. Одно удовольствие посмотреть.

Молодая девушка. Какое там удовольствие. Мужикам нравится, вот я и раздеваюсь. За бугром это называется стриптизом. Деньги платят. Мне одно удовольствие, чулки рвутся, а новые купит не каждый.

Пожилая соседка. Это безнравственно. Это не по-нашему, не по советски.

Небритый мужчина. Что не по-нашему?

Пожила соседка. То, чем занимались эта молодая особа.

Молодая девушка. Я ничем плохим не занималась.

Пожилая соседка. Не понимаю, как подобные поступки с социалистической моралью?

Молодая девушка. Оставьте меня в покое. Я сейчас заплачу. Я разделась Я легла на тахту, она у хозяйки дома классная. Он подошёл. Сел рядом. Положил руку на мой живот. Провёл вверх, где груди, а потом вниз, мне было очень приятно. Если бы он мне не нравился, я бы ничего подобного не разрешила. И нечего осуждать. Я ничего плохого не сделала. Потом он сказал, что у меня отличное тело. Тут я ему всё простила. Я думала, что он ляжет рядом. Но этого не случилось. Он приказал одеться. Пошарил по карманам. Достал три рубля. Послал в магазин за водкой. Странный он. Мне показалось, что он чем-то озабочен, не очень, но капельку. "Сходи, - говорит, - милая, купи бутылку, устал я что-то. Я спросила, "А я вам нравлюсь?" "Нравишься", - ответил он.

Взяла я трёшку и побежала. Потом уже, когда во дворе была, вспомнила, что поздно, что магазины давно позакрывались, что водку можно купить только у таксистов, а у них бутылка стоить пять рублей.

Вспомнила ещё, что у меня в сумке мелочи рубля два.

Вернулась. Бегу назад, как сумасшедшая. Предчувствую что-то неладное. Сердце бьётся, тук-тук!

Вхожу.

Почему я подумала так, сама не знаю. Посмотрела на него, сразу мне в голову ударило, что он меня специально из квартиры выслал, чтобы покончить с собой. Дура я, дура!

Лежит он. Глаза закрыты. Кровь тоненькой полоской меж пальцев струиться.. У меня голова кругом пошла. Ноги ослабли от страха. Сразу подумала, что он зарезал себя. Очнулась. Закричала на весь дом. Собрались соседи.

Вот и всё.

Больше ничего не было. Чего тут ругаться, спрашивается?

Хозяйка дома. Я как приехала, как увидела, сразу позвонила в милицию.

Молодая девушка. Самоубийца был такой хороший, так с ним было приятно, рассказать не могу.

Пожилая соседка. У них не могло кончится иначе. У них каждый день пьянки, да танцульки. Откуда они деньги на эти пьянки берут? Пьют, пьют, музыка гремит, шум стоит всю ночь. Соседям не дают спокойно отдохнуть. Маг свой заводя на всю катушку. Куда только милиция смотрит. Выслать из Москвы давно пора, тогда бы и самоубийств не стало.

Хозяйка дома. Мы ничего плохого не делали, справляли день рождения. Мы гуляли и веселились. Потом я со своим знакомым поехала к нему в Кузьминки. Он там живёт. Домой вернулась быстро. А тут вот что произошло. Мы не знали, что такое может произойти. Выпил он порядочно. Но держался хорошо, как интеллигентный человек. Весь вечер веселил нас. Кто бы мог подумать?

Молодая девушка. Такой симпатичный.

Хозяйка дома. Мы собрались в шесть вечера, чтобы гости потом не засиживались допоздна. Соседи лаются. Я так и сказала всем, чтобы приходили пораньше, без опозданий. У наших привычка опаздывать часа на два. Этого (хозяйка дома кивнула в сторону самоубийцы) мой знакомый привел специально для нее (кивок в сторону молодой девушки). У нее не было поклонника. С прежним она разругалась.

Молодая девушка. Даже не думала, что смогу полюбить такого пожилого мужчину. Прежде я бы на него не стала смотреть. О чём говорить, если он старик.

Пожилая соседка. Так сразу и полюбила, бесстыжая?

Молодая девушка. Так и полюбила!

Хозяйка дома. Мы весь день готовили еду. В магазин пришлось бегать не меньше десяти раз. Купили рыбу и мясо, и другие продукт. У меня знакомый в гастрономе. Мужик так себе, а достать может что угодно, даже икру. Попробуйте так купить?

Пожилая соседка. Своим знакомым раздают, порядочным людям ничего не достаётся.

Хозяйка дома. Чем же мы не порядочные? Работаем, как и все. Не тунеядки. Мы справляли день рождения. Мы старались. Хотели получше угостить гостей.

Пожилая соседка. А вчера, а позавчера тоже праздновали день рождения?

Хозяйка дома. Позавчера была Суббота. Мы собрались потанцевать, имеем мы на это право, я вас спрашиваю, имеем? Мы танцевали не у вас в квартире, а у себя!

Милиционер. В том, что они танцевали в положенное время, плохого ничего нет.

Пожилая соседка. А ещё милиционер. Для чего вы их выгораживаете?

Милиционер. Я не выгораживаю. Я говорю, если вы соседями не довольны, обращайтесь к участковому. Он во всём разберётся.

Молодая девушка. Мне исполнилось 18 лет. Могу показать паспорт. Я теперь совершеннолетняя, как и вы!

Хозяйка дома. Мы так старались. Сколько закуски наготовили, за неделю не съесть

Хотелось, чтобы всё было, как в настоящих домах, у хороших людей.

Молодя девушка. Салат сделали. Майонезом его полили. Зелёным луком посыпали.

- Гуся яблоками начинили, - сказала хозяйка дома.

Небритый мужчина. Вкусный гусёк, а?

Хозяйка дома. Мы так устали.

Пожилая соседка. Я по-твоему не устаю. Я не умею принимать гостей, отвечай? У меня всё, как у всех. Мои гости всегда уходят благодарными.

- Я не говорю, что у вас хуже. Я не виновата, что вы всё принимаете на свой счёт.

Милиционер. Перестаньте лаяться, раскудахтались, как на рынке. Надоело.

Небритый мужчина. У нас недавно на работе случай был. Тоже один покончил с собой, не слыхали? Только наш самоубийца оказался в живых. В остальном случай очень похожий.

Пришёл этот человек в трансформаторную будку. И бросился на обнажённый кабель.

Дурак.

Говорят, из-за несчастной любви. Долбанула его, как полагается. Руки сильно обжёг. Напряжение, понимаете, высокое, сразу можно превратиться в пепел.

Была у нас одна сучка

Таскалась с кем ни лень Кошка драная, а не баба. А на этого электрика не обращала внимания.

Хозяйка дома. В шесть съехались гости. Чуть задержишься вечером. Соседи в милицию мчат. За собой не замечают. За другими следят. Склочники. Ещё я боялась, что закуски много наготовила, испортится., пока все соберутся. Если закуска заветрится, то какая это закуска? В рот не возьмёшь такую закуску. Знакомый, как я говорила, самоубийцу привёз. С этим знакомым встречаюсь вторую неделю. Человек видный, а матом ругается, как жековский водопроводчик или бомж. Рубашка чистая, а под ногтями грязь. Руки не моет. Галстук не может завязать по-человечески. Иногда ширинку у брюк не застёгивает. Пока не скажешь, не заметит. Брюки новые, а он о них вытирает руки. Чавкает так, что слышно в соседней комнате. В хорошую компанию с таким типом не пойдёшь.

Самоубийца нам анекдоты рассказывал. Один я запомнила. Он про педераста.

"Шёл человек по дороге. Подошёл к лесу. Смотрит на дереве большая табличка висит:

«Осторожно, в лесу педераст!» Прочитал и пошёл дальше, а на пеньке маленькая табличка: «Осторожно, в лесу педераст!» Нагнулся, чтобы прочитать, тут его и изнасиловали".

Веселый человек был самоубийца. Он всё время с моей подружкой заговаривал. Мне казалось, что они друг другу понравились. Я не стала отбивать. Мы не ссоримся из-за мужиков. Мы ведь современные женщины. Потом мы пили шампанское.

Небритый мужчина. Кроме шампанского ничего не пили?

- Почему не пили, были ещё коктейли. Мне в одном хорошем даме дали отличный рецепт. Хотите для вас спишу? Делать коктейли не трудно. Для этого нужен лёд. У меня на кухне стоит холодильник "Минск". В морозильнике этого добра сколько угодно.

Небритый мужчина. Нужны мне ваши коктебли, как третья нога.

Хозяйка дома. Вы неправильно произносите это слово. Нужно говорить, коктейли.

Небритый мужчина. Значит, больше ничего не было?

- Была водка. Но ее никто не пробовал.

Небритый мужчина. Водка, это другое дело. Коктебели мне ваши в глотку не полезут. Какая от них польза? Водки тяпнул стаканчик и порядок, пошёл домой на покой.

Молодая девушка. Самоубийца интересовался у меня, каких я поэтов люблю читать? Я отвечала, больше всего мне нравится поэт Фасадов. Он теперь самый модный поэт. Стихи он пишет нервощипательные. В особенности у него мирово описывается любовь. Он говорит, что любовь не с тела нужно начинать, а с души. Я такая несчастная. У меня всегда получается наоборот. Мужчины меня душой не чувствуют. Валят сразу на диван, юбку на голову задирают. Самоубийца первый, который обошёлся со мной деликатно. Как любовь с души начинать, я не знаю. Я такая тёмная, такая необразованная.

Другие про любовь писать не умеют. А Фасадов очень пишет хорошо.

Потом самоубийца сказал, что я очень симпатичная девушка (это мне и прежде поклонники говорили), а в стихах не разбираюсь, что таких поэтов, как Фасадов, лучше не читать Что стихи его рассчитаны на малоразвитых людей. Видите, как он рассудил. Я хотела возразить, сказать, что я и есть недоразвитая. У меня от стихов Пушкина, которые в школе заставляли заучивать наизусть, голова болела. Прежние мужчины мне про Фасадова ничего плохого не говорили. Он первый сказал. Другие удивлялись, что книжки со стихами могу читать. Потом он сказал, что вкус у меня равен нулю. Я не обиделась. Я не могу обижаться на симпатичных мужчин. Самоубийца мог говорить что угодно. Он даже понравился моей приятельнице. А у неё вкус совершенно бесподобный. Так что его замечание насчет нуля, я пропустила мимо ушей.

Потом я спросила, а каких он любит поэтов? Он ответил, что Езнисейского и Возвестенко. Я сказала, что у Возвестенко тоже стихи нервощипательные, а Езнисенского я не читаю, потому что читать его нет никаких сил. А ещё вот что, признаюсь вам по секрету, в книжках больше всего я не то, что там написано люблю, а фото самих поэтов. Без фото, книжки не покупаю.

Милиционер. Знаю я их всех этих поэтов. Недавно обоих приводили в отделение. Еле на ногах держатся, Лыка не вяжут.. Им говорят, стихи, товарищи почитайте. Милицию повеселите, покажите, что умеете? Один маленький, толстенький, другой ещё меньше, лысоват. В вытрезвитель пришлось отправить, чтобы хмель из головы выветрился. Бить не стали. Известные люди. Стукнешь такого, потом неприятностей не оберёшься. В вытрезвителе дело поставлено, как надо - полезай под холодный душ, и не мур-мур. У нас с пьяными чикаться не собираются, нам всё равно, что Занесенский, что Дровестенко.

Пожилая соседка. Если речь зашла о стихах, то я скажу, я стихов не читаю.

Милиционер. Думаешь, я читаю?

Пожилая соседка. Я писателя Кочетова на ночь люблю почитать. Всё у него ясно описывается, не запутаешься, как у других. Кочетов обо всём рассказывает, как положено. Кто свои, кто чужие у него понятно. Не перепутаешь

И друзья и враги настоящие. И книжки толстые. Я тоненькие не люблю. Кто их только пишет?

- У нас недавно такой случай был, - начал небритый мужчина...

Но его перебила молодая девушка:

- А ещё он нас в интересную игру научил играть. Игра простая...

Небритый мужчина. Кто научил, Кочетов

- Вы надо мной смеётесь? Не Кочетов, а самоубийца. Сейчас в эту игру во всех хороших домах играют. Ничего хитрого в этой игре нет. Каждый может научиться сразу. Даже я всё поняла, а я такая бестолковая. Обычно мне говорят, говорят, а я ничего не могу понять. Тут всё поняла. Играть надо так:

Кто-нибудь зажигает спичку и передаёт ее по кругу У кого спичка потухнет, тот проиграл и должен отвечать на все вопросы, какие ему зададут. Вот и вся игра.

Самоубийца мне очень странные вопросы задавал: "Скажите, были вы на Марсе?", - это он мине. Я, конечно, отвечала, что в жизни там не бывала и не собираюсь. Зачем мне на Марс? Если я полечу на Марс, кто будет за меня сдавать экзамены?

Он сидит, улыбается, по голове поглаживает. Рука у него лёгкая и приятная. Если бы он пригласил меня на Кавказа, в Гагру или Пицунду , я бы не отказалась, не посмотрела бы на экзамены, будь они не ладны. Не люблю экзамены сдавать. Преподаватели все соки из души выжимают. Умнее не делаешься, а тупеешь окончательно. Потом самоубийца шепнул по секрету, что ему 44 миллиона лет. Я не поверила. Вижу, что разыгрывает. Он улыбнулся. А сам всё ко мне прижимается. Так я ему и поверила. Шутит, как с маленькой.

Пожилая соседка. Пора домой. Завтра рано вставать. Не выспишься.

Небритый мужчина. И мне тоже пора.

Милиционер. Идите, идите, хорошо теперь в постельке полёживать. Разбегайтесь в разные стороны, торопитесь! Только я вас никуда не пущу, пока не придёт следователь. Такой у нас порядок. Заведён он не мной и не вами. Будете сидеть, как миленькие. Очевидцы должны быть. Так что можете не рыпаться, - завершил монолог милиционер.

Пожилая соседка. Какие мы очевидцы мы ничего не видели. Мы прибежали потом.

Милиционер. Молчите, курьи головы, очевидцами вы только называетесь. У следователей есть такой термин.

- А вы знали самоубийцу? - спросила у автора хозяйка дома.

- Да, - ответил автор, - я знал самоубийцу, вы угадали. Мы с ним знакомы давно. Часто встречались, в особенности в последние времена. Не знаю, что могло привести к такому плачевному, я бы сказал, концу: любовь к женщине, пристрастие к вину? А может, другие житейские передряги? Вина, как было известно, он пил не слишком много.

Самоубийца. Больше всего я любил живопись

-Значит, вы художник? - спросила молодая девушка.

Автор. Самоубийца прежде в Союзе художников занимал не маловажный пост. Рисовал портреты политических деятелей разного ранга. Чудак, увлекся модернизмом и всё пошло насмарку. Кому в наше время нужны абстрактные полотна?

Молодая девушка. Где ничего не понятно?

Автор. Да, да, вот именно, точнее не скажешь.

Самоубийца. Я ни о чём не сожалею. Наконец стал чувствовать себя человеком. Да, прежде у меня действительно было надёжное положение, водились не малые деньги. Но куда они уходили: на выпивку, на блядей, на блядей и на выпивку. Вокруг этого вертелась вся жизнь. Теперь стыдно вспоминать те, даром растраченные, годы. Вращались в каком-то заколдованном круге. Искусством напрочь интересоваться перестали. Да не один я был таким. Многие даже себе боятся признаться, что паразитами висели на шее у собственного народа. Я рад, старик, что покончил с этим навсегда.

Началось всё с выставки Пикассо в Пушкинском музее. Помнишь, какой был ажиотаж?

Сильное осталось впечатление, хотя картины Пикассо я знал. Видел в музейных запасниках, где всё новое сваливалось в кучу малу. Впервые в советском музее показали художника с такой яркой индивидуальностью. Ходил долгое время как ошалевшей. Перестал узнавать собственную жену. Она психиатра знакомого приглашала под видом гостя, не сошёл ли я с ума. Ум мой был здрав, а душа скорбела. Невесёлые мысли стали заползать в голову.

Сколько времени рисовали никому не нужные вещи. Где эти люди с которых писали портреты. Где сами портреты? Все кануло в лету.

Картины, которые малевал прежде, сжёг все до одной. Это был первый шаг. Жена в слёзы. Впервые проявил грубость, выставил из мастерской. Не помню теперь, каким образом она туда попала. Обычно без звонка не приходила. Почувствовала видно неладное. С тех пор у нас и пошло всё вкривь и вкось.

А что были за картины? В меру размалёванные полотна, смахивающие на фотографии. Вот и всё наше искусство. Если подпускали чуточку импрессионизма, то начальство смотрело на это сквозь пальцы, хотя и не одобряло. Думали, что настоящее вершим, а настоящее в наших работах не ночевало.

Жалкие людишки.

Ничему-то не научили история. Сколько лет держали нас за горло грязными лапами Серовы,. Герасимовы, Иогансоны. Как они могли околпачить нас, ребят, в общем-то, не плохих, энергичных?

Стыд!

Позор!

Не только наш позор, а всего русского искусства!

После Казимира Малевича, Татлина. Кондинского, Филонова. Шагала забыть всё, рисовать Кувалдиных и Свинцовых. Это я вам скажу надобно ухитриться.

Молодая девушка. Слышите, как красиво он говорит? Теперь, надеюсь. Вы меня понимаете?

Самоубийца. Искусство национальное по форме. Вдумайтесь хорошенько в эти слова, что они вам говорят?

Что такое национальное по форме? К чему обязывают эти слова, брошенные на ветер. Между прочим, в те времена даже стилизация под лубок запрещалась. Иконы были изъяты из всех музеев.

Всё русское выметалось, как мусор, признавалось порочным. Куда подевались художники, двадцатых годов, наша гордость и предмет восхищения всего мира?

Автор. Ты слишком преувеличиваешь, старик, сгущаешь краски. Так нельзя. Были, конечно ошибки и просчёты, но теперь они исправляются.

Самоубийца. Я говорю слишком мягко. Я рад, что теперь, хоть и с запозданием, могу говорить всё!

Автор, Теперь наступили другие времена. Пришли новые люди. А ты живёшь вроде ничего не произошло.

Самоубийца. Серовы и Иогансоны руководят нами по сей день. Все зависит от их пожеланий: выставки, мастерские, заработки. Захотят, скажут да, не захотят, швырнут, нет!

Так-то вот, дорогой.

Автор. Нельзя сразу, постепенно они останутся не у дел. А потом канут в лету!

Самоубийца. Я не дипломат. Говорю, что думаю.

Хозяйка дома. Очень даже интересно. У одних моих знакомых есть знакомые, у которых всегда ведутся такие толковые разговоры. Как приятно, что и у меня в доме появились интеллигентные люди.

Пожилая соседка. Меня подобные сентенции ни с какой стороны не интересуют. У меня сразу начинает болеть голова.

Пожилой мужчина. Привыкла, чтобы за тебя Кочетов думал. Сама не можешь раскинуть куриными мозгами. У меня голова не болит. Я сразу начинаю прикидывать, что к чему приложить. Я думать привык. Мы на работе в курилке всегда заводим такие сложные разговоры. А у тебя голова болит, а на то наплевать, что говорит умный человек. Смысл нужно, когда слушаешь, улавливать, а не хлопать ушами. Я, хоть рядовой электрик, а все понимаю. Да что тут понимать! Сейчас зарплата против прежнего увеличилась в два раза. Значит и жать стало вдвое лучше прежнего. Прежде пойдешь в магазин, чтобы купить галоши, а там очередь такая, пока до прилавка долезешь, брюки на тебе в клочья изорвут. О простых вещах говорю. Прежде мы почти весь день отсиживались в курилке. Теперь тоже курилку не забываем. Но и план перевыполняем.

Без курилки рабочему человеку нельзя. Поговорить нужно. Поделиться мыслишками с другими. Узнать, что пишут в газетах. Что говорят по Маяку. Курилка - вещь. Как информбюро. Теперь вся жизни идет по графику. Никто не отстает, никто никого не перегоняет.

Милиционер. За такие разговорчики, которые ведете, могу всех вас по новому указу в отделение милиции сволочь. Суток по пятнадцать влепят. Что придумали, при официальном лице на начальство наводят критику. Тут вам не общее собрание, а пост, на котором произошло самоубийство. У себя на заводе можете сколько угодно критиковать, а здесь помалкивайте, дрынды-бурынды!

Автор. Позвольте, мы кажется живем в свободном обществе, а не в полицейском государстве?

Милиционер. Я вам говорю по-хорошему, не рыпайтесь. Пусть он дома перед женой выставляется, может суп станет вкусней.

Хозяйка дома. Какая скукота. Можно поехать к знакомой переночевать?

Милиционер. Говорю, не рыпайтесь, сидите смирно!

Небритый мужчина. Может выпить, а?

Пожилая соседка. Так и знала, что все закончится пьянкой. Одного дня не могут без проклятущего зелья обойтись. Так и будете при покойнике пьянствовать? Изверги вы, изверги рода человеческого.

Небритый мужчина. Так уж и изверги. Я лично второй месяц не беру в рот. Сама знаешь. В одной коммуналке живем. Работы на заводе полно. Пьянствовать некогда. Выполняем спецзаказ по заданию правительства.

Пожилая соседка. Они (тычек в сторону хозяйки дома) пьянствуют целую неделю.

Хозяйка дома. Не придирайтесь. Мы праздновали день рождения.

Пожилая соседка. Не врите. Я вам не простофиля. Меня не проведете. Каждый день у них день рождения. Знаем мы эти штучки!

Молодая девушка. Не верите, посмотрите паспорт. Паспорт врать не будет

Небритый мужчина. Заткнитесь! Водку в такой поздней час нигде не достанешь! Чего орать, магазины давно позакрывались.

Пожилая соседка. Вот и отлично. Денежки будут целы. Не помрете без своей отравы.

Небритый мужчина. Стерва! Ведьма! Старая кикимора!

Пожилая соседка. Я?

Небритый мужчина. Ты!

Пожилая соседка. На, смотри, какая я кикимора!

Пожилая соседка судорожным рывком расстегнула нейлоновую кофточку из которой на свет вывалились две огромные выпуклости, а на этих выпуклостях, розовели, как два цветка, слегка припухшие сосцы.

- Убедился, какая я ведьма? Зря думаешь мужики ко мне таскаются? Отбоя от паразитов нет. Крутятся, как мерзавцы. Один раз придет, потом невозможно выставить за дверь. Не смотри, что у меня обличие в морщинах, ты на груди смотри. И тело все такое.

Милиционер. Ладно, водку я достану. Мне везде дадут, открыто или закрыто. В любой час.

Хозяйка дома достала маленькую театральную сумочку под серебро... Порылась. Достала пятерку.

- Возьмите, со скуки с вами околеешь.

Милиционер. У меня трояк в заначке. Мало, однако, на такую компашку. Двумя бутылками не обойдешься. Да и пожевать что-то нужно для дам.

Небритый мужчина. У меня хоть шаром покати. Получка завтра. Сегодня гол, как сокол.

Автор. Вот десять рублей, возьмите.

Милиционер. Теперь хватит. Порядок в танковых войсках. Хватит, говорю, теперь!

Хозяйка дома. Закуску не покупайте. От вчерашнего осталась половина всего.

Милиционер надевает в передней шинель. Она у него старенькая. Потертая порядком уже. На поле пятна масла, а может, и крови. Одна пола свисает ниже другой. Спина топорщится горбом.

Вдела шинелька виды.

Небритый мужчина. Ну и одежка у вас, я вам скажу! Что ж вам новые шинели не выдаю? Нам спецовку, как износится, другую предлагают. У вас, видимо, совсем по- другому дело поставлено?

Молодая девушка. У меня рубля два в сумочке, возьмите .

Милиционер. Не надо. Так хватит .

Молодая девушка. Возьмите, они мне все равно не нужны,

Небритый мужчина. Бери, пока дают, пригодятся, лишняя бутылка не помешает .

Милиционер. Посмотрите тут за ним, за самоубийцей, я мигом сбегаю, глазом не успеете моргнуть, одна нога здесь, другая там. Соколики мои ясные, лебеди расписные. Я в одну минуту! Вы только за ним поглядите, поглядите за ним, говорю. Я сейчас. Мигом. В один момент слетаю. Все будет как в аптеке. Тютелька в тютельку. Комар носа не подсунет. Посмотрите за покойником. Ах, вы кони мои вороные, черны вороны кони мои. Я сейчас, я быстро, в одну минуту!!

Милиционер весь как-то сразу ожил, порозовел. Угрюмость и официальность с него, как рукой сняло. Прежде был неприступен, словно гора Эверест. Ошиблись, не угадали!

Бегает здоровенный детина по квартире. Порхает, как перышко. А весу в нем килограммов сто, а то и поболе..

Милиционер. Все сто двадцать.

Носится, как пушинка из одной комнаты в другую, топ- топ - топ! Вместо входной двери на кухню побежал, думал выход, а выход совсем в другом месте. Потом уже отыскал . Хозяйка дома показала. Помчался по лестнице. Да опять неправильно. Сначала вверх припустился, пролета два отмахал. Сообразив, повернул обратно .

И долго по улице среди ночной тишины раздавался его басовитый, но далеко уже не начальственный голос :

- Я сейчас, я мигом, оглянуться не успеете, соколики мои, лебеди расписные, я в два счета !

Небритый мужчина . Эй, милиция , портупею забыл ?

- Не нужна, - крикнул милиционер, - без нее сподручнее!

Хозяйка дома в это время сходила на кухню, зажгла газовую колонку, собрала со стола грязную посуду, перемыла ее. Затем сменила на столе скатерть. Молодая девушка достала из холодильника миску с салатом, понюхал, не прокис ли ? Достала шпроты, тоже понюхала. Осталась довольна.

Хозяйка дома . Все свежее. Не успело заветрится .

Молодая девушка . Удивительно.

Хозяйка дома. Холодильник хороший

- Давай помогу? - сказала пожилая соседка.

- Чего тут помогать, управимся сами.

- Не обижайтесь.

- Я нарежу хлеб, - сказала молодая девушка.

- Хлеб на окне в кастрюле.

Небритый мужчина. А мне что делать?

- Оставьте нас в покое, - сказала хозяйка дома.

- Ладно, - сказал небритый мужчина

- А может все-таки помочь? - сказал Автор.

- Не нужно, - сказала хозяйка дома.

- Простите, сказал небритый мужчина, - обращаясь к Автору? Еще раз простите? Пока они наводят шахер-махер, можно я с вами поговорю, задам вам вопрос? Если нельзя, то скажите, я отстану?

Автор. Пожалуйста.

Небритый мужчина. Вот вы, писатели, инженеры человеческих душ, как вас называли прежде, что вы про нас пишите, как изображаете? Вот вы послали милиционера за водкой и он побежал, обрадовался, что представился случай выпить. Разве так поступают в хороших книгах? То что вы его послали за водкой, позор для всей нашей милиции.

Как вы думаете, хорошо это или нет?

Автор. Он ведь вызвался сам

Небритый мужчина. Я вопрос вам задал нарочно, я люблю задавать провокационные вопросы. Знал, что вы ответить не него не сможете. Начнете оправдываться, то да се. Вопрос я вам задал, чтобы на него ответить самому.

Сейчас я выскажу, что я о вас думаю. Вам кажется, что мы ничего не понимаем в литературе?

Дудки!

Прежде не понимали, а теперь научились. Теперь мы на работе собираемся в курилке обсуждаем все литературные дела.

Посмотрите, что вы с милиционером сделали? Взгляните: как вы с ним обошлись? Вы его за водкой в магазин услали. Где это видано, чтобы милиционер за водкой ходил, если он на посту? Милиционер - блюститель закона. А вы его, как мальчика, каково ? Да что там говорить, неважные у вас дела. Прямо нужно сказать, неважные.

Вот я опять скажу насчет милиционера. Послав его за водкой, вы не подумали, что начальство милиционерское на это скажет? Как оно к этому делу отнесется? По головке ведь милиционера оно за это не погладит?

Если бы вы думали о последствиях, то поступили бы иначе. А теперь скажу, действия ваши весьма неосмотрительны. Видно, что на человека вам наплевать!

Теперь этого милиционера как пить дать со службы попрут. И разговаривать не станут. Что тут разговаривать, дело ясное, нарушил - отвечай !

Что вам, собственно, этот милиционер плохого сделал? Ничего? Конечно ничего! Парень он чувствуется, тихий, смирный. Выпить только,любит. А кто теперь не любит? Вы не любите? Он не любит? Они не любят?

Поступили вы с ним жестоко. Начальство ведь не посмотрит, что этот милиционер двадцать лет в милиции служит. Он ведь у вас, как юноша поскакал. Смех один. Нам смех, а милиционеру этот смех слезками отзовется. У него жена и куча детей дома А вы с ним по - варварски. Вся ваша бесчеловечность в этом поступке видна. Не подумали вы, к чему это все привести может. Хорошо еще если милиционера под суд не отдадут, а могут.

Про поступок этот начальство узнает. У начальства везде имеется надежный глаз.

Спросит начальство: "Кто такого -то числа дежурил на улице Горького?" Призовет начальство этого милиционера и спросит : " Что ты, голуба, правил нарушаешь?" Поговорит начальство тихо, ласково, как с дитятей. А со службы - вон! Катись отсюда!

И останется милиционер без средств к существованию, поскольку он физически трудиться отвык, а специальности - нет .

Автор. Простите, но это уже слишком. Я против критики ничего не имею. Но она должна быть разумной. Вы меня выставили в таком свете, вроде я донос на милиционера написал . Какое начальство о нем может узнать?

Небритый мужчина. Про донос вы правильно заметили. Именно - донос.

Автор. Вы говорите невесть что. Разве можно с такой точки зрения смотреть на художественное произведение? Я ведь пишу роман. Творческий процесс значительно сложнее, чем вам кажется. Есть вещи которые нужно знать неукоснительно. Законы творчества просты. И их не очень много. Судить о художественном произведении можно только в том случае, если усвоил эти законы. Критика - дело ответственное. Самодеятельность в этой области недопустим. Понять произведения так же трудно, как и создать его.

Из ваших слов, к примеру, явствует, что я не умею писать так , как это делают Бондарев или Проханов. Ошибаетесь. Ничего нет проще. Стоит малость набить руку, поднатореть.

Так, как пишет большинство, писать не трудно. Существует уже готовый образец, с которого нужно списывать, как в школе.

Вот сейчас попробую описать появление милиционера, как это делают ваши любимые авторы.

"Наконец раздался долгожданный звонок. Дверь (заметьте) распахнулась гостеприимно и широко. На пороге стоял он - всеми уважаемый милиционер (все в преувеличенном виде) гроза уличных подонков всех мастей. Он (опять таки) настоящим орлом, готовым на любой (без подвига не обойтись) подвиг. В одной (опять же) могучей руке он держал (обратите внимание) огромный саквояж или сак (как вам угодно) щедро (без этого не обойтись) набитый бутылками нашей, советской, лучшей в мире водки. (И дальше) Что ж, я не боюсь слова, водка. Почему, скажите, не выпить нашим людям? Пусть веселятся, пусть живут в радости и довольстве. Наши герои (вот вам) заслужили достойный отдых (обязательно) самоотверженным трудом, беспримерным (и такое бывает) подвигом ради человека, для человека. Пусть гуляют, пусть веселятся, такова наша природа. Лозунг наш

Труд и Отдых.

Молодая, статная хозяйка дома, поплыла лебедкой навстречу почетному гостю. Она радостно улыбалась, и почти по-мужски пожала могучую руку стража порядка.

- Рада, очень рада, - решительно прощебетала она.

- Ха, спасибо красавица, - откликнулся гость-богатырь.

На столе, покрытым белоснежной скатертью. Уже (виноват, среди наших прославленных писателей, слово уже считается не литературным, недопустимы, неприличным). Так вот, на столе уже стояла многочисленная закуска: как-то по особенному, приготовленный салат, обильно политый сверху майонезом, холодец, и не из свинины, а из говядины. Сало стояло рядом. Посреди стола красовался судачок и хрен при нем. Такие рыбины водятся только в наших необъятных реках и озерах.

Тамбовский окорок манил розовостью мяса.

Особенно выделялись соления, грибочка, квашенная капустка, огурчики, и не маринованные, а собственного, домашнего засола.

Стол ломился от яств.

Все выглядело празднично и торжественно. Все соответствовало данной, незабываемой минуте.

- Прошу к столу! - весело подняла голос хозяйка дома.

Гости достойно, в приподнятом настроении, расселись по местам

Первый гость. Хороша закусочка, хороша!

Второй гость. Ох, как хороша!

Первый гость. Хороши грибочки.

Второй гость. Хорош судачок.

- Наливайте, гости дорогие, закусывайте, - мужественно поддержала разговор хозяйка дома.

- А мы ничего, нальем, - отчеканил гость в дорогом костюме, - выпьем, и еще нальем, - повел он своим значительным носом.

- За здоровье хозяйки дома, - крикнули хором гости.

Милиционер навалил себе полную тарелку грибов и добрую половину тамбовского окорока.

- Отличные грибочки, - хрюкнул он, - давненько таких не едал. К водочке это очень даже

соответствует.

- Кушайте, кушайте, я еще подложу, судачка отведайте.

- Дай Бог тебе муженька ладного, румяного, как этот окорочок, ха-ха-ха

Тут хозяйка дома затянула, подходящую к моменту, песенку: Так будьте здоровы, живите богато, а мы уезжаем до дому, до хаты...

Присутствующие энергично подхватили: А мы уезжаем до дому, до хаты..."

Думаю, что этот небольшой кусочек звучит несколько пародийно. Однако, образчиком того, что у нас официально именуется соцреализмом, "необходимым" для народа, служить в какой-то степени, может вполне.

- Небритый мужчина. Замечательный литературный выпад. Лучше всего вашего романа. Уверен, что не вы его сочинили, а списали у товарища Бондарева или Проханова.

Так и нужно писать. Нечего мудрить..

Автор. Что ж, продолжим роман.

Пока небритый мужчина развивал мысль о том, что годится для литературы, а что не подходит, неслышно отварилась входная дверь, и в квартиру проник весь вспотевший, но сияющий улыбкой до ушей, милиционер. Карманы шинели оттопыривались в разные стороны. Из одного выглядывала головка бутылки.

- Ну и жара, - (голос милиционера).

- А нам холодно (голос небритого мужчины).

- Ничего (голос милиционера), сейчас я вас подогрею, поддам парку

- Сам (голос небритого мужчины) уже?

Милиционер. С продавцом пропустили по стаканчику.

Пожилая соседка. Карманы-то у вас как раздулись?

Милиционер. Как же, в них шесть бутылок, если хотите знать, лежат.

Милиционер выставляет бутылки на стол: раз, два, пять, семь

Небритый мужчина. Семь, а говорил шесть?

Милиционер. Позабыл. Продавец дал одну. Эх, клюкнем сейчас?

Хозяйка дома. Закуска готова.

Сели.

- Какие рюмки подать? - спросила хозяйка дома.

- Давай стаканы, чего церемониться, не люблю водку пить из рюмок - сказал милиционер.

Автор сел рядом с молодой девушкой, милиционер возле хозяйки дома.

Небритый мужчина. Смотрите, что же это творится? Мне выходит сидеть рядом с этой кикиморой, не хочу!

Пожилая соседка. Не бойся, не укушу.

Милиционер. Прихожу в магазин, а он уже лег спать, падла. Не успел на городской транспорт. Готовил какой-то отчет. Пристроился на мешках с крупой. Кричу, а он, как глухарь. Еле достучался.

Небритый мужчина. Быстренько ты слетал.

Милиционер. В нашем деле быстрота в ногах самое наиглавнейшее дело. Если бы я немного задержался, хана, он бы так уснул, что хоть пали из пушек..

Хозяйка дома. Во всех хороших домах...

Пожилая соседка. Что во всех хороших домах?

Хозяйка дома. Подают...

Милиционер. Нечего антимонию разводить, давайте нальем бокалы полней!

Небритый мужчина. Дуй, разливая!

Милиционер взял бутылку. Зажал в огромную ладонь, напоминающую деревянную лопату. Сдунул с горлышка алюминиевую шапчонку, погладил нежно по рельефной попке,

- Хороша, дрынды бурынды!

На плоском, шершавом лице его отразилось некоторое подобие улыбки.

- Махнем, - сказал небритый мужчина.

- Махнем, - отозвался милиционер.

- Минутку, одну минутку, подал голос Автор. Предлагаю прежде чем выпить, познакомиться. Признаюсь, как-то не догадался сделать это в самом начале. Теперь хочу поправиться.

Пожилая соседка. Все виноваты.

- Мы так расстроились, - сказала Хозяйка дома.

- Лучше поздно, чем никогда, - сказал небритый мужчина.

- Меня зовут Иваном Кузьмичам, - сказал милиционер. Поскольку я нахожусь на службе, при исполнении обязанностей, называйте меня по фамилии и по званию: старшина Алексеев. По другому у нас не полагается. Если все будут тыкать, то порядку не будет.

- Меня величают Настасьей Петровной, - сказала пожилая соседка.

- Я Маня, - сказала молодая девушка.

- А вас как зовут? - поинтересовался автор у хозяйки дома.

- Ирина.

- Очень приятно.

- Петр Петрович, - буркнул небритый мужчина.

- А вас, - спросила молодая девушка у автора.

-Я - Автор. Пишу этот роман. Так меняя и называйте.

Ирина. А имя? Нам бы хотелось знать ваше имя?

Автор. Так лучше. Я, понимаете, в романе выступаю в нескольких лицах.

Петр Петрович. Псевдоним у вас, как у других писателей? Свое настоящее имя скрываете. Как бы чего не вышло? Мне все равно. Я могу вас и Автором называть. Легче запоминать.

Старшина Алексеев по этому поводу ничего не сказал. Он налил стакан водки и выпил. Закусывать не стал. Вытер губы суконным рукавом кителя.

Маня. Вот мы и познакомились.

Самоубийца. Ты бы и меня представил, старик?

Автор. Виноват. Самоубийцу зовут Николаем Сергеевичем.

Маня. Мне он представился - Ника.

Автор. Уменьшительно от имени Николай.

- Хороша водочка, - сказал Петр Петрович, - так сама в горлышко. Буль-буль.

- Водка, как водка, - сказал старшина Алексеев. Такая, как всегда.

Настасья Петровна. Гадость! Как только мужики пьют эту отраву?

Старшина Алексеев. Водку, если хотите знать, нужно пить большими дозами, стаканами, а не рюмками с гулькин нос.

Маня. У меня даже от одной рюмки начинает кружиться голова, как на каруселях.

- Ешьте салат, - предложила Ирина.

- Замечательный салат, - сказала Маня.

- Неважнецкий (голос Петра Петровича).

- Как вы можете так говорить, - обиделась Ирина, - это неуважительно с вашей стороны в отношении нас. Мы так старались, так старались. Мне дали рецепт в одном хорошем доме. Мы в него даже яблок положили, и еще кое-что. Гости салатом остались довольны.

Петр Петрович. Яблоками вы его подпортили. От них он сделался сладким. Лучше бы положили селедки.

Ирина. Сказала, кто теперь в салат кладет селедку? Одни невежи!

Петр Петрович. Ваш салат гости есть не стали, вот он и остался.

Старшина Алексеев. Салат на всех праздниках в компания остается, и хороший, и плохой.

Петр Петрович. У меня все съедают.

Старшина Алексеев. Под водку лучше всего селедка с отварной картошкой, да квашеная капуста.

Ирина. У нас водку никто не пьет. Вы настоящих людей не видели в глаза, как они едят, как пьют! Если не понимаете хорошего тона, то молчите!

Петр Петрович. Я хорошего тона, как вы выражаетесь, на своем веку видывал достаточно. К нам на завод приезжают самые известные люди. Был недавно Глеб Еремеич Кисель, Фома Александрович Слабовский, который читал свое новое произведение "Затычкин на том свете". Что по этому поводу скажешь? По твоему они не настоящие люди? К нам и шах Ирана приезжал со своей шахиней Резой Пахлеви. За руку с нами здоровался. А ты говоришь. Стал бы шах Ирана жрать твой салат? Настоящие люди, а у самой пробки перегорят, ко мне бежит. Петр Петрович то, да Петр Петрович это, жалкая твоя душонка.

Пробки починить не может, а о настоящих людях толкует! Ты в отношении Слабовского знаешь кто, фифа? Хотел бы хоть одним глазом взглянуть на твоих настоящих людей? Наверняка голь перекатная, бездельники и тунеядцы!

Старшина Алексеев. Ладно. Хватит. Сцепились из-за пустяка. Не понимаю таких, у которых желание лаяться. Приводят иногда подобных субъектов в отделение. Мы их быстренько успокаиваем. Как?

Пока старшина Алексеев пытался урезонить спорщиков посредством милицейской морали, Настасья Петровна наклонилась к Петру Петровичу, нашептывая что-то ему в самое ухо. Петр Петрович внимательно прислушивался, хихикал в кулак. А Настасья Петровна все нашептывала, нашептывала, все наклонялась, все прижималась. А Петр Петрович все хихикал, хихикал. Слюна потекла у него из левого угла рта по подбородку. Капает на пиджак. Он этого не замечает, все хихикает, хихикает.

И вдруг они запели в унисон. Стройно запели. Два голоса зазвенели, затрепетали.

Песню они, между прочим, пели странную. Мотив известный, а слова?

Да вот послушайте сами.

Он пел.

Остра сакля твоя,

Хаз Булат удалой,

Золотою казной

Ты увидишь змея....

Она пела.

Хаз булат с бородой,

Будим в сакле, пора

Поскорее туда

Нам с тобою до утра...

Выходила бессмыслица. Но они ничего этого не замечали... Пели с выражением. Лица исказились, как во время соития. Принимали различные личины. От зверских до умиленных.

Маня. Вот чепуху какую спели. Я ничего не поняла. Теперь такие песни петь в порядочных компаниях неприлично. Это очень старомодное выступление. Слушать не хочется. Хоть уши ватой затыкай. Можно я вам другую песню спою?

- Можно, можно! - закричали гости, находясь уже в хорошем подпитии.

- Сейчас, - сказала Маня, - дайте вспомнить слова? Память у меня на слова плохая. Я их всегда записываю в тетрадку. Теперь я эти слова совсем забыла, а тетрадку оставила дома. Одно словечко вылетело из головы. Из-за него не могу всю песню вспомнить.

- Начинайте, начинайте, поможем!

- Вот я вспомнила.

Я прижму тебя к сердцу прижму

Молодыми ногами горячими...

Петр Петрович. Высший класс. Значит, к сердцу ногами, надоже, а дальше как?

Маня. Опять забыла.

Петр Петрович. Давай, вспоминай!

Маня. Сейчас.

На траву я тебя положу,

А на большее ты не рассчитывай

Петр Петрович. И это заманчиво. Люблю такие эротические песенки. Только что ж он импотент что ли? На траву положу, а дальше аля-улю. Онанизмом занялся?

Маня. Я одна во всем виновата. Я всегда все перепутаю. В этой песне все слова приличные, не думайте, только я их позабыла. Памяти у меня совсем нет Какая я несчастная, я сейчас заплачу!

Автор. Успокойтесь, милая девушка. Все хорошо. Если слова не помните, беды в этом нет. Потом вспомните. Такое случается.

Ирина. В нашей компании поют совсем другие песни. Маня еще не привыкла к нашим песням. Мы недавно познакомились. Она у нас новенькая.

- А какие песни поют у вас? - поинтересовался Петр Петрович, не без ехидцы. Может споете, а мы послушаем и оценим. У нас на заводе шпана всякие блатные песни распевает.

Стою я раз на стреме,

держуся за карман.

И вдруг ко мне подходит

Незнакомый мне граждан...

Дальше там про голых женщин, про то, как они замечательно танцуют в таком обнаженном виде.

Настасья Петровна. Прежде не как теперь. Прежде пели одни скромные песни.

Ирина. Я спою самую современную песню.

Вокруг залива Коктебля

Лежит (тут нецензурно)

Огромная земля

Заводы (тут тоже нецензурно

Совхозы (и тут)...

Петр Петрович. Что ж ваша песенка из одних нецензурных словечек состоит? А петь что?

Настасья Петровна. Давайте затянем "Шумел камыш". Нечего придуриваться. И слова все знают, И песня хорошая, не похабная, как другие.

Старшина Алексеев. Лучше выпить, чем драть понапрасну глотку.

Старшина, надо сказать, пока все разбирались, что цензурно, а что нецензурно, успел опрокинуть стакана два. Повеселел изрядно. Глаза загорелись демоническими огоньками. Язык сделался боек.

Маня. Я предлагаю выпить за всех, кто тут присутствует.

Настасья Петровна (пьяненькая уже). Не хочу больше пить!

- Не имеешь права отказываться от такого замечательного тоста! - рявкнул старшина, и грохнул кулаком по столу так, что рюмки, фужеры, и другая посуда, жалобно затренькала. А впрочем ладно, не хочешь, не пей. Нам достанется больше.

Петр Петрович. Выпьем?

Маня. Налейте и мне. Я хочу чокнуться со старшиной. Давайте выпьем, старшина?

Старшина Алексеев. Давай. От выпивки не откажусь. Всегда готов, как юный пионер, дрынды бурынды! Если здесь собрались одни хорошие люди, то почему с ними не выпить? Самоубийца тоже хороший человек. Лежит себе, не рыпается.

Старшина сгреб со стола бутылку, крутанул, и одним махом опрокинул в себя.

Петр Петрович. Мастер, ничего не скажешь. Сразу видно, что практику имеет подходящую. Есть у нас в цехе один монтер, да где там, до старшины ему, как до неба

Проговорив эти слова скороговорочкой, Петр Петрович налил себе полный стакан, и проглотил содержимое не моргнув. Буль-буль, забулькало у него в желудке.

Затем Петр Петрович с остервенением набросился на салат. Жрал по-свински, хватал рукой прямо из миски и запихивал в разинутое до ушей хавло. Чавкал на всю квартиру. Майонез стекал на пиджак, на брюки, на пол.

Настасья Петровна сказала, что пятна можно легко вывести, не обязательно отдавать в химчистку.

А Петр Петрович все запихивал, все запихивал еду к себе в нутро. Любопытно, где она у него там помещалась?

Петр Петрович не успокоился пока не сожрал ни только салат, но и тамбовский окорок, и остатки судака вместе с головой и костями.

Картина складывалась жутковатая. Из глубины брюха Петра Петровича доносились какие-то глухие звуки. Если прислушаться, хоть и с трудом, можно было разобрать что Петр Петрович хихикал собственным животом.

Все притихли.

Настасья Петровна еще ближе прижалась к Петру Петровичу. Он отпихивал ее локтем Отпихивал и чавкал одновременно. Настасья Петровна ни мало не обращала на это внимания.

Потом принялась что-то нашептывать, как в начале. И все ловила его руку и полу пиджак Слова, которые она произносила, разобрать было невозможно. Только один Петр Петрович, так во всяком случае казалось, понимал неуловимое значение этих.

Старшину, однако, такая картина не смутила. Он пододвинулся к Ирине, и попытался облапить за задницу.

- Не лапай, дубина, руки сначала помой!

- Можно я рядом с вами посижу? - спросила Маня у Автора.

Автор. Буду рад.

Маня. Можно я сниму кофточку?

Автор. Как хотите.

Маня. А вам будет приятно?

Автор. Понимаете, милая девушка, я уже пытался объяснить, что меня тут нет. Я сижу дома в своей норе. И пишу этот роман.

Маня. Обманываете. Меня все обманывают. Вы такой симпатичный. Перед вами я не постесняюсь и совсем раздеться. Вы мне сразу понравились. Люблю симпатичных чуваков.

Неожиданно Маня побледнела. И запричитала на всю квартиру: Ооо! Ааа! Мама!

Что случилось?

Из соседней комнаты прибежала полураздетые Настасья Петровна и Петр Петрович. Последний поддерживал спадающие брюки дрожащей рукой. Оба они как-то незаметно уединились. Происходило это так. С одной стороны они как бы находились тут, а с другой там. С одной стороны сидели чинно среди гостей, а с другой в той комнате занимались какими-то непотребными делами.

Пыхтели

Сопели

Ерзали

Кровать под ними скрипела, как больная.

- Что с вами. Может я вас чем-то обидел? - спросил автор.

- Нет, - прошептала перепуганная Маня, - вы меня не обидели.

Старшина Алексеев. Что произошло тут?

Маня. Он на меня посмотрел.

- Кто?

- Он!

- Кто он?

- Самоубийца, Николай Сергеич.

Старшина Алексеев. Дура!

Ирина. Оставьте ее в покое. Бедная Маня, как ты меня напугала.

Петр Петрович. Как же он мог посмотреть, если он мертв?

Маня. Посмотрел.

Старшина Алексеев. Психопатка!

Маня. Я не могу больше здесь оставаться. Я боюсь. Я пойду домой.

- Проводите меня, - обратилась она к Автору. Я одна не могу. От всего этого можно умереть.

Автор. Маня, послушайте, уверяю, вам показалось. Успокойтесь, прошу вас?

Петр Петрович. Иногда такое может показаться, что и во сне не привидится. Сначала примешь за правду, а потом смотришь, чушь!

Сейчас я вам расскажу один случай, как человеку показалось, и что из этого вышло.

Взял этот человек и помер. От страха у него произошел сердечный разрыв.

Поспорил этот человек с другим, что пойдет ночью на кладбище и просидит там до утра.

Сказано, сделано.

Пошел в двенадцать. Назад не вернулся. Как рассвело, нашли мертвым на одной из могил. Зацепился за гвоздь или за острый угол оградки. Подумал, что покойник схватил. И кранты, поминая, как звали. Показаться может всякое. Живем не в дремучие времена, а в 20 веке.

Автор. Успокойтесь Маня, выпейте воды. И все пройдет.

- А вдруг правда, - сказала Ирина.

Старшина Алексеев. Пока я жив, вам нечего опасаться. Если встанет, врежу ему промеж рогов. Пикнуть не успеет. Покойник, не покойник, мне все равно. А этот (старшина ткнул в сторону Петра Петровича пальцем, здоровенным, как палка) все врет. Я этот анекдот слышал раз двадцать. А он, видите ли, выдает за правду:

- Быдло!

- Барбос!

- Мурло!

Петр Петрович. Я не вру. Мне один приятель, который на похоронах был и на поминках гулял, рассказывал. На поминках, когда все перепились, тоже драка произошла. Одному молодцу колом проломили голову. Он тоже помер.

Парень, который со страха окочурился, молодой, а которому голову проломили, лет пятьдесят пять. Двое детей осталось. А ты, верблюд, человеку не веришь.

Настасья Петровна схватили Петра Петровича за руку и потянула в другую комнату.

- Пойдем, пойдем, миленький, я тебе не всю историю досказала.

Петр Петрович вырвался. Оттолкнул решительно Настасью Петровну. Смахнул рукавом со стола тарелку. Тарелка, дзынь! Не разбилась. Покатилась в угол, затем подскочил к старшине и бац, в ухо!

Произошло все в одно мгновенье. Никто не успел помешать.

- Это я вру, дрянь поганая, храпоидол, тунеядец! - вопил Петр Петрович.

Старшина Алексеев даже не повел бровью. Размахнулся и двинул Петра Петровича в рожу, как кирпичом огрел.

Петр Петрович с копыт и на пол.

Лежит.

- Вот тебе, чтобы другой раз не лез. Не люблю подобных шуток. Разных драк. Иногда приходится обороняться. Лезут всякие, не соразмерив силы. Мне что, я такого, как муху, ладонью прихлопну. И не пикнет. Если бы я ему со всей силой приложил, он бы, дрынды бурынды, пикнуть не успел, как на том свете оказался. А я его легонько. Со знанием дела. Вот сейчас поднимется. При моей силе, если без разбора, то можно сразу человека ухлопать. Отвечать я за него не буду. А человека жаль, не таракан ведь.

Автор. Страшина, прошу вас, оставьте его. Драка у меня не предусмотрена. Надоело. Я пытаюсь создать уникальное произведение. Вы ломаете мой план.

Старшина Алексеев. Плевал я на твой план, если уж на то пошло. Я нахожусь при исполнении служебных обязанностей. Он полез первый. Что же вы мне прикажите молиться на него? Я сам мордобоев не терплю. А он у меня попрыгает. Дам по мозгам!

Тем временем Петр Петрович, как и предполагал старшина, поднялся на ноги, схватил со стола нож и ринулся на старшину.

Петр Петрович находился в крайне невменяемом состоянии. Глаза выпучены, как у вареного рака, щеки растопырились. Нос еще больше выдался вперед. Маня закрыла глаза ладонями, чтобы не видеть этого кошмара. Ирина забилась в угол, и что-то шептала неразборчивое посиневшими губами. Даже самоубийца приоткрыл один глаз. Но в суматохе этого никто не заметил.

В этот напряженный момент один старшина оставался невозмутимым. Он стоял, как монумент на площади Маяковского и спокойно улыбался.

Удар!

Старшина еле уловимым движением увернулся от ножа. И въехал нападавшему в переносицу

Бряк!

Петр Петрович на полу.

Не шевелится.

Настасья Петровна схватила миску с остатками салата, и надела на голову старшине.

Последний уныло матюгнулся. И пошел, пошатываясь бродить по комнате.

Тем временем Маня и Ирина, опомнившись от шока, подступили к Настасье Петровне

- Бей ее, мерзавку!

Маня вцепилась в волосы Настасьи Петровны и дергает их в разные стороны.

- Я не виновата, не бейте меня. Бейте Петра Петровича, он всему заводила

- Не будешь под дверью подслушивать, когда к нам приходят молодые люди!

Петр Петрович пришел в себя и отнесся положительно к тому, что молодые женщины бьют Настасью Петровну. И более того, сам очухавшись пнул кулаком в бок, когда она попыталась спрятаться за его спину

- Шеромыжница, - буркнул Петр Петрович.

- Я не шеромыжница, я мимахурыжница!

- А я говорю, что речь Вествежики, как правило приводит к старамуре.

Скинув, наконец, с головы миску, старшина не ограничился словесами, а заехал Настасье Петровне сапогом в живот.

- Вот, чтобы не лезла в чужие дела!

Настасья Петровна екнула, и осела на пол, а потом встала на четвереньки и поползла под стол.

Настасья Петровна. Убили! Совсем убили! Смерть пришла! Ироды! Караул! Родненькие, родные, родимые! Спасите! Не допустите! Кишки в нутре перевернулись. О-Ого-го! А-га-га!

Старшина Алексеев. Цыц, стерва! Хватит выть! Добавлю!

Настасья Петровна. Грубый человек. Песенку не дает допеть про горе злосчастное. Животное!

Старшина. Куда этот гад подевался?

Все. Какой гад?

Старшина. Эта небритая сука с римским носом. Он у меня на Луну забрешет, дрынды-бурынды!

- Маня. Вы говорите про Петра Петровича?

- Про него. Про кого же еще. Куда он, сученок, подевался? Выходи добровольно. Найду. Будет хуже! Ух, я его поднесу, пронесу, занесу, отнесу!

Старшина внушительно помахал волосатым, как у гориллы, кулачищем.

- Живо разыскать!

После этой внушительной тирады его качнуло вбок. Но на ногах удержался.

Хотел ухватиться за укол стола, но поймал конец скатерти... Рюмки, тарелки, фужеры полетели на паркет.

Ирина. Хорошо, что подала старую посуду. Стекло, а не хрусталь.

Старшина Алексеев. Я и "Хельгу" разнесу, дрынды-бурынды!

Маня. Зачем вы к нам пристали? Мы вам не делали зла. Обходились вежливо!

Старшина Алексеев. Найдите мне этого гада? Я хочу поговорить с ним по душам!

Маня. Может он ушел?

Настасья Петровна (из-под стола). Не ушел, не ушел, тут он!

Старшина Алексеев. И я говорю, что не ушел. Не мог уйти. Не полагается. Пока следователь не пришел, все должны сидеть тихо.

Гад оказался в ванной комнате. Забрался в бак с бельем и дрожал мелкой дрожью. Если бы не Маня, его не нашли.

Старшина Алексеев обшарил всю квартиру. В холодильник на всякий случай заглянул.

Старшина Алексеев. Он что, невидимка что ли?

Ирина сказала, что замок у нее с секретом, что открыть его может только она, следовательно Петр Петрович находится в квартире. Только где, она не знает. Он ведь не муха, в форточку вылететь не мог?

Старшина Алексеев сказал, что этот тип способен на все., что он не только в форточку, но и в дверную щель проползет. Мог же он с Настасьей Петровной находиться сразу в двух комнатах?

Настасья Петровна. Мы ничем плохим не занимались!

Старшина. Заткнись!

Обшарили еще раз всю квартиру. Сломали дверцу у шкафа. Разбили (не ценную) вазу.

Но вот Маня заметила, что белье в бельевом баке шевелится. Она вскрикнула от испуга.

- Что там, - поинтересовался старшина Алексеев.

Маня. Там шевелится белье.

- Где?

- В баке!

- Вот он куда забрался. Сейчас мы его за ушко, да на солнышко!

Произнеся эти слова не злобно, а как бы разговаривая со знакомым на улице, старшина сдернул простыню с бака.

Взорам публики предстал желтый, как пергамент, Петр Петрович. Он сидел, до невозможных пределов, скорчившись., втянув голову в шею и клацая зубами.

- Раза два мимо проходил, - резюмировал старшина, - все клац да клац, думал, вода капает из крана. Я это он, мерзопакастник.

Петр Петрович. Не трожте меня. На работу нужно утром. Я специалист. Без моей помощи производство встанет в цеху. Мне руки и ноги нужны не для праздных занятий.

Старшина Алексеев. Балда! Руки и ноги я тебе ломать не собираюсь. Пачку твою немного попорчу, римский нос сверну на один бок. Поколочу со знанием дела, можешь не сомневаться, дорогой.

Петр Петрович. Не нужно со знанием, мне от этого не легче. А если в глаз попадешь, тогда как?

Старшина Алексеев. Можешь не волноваться, глаз будет цел.

Петр Петрович. Могу помереть!

Старшина Алексеев. После моей обработки еще ни один человек не окочурился.

Петр Петрович не сдавался.

- Заболею!

- Бюллетень дадут.

- Как только такой крупный мужчина мог поместиться в баке с бельем, ума не приложу? - сказала Ирина.

- От страха и не в такой бак залезешь, - ответил старшина. Трус обладает способностью уменьшаться в размере. Трус от страха пролезет сквозь игольное ушко, а тут целый бак!

Автор. Как вам, старшина не стыдно, посмотрите, что вы сделали с человеком? Я буду жаловаться вашему министру. Я этого так не оставлю!

Старшина Алексеев. А если бы он мне брюхо распорол, кому бы вы стали жаловаться?

За одно то, что он на меня бросился с ножом, ему свободно петушка влепят. Подумаешь, губу ему рассек, фонарь поставил под глазом. Все это заживет через пару дней. За то, что я не составляю акт, он меня завтра первый будет благодарить. Если бы я его подвел под суд, тогда можно обижаться. Так что, товарищ Автор, можете жаловаться сколько вам влезет. Только предупреждаю, что эта скотина первая откажется, что я его бил. Скажет что упал, стукнулся об угол дома. Напишете министру? Пишите! Только учтите, что жалоба ваша будет не в пользу этому хмырю, а во вред. Начнется следствие. Впрочем, вашу жалобу разбирать н станут. Я нахожусь на службе, на которой случилось ч.п., нападение на пост.

Вот послушайте.

Пришел однажды в наше отделение с жалобой писатель Судаков. Книжечки пишет для детишек. Избили его, видите ли, милиционеры при жене. Ничего писатель не добился, пьян был, когда били. Вот и все. Его же первого штрафанули за нарушение общественного порядка, чтобы с жалобами не лез. Меня в это время не было на дежурстве. Я бы дело замял Я ему так потом и говорил.

- Никогда на милицию не жалуйся. Бесполезное это занятие. Только время зря потеряешь, да штраф вдогонку схлопочешь!

Я прав, а он нет!

- Вот и теперь, моя совесть чиста. Я поступил по справедливости. Пост, на котором я теперь дежурю, охраняя самоубийцу, место неприкосновенное. С ножом он бросился, а не я! Вот в чем загвоздка. Этого, надеюсь, и вы отрицать не станете? Что я ему поддал, от этого не отрекусь. Я не дурак, чтобы человека бить без разбора. Маню вот или Ирину я бить не стал. А этому раздокажу, покажу!

Старшина схватил Петра Петровича за шиворот, выволок из бака, и потащил в комнату, как половую тряпку.

- Помогите! Настасья Петровна, позовите соседей! - выл Петр Петрович. А на лице его отражалась полная безнадега.

Настасья Петровна. Ты не больно помогал, когда меня избивали две эти мерзавки, когда он меня в живот пхнул. Теперь просит, помогите ему? Мужчина называется, постоять не может за себя. Прежде хвастался римским носом, на патриция похож. Раз похож, значит сам и защищайся

Автор. Оставьте, старшина, прошу вас!

Старшина в ответ врезал Петру Петровичу хорошего леща, а потом добавил сапогом под зад.

Но тут произошло нечто странное. Петр Петрович, доведенный до крайности, весь трясущейся, бросился к старшине с такой стремительностью, что тот не успел защититься, и вцепился в палец зубами.

Старшина буквально остолбенел. Стоит, только губами про себя шевелит.

Когда оторопь прошла, старшина крутанул напавшего за нос, стукнул по затылку.

Казалось, что Петр Петрович потерял способность ощущать боль.

И она не вызывала у него того неприятного ощущения, которое люди испытывают в подобной ситуации, а скорее ему нравилось, что с ним так обходятся.

- Отпусти, - сказал старшина Алексеев. По-хорошему отпусти.!

Но Петр Петрович не думал отпускать палец, напротив, все сильней и сильней стискивал челюсти.

По ладони старшины тонкой струйкой потекла кровь:

Кап,

Кап,

Кап.

В наступившей тишине это кап, кап было отчетливо слышно. Казалось, что в соседней комнате тикают часы.

Ирина и Маня недоуменно смотрели на эту картину, необычную по своей звериной сущности.

- Отпусти, гад, по-хорошему отпусти. Инвалидом сделаю на всю оставшуюся жизнь.

Петр Петрович стоял на коленях. В глазах светилось успокоение и радость.

И он смотрел на старшину по-собачьи преданными глазами.

- Зачем я вам нужен, - думал он, - мне и так хорошо, оставьте все, как есть.

Руки Старшины Алексеева он не отпускал, и, казалось, не собирался отпускать. Казалось, что он мог простоять вот так до второго пришествия. И нет силы на свете, способной сдвинуть его с места.

Так они и стояли перед онемевшими зрителями.

И смотрели друг на друга.

Один преданно (Петр Петрович),

Другой грозно (старшина).

Автор. Говорил, не послушали.

Старшина Алексеев. Да иди ты знаешь куда? Не твое дело.

Настасья Петровна. Пусть он его сапогом, как меня. До сих пор в животе что-то болит, ягодицу щемит.

Старшина Алексеев, хмель с которого, как рукой сняло, двинул Петра Петровича, как советовали, и не в живот, а в челюсть. Но Петр Петрович даже не шелохнулся. Ни один мускул не дрогнул на его лице.

Старшина повторил удар, но и это не помогло.

Простояв в таком положении одну минуту, старшина рывком как штангу, поднял Петра Петровича над головой и начал раскручивать, хохоча.

- Попался, гад? Сейчас посмотрим, чья возьмет?

Центробежная сила, наконец, оторвала Петра Петровича от старшины.

Отлетев на порядочное расстояние, Петр Петрович врезался головой в "Хельгу"

- Моя горка! - воскликнула Ирина.

- Дзынь! Отозвалась горка.

Старшина умолк. Автор умолк. Петр Петрович умолк. Настасья Петровна умолкла. Ирина умолкла. Маня всегда делает то же, что Ирина.

Тягостное молчанье заполнило квартиру.

Выручили Рика Бузевич и Лилианна Колбасилова.

Влетели в квартиру и зачирикали, как пташки.

Лилианна кругленькая. Коленки кругленькие, грудки кругленькие, животик кругленький, щечки кругленькие, носик кругленький, губки кругленькие, глазки тож.

Рика Бузевич. коленки острые, живот острый, про груди говорить нечего, глаза колючи, как у колючки у ежа и только задница круглая и большая.

Лилианна. Привет, старухи! Иду, дай, думаю, загляну к Самотуровой. А тут полно. Что за рожи? Где Самотурова? На кухне валяется в дугу? Этого знаю (указывает на самоубийцу), спит? Где-то я его встречала? Нет, теперь не вспомню. Кажется он прошлой ночью?... Да нет, тот с бородой.

Рика. И с усами.

Настасья Петровна. Тише, видите, покойник в доме. Совсем восходили с ума!

Лилианна. Где покойник?

Настасья Петровна. Перед тобой, на диване, ослепла?

Лиллиана. Ха-ха, рассмешила, сама ослепла, он же спит. Сейчас разбужу.

Старшина Алексеев. Не подходи!

Лилианна. Это что за тип? Ладно, пусть спит. Проспится, сам проснется. Где же Самотурова?

Ирина. Самотурова теперь тут не живет. Переехали на другую квартиру. Мы с ней поменялись. Она теперь возле Моссовета. Могу дать адрес. Это тут рядом.

Лилианна. Старуха, не важно. Обезьянку не видели?

Ирина. Какую обезьянку?

Лилианна. Обыкновенную. Маленькая такая обезьянка. Привязана к клетке, а в клетке попугай.

Рика. Сейчас я вас всех убью. Напильников утонул. Вот хохма. Живот можно надорвать.

Автор. Как утонул?

Рика. Очень просто. Пошел вчера в два часа дня купаться в бассейн "Москва" и утонул.

Автор. Уверяю, я его вчера как раз в это время видел в издательстве "Молодая гвардия", не мог он утонуть!

Рика. Что за человек. Ему говоришь одно, а он другое, не понимает простых вещей. Сначала он мог быть в издательстве, а потом утонул!

Автор. А вы говорили...

Рика. Пошел в ж...! Мне одна знакомая рассказывала. Она видела, как Напильникова хоронили.

Автор. Так сразу?

Рика. Жена в срочном порядке разослала всем родственникам телеграммы, чтобы приезжали.

Маня. Кто такой Напильников?

Автор. Критик. Странные на свете творятся истории.

Самоубийца. Я знал Напильникова.

Лилианна. Ну что я вам говорила, старухи. Эй, старик. Опять уснул.

Ирина. А этот критик симпатичный из себя?

Маня. Какой же симпатичный, если у него жена.

Рика. В этом бассейне, который построили на месте храма, происходят всякие невероятные вещи. Плавают под водой вредители, сектанты. Хватают зазевавшихся купальщиков за ноги и топят. Напильникова тоже они утопили.

Ирина. Кто-то стучится в дверь. Не знают, что я поставила звонок. У Самотуровой не было звонка. Я, как приехала, сказу поставила. Те, которые приходят к Самотуровой, обязательно стучат в дверь.

Петр Петрович. Опять тарабанят.

Ирина. Кто там?

За дверью. Я. Открывай, своих не узнаешь?

Ирина. Что вам нужно?

В комнату вваливается подвыпивший Напильников. Из кармана пальто выглядывает горлышко бутылки. Посреди комнаты он останавливается, обводит присутствующих непонимающим взглядом, который увидел то, чего увидеть не ожидал.

Напилиников. Куда это я попал? Сколько народа. Хотел заглянуть к Самотуровой на огонек.

Рика. Самотурова теперь тут больше не живет.

Напильников. Привет, Лилианна, привет, Рика! Вы как сюда попали.

Лилианна. Так же, как и ты.

Рика. Привет, старик. Мы только что толковали о твоей статье в Литературке. Статья - класс. Забавно. За-ба-бавно. Трам-бам, трам-бам-бам!

Напильников. Ты не ошиблась? Утром просматривал газету, но статьи своей там не обнаружил. Да и откуда она возьмется, если я им ничего не давал. Полаялся с этим барбосом Скотниковым.

Рика. Ослеп. На 18 странице..

Напильников. Ты что сбрендила, там же всего 16 страниц.?

Рика, Пошел на фуй! Если не в этой, значит в другой! Говорю, что я с эти человеком не знакома. Иду по Арбату, а он летит на воздушном шаре. Кричу, привет, старик. А он мне кричит, что в Адлер летит.

Лилианна. Где моя обезьянка?

Рика. Какая обезьянка?

Лилианна. У меня пропала обезьянка

Рика. Заткнись с обезьянкой. Послушай, что я тебе расскажу? У-у-у!

- Чешу позавчера по "Бродвею". А навстречу, да ты его знаешь...

Лилианна. Мне нужно обезьянку разыскать. Где моя обезьянка?

Рика. Какая обезьянка?

Лилианна. Настоящая. Один чувак оставил. Что я ему теперь скажу?

Рика. Пошли его к епени Фени!

Лилианна. Так и сделаю.

Рика. Таких типов нужно вышибать из дома с помпой!

Лилианна. Недавно одного вышибла. Ты его знаешь. Баковский. Так он на другой день приперся с приятелем

Напильников. Кто произнес фамилию Баковский? Я у него сегодня был в мастерской. Пили. Пришли девочки. Одна ничего.

Лилиана. Баковский самое последнее дерьмо, прибедняется. Придешь к нему, начинает ныть.

- Старуха, сахару нет, хлеб только черный. Пей чай. Хлеб можешь посыпать соль. Биздюк! У самого губы жирные. Утку жрал.

Ирина. В одном хорошем доме я слыхала, как говорили о Баковском.

Лилианна. Давай, Рика, смываться. Этот спит (жест в направлении самоубийцы), а остальные стукачи.

Рика. То-то я смотрю один все пишет, пишет.

Лилианна. Донос пишет!

Самоубийца. Это Автор. Он собирает материал для романа "Кошки Мышки".

Лилианна. И его я где-то встречала.

Самоубийца. У Сисиновских. Он туда частенько заглядывает

Лилианна. Точно, у Сисиновских.

Ирина. Лилианна. Как я рада, вы знакомы с Сисиновскими? Всю жизнь мечтаю с ними познакомиться.

Рика. Видишь, что я тебе говорила, еще одна стукачка, выспрашивает про Сисиновских.

Лилианна. Они все сначала выспрашивают, а потом начинают стучать.

Петр Петрович. Где стучат?

Старшина Алексеев. Может, в дверь стучат?

Ирина. Поставили звонок. Теперь не нежно стучать.

Рика. К Сисиновским не пускают стукачей!

Лилианна. Может, Баковский украл обезьянку, а она у него подохла?

Рика. Он жену голодом морит. Бедная женщина.

Лилианна. Говорю тебе, Баковский стукач. Одна знакомая видела, как он "туда" заходил, а потом "оттуда" вышел. Что ему "там" делать, как не стучать.

Рика. Один мой знакомый тоже на меня настучал.

Лилианна У меня первый муж был стукач. Все время на меня стучал.

Рика. Что ты думаешь о Задермане?

Лилианна .Стукач.

- Что ты думает о Таратайкине?

Лилианна. Стукач.

- Что ты думаешь о Драгушевском?

Лилианна. Первый стукач.

- А Чурилин?

Лилианна. Одна знакомая с ним две недели спала, так он на нее каждый день стучал.

Рика. Твоя знакомая с ним две недели?..

Лилианна. А что?

Рика. Ничего,

Лилианна. Не будем по пустякам.

Рика. Не будем.

Лилианна. Я тебе еще хохму расскажу, не слыхала?

Рика. А что?

Лилиана. Кубышкина знаешь?

Рика. Педика?

- Старуха, слушай: приходит Кубышкин в ГУМ. Решил купить галстук. Смотрит, продавщица из посудного подмигивает. Подумал, кадрится, сучка. А она ему: "галстучек не хотите приобрести?" Он ей: "Вы откуда знаете?" "Мы все знаем, опрос, запрос, спрос, перенос", "Интересно", "Ничего интересного. Держите вот".

Сует продавщица (не перебивай) сверток Кубышкину, перевязанный голубой ленточкой.

Кубышкин так, Кубышкин сяк (дай договорить) отдел ведь посудный. Сверток, однако, взял.

Пришел домой, А в нем ночная шелковая рубашка. Ну и ну. Что с ней делать (Напильников, не лезь под юбку, паразит) Вспомнил, у Извевской день рождения (убери руку). Знаешь, старуха, Извевскую?

Рика. Кто в Москве не знает Извевскую.

Лилианна. Подарю, думает, Извевской (отстань Напильников). Я тоже на этом дне рождения...

Рика. Ты была у Извевской?

Лилианна. Была.

Рика. Не ври.

Лиланна. Не вру.

Ирина. Рика, вы знаете Извевскую. Всю жизнь мечтаю с ней познакомиться.

Лилианна. Конец у этой истории такой. Отдал Кубышкин подарок. Извевская побежала в ваннную, чтобы примерить, гостям показать. Тут... Не могу... Ха... Клянусь... Только она вышла к гостям, а рубашка у всех на глазах снова в превратилась в галстук (Напильников, сука, руку обоссу) стоит она голенькая.

Рика. Мне Извевская сама рассказывала эту историю.

Лилианна. Тебе?

Рика. Мне.

Ирина. Как это все красиво

Рика Бузевич. А теперь я тоже расскажу одну хохму...

Лилианна Колбасилова. Прости, старуха, времени нет. Побегу разыскивать обезьянку. Обезьянка к клетке привязана, а в клетке попугай.

Рика Бузевич. Влипла ты, старуха, в историю.

Лилианна Колбасилова. Придется заявить в милицию.

Рика Бузевич. Не советую. Начнут придираться, где взяла обезьянку.

Лилианна Колбасилова.. Старуха, ты права.

Автор. Иду на днях по ул. Пушкина. Впереди двое. Как-то незаметно, начал прислушиваться: - о чем толкует народ? Неприлично подслушивать чужие разговоры.

В этом случае в подсушивании не было никакой необходимости. Орали эти двое на всю улицу.

Слова, при помощи которых они обменивались информацией, сплошь состояли из ненормативной лексики. Если эти нецензурные слова убрать из текста, то от него ничего не останется. Если оставить, и текст каким-то чудом появится в печати, то благонамеренный читатель запротестует. И посыпятся жалобы: и на автора, и на издателя, и на министерство печати, и, если хотите, на Президента.

Чтобы все было о-кей, сделаю я вот что, заменю матерные слова другими, более удобоваримыми.

Вот текст.

Да, гля... туй ей в мот, гля... иди к дребени татери, гля. а он, гля, раз гля, гля. два, гля. Гля, тука, гля, раздербанка, гля, рандебошка, гля, я, гля, она, гля, допа, гля, мот ей в тот, туй ей жуй, гля, гля, буй, для гля, ванаврот, бутервжот, траморвот, идиот под капот.

Конца истории не дослушал. Они свернули в Столешников. А я пошел дальше.

Однако, долго еще до меня доносилось : тука, гля, рандебошка, гля, раз, гля, два, гля.

Весьма сожалею, что наша отечественная литература не дожила еще до того дня, когда из рукописей перестанут вымарывать нецензурную лексику, поскольку в жизни общества она давно уже стала нормой разговорного языка.

Теперь же, уважаемый читатель, говорю с полной ответственностью, что и эти зашифрованные слова, редактор в печать не пропустит. Попросит убрать от греха подальше.

И будет прав. У редактора тьма инструкций, что можно, а что нельзя.

О себе скажу, что я первый читать текст с такими шифровками не стану.

Стремление современной литературы к лаконизму я не одобряю. Для компьютера может быть такой лаконизм подходит. А для меня нет. Мне, как и Настасьи Петровне с книжечкой хочется на диванчике полежать. В метро, держась одной рукой за поручень, а другой за книгу, я читать не хочу. Я хочу смаковать содержание, как изысканное восточное блюдо.

А какое наслаждение, скажите, если вся книга состоит из нескольких десятков слов, а то и вовсе из двух точек и из двух тире?

Я хочу, чтобы слова в книге сверкали и переливались всеми гранями, всеми звуками и красками. Чтобы от них не несло машинным маслом. Чтобы сюжет из одной стороны в другую перекатывался, как колобок. Чтобы в словах слышался шепот моря, звон ручья. Я хочу, чтобы слова сыпались на меня небесной манной. Вот чего я хочу.

Как только человечество дойдет до двух точек и тире, так с перепуга опять вернется в стародавние времена, к Диккенсу, Бальзаку, Толстому.

У прежних, у эллинов к примеру, как все звучало: "Профундус, тотомус, мотатус".

Теперь скрипы и сипы. Не язык, а соприкосновение железа с железом, режет уши этот скрежет.

Я и свой текст критикую. И на него современность наложила лапу. Вот и с сюжетом у меня нелады. Да и слова частенько похрамывают.

Понятно, что сипы и скрипы в современной литературе не из пустого взялись.

Прежде писатели и поэты свои произведения писали на восковых дощечках специальными заостренными палочками, стелло. У них и получалось мелодично.

Пишет древних поэт гекзаметры или канцоны, а за окном шумят оливковые рощи, волны морские набегают на крутые скалы и рассыпаются на глазах у поэта серебристым веером во все стороны. Птицы с дерева на дерево, с ветки на ветку перескакивают. Из соседнего дома раздаются звуки кифары.

Теперь трамваи и грузовики и днем, и ночью с треском грохочут под окном.

Писать под этот под это круглосуточное громыхание совершенно невозможно.

Соседи на кухне вот уже битых два часа не переставая лаются, и будут лаятся, пока не охрипнут.

В наше время кругом сплошные диссонансы. Придет приятель. Только приладимся почитать стихи, телефон, дзынь! Мальчишка соседский по коридору на самокате носится, как угорелый. Вместо оливковых деревьев и смокв под окном торчат фабричные трубы, травят воздух невыносимым смрадом.

И всюду толчея, толчея, толчея.

Лет через двести опять начнут писать гусиными перьями, одумаются, телефоны поснимают, фабричные трубы позатыкают, чтобы не дымили.

Тогда с новой силой зазвучит наш родной, неповторимый русский язык.

На две точки и на два тире я не покушаюсь. Мне поздно уже перестраиваться на новый лад.

Но допускать эти точки и тире я допускаю. И не только допускаю, но и считаю, что люди, которые выдвигают новые проблемы правы.

Теперь об этих точках и тире, пока писал текст, самому захотелось попробовать, что получится?

Итак. Внимание!

. . _ _

Вот вам новый роман!

Гляжу на эти значки и думаю, а может есть в этом какая-то сермяжная правда?

Нельзя же пугаться того, чего не понимаешь. А тем более, как мы с вами, и не хотим понимать.

Может быть в этих неказистых значках заключается все величие человеческого духа, вся бесконечность нашего существования?

Бывало ведь в истории, и не раз, что люди отвергали, сбрасывали со счета и более очевидные вещи, как ненужный хлам.

Свято верю, что настанет время, когда кругозор мысли будет беспределен, безграничен.

Теперь любой пишущий отстукает текст на пишущей машинке - и в редакцию, не удосужившись прочитать, что он там накатал.

Некоторые предполагают, что в самое ближайшее время за нас все будут делать машины: сочинять тексты, печатать.

Скажу напоследок, чем скорее это время наступит, тем скорее пройдет.

Ирина. Если бы у меня не было "мага", как бы свободное время убивать?

Настасья Петровна. Всю ночь напролет заводят свой проклятый магнитофон, невозможно отдыхать.

Ирина. Мы не виноваты, что современные дома строят с такими тонкими стенами.

Критик Напильников.

Позвольте!

Позвольте!

Какой каскад слов выплеснул на нас автор. Какими точками, какими тире, он запудривает нам мозги?

Автор спятил.

Нормальный человек не станет нести такой несусветный вздор на полном серьезе.

Петр Петрович. И я про это.

Автор. Возможно, вы правы.

Наша славная литература находится на небывалом подъеме, она чужда модернистским влияниям Запада. Впрочем, я не это хотел сказать.

Сижу дома вчера. Пищу статью для "Молодой гвардии".

Звонок.

Кого, черта несет в такой неподходящий момент?

Открываю.

Язык прирос к гортани.

На пороге участковый капитан.

- Ч...ч...то... ва...ва...вам нааадо?

Капитан оттер меня от двери плечом.

Свинство.

Ноги, разумеется, не вытер…

Сел на стул посреди комнаты, Принялся разглядывать стены. У меня, признаться, среди картин соцреалистического направления висят несколько абстракций.

- Что это у вас за картинки, какие предметы на них изображаются?

Отвечаю.

- Ковер нарисован.

- Так, так, хороший ковер, добротный, - протакал участковый.

- Может, не ковер, а ткань, штапель или ситчик.

- Хороша ткань.

От его сапог растеклась по всей комнате огромная лужа.

Потом участковый не менее часа рассказывал историю, как он на улице поймал шпиона.

- Что, думаю, предпринять, статью нужно заканчивать, а он не собирается уходить.

И о цели такого внезапного посещения думал, но так ничего путного не придумал… Скорей всего прислало начальство.

- Пойди, посмотри, как там этот критик Напильников поживает. Если чего, приструни.

- Есть! Будет сде..!

Прямых вопросов о моем существовании участковый не задавал. Спрашивал, так, мимоходом, для каких журналов пишу статейки, и еще что, может, какой роман прочитал, о нашей действительной действительности.

Петр Петрович. Их обязанность интересоваться идеологическими делами, статью написать не так просто, можно и споткнуться.

Напильников. Как только пришел этот солдафон, у меня мелькнула идея, выставить его за дверь. Мелькнула и сразу испарилась. Другие мысли, как кадры в кино замелькали. Сейчас я его выставлю, а что будет потом? Теперь я с ним, можно сказать, живу почти что в мире. Зла он мне особого не делает, Девиц, которые возле крутятся, в околоток не забирает, не преследует.. А что будет если? Так это "если" и повисло в воздухе.

Сижу напротив, и терпеливо выслушиваю историю о поимке шпиона.

- Шпионы всегда в таких (ударение на а) случаях притворяются пьяными. Этот тоже пьяным притворился. Меня не проведешь. Все их повадки знаю. Хватаю сразу за шкирку и в отделение. Там разберутся что почем.

Скорей всего я преувеличиваю. Капитан ничего плохого не имел в виду. Зашел по душевной простоте, справится о здоровье, потолковать о погоде. Мне бы нужно сбегать за бут6ылкой, а я не сообразил.

Сосед Напильникова. Странный человек проживает в нашей квартире. Пишет все время и пишет. Из комнаты показывается редко, на кухне не торчит. С одной стороны хорошо, а с другой, чем он у себя занимается, может изготавливает бомбу, чтобы бросить в Президента или взорвать дом. Посещение участкового остался недоволен. А я вот что вам скажу, если бы участковый ко мне пожаловал, я бы раздумывать не стал, раз! Бутылку на стол. Выпили бы с ним. Закусили. И разошлись, как в море корабли.

Старшина Алексеев. Он к Напильникову зашел, как к нарушителю спокойствия!

- Какой я нарушитель. Я благонадежней покойника, законопослушный гражданин. Сосед может подтвердить. Мне за бутылкой надо мчаться в магазин... А у них всегда наготове две три штуки.

Сосед Напильникова. О критике Напильникове ничего определенного сказать не могу. В гости к нему не захаживаю. Предлагал один раз распить бутылочку, так он отказался, побрезговал рабочим классом. Щели в дверях затыкает. Замочную скважину тоже. Так что про него определенного выразить трудно. Хотя мне участковый приказывал...

Участковый. Что мелешь, тетеря пьяная, осторожней на поворотах. Ничего я тебе не приказывал!

Сосед Напильникова. Сейчас поправлюсь. Мне даже участковый приказывал, чтобы я Напильникову не мешал работать. Соблюдал тишину.

Участковый. Вот теперь правильно говоришь, балда!

Напильников. Обругал я участкового, а для чего? Что-то за последнее время со мной происходит такое, этакое. Недавно в статье человека, которого главный редактор приказал хорошо лягнуть, я расхвалил на весь белый свет.

Участковый. Вот он я. Услыхал, что про меня говорят. Некоторые решили меня, капитана милиции, выставить в неприглядном виде. Такие действия являются очень плохими действиями, за которые можно кое-что схлопотать. Суток пятнадцать наверняка. Надеюсь, что ни один человек не поверил подобным неправомерным байкам? Один, кажется, поверил, которому старшина Алексеев хотел свернуть на бок римский нос. Сидит, лыбится. Чего лыбишься? Мало дали?

Старшина Алексеев. Можно добавить, если прикажете?

Участковой. Не можно. Не прикажу. Видишь сколько свидетелей.

Иду, понимаешь, после дежурства. Направляюсь домой, чтобы поспать... А потом думаю, дай зайду к литератору Напильникову, покалякаем с ним о литературе.

Видите, какой стороной все это дело обернулось. Что он помыслил о моей особе.

Скажу по секрету, что я сам с недавних пор этим делом балуюсь. Пописываю всякие стишки. Сижу на дежурстве, дел ни-ни, вот и сочиняю. Прибавляю слово к слову, хе-хе, строчку к строчке. Смотрю, как они замечательно организовываются, как из них начинают произрастать разные полезные мысли. Сидишь и думаешь: вот слово, которое само по себе ничего не значит, а прицепишь к нему другие, начинается игра природы.

Подумал в журнал отнести свои творения, но решил прежде посоветоваться с Напильниковым куда лучше податься, где больше платят.

Как только он на мой участок переехал, я подумал, что он философ, а потом выяснил, что статейки критического содержания строчит в разные журналы.

У меня стихи на этот раз оказались в кармане, чтобы ему прочитать.

Стихи я вам сейчас прочту.

Р О С С И Я

Россия весь мир потрясла,

Взлетела в высь континентальная ракета.

Мысль Циолковского воплощена,

И скоро будет завоевана планета.

Мы в Космос движемся в наш век.

Какое нужно дерзновенье,

Чтоб мог создать так человек,

Такое особое ученье.

Летает спутник наш, как свет,

Ведем ночные мы наблюденья.

Быть на планете быстрее всех.

Вот в этом есть наше стремленье.

Мы ракеты создаем

Для покорения пространства.

Летать скорее, выше всех,

Нет способней русского таланта.

В России создан приоритет

В изобретении нами ракет.

Свершая запуск, тут чуда нет,

Летать свободно на планеты.

И мы живем в двадцатый век,

И создаем мы великое творенье,

Чтоб человек крылатее летал,

Неся по миру созданное Россией достиженье..

Вот какие стихи. А он не дал времени прочитать. Все отворачивался, отворачивался, строил разные рожи. Он думал, что меня прислало начальство, чтобы следить. А я без начальства знаю всю его подноготную, чем дышит этот субъект. Давно проверил. Он наивно считает, что я глупее, чем он. А я в своем деле умнее его в сто раз.

На моем участке в подвальном помещении еще один художник проживает. Все малюет, малюет, а картинки на выставку не принимают. Так он ими завесил все стену у себя в мастерской.

Одна мазня.

И вот что еще скажу, не успеет Напильников в статье последнюю строчку написать, а я уже знаю о чем идет речь.

Спросите, как?

Отвечу.

Секрет производства!

Заходить мне к нему без надобности. Зашел один раз, вот что вышло. Как только не стыдно вам, товарищ Напильников.

Говорят, теперь писателям за стихи хорошие деньги отваливают? Хоть я со стороны государства человек обеспеченный, но лишние рублики не помешают.

Пришел к нему, а он даже стула не предложил.

Должен сказать, что начальство теперь насчет культуры усиленно нас инструктирует. Каждый день устраиваются совещания и собрания. А окромя проводят персональный инструктаж.

Напильников говорил тут, что я зашел к нему в надежде на угощение. Полная и бесповоротная глупость. Если бы он обошелся со мной по-человечески, я бы сам выставил бутылку, а то и две, не посчитался бы, что я капитан. Знаю, что у него в кармане сплошная пустыня.

Если бы выпить захотелось, разве бы я к тебе пошел, пустая голова? У меня на участке такие киты проживают, что Напильников не годится им в подметки для ихних ночных тапочек.

Девятиэтажку знаете? Там один директор продмага проживает. А рядом с ним другой.

Директор критику не чета. У тебя холодильника нет, а у них стоят по два ЗИЛа, набитые разной снедью. Один на кухне, другой в комнате, замаскированный под шкаф.

Тебе нужно мчаться за бутылкой, а у них всегда в запасе штук пять. Если появится необходимость, то и ящик прикажут из магазина припереть. Им намекать излишне, сами догадываются.

Милицию в таких домах уважают. А он рожу скорчил. Пришел, ноги не вытер. Говорит красиво, а коврик возле двери не положил. Валяется резиновая дерюга, о которую при всем желании ноги не вытрешь. Я прежде чем позвонить, о коврик в соседней квартире сапоги потер. Когда сырая погода, как теперь, сколько ноги не вытирай, все равно наследишь. Погода не зависит от милиции.

Стихотворений у меня всяких много. Я на все философские темы откликаюсь. Пока их не печатают, потому что я, как другие, по редакциям не ношусь. Стесняюсь.

Автор. И правильно поступаете. Торопиться не нужно.

Участковый. Кто это такой?

Напильников. Писатель, он пишет про нас роман.

Участковый. Очень приятно. Давно мечтаю познакомиться с настоящим писателем. На моем участке таковых не проживает.

Один человек, бывший офицер нашего ведомства старшина Лыков, который вкалывает в гастрономе рабочим, тоже пишет стихи, как и я. Посылает в журналы. Но пока их там не издают.

У меня есть одно стихотворение, которое, как и у Пушкина, называется поэмой "М.Ю. Лермонтов и современность". Хорошее название. Я сначала хотел назвать "Погиб поэт невольник чести", а потом передумал. Напильников не мог разгадать, для чего я к нему пришел. Если бы он мои стишки послушал, то и пользу бы извлек. Сидит он в своей норе, общественной работой не занимается. Отлынивает. Все идут на уборку двора, а он не идет. Дожидается особого приглашения. Сто жалоб жильцы написали. Я эти жалобы под сукно. Теперь жалобы разберу. Напильникова к ответственности привлеку!

Вы все сразу догадались, что я хочу стать писателем. Он не догадался.

Сижу я у директоров. Попиваем водочку. Время коротаем в свое удовольствие. Они меня совсем перестали стесняться. Рассказывают друг другу о своих махинациях. Я на ус мотаю. Делаю вид, что с ними за одно. На всякий случай пригодится. В свое время я им припомню эти разговорчики. За дурака меня держат.

Теперь вам прочту свою поэму.

Автор. Может, в другой раз?

Старшина Алексеев. Пусть капитан прочтет свое творение. Здесь хозяин я!

М.Ю. Л Е Р М О Н Т О В И С О В Р Е М Е Н Н О С Т Ь

Прошло уж более ста лет

С тех пор, как русский наш поэт,

Как человек для нас угас,

Но стих его волнует нас!

Его поэзия зовет

К великим подвигам народ.

Завет его для нас могуч:

Надежды он рождает луч

В сердцах солдат, идущих в бой

За доблесть, честь страны родной.

Он нам победу предсказал,

Тернистый путь к ней указал.

Он завещал, что русский Рим

Грознее будет, и что с ним

Вступать в борьбу опасно.

По истории нам ясно:

Султан и турок, Карл и швед

Навек остались без побед.

И скоро Запад и Восток

Разделят тех народов рок...

Это я прочитал маленький кусочек Если всю читать, то пройдет часа два времени.

Теперь не знаю, в какой журнал обратиться, кого осчастливить?

Петр Петрович. Волоки в "Новый мир". Там главным редактором служит товарищ Слабовский. Свой, рабочий человек. Сразу тиснет.

Участковый. Как, товарищ старшина, у тебя на посту все в порядке?

- В полном, товарищ капитан, как положено по инструкции. Труп самоубийцы на диване. Никого не подпускаю.

Участковый. Так держать!

- Есть, так держать!

Участковый. Я пошел. В доме напротив кража со взломом. Проторчал там почти всю ночь.

Старшина Алексеев. Что за кража?

Участковый. По почерку Кривой. Опять, сука, объявился!

Старшина Алексеев. Да что ты, мы же недавно его брали?

Участковый. Рванул когти с этапа. Опять от него не жди покоя ни днем, ни ночью.

Старшина Алексеев. Может на дорожку тяпнешь стаканчик, чтобы жилось веселей?

Участковый. Это можно. Не откажусь.

Старшина налил два стакана. Оба молча выпили, молча вытерли губы: участковый рукавом шинели, старшина рукавом замусоленного кителя.

Напильников. Вы уж на меня не обижайтесь, капитан. Приходите. Посмотрю ваши вирши. Посоветую.

Участковый. Зла не держу. Не имею такой наклонности.

Счастливо оставаться!

Старшина Алексеев. Какое уж тут счастье. Торчи тут возле покойника. Следователь неизвестно когда пожалует. А мне надо в ателье индпошива бежать. Хочу треуголку, как у Наполеона, заказать. Боюсь опоздать.

Участковый. Смотри в оба!

Старшина Алексеев. Ладно.

Петр Петрович. Чего это он приперся.

Старшина Алексеев. Обязанность такая. Проверяет. Хоть я ему не подчиняюсь, а слушаться надо, капитан. Ты думаешь, что он зашел полюбоваться твоим римским носом? Попался бы ты ему под горячую руку, он тебе его быстренько переделал в монгольский. Я этого капитана знаю лет пятнадцать. Он только на вид добрый

В кафе "Националь" с давних пор любила собираться московская интеллектуальная публика: поэты, актеры, художники, и прочил окололитературный, околотеатральный люд. Это было, пожалуй, единственное место, где можно спокойно посидеть, выпить рюмку другую чего-нибудь горячительного, чашку кофе, узнать, что происходит в московском художественном мире, послушать очередную сплетню.

Николай Сергеич зашел в этот вечер сюда не один, а с поэтом - человеком среди любителей литературы, популярном.

С ними девушка по имени Клара. Некое не слишком приметное существо, похожее на воробушка.

В сравнении и с Николаем Сергеичем, и с поэтом, девушка казалась сущим подростком. Видимо она чувствовала всю никчемность своего положения, но не хватало сил, встать и уйти от этих симпатичных людей.

Рядом с другими Клара, скорей всего не выглядела такой никчемушной, малозаметной и робкой.

Со всех сторон на Клару смотрели десятки любопытных глаз, ощупывали с ног до головы. Каждый при этом задавал себе вопрос: "Где они ее подцепили, разве можно с такой дешевкой тащиться в порядочное заведение? Если приспичило, веди домой, чтобы не отсвечивать среди благородной публики".

Николай Сергеич, как бы вопреки этим недалеким снобам, был с Кларой подчеркнуто вежлив, предупредителен, оказывал знаки внимания, как лучшему другу.

Сидела Клара с этими загадочными мужчинами и целый вечер молчала. И даже когда выпила пару рюмок вина, не разговорилась. Слушала, однако, что говорили другие, внимательно. Но, казалось, не понимала ни слова. И голову она наклоняла к одному плечу, как воробушек, и прическу поправляла и приглаживала, как перышки.

И только потом неожиданно разговорилась. Быстро, быстро начала рассказывать историю жизни, опасаясь, что ее перебьют, не дадут договорить до конца, а может, и прогонят. Очень она стеснялась этих значительных людей, принадлежащих к другому, непонятному для нее миру.

Оказалось, что Клара была прежде гимнасткой. Но упала с брусьев и сломала руку. Тренер, со слов Клары, возлагал на нее большие надежды. Прочил в чемпионы.

Когда выяснилось окончательно, что тренироваться она больше не сможет, тренер предложил ей руку и сердце. И они поженились, хотя он был значительно старше. В то время шел ему шестидесятый год... А ей едва исполнилось семнадцать.

Прежде тренер числился среди знаменитостей спортивного мира, имя его гремело по всему союзу, ставил мировые рекорды.

Потом по возрасту вышел на тренерскую работу.

Прожили вместе три года. Любила его Клара беззаветно. На других не обращала внимание, хотя поклонников (ее слова) было предостаточно.

Детей, к великому счастью, не завели. Тренер не хотел сам.

Что бы она теперь делала с ребенком одна в этом неприветливом мире?

В то время ей очень хотелось иметь сына. Плакала по ночам. Ходила к гадалке.

Теперь она забыла его. Совершенно забыла. Так забыла, вроде его и не было совсем в ее жизни. Исчезла память о нем безвозвратно.

Она же завертелась, как белка в колесе.

Прежде, как убивалась, как ревновала, как любила этого человека. Думала, что одного дня не сможет прожить без него.

Все ложь!

Все обошлось!

И мир цел, и она цела.

Умер тренер внезапно. Инфаркт или инсульт. Клара теперь уже хорошо не помнит, что тогда произошло. Металась, как сумасшедшая.

Здоровье тренер потерял на работе. Прежде, когда ходил в чемпионах, самому приходилось усиленно тренироваться, чтобы не растерять спортивную форму.

Сложная, изнурительная обязанность быть чемпионом: строгий режим, непосильная ежедневная тренировка, огромная перегрузка на весь организм.

Годам к тридцати у любого спортсмена начинает потихоньку сдавать сердце.

Тренер отличался здоровьем отменным. Поэтому и прожил до шестидесяти трех лет. Другие умирают значительно раньше.

Тренерская работа тоже не из легких. Нужно крепко трудиться, чтобы быть на хорошем счету в спортивной федерации.

Силен он был даже в свои годы, как Геркулес: могучая фигура, чугунные мышцы. И только сердце, эта коварная маленькая штучка работала с перебоями.

Николай Сергеич. Печальная история. Очень печальная. Я вас понимаю и сочувствую от всей души.

Поэт. Чепуха. Не слушай этого сентиментального типа. Иди, я тебя поцелую.

Нужно отметить, что Поэт находился уже в порядочном подпитии. Язык у него слегка заплетался. Жесты становились неопределенными.

В это время к ним подсел кто-то из знакомых. И девушка умолкла.

К этим, к Николаю Сергеичу и поэту она успела уже привыкнуть. Незнакомца испугалась… Подобралась. Выпила рюмку коньяку, которая перед ней стояла. Опустила голову, склонив ее по привычки на один бок.

Подсел знакомый. И тотчас возник спор. Николай Сергеич принялся возражать подсевшему, что с ним случается довольно редко. Принялся высказывать собственные взгляды, что бывало еще реже.

Взгляды эти давно уже устарели. Да и прежде не казались передовыми.

"Многие полагают, что русское искусство традиционно по сути. Если же происходят какие-то сдвиги, то невооруженным взглядом их заметить невозможно. Полагают, если в романе или картине, скажем, нет определенного, четко обозначенного сюжета, последовательного рассказа об изображаемом событии, то можно уверенно считать, что художник или писатель не справился с заданным самому себе материалом.

Сюжет в произведении, считают необходим. И чем четче и определенней он обозначен, тем выше мастерство творца.

Многие из них думают, что свобода творчества не является осознанной необходимостью.

Не возражайте, не возражайте (возражать Николаю Сергеичу никто не собирался), знаю, что вы скажите, милостивые государи, вы скажите, что Толстой Лев Ник. Федор Достоевский писали так. А абстрактные произведения непонятны и никому не нужны!

А я скажу, что в конкретном содержании в наше время нет никакой необходимости. Писатели, художники в девятнадцатом писали так, как требовала публика.

Теперь у нас мерилом художественности произведения является отношение к нему не потребителя, а начальства.

Выставки устраиваются, печатаются книги в расчете на то же начальство. И не дай бог, если начальство останется недовольным!

Катастрофа!

Народ не понял, до народа не дошло!

А народ этот на выставки не ходит, книжки не читает. Так что решает все начальство.

И эти ловкачи достойно используют невежество и народа, для своей своекорыстной пользы".

В этом месте Николай Сергеич неожиданно оборвал свои рассуждения. Возможно подошла официантка, а возможно заметил, что люди за соседними столиками прислушиваются к его словам.

Что-то помешало ему довести довольно бестолковую речь до конца.

Кормили в этом кафе, как и во всех московских кафе, отвратительно. Кофе подавали смахивающее на помои. И хорошо если оно не пахло селедкой или другой гадостью.

Николай Сергеич и Поэт знали эту особенность, и заказывали, по возможности, натуральный продукт: ветчину с хреном, копченую колбасу. Сыр или еще что, то что и при большом желании испортить трудновато.

Ходили они сюда потому, что в отличии от других подобных заведений, здесь не играл оркестр.

Но в этот раз и тут появился оркестр. Обстоятельство это удивило и Поэта, и Николая Сергеича.

Грянул оркестр. Затренькали жалобно на столах фужеры и рюмки, видимо, удивленные не менее Николая Сергеича и Поэта.

Да, музыка была. Николая Сергеич и речь оборвал по этой причине.

Как только музыка заиграла, на эстраде показалась певица, не молодая уже женщина, в сильно декольтированном платье, в фальшивых украшениях, с ярким провалом рта.

В былые временя она, по всей вероятности, пела в других, более престижных местах - в опере или в оперетте. Постепенно старея, докатилась до такого вот кафе, забавляя подвыпившую публику.

Остатки былого величия еще проглядывали, как заплаты на ветхом рубище, на этом изможденном временем лице. Чувствовалось, что прежде она блистала элегантностью и красотой.

А теперь,?

Да что говорить, что говорить...

Старость всегда угадывается, как бы не старались, хоть на один вечер, на один час скрыть ее под пеплом грима.

Усвойте себе это, красавцы и красавицы.

Пела она, между прочим, на удивление прилично, что большая редкость в подобного рода заведениях.

Она оказалась обладательницей звучного контральто, и владела голосом в совершенстве.

Старость, старость. Как она беспощадна. И особенно к женщинам. За что они так наказаны? Мужчины - другое дело. По словам Клары, ее муж и шестьдесят лет был настоящим мужчиной, и она любила его .

Не слишком ли мы превозносим красоту женщин, чтобы потом наступило печальное разочарование?

Публика ничего. Она и престарелой львице пишет в антракте записочки любовного содержания. В винном тумане она им кажется необыкновенной и соблазнительной.

Николай Сергеич заскучал. Принялся рассматривать сидящих за соседними столиками.

Рядом случайные, восточной национальности, грузины или азербайджанцы. Заказывают по-восточному обычаю все подряд. Такие - находка для официантки. Постоянных всех знает. На этих не больно разживешься. Терпят из уважения. В основном дожидаются вот таких чернявых. Отыгрываются на них.

И коньяк у чернявых на столе, и шампанское. И всевозможные закуски. А они все заказывают. Подзывают официантку через каждые пять минут.

Восточных трое. Девушка с ними. Раскрашенная потаскушка от трех вокзалов (червонец за ночь). Она одна, а их трое. Вот и уговаривают официантку, чтобы поехала после работы в гостиницу поразвлечься. Она улыбается всем троим дежурной улыбкой: "Можно поехать, почему не поехать, если люди симпатичные?" Не говорит она при этом ни слова, только улыбается. Восточные соображают, что все в порядке. Заказ в угоду делают новый, еще более обильный, показывая напускную щедрость. Один для пущей важности, выхватил из кармана портмоне и принялся трясти перед носом официантки. Деньги веером (целое состояние) вывалились на стол Он их сгреб, скомкал для шика небрежно и засунул в карман.

Официантка бестия хитрая, ее на такую дешевку не купишь. Для нее главное околпачить их теперь, чтобы заказ выжить побольше. Потом, когда закроется кафе, они ее будут ждать в одном месте, а она черным ходом поскорее домой. Обещаний она им не делает, знает, что можно нарваться на неприятность

Говоря откровенно, она бы с ними поехала в гостиницу, с удовольствием поехала, хотя они больше десятки не дадут, как и той, что с ними. Тут у нее глаз наметан, не проведешь, сколько не пообещают.

Ребята молодые, черноглазые, симпатичные: взоры - огонь, желания - бритвы, одеты прилично, чистенькие. Почему не поехать?

Поехала бы она, но устала, так что ноги не ходят, глаза не смотрят. С самого утра носится по залу с подносом, а теперь уже около десяти вечера. Попробуй поюли целый день с подносом. И каждый подгоняет, кричат: скорей, скорей, пошевеливайся!

Домой к себе тоже пригласить не может. Дома муж. А она не б… И хотя давно уже он ей обрыдл, изменяет она ему на каждом шагу. А домой нельзя, не полагается.

Муж - пьянь. Жековский водопроводчик. Еще тридцати нет, а он уже старик стариком, ни к чему не способен. Рожа пропойная, от повседневной пьянки обрюзгшая. А ей приходится с этим монстром каждую ночь спать в одной постели.

Вот она и посматривает не без симпатии на этих восточных молодых людей.

Николай Сергеич официантку знал хорошо. В свое время она даже симпатизировала ему, хотя не известно как далеко зашли у них отношения? Кажется, несколько раз ездил с ней во Внуково в ночной ресторан, когда были помоложе.

Видимо, по сердцу пришелся Николай Сергеич. В те времена она не так сильно была развращена, как теперь.

Восточные сегодня останутся с носом. Ничего, пойдут на "плешку" к метро Революции или к телеграфу, найдут платную возлюбленную на одну ночь.

Официантка - особа весьма симпатичная, что там говорить.

Для восточных такая бабешка - находка: блондинка, в меру пышнотела, щечки, как пирожки, ножки бутылочки, губки - вишенки. Все в их вкусе.

Качества она свои знает распрекрасно.

За ее столиками посетители всегда деньгами бросаются. И всегда остаются при своих желаниях. Психику этого народца знает. Так задом крутанет, что у восточных кровь в жилах останавливается.. В такую минуту они за одни обещания отдадут, что угодно. Вот и теперь, крутит задницей так, что даже Николай Сергеич заерзал на стуле. А она заметила, подмигнула.

Стрекоза.

С этих за дополнительные удовольствия сдерет не меньше чирика. Не отвертятся. Не задаром же она перед ними разыгрывает спектакль. Счет проверять не станут. Обе стороны останутся довольны.

Конкретных обещаний она не дает. Пусть думают, что хотят, надеются.

Претензии предъявлять на другой день не придут. Какие там претензии? Свои улыбочки и виляния попкой она в счет не вписывает, хотя денежки за это взимает.

Потом к столику подсел Голев. С ним девица Ира или Таня, или Соня, или Нина.

Пианистка из оркестра или только учится.

Работает она или учится, значения не имеет, видно, что главное занятие - постель. Переспит с Голевым или Молевым, потом валяется часов до двух дня. Вечером кафе или ресторан.

Клара окончательно сникла, увидев эту Свету или Веру.

Как все же обманчива внешность. Эта пианистка ни черта не стоит. Дрянь. Характер склочный, завистливый. Ко всему бездарна и ленива. Десятки подобных Тань, Свет, Вик, шастают по кофе и ресторанам в купе с непритязательными поклонниками вроде Голева, автора легкомысленных песенок.

Николай Сергеич эту пианистку теперь (вспомнил, представилась она именно так) встречает с Голевым второй раз. И в первый она ему не показалась, а теперь и подавно.

Голев заказал бутылку коньяку.

Кажется, я поторопился. Только теперь, Клара, выпив несколько рюмок, спиртного разговорилась.

Думаю, не имеет значения, в какое место вставить рассказа такого невзрачного воробушка, такое неприметное существо.

Поэт, как выяснилось, имел кое-какие виды на Клару. Смотрел на нее, как удав: "Вот я сейчас тебя съем!"

Под этим настойчивым взглядом девушка съежилась еще больше. Поэт взял ее за руку и принялся что-то нашептывать, скорей всего непристойное.

- Нет, не могу! - воскликнула девушка.

Поэту не понравилась такая реакция, и он, по укоренившейся привычке, принялся обзывать бедное существо всякими непотребными словами.

К счастью, к столику подошел прозаик, сказочник Единицын.

Поэт переключил свой гнев на него. Единицын отвечать не стал. Слишком хорошо знал приятеля.

Внезапно Поэт сник. Обмяк. Возбуждение спало. Он уснул. Через несколько минут проснулся. Выпил недопитый коньяк, взглянул презрительно на Единицына и пошел к соседнему столику. Поругался с каким-то длинноволосым человеком. И Николаю Сергеичу пришлось улаживать очередную ссору. Если бы он прицепился к восточным, они бы не посмотрели, что человек пьян, отметелили бы хорошо, вот и все.

За столиком, где Сидел Николай Сергеич события развивались так. Единицын прочитал несколько своих маленьких сказок. Голев, не слушая, разговаривал со своей пианисткой.

Потом возник спор. И покатился он, как бильярдный шар. Уже забыли из-за чего сыр бор.

И орут!

И орут!

И орут!

Голос.

А я говорю, главное - пластика, понятно! Остальное - чепуха! У нас в студии... Был я на этой выставки... Я этого не признаю... Что ты мне говоришь?.. Сам попробуй... Я им всем... Боржом... Сухуми... Алма... Альма... Медведь... Га-га... Ать... На-на... Мать... Мур... Да не с ней... Пианино поменял на три... Другая была... Я ему... У Савкина... Конечно... Армейские сапоги... Чешский гарнитур... Не хватило... Кисти он не достал... О... Галерею... Бе... Приезжаю домой... Нет... Говорю... Удар... Какие у него мысли?.. Жене в Ригу... Мощь... Огурцы... Он своб... Котлеты пригор...Авто... Колесо... Девушка ничего... Кому повезет... Конек... Тот... Табак... Табу... Рагу... Рг... Сык... А?..

Конец этой истории Николай Сергеич не дослушал. Он расплатился с официанткой и вышел.

Клара. Вы уходите, еще так рано?

Николай Сергеич. Извините, разболелась голова.

Клара. Я пойду с вами?

Николая Сергеич. Останьтесь? Вы больше нужны поэту. Он совершенно пьян. Вот деньги. Отвезите его домой

Клара. Я боюсь пьяных.

Николай Сергеич. Ничего. Поэт - человек добрый.

Клара. А вы не обидитесь?

Николай Сергеич. Скажу спасибо.

Николая Сергеич оделся, сунул официанту двугривенный, такса того времени, и вышел вон!

Навстречу по улице Горького, которую стиляги, и не без основания, называют Бродвеем, двигались нескончаемым потоком девушки, частенько попадали симпатичные, нередкое явление в нашем городе.

Николай Сергеич разглядывал их глазами художника.

Взоры у девушек призывные. Съехались они сюда со всех концов Москвы, чтобы познакомиться с мальчиками.

Народ по вечернему одет чисто. Но чувствовалось, что публика средняя, не интеллигентная: служащие магазинов, продавцы и продавщицы, работницы мелких предприятий.

А воздух насыщен поцелуями и объятиями.

В любое другое время Николай Сергеич сам не против был бы заговорить со смазливой вострушкой. Повести в "кабак" а потом поваляться в постели с молодым, сильным телом.

Но за последнее время в его душе образовалась какая-то трещинка, мешающая жить весело и раскованно.

Да и в кафе прежде он засиживался допоздна.

Скандал ему Знакомая закатила грандиозный, где-то в Ялте или Сухуми.

Как рассказывали очевидцы, бокал вина выплеснула в лицо, однако промахнулась.

Но об этом потом.

Старшина Алексеев. А теперь тихо, я своей жизни историю расскажу.

Когда я пришел из армии, то в столицу сразу не попал. Поперся, олух, в деревню. По этой причине потом столько несчастий свалилось на голову, что хватило бы на две жизни.

Теперь в деревне жизнь вроде бы наладилась, а тогда расцветала сплошная нищета. Сам едва не подох с голода. Жрать не дают, а работать принуждают

До армии что я из себя представлял, можно сказать, ничего, ноль без палочки.

Темный.

Образование четыре класса. И те с пятого на десятое. Наука в мою башку не лезла.

Зато силой обладал такой, что самому становилось страшно. Иду, бывало, и думаю: - Схвачу вот сейчас этого человека за ноги, да об стенку головой, что от него останется?

А так я - человек добрый. Зря не обижу. Со мной если по-хорошему, я что угодно сделаю для человека. Если по-плохому - держись, спуску не дам.

Драться я не любил. Но в пятнадцати летнем возрасте мог победить в кулачном бою любого мужика. Этого, старшина сверкнул глазами в сторону Петра Петровича, я бы мог убить запросто. А мне жалко. Бил я его не в полную силу. Стукнул больше для острастки.

Я людей бить жалею. Я этого Петра Петровича пожалел. Отвечать мне за него не пришлось. Я при исполнении служебных обязанностей. Милиции теперь большие даны права.

Пожалел его одним словом.

У меня глаз наметан. Я людей сразу вижу, кто из себя что представляет.

Этот Петр Петрович мелкий мерзопакостник.

Если бы я его прихлопнул, наше начальство расценило бы этот факт, как нападение на пост. Поскольку я лицо неприкосновенное, мне благодарность за бдительность, а этого под суд, как злостного хулигана.

У нас с теми, которые нарушают законы обходятся просто. Заставляют искать пятый угол.

Сейчас поясню, что это такое.

Встанут ребята по углам (я в такие дела не вмешиваюсь), и давай нарушителя колошматить. Порхает, как бабочка нарушитель из угла в угол.

Однажды сержант из нашего отделения по пьянке попал в милицию. О том, что сам милиционер, сказать постеснялся, побоялся, что влетит от начальства.

Обработали его хорошо. Чуть почки не отбили.

Ребятам забава. Развлекаются. На дежурстве скука.

Я может быть запретил бы, да не охота вмешиваться. Для этого есть лейтенант, дежурный по отделению.

Дежурный молчит. А у самого чешутся кулаки, да звание не позволяет.

В особенности лупят нещадно, когда нарушитель оскорбляет милицию, мусором обзовет или легавым. Тут держись. Тут и министр если рядом будет стоять, не поможет. Не послушают.

По лицу не бьют, а по бокам. Попробуй потом докажи, что били. Скажут, сам упал, споткнулся о камень невзначай.

Посижу я, посижу, потом с лейтенантом поговорю. Квартиры нам с ним дали новые. Разговор об этих квартирах тянулся давно, кому дадут, кому не дадут? Получилось так, кому думали что дадут, не дали, а о ком не думали, те получили.

Мы с лейтенантом дольше всех служим, как нам не дать? Мы столько раз ради общественного блага рисковали собственной шкурой. Опасных преступников ловить, занятие трудное и опасное. Попробуйте его взять, если у него в руке нож с лезвием сантиметров двадцать.

Сидим.

Калякаем.

Какую мебель для новой площади приобрести.

Дежурный недавно схлопотал холодильник ЗИЛ. Очередь огромная. Ждать приходится не один год.

Мне дали трехкомнатною. До этого времени с семьей жили в подвале.

Теперь все есть: ванная, уборная, центральное отопление. Прежде бегали в сортир на улицу, а теперь в тепле сиди хоть целый час.

Радость-то какая!

Телефон не нужен. Начнут с работы звонить по каждому пустяку.

Вода горячая.

Хорошо.

Пришел с работы. В ванную залез. Пополоскался, как кит.

Деньги на новую мебель есть. Старую вместе с клопами на помойку. Холодильник покупать нет необходимости. Холодильник почти новый, купленный год тому назад. Он у нас стоит в комнате, как член семьи.

Гарнитур присмотрел чешский, солидный на вид и добротный.

Женился я на женщине, у которой одна нога короче. Другие ее замуж не взяли. Для меня главное, чтобы женщина хорошая, чтобы слушалась во всем. А с лица воду не пить. Моя - хороший человек. Работает бухгалтером в городской столовке… Образованная, Читает разные книжки.

Женились.

Она из столовке таскает дармовую еду. Я много таскать не велел.

Зачем.

Много будешь таскать, начнутся от начальства нарекания, а то и уволят совсем.

Мы о завтрашнем дне не думаем. Обмундирование казенное. Надя, жена моя, не привередлива. Скажешь ей, купи новое платье. А она в ответ, это еще не сносила.

Детишек четыре штуки. Два мальчика и две девочки. Девочки щупленьки, в жену пошли, а ребята в меня, крепыши!

С дежурным лейтенантом мы старинные приятели. Ему звание не за образованность дали, а за добросовестную службу. Вот он мне и дает поблажку, посылает туда, где полегче. Сегодня прислал караулить покойника, что это за работа, так?

Книжки я читать не люблю. Возле молотилки в деревни намного веселей. С девчатами поговорить можно. Словечком перекинешься, да прижмешь одну, на солому бросишь, Девка визжит. А это еще больше распаляет воображение.

А потом назначишь свидание.

Знаешь, придет, не обманет.

У нас в деревне, если плохая погода, собирались в избе, если хорошая, на шоссе.

У меня кличка была, Жеребец. Не обижался. По деревенским понятиям это кличка не обидная.

Пришли мы один раз с приятелем в соседнее село. Приятеля звали Фомка, хотя настоящее имя было Александр. Пришли не просто так. К девчатам. Чтобы своих позлить. У Фомки гармаза через пузяку.

Рванул он во всю мочь страдание. Девчата потянулись за нами. Парней ихних зло разбирает, а сделать ничего не могут.

В нашей местности заведен порядок, при девчатах не драться.

Чувствуем мы с Фомкой, что сгущается опасность над нами.

Быть драке.

Парни между собой договариваются, куда нас получше заманить. Говорят громко, чтобы перед дракой страху нагнать.

Мы задаемся, вроде ничего не понимаем.

Подкараулили возле крайней избы. Их человек пять

Выскочили с кольями. У Фомки заняты руки, держит гармонь. Бросить жалко .

Тут и огрели его колом по башке. Он с копыт, брык. Парни видят, что Фомка не боеспособен, кинулись на меня. Тоже приложили колом хорошо. В мозгах что-то помутилось.

Разозлился я, да двоих за грудки, да головами друг о дружку. Обмякли оба, и Сползли на травку. Я тем временем взялся за других.

Разогнал всех.

Фомку пришлось до самого дома волочить на горбу. Шишка у него вскочила на башке величиной с чугунок.

Время пришло, в армию забрили. Положенное отслужил честно, не филонил. Службу закончил сержантом Уважало меня начальство за мою физическую силу.

Первое. Промашку дал, что на сверхсрочную не остался.

С тех пор жизнь завертелась в обратную сторону.

Второе. Надо было приложить все старания, чтобы остаться в городе. А я, балда, поехал домой.

Что я, спрашивается, забыл в деревне?

Все армейские дружки пристроились в городе... Женились на городских фифах.

Брожу по деревне, как муха, безо всяких занятий... Иногда помогаю матери по хозяйству.

...Деревня наша глухая. Шутка. Тридцать км. до железнодорожной станции. И все леса, леса.

Одним словом, Вологодские края.

Помучавшись некоторое время бездельем, поступил я в приватную плотничную бригаду.

Хозяин, которому дом строили, кабана заколол. Свининой кормит каждый день.

Наварит щей, жрите ребята.

Обедать, как сядем, самогон появится, первач. Хозяина, в этом смысле, предупреждать не надо. Без первача работа не пойдет.

Дом срубили добротный. Бревно к бревну, как обещали.

Когда обмывали, чуть не сожгли. Кто-то бросил в стружки самокрутку.

После, как дом построили, пошел к председателю. Чтобы отпустил а город. Не пустил. Заявил, что некому работать в колхозе. Он свое, я свое, в колхозе работать не буду.

Твердо я решил, чтобы податься в город.

Служил я в городе Минске в артиллерийском подразделении.. Слыхали про город Минск?

Там и ванны у людей почти в каждой квартире. В нашей деревне до сего времени колхозники прозябают без электрического света. Жгут керосиновые лампы, а некоторые по старинке перебиваются лучиной.

Пока служил в городе, набаловался. После Минска деревня показалась диким краем. Живут, как эскимосы.

Девки деревенские разонравились.

В Минске я один раз даже в ванной искупался.

Дали нам с приятелем увольнительные, вот мы в горпарк и направились. С девушками заговариваем... Они нам отвечают.

Подвернулись две фифы с трикотажной фабрики.

Моя фифа, как только к ней домой пришли, сразу в ванную направила, чтобы, как она выразилась, смыть казарменный дух.

Привела меня фифа в ванную, всю кафельной плиткой обложенную, показала, как нужно пускать воду, как горячую, как холодную.

Как только из деревни вырвался, приехал в Москву.

Болтаюсь так.

На работу не берут, говорят, нет прописки. А прописывать не хотят, нужно устроиться на работу.

Дела.

Хоть обратно уматывай в колхоз.

Сказали добрые люди, что в Останкино где-то принимают по лимиту на строительство метро.

Разыскал контору. Постоял в очереди к начальнику. Забрал он мои документы, сказал, чтобы назавтра приходил. Хороший начальник. Разговаривал со мной на ты.

Вышел из кабинета.

Думаю.

Если здесь откажут, хана.

Иду. Шатаюсь. Голод не тетка. Что-то меня дернуло в булочную зайти… Покупают граждане по карточкам хлеб, а я на низ смотрю голодными глазами.

Одна старушки сердобольная сунула довесок в руку. И дальше пошла. Я его одним махом отправил в рот... Ладонь, однако, не убираю. Стою с протянутой рукой.

Одни подают, другие ругаются, третьи проходят так.

Когда старушка сунула мне кусочек в руку. Скажу честно, чуть не заплакал. Живут ведь на свете такие добрые души. Сам я в такой ситуации другому и крошки не подал.

Из деревни отпустили через одно обстоятельство. Не этот случай, закручивал бы я по сей день в колхозе кобылам хвосты.

Пришел из армии

Стройный

Красивый

Сержант.

Вести себя по-человечески умею Не как наши деревенские, сопатки вытирают пятерней.

Наши балбесы в обращении с женщинами кроме матерных слов, других не знают.

Ходим мы с приятелем Фомкой по деревне. Девчата на нас смотрят. Мы с ними заигрываем. Собираемся жениться.

А в колхозе была у бухгалтера жена. Она все планы мои расстроила.

Бухгалтер привез эту стервозу из районного центра. Было ей к тому времени уже лет 40.

Лицо в морщинах, а тело ничего, дородное.

Как мы соткнулись, теперь уж не помню? Может, пришел к бухгалтеру по какому делу, а его не оказалось в это время дома, уехал в район по делам, а может еще что?

Сошлись мы не на шутку.

Сколько воды с тех пор утекло. Жива ли?

Старший брат был у меня раза два, а я в деревню ни ногой.

Помню, как мы встречались, как договаривались.

Муж уходил на работу чуть свет. А я к ней в избу.

Приду.

Она наварит, нажарит всего. Самогонки выставит пару бутылок.

Дом богатый.

Выпьем и в постель.

Еще в армии ребята рассказывали, что с бабами можно проделывать разные штуки, и спереди и сзади. Этому всему она меня и обучила. Умная стерва была. Приятель Фомка, когда я ему рассказывал, ржал, как лошадь.

Дом у бухгалтера добротный, пятистенка, из добротного леса построенный. Бухгалтер в колхозе большая шишка, поважнее председателя. На нем держится все хозяйство. Крыша под цинком. Три таких крыши на всю деревню: у забулдыги председателя, у бухгалтера, да у кладовщика. Остальные все крыты дранкой.

Домов в деревне штук пятьдесят, да сельский клуб, переделанный из старой конюшни В нем иногда показывают кинокартины. Специально для этой цели приезжает из райцентра передвижка, у которой динамо надо крутить руками, что и делают мужики в порядке очереди.

По воскресеньям танцульки.

Я в клуб не хожу. Прохлаждаюсь у бухгалтерши. Прежде ходил с девчатами на танцы. Теперь она запретила. Заявила, чтобы принадлежал ей одной.

Дом у них на отшибе, вроде хутора. Иногда телега с хворостом из леса проедет, а так кругом ни души.

Приду к ней. Нажрусь, как боров, самогонки напьюсь. Водка в деревне редкое явление. Привезут иногда ящика два, которые расходятся по начальству. Самогонки у нее всегда наготове пару четвертей. Так, на всякий случай, если начальство из города пожалует. Приедут власти, да так упьются, что их потом, как дрова, на телегу укладывают.

Хороший человек бухгалтер, фронтовик, инвалид войны. Жаль мне его. Да втянулся. Так прилепила меня к себе, что никакими клещами не отдерешь. Один раз не пошел, потом целый день ходил, вроде что-то потерял. Бухгалтерша - бабища опытная, а я что?

Одним словом попался.

К выпивке так пристрастился, что теперь без выпивки не могу жить. Как не выпью, начинает расходиться нервная система.

В конце концов она опротивела мне совсем. Плююсь, а иду.

Вот что такое любовь!

Наше милицейское начальство про мою страсть к выпивке знает, прощает. Службу выполняю чин по чину, как полагается, не халтурю, как некоторые трезвенники. Офицерское звание мне ни к чему, без него преспокойно обхожусь. Начальство про меня все знает: и что с писателем Геной Судаковым дружу. Знает начальство, если возникает нужда поймать опасного убийцу, то ловчее человека по этой части во всем отделении милиции не найдется... Даже сам начальник МУРа осведомлен про мои героические подвиги. Знает, что мне бандиты не страшны, даже если они с оружием. Благодарностей имею не менее ста, да именных часов штук десять. Выговоров правда тоже хватает, да ничего, все обходится, как надо.

Видели, как этот (кивок в сторону Петра Петровича) набросился, и как я расправился с ним? Пусть знает, что со старшиной Алексеевым шутки плохи. Другой бы на моем месте растерялся, а я ничего. На меня страх с самого детства воздействия не имеет. Мне ни нож, ни пистоль не страшен. Главное нужно выбрать момент, чтобы увернуться от удара, и нанести контрудар. Другие на занятиях по визкультуое халтурят, а я всю самбу изучил досконально.

От бандитов обороняться дело не такое простое, как думают другие. Кроме мужества, необходим здравый расчет, если хотите, хитрость. Если ты хоть маленькую допустишь промашку, преступник в один момент укокошит тебя за милую душу. Многие из нашего милицейского брата таки не могут привыкнуть. Допускают ошибки даже на тренировочных занятиях.

Самбо я заниматься люблю. Наш мастер под веселую руку иногда и карате показывал. Это поважнее самбо. Тут если хорошо приложить, то преступнику каюк, вместо отделения милиции, в морг.

Теперь я вот уже в возрасте, а против меня никто не устоит. Всех наших кладу на лопатки.

Службой я своей доволен вполне. Нам с женой Надей всего хватает. На житье, как другие, не жалуемся. Четверых детишек вырастили. Два мальчика и две девочки. Мальчики крепыши, как и я. Не смотрите, что во мне весу более ста кило, я ловкий, как обезьяна.

Петр Петрович. Когда ты помчался за водкой, думаю, что установил всероссийский рекорд по бегу на длинные дистанции

Старшина Алексеев. Если бы у меня брюхо было, как у других, то тогда не больно разбежишься. А то тело мое состоит из одной мускулатуры.

Теперь я должен рассказать случай, который произошел недавно со мной в городе Москве. Преступников мы выловили еще не всех. Встречаются иногда. Судьи с ними цацкаются. Хотят, чтобы все происходило по закону. А эти хмыри по закону поступают?

Был в воскресенье у свояка. Поддали крепко. Может дербулызнули по паре бутылок, а то и более того. Еле ноги волочу. Чувствую однако, что дом уже близко. Костюм на мне гражданский, а не милицейская форма. В форме я до такого бесчувствия не напиваюсь. Подхожу к знакомым местам.

Вот.

Слышу крик: "Помогите!" Женщину грабят. Не на улице, а во дворе. Есть там один закоулочек, для грабителей подходящий. Я в этом месте живу недавно, как дали квартиру, так и переехал.

Окраина.

Ночь.

Женщина кричит. На крик никто не выходит. Явление обычное. Кричи хоть всю ночь. Ни один пес не поможет.

Кинулся на крик. Оружия при мне нет. Одни голые руки.

Когда мы находимся при исполнении обязанностей, то выдают табельное оружие "ТТ" с комплектом боевых патронов. Я же возвращаюсь после солидной пьянки от свояка. Припугнуть бандюг нечем.

В голове, однако, мысль сидит крепко: есть оружие, нет оружия, раз зовут на помощь, оказать ее пострадавшему моя святая обязанность, долг. За это нам хорошие деньги платят и другие льготы дают.

Подхожу.

Девушку раздевают. Вижу, что знакомая. Живет в соседнем доме с матерью. Отец недавно в пьяном виде угодил под троллейбус. Аккуратненькая такая девушка, чистенькая.

Грабителей трое.

Один для острастки ножичком поигрывает. Раздеть они ее уже успели еще до моего прихода. Стоит перед ними в одной рубашке.

Ну, думаю. Сейчас я вам устрою карусель. Вы у меня попляшете. Хмель из башки улетучился сам собой.

Бандиты, гады на меня ноль внимания. Один приказывает, чтобы она и рубашку стаскивала. Это уж из чистой воды хулиганства. Девушка трясется. Плачет. А им что?

Бандиты хоть словами не выражают, а глазами показывают: "Проходи, дядя, пока цел!"

Одежонка на девушке была праздничная: платьице из какого-то симпатичного материала, кофточка мохер, туфельки и все остальное. В гости, как и я, ходила или в кино на последний сеанс. На эти шмотки может она целый год деньги копила. Этим коблам без разницы. Завтра все до последнего цента попьют. Бандюг, которые грабят бедных граждан я ненавижу больше всего. Работают люди. Трудятся. А они у ник задаром все отбирают.

Скоты, одним словом, и воспитание у них скотское.

Я в милиции служу не просто так, а по призванию. Мне такая опасная работа по душе.

Стою.

Раздумываю, как ловчее к делу приступить, их трое, а я один. Девушка не в счет. Какая от нее польза?

Когда оказываешься один против троих, да еще если они с ножами, то есть над чем задуматься, Если к этому подойти не пошевелив мозгой, делу не поможешь и себе навредишь. Они тебя быстренько пришьют. Они ведь тоже специалисты… Норовят пырнуть в третий позвонок, чтобы отнялись ноги. Одному с троими справиться трудновато Надеюсь вы это хорошо понимаете?

Стою.

Раздумываю

Они, наконец, соизволили меня заметить, уделили внимание. Я только этого и жду, чтобы они подошли ко мне первыми, чтобы обозлились. Мне в данной ситуэйшен несподручно начинать первому.

Ладно.

Жду.

С места не двигаюсь, с ними не заговариваю, на девушку внимания не обращаю.

Отскочили двое от девушки. Приблизились ко мне.

Один говорит.

- Скидывай плащ, дядя.

Живо!

Жулики и грабители страх как не любят, когда вмешиваются в их дела.

Смотрю.

Еще один нож из кармана вынул. В руке он у него поблескивает. Для понта он им из стороны в сторону поворачивает.

Снимаю плащ. Отдаю одному. Мне только этого и надо, чтобы руки у них оказались занятыми. А мне без плаща и пиджака (бандитам невдомек) действовать намного удобней. У меня к этому времени тактический маневр в кумпале обозначен четко.

Девушка глядит с презрением, думает, что я испугался этих проходимцев. Сыграл труса.

Я заранее знал, что один останется с девчонкой, а двое ко мне, и что раздевать начнут.

Девушка о моих планах не имеет понятия, по этому и смотрит так. Я ей даже подмигнуть

не могу, заметят.

Я - стоек.

Терпелив.

Из себя не выхожу.

Затаился, как зверь.

Молчу.

Если потороплюсь, на нож нарвусь. А девушке кажется, что я, хоть и большой дядя, а мозгляк. Я и с четверыми справлюсь, если извилинами хорошенько пораскину. Начальник нашего отделения говорит: "Ты, как Юлий Цезарь, старшина).

Плащ и пиджак на мне хорошие, почти новые. Я их приобрел в комке по дешевке, знакомая есть, просто так добротные вещи не приобретешь. Хороший костюм из чистой шерсти. В Гуме за такой 150 пришлось бы выложить.

Я все вещи для семейства достаю в комиссионке. Стоят они там намного дешевле. У супруги родственница работает продавщицей. Всегда нам оставляет самое лучшее. Родственница - добрая душа. Своих детей нет, вот она и старается для нас.

Говорят, что иногда вещи попадают в магазин с умерших. А я и этим не брезгую. Подумаешь, чем умерший хуже живого? Вещь прежде чем попадает в магазин, проходит химобработку.

Моя Надя с этим согласна. Она всегда думает, как я.

Мы с ней вот уже два десятка лет живем в полном согласии.

Отдал я одному плащ, другому пиджак, а сам говорю:

- Подавитесь, гады!

Поверили.

Тут я одному и врезал.

Брякнулся он на землю. Лежит, как тюфяк.

Врезал не очень, чтобы очухался минут через десять. Не на горбяшке же его в отделение тащить. Другого взял на прием. Перекинул через себя. Убивать я их не хотел, а приложил так, чтобы помнили старшину Алексеева.

В одну минуту весь этот спектакль закончился не в пользу этих хмырей.

Третий поняв, что произошло с его дружками, пустился было на утек. Да где там, от меня далеко не уйдешь. Схватил как котенка за шиворот, да рожей о землю, о землю.

- Одевайтесь, - говорю, - девушка!

- Спасибо, - отвечает она.

Сама рада.

Так в одной рубашке и повисла у меня на шее.

Мне от начальства за эту операцию вышли ручные часы.

В нашем районе орудовала целая шайка. Я как раз задержал главаря. За ними давно охотились.

Кличка у главаря была Косой. На один глас прихрамывал слегка. Рожа омерзительная. Зверь, не человек. Даже среди урок такие попадаются не часто.

Крепко я его приложил. Он вместо десяти минут провалялся целый час.

Начальник отделения, капитан сказал:

- Хоть бы ты его, старшина, совсем прибил. Намучались с ним.

Благодарностей, как я вам уже докладывал. Полно. Только я не за благодарности работаю, а чтобы таким вот беззащитным гражданам помогать.

Куда только смотрит лагерное начальство? Поймаешь вот такого "Витюна" или "Колюна", ну, думаешь, пропел свою песенку, голубчик. Не успеешь оглянуться, а он опять на воле. Сбежал.

К женщине этой в деревне ходил целый год. Все бы хорошо, но бухгалтер дознался. Застукал на месте преступления.

Лежим в избе, как говорится, в натуральном виде, в чем мать родила.

Лежим.

Слышу в сенцах что-то стукнуло.

- Кто там?

- Кот наверное, - отвечает она.

Дверь открылась.

Муж в комнату вошел.

Хоть я не робкого десятка, а тут малость струхнул.

Бил он ее крепко.

При мне бил.

По полу она ползала в собственной крови. Я , признаюсь, малодушие проявил. Да и как тут заступишься, если виноват. А они законные муж и жена.

Как вспомню, до сего времени чувствую себя подлецом.

Меня не тронул.

Побоялся.

Да чего меня трогать. Я - кобель, потерся, потерся, дальше побежал.

Посмотрел, как он ее мордует, да из хаты вон. Пошел в лес. Со зверьми лучше, чем с людьми.

Больше я ее не видел.

Из колхоза после этого случая отпустили.

Вызвал председатель мать. Справку дал. А на словах добавил:

- Пусть убирается, да поскорей, а то милицию напущу!

В деревню больше не приезжал. Что мне там делать?

Кто-то говорил, что она после моего отъезда, в район к родителям уехала. Потом он ее простил. Любил крепко. Баба хорошая. А у меня любовь, как рукой, сняло.

Помыкался в Москве порядочно. Сами видели. Не приведи Господь каждому такое.

Простудился.

Заболел.

В бреду каким-то образом оказался в подъезде дома, где проживала моя будущая жена.

Она в этот день по случаю квартального отчета возвращалась домой поздно.

Видит, что человек не пьян, а еле жив.

Привела домой. Напоила горячим чаем. Врача вызвала. А у меня температура под сорок.

Провалялся у нее целый месяц.

А как поправился, поженились

Нога одна у моей Нади немного короче. А в остальном она женщина лучше не найти.

Сколько живем, ни разу не сказала грубого слова, хоть я иногда являюсь домой хорош.

Петр Петрович. Не тебе одному в те временя доставалось. На зарплату, которую выдавали не больно проживешь. Промышляли кто чем мог. Хорошо, что на предприятиях выдавали талоны, которые в столовке можно было поменять на баланду да на кашу из шрапнели, так называли перловую крупу.

Старшина Алексеев. Я не говорю, что я один мучился. Я рассказал про свое житье и больше ничего. Одни жили хорошо, другие плохо. Я как в милицию поступил, стал жить хорошо. А ты мне рассказывать не мешай, а то схлопочешь, дрынды бурынды!

Автор. Прошу вас, друзья, не ссорьтесь.

Я пишу книгу, в которой главное действующее лицо самоубийца Николай Сергеич, художник. Скажите на милость, кто будет читать длиннющий, и довольно-таки несуразный рассказ старшины.

Настасья Петровна. Очень плохой рассказ. Грубый человек, что он может хорошего рассказать? Слышали, как он обошелся с бедной женщиной? Не заступился, когда ее избивали. Только силой своей хвастается. С дикими зверями ему лучше. Вот бы и оставался с ними жить. А то все прутся в Москву. Из-за них москвичам деваться некуда!

Петр Петрович. Правильно говоришь, соседка.

Старшина Алексеев. Замолчи, гаденыш!

Петр Петрович. Что же это происходит, товарищ Автор? Ему все можно, а нам нельзя? Раз он милицейский старшина, значит, и главный тут?

Старшина Алексеев. А может ты главный?

Петр Петрович. Я в главные не лезу, а свою историю мне тоже рассказать хочется.

Автор. Чувствую, что опять начнется драка. Кто-то должен уступить.

Петр Петрович. Ему не в первый раз затевать драки. Он без этого не может. Привык с преступниками обращаться. И нас держит за преступников. Ведите, старшина, себя достойно и спокойно!

Старшина Алексеев. А что ты мне сделаешь, если я буду вести себя не спокойно?

Петр Петрович. Позвоню в милицию.

Старшина Алексеев. Рассмешил. Взгляните на этого кретина, он в милицию будет звонить. О чем думает твоя садовая голова? В отделении сейчас дежурит мой приятель. Звони. Если хочешь. Я сам позвоню. Предупреждаю, что тебе первому от него влетит. Он у нас такой. Сначала рыло намылит, а потом начнет разбираться, кто прав, кто виноват.

Петр Петрович. В другое отделение позвоню.

Старшина Алексеев. Там тебя пошлют куда подальше!

Настасья Петровна. Мужики теперь стали болтливее женщин. От теперешних уважения не жди. Когда приспичит, начинают вилять, говорят всякие комплименты. А сделав свое, опять начинают свое. Некоторые даже ругаются матом, грубят. Кормила эта женщина в деревне кобеля, поила. Обухаживала. А он? Даже не заступился, когда муж ее бил. Разве это настоящий мужчина? Муж имеет право поучить жену как надо жить на свете, но не так зверски.

Про то, как он соблазнял, как улащивал, помалкивает: "Не знаю, как соткнулись"

Паразит.

Бесстыдник.

У нас вся милиция бескультурная. Ко мне один таскался такой. Ноги не мыл, нижнее белье менял в месяц раз. Разве это человек? Сидят они в отделении. Делать нечего, Вот и начинают распускать руки. Зачем он меня ударил сапогом в живот? Я ему не жена! Петра Петровича чуть не убил, и хоть Петр Петрович человек гадкий, а мне его жалко. Я так этого дела не оставлю. У ихнего министра найду правду.

Старшина Алексеев. Уж и обиделась. Нельзя пошутить. Всего один раз стукнул, да и то в полсилы. Если бы изо всей, тогда другое дело. Я изо всей силы человека бить не стану. За что мне тебя бить в полную силу, если ты всего одну миску салата наголову мне надела, - если бы ошпарила кипятком, тогда другое дело.

Настасья Петровна. Жаловаться я не пойду. Сказала просто так. Охота была по вашим вонючим отделениям таскаться, делать больше нечего что ли. Глядеть там на пьяные рожи.

Если у меня возлюбленный начинает драться, я его сразу выгоняю вон. Прежде мужчины были намного культурней, чем теперь. Мой муж, мы с ним прожили восемнадцать, лет не имел привычки пускать в ход кулаки или другие предметы. Теперь не найти такого хорошего человека.

Познакомились мы очень оригинальным образом.

Автор. Извините Настасья Петровна, но ваш рассказа я перенес, чтобы не загромождать повествование, в конец книги.

Настасья Петровна. Все у нас с мужем хорошо складывалось. Познакомились, а на третий день отправились в ЗАГС расписываться. Он оказался человеком честным. Я его спросила:

- Как ты меня любишь?

Он ответил:

- Самой большой любовью!!

- А неземной?

- И не земной тоже. Теперь таких мужчин нет. Теперь сразу начинают приставать.

Петр Петрович. Кто к тебе будет приставать, мегера?

Настасья Петровна. Теперь ко всем пристают. Даже к мужикам.

Маня к автору.

- Можно я вас спрошу?

Автор. Пожалуйста, милая девушка.

Маня. Только я дура. Я всегда самые глупые мысли говорю. Думать совсем не умею.

Автор. Что вы, Маня, вы нормальная девушка.

Маня. Не знаю, как вам сказать. Скажите мне дуре, есть у нас способ, чтобы оживить человека?

Автор. Я не совсем вас понимаю, как оживить?

Маня. Так я и знала.

Автор. Говорите, говорите, не бойтесь.

Маня. Можно оживить Николая Сергеича?

Автор. Нет. Наша медицина еще не дошла до подобного. Был в истории один такой случай, кода Спаситель оживил Лазаря. Но это ведь Божественный случай.

Маня. Жаль. Он такой хороший человек, вежливый. "Устал я, говорит, Маня, Сходите пожалуйста, голубушка, за водкой?" Я, дура, поверила. Если бы я не пошла, ничего бы такого не случилось. Мне очень понравился Николай Сергеич.

Петр Петрович. Дуреха. Оживить? Понравился? Как он мог тебе понравится, если он лет на двадцать пять старше тебя?

Маня. Сама не знаю как. Он за мной ухаживал. Я его полюбила на всю жизнь. Говорил приятные слова. Я сама заметила, что он устал. Ухаживает он. И вдруг забудется. Вроде меня рядом нет. Он задумается, а я его потяну за рукав. Он как бы опомнится. Придет в себя. Другие мужики, как только останутся с молодой девушкой наедине, сразу лезут под юбку. Николай Сергеич не такой. За это я его и полюбила. Если бы он захотел, я бы перед ним разделась сама.

Настасья Петровна. Попробуй сама и оживи своего хахаля.

Маня. Вы шутите? Я покойников боюсь. Прежде я не знала я, что такое любовь. Первый раз влюбилась.

Настасья Петровна. Заладила свое: полюбила, разлюбила. Есть у тебя другие слова?

Маня. Для других парней есть, а для Николая Сергеича нет. Другие были просто так. Я их не любила. Молодой человек на один вечер, в дискотеку прошвырнуться. Прежде я на пожилых не обращала внимание, потому что была глупа. Смешно, когда начинает ухаживать старикан лет тридцати. Смотришь, а у него на висках пробивается седина. Недавно как раз такой кадрился. Уверял, что полюбил безумно... Мне его любовь до лампочки. Полезла в карман, посмотрела, а в паспорте значится, что ему 28 стукнуло. Раздеваюсь перед ним, а у него слюна с губы капает. Когда девчонкам в школе рассказала, они ржали, как кобылы.

Другой водил в кино. Я его тоже бросила. Представляете, говорит, что я королева. С ума можно спятить. Разве я похожа на королеву? Вздумал посмеяться над бедной девчонкой.

Я его сразу поставила на место, сказала, чтобы он мне не говорил гадостей. Познакомились с ним (я тогда уже не училась в школе, а работала в химчистке). Надоело учиться. Принес он пальто. Просит, чтобы почистили срочно. Потом повел, как водится, в киношку. Не успели поговорить, а он прямо в зале полез под юбку. Я ему за это врезала хорошо. Спасибо, что с Ириной познакомил. Оказалось, что они знали друг друга. О таких женщинах я всю жизнь мечтала. Теперь я начинаю понимать, как держать себя в обществе. Я благодарна Ирине за все, за все. За то, что мы с ней подружились. Этого парня я ни капельки не любила. Переспала с ним один раз ради Ирины. Николая Сергеич мне понравился сразу: такой добрый, обходительный, симпатичный. Те, которые были прежде, теперь кажутся мне стариками. А Николай Сергеич наоборот, кажется молодым. Я буду его любить вечно. Прежде я не догадывалась, что можно полюбить такого пожилого человека. А теперь вижу, что не в возрасте дело. Если человек симпатичный, то не важно сколько ему лет.

Старшина Алексеев. Разговорилась. Перебила, а я рассказ еще не закончил.

Маня, Я вас не перебивала. Петр Петрович перебил.

Старшина Алексеев. Не важно, кто перебил, важно, что перебили.

Настасья Петровна. А меня автор, как на профсоюзном собрании, лишил слова. Свадьба у нас была замечательная. Напекли целую гору картофельных оладьей.

Маня. Оставьте меня в покое. Я сейчас заплачу.

Автор До чего мы довели девушку?

Петр Петрович. Доведешь ее. Она сама кого угодно доведет. Сиськи торчат, как пушки. На край света решила отправиться с покойником. Видели фифу?

Маня. Он живее вас всех.

Старшина Алексеев. Заткнись, дура!

Маня. От дурака слышу!

Старшина Алексеев. Жопа!

Маня. Кретин!

Старшина Алексеев. Сикилявка!

Маня. Дубина!

Старшина Алексеев. Потаскушка!

Автор. Перестаньте, старшина. Оставьте девушку в покое. Если будете продолжать ссориться, я вынужден буду уничтожить рукопись!

Старшина Алексеев. А нам до этого какое касательство?

Автор. Вместе с рукописью исчезните и вы.

Старшина Алексеев. Мы?

Автор. Вы.

Старшина Алексеев. Хотелось бы посмотреть, как это произойдет?

Автор. Вы все плод моей фантазии. В реальной жизни вас нет. Я вас придумал, понимаете?

Старшина Алексеев. Чудной ты человек, хоть и Автор. Какой же я плод фантазии, если я служу в отделении милиции. Каждый день хожу на дежурство, Имею четверых детей и жену Надю. Хотите - можете пощупать мою мускулатуру. Такую мускулатуру, как у меня не создашь никакой фантазией. Слова эти насчет фантазии у вас слетели случайно, не всерьез. За такие невразумительные слова можно хорошо штрафануть, рубликов на пять. Легкомысленный вы человек. Рукописью своей можете задницу подтирать. Нам от этого ни жарко, ни холодно.

Маня. А мы с Ириной не хотим, чтобы Автор уничтожал свою вещь.

Старшина Алексеев. Нашлись защитнички. Эх, не выпить ли нам?

Настасья Петровна. У этих милицейских коблов одна выпивка на уме.

Ирина. Он забыл, что находится не у себя в отделении. Быдло есть быдло. Хорошего отношения не понимает. Я - хозяйка квартиры, и прошу разговаривать со мной в вежливых тонах.

Автор. Уверяю вас, милые девушки, я пошутил. Как я могу рукопись сжечь, если работаю над ней второй год.

Старшина Алексеев. Плохие шутки, товарищ Автор. Шутки разные бывают. Недавно у нас на участке один гражданин проявил настоящий героизм, хоть медаль на грудь вешай. Помог нейтрализовать матерого преступника. А через неделю сам угодил в милицию. Украл что-то на заводе.

Вот это шутка, а вы говорите.

Сосед на кухне соседку ошпарил кипятком, тоже хороша шутка. Будут судить за издевательство над личностью.

Среди писателей тоже есть шутники, которые любят пофантазировать себе во вред. Фантазируют, фантазируют, а потом приходится их отправлять в дурдом.

Мы - Алексеевы без вашей фантазии были, есть и будем. Это говорю тебе я - старшина Алексеев. На нас держится мир, а не на вас! Сколько нас Алексеевых, миллион, два миллиона?

Послушайте.

Старшина набрал полную грудь воздуха и крикнул, что было мочи:

- Алексеевы, отзовись!

И понеслось отовсюду:

- Есть!

- Есть!

- Есть!

- Есть!

- Есть!

Автор. И все вы Алексеевы?

- Все!

Автор. И все служите в милиции?

- Все!

Автор. Задерживаете опасных преступников?

- Задерживаем!

Автор. А насчет Самбо как!

- Самбой занимаемся все, как один!

Автор. А насчет того, чтобы заложить за воротник?

- Не прочь!

Алексеев из Армавира. Квартиру недавно получил новую. Предпочтенье оказали за хорошую службу.

Алексеев из Бийска, Я тоже служу в милиции двадцать лет. От начальников вижу о дно уважение.

Алексеев из Ростова - на Дону. И меня начальство уважает.

Алексеев из Магадана. И я получил трехкомнатную квартиру. Живу, как барин.

Голоса. Мы все получили новые квартиры.

Автор. Мистика. Я, видимо, схожу с ума.

Старшина Алексеев. Не сходишь. Я знаю, как сходят с ума. Перед тем, как поступить в милицию, целый год отгорбячил в психушке. Насмотрелся, как люди изображают из себя разные предметы. Один представил себя мухой. Мы думали шутит, а он по оконному стеклу пополз. Вот как обстоит дело с психами. Вам кажется, что все Алексеевы откликнулись на мой зов? Дудки. Многие на дежурства, а многие дрыхнут в лежку с перепоя.

Петр Петрович. Выпьем за Алексеевых, за тех которые случат в милиции и за всех прочих, которые работают в других местах.

Старшина. Почему не выпить с хорошими людьми. От выпивки не откажусь.

Автор. Теперь я набросаю небольшой план событий, которые будут иметь место в тексте.

1. Взгляды нашего героя на жизнь, на искусство. Характеристика героя. Оценка его творчества.

2. Знакомство с Региной.

3. Развернутое описание литературного вечера на Абельмановке.

4. Выступление писателей: чтение стихов, рассказов.

5. Шизоидные выходки некоторых гостей.

6. Любовные отношения Николая Сергеича и Регины.

7. Поездка на Юг.

8. Появление адвокатского сына.

9. Скандал в ресторане "Гагрипша".

10. Последствия скандала.

11.Регина покидает Николая Сергеича.

Вот вкратце и все.

Ушла Регина от Николая Сергеича не просто так, а с заметным скандалом.

Говорили про этот скандал многое. Одни уверяли, что Регина распутная девка, сексуальная маньячка. Прошла за свое коротенькое существование огни и воды. Что Николай Сергеич был не первым, с которым она обошлась таким недостойным образом. Другие настаивали на том, что искала она для себя мужика побогаче. Современного "Ротшильда", не чуть не меньше. Третьи плели невесть что. Уверяли, что Николай Сергеич импотент. И оказался неспособным удовлетворить ее непомерные запросы. Один молодой человек по фамилии Тархалов клялся и божился, что ему на это обстоятельство намекнула сама Регина. Но Тархалову верить нельзя. Соврет не охнет. Ради красного словца продаст мать и отца. Короче, известный всей Москве враль.

Друзья, хорошо знавшие Николая Сергеича, сплетню эту во внимание не принимали. Отмахивались от говоривших, как от назойливых мух.

Регина жила на широкую ногу. Сорила деньгами налево и направо. Была большеглаза, большерота, длиннотела. Одеваться умела. Делала это с вдохновением. Шмотки от фарцы за любые бабки.

При расставании произошел грандиозный, как я уже говорил, скандал в ресторане, который, они обычно посещали в городе Гагра, известный на всем южном побережье.

Старшина Алексеев. Теперь, известное дело, скандалы случаются всегда. Мой приятель писатель Судаков, когда расходился с третьей женой, перебил в квартире всю мебель. Чуть дом не поджег. Пришлось вызывать милицию.

Судакову простительно. Псих. Да такой, каких не видывал белый свет.

Автор. Одно могу сказать с полной уверенностью. Зная Николая Сергеича не один год, не мог он покончить с собой из-за такого пустяка, как этот скандал.

Сам хорош.

Мог просто послать ее ко всем чертям. Была другая, более весомая причина, но какая? Допускаю, мог быть случай, стрессовое состояние, и нет человека.

Маня. Да что вы, он находился в этот вечер в замечательном настроении. Так нас всех смешил, так смешил. Мне не верите, Ирина может удостоверить.

Автор. Думаю, что он, как щитом прикрывался от свалившихся на него бед.

Петр Петрович (пережевывая какой-то бутерброд и вытирая рот тыльной стороной ладони). Вот я опять хочу вам сказать, товарищ Автор, вы нас одергиваете, не даете поговорить, заявляете, что чуть ли мы не мешаем писать вашу книгу, что вам нужно развивать сюжет без видимых помех, а сами забрались в какие дебри? Вам кажется, что вы рассказываете интересные вещи, а нам скучно, мы засыпаем. Не учитываете, что нам тоже хочется поговорить на всякие темы. Не желаете понять простой вопрос, что когда человек выпьет, ему охота поговорить о своем житие бытие. Какой же вы реалист. Путаник, а не реалист. В нашем электротехническом деле попробуй вилку сунуть не в ту розетку, сразу получишь по мозгам. С электротоком шутки плохи. Меня ваш рассказ про Николая Сергеича не интересует, он проходит мимо моих ушей, я его не воспринимаю. А вы все суете его, суете в мое уши. Не понимаю, что можно рассказать про покойника?

Ничего!

Похоронят его завтра или после завтра родственники, пустят для видимости слезу на свежей могилке. И разойдутся по домам. Был человек, нет человека. Все. Окончена повесть.

Давайте лучше поговорим о живых делах

Маня. Не надо про живых. Они такие мерзкие. Мы с Ириной просим Автора продолжать. Нам интересно.

Петр Петрович. Про Николая Сергеича ничего, можно кое-как стерпеть. А про Абельмановку? Про нее с какой стати столько наговорено? Кому охота знать, чем занимается ваша богема, кроме специальных органов, которые призваны разоблачать подобные явления в нашей правильной жизни. Эти люди - стиляги и бездельники, а потому не хотят трудится, как другие граждане, не могут найти место в нашем обществе развитого социализма. Всех их нужно отправить на завод, чтобы они там исправились и перевоспитались, чтобы они писали такие книги, в которых описываются производственные процессы.

Маня. Можете в туалет ходить со своими производственными процессами!

Автор. Это уж слишком, дорогой Петр Петрович, Я про Абельмановку не обмолвился ни одним словом. Откуда вам про нее известно? Да, в дальнейшем я намерен рассказать об этом, не теперь, не в этот раз. Пока же я слова этого не произносил. Всему свое время и час.

Петр Петрович. А планчик, который вы составили? Ну, думаю, наконец и писатели принялись трудиться по плану, как все советские учреждения. А еще я заглянул к вам в блокнот. Так просто, от скуки. За одно и стихи прочитал. Ничего, терпимо. В особенности как кого-то хоронили на Востряковском кладбище. Вот куда забрались, в какие дебри. Как фамилия автора позабыл. Не запомнил.

Автор. На Абельмановке многие поэты читают стихи.

Петр Петрович. Читая это произведение, я едва не прослезился. Электрик один из нашего цеха, у которого фамилия схожая с этим поэтом, стихов не пишет. Зачем, если за это время он может починить пару утюгов или электроплиток. Ведь подумал я, придет время и меня погрузят на салазки и повезут к свежевырытой могилке через все кладбище, как вашего покойника. А если салазок не дадут, что у нас вполне может случиться, то попрут на собственных горбах.

Там один критик собирался выступить, а вы ему не дали слова. Он бы разобрал ваше творчество поподробней, ни как я. Критика приятно послушать. Люблю, когда критикуют, говорят интересные вещи. Я всегда на общих профсоюзных собраниях досиживаю до конца. Слушаю, как люди грызутся между собой.

Кроме стихотворения поэта Анри или Генри, есть у вас еще рассказ некоего пожилого писателя с иностранной фамилией.

Автор. Вы имеете в виду Холли?

Петр Петрович. Его самого. Этот человек такою несет околесицу, что и сам не понимает, что у него там такое. Ни одного живого слова. Одни тыки да брыки. Смех. Издевательство над современностью. В Америке или в Австралии пусть пишут подобные рассказы. Там прочтут всякую чепуху, если на рояле играют кулаками, а то и ногами. Они все там считают себя умниками. Если не поймут, то сделают вид, что понимают и будут восхищаться.

Нужно этого Холли раскритиковать, научить правильному тону. Пусть пишет, как все, как порядочные люди чтобы заговорил на человеческом языке, а тарабарщину оставил.

Вы думаете, что я не видел настоящих, достойных писателей? Если хотите знать, к нам на завод приезжают самые лучшие писателя. Недавно читал свое новое произведение "Тяпкин на том свете" товарищ Слабовский. И Глеб Филатыч Киселль приезжал, тоже что-то хорошее читал. Наши писатели стремятся в рабочую среду. Считается, что таким образом они изучают производственные процессы.

Говорю я это все, товарищ Автор, для вашей пользы. Главу про Абельмановку выбросьте из головы, чтобы не мешала.

Вот и Николай Сергеич, ему-то чего лезть, так нет, несколько раз вместе с Региной навещал богему.

Там один раз художник Пробман при всех вены себе перерезал безопасным лезвием. До чего докатились!

Вы рассказ этого Холли преподносите публике не просто так, а как нечто необыкновенное, из рук вон выходящее. У нас новаторством может считаться только то, что идет на пользу обществу.

В Америке или в Австралии там такое сразу примут на ура. Битники всякие, хиппи только этого и ждут. По улицам города ходят в чем мать родила. Красуются своими отвислыми жопами. В нашей стране тунеядцев нет. Все должны трудиться.

У вас, товарищ Автор, есть места почище абстракций. Что, скажите, нагородили про Англичанина? Для чего описывать иностранцев, что у нас мало своих людей? Иностранцы сами по себе, а мы сами по себе. Нам иностранцы не указ. Они за морями и океанами, а мы тут. Касательства друг к другу не имеем. Пускают их теперь к нам туристами, а они шпионят. Фотографируют наши заводы и колхозы. Мы теперь с иностранцами живем в мире. Но нужно жить бдительно, товарищи!

Приехал Англичан в Москву. Зачем его описывать. Пусть ходит по улицам. Осматривает наши достопримечательные места под руководством опытного гида.

А как вы изобразили в этом рассказе про Англичанина наших поэтов. Они у вас целыми днями гонорары в ресторанах пропивают. Поэт - лицо нашего передового общества. Представитель интеллигенции, наша гордость и слава.

Чем занимается у вас представитель английской нации. Пьянствует. Вроде у нас своих пьяниц мало. Англичане могут пьянствовать. Денег у них куры не клюют, у нас на учете каждая копейка.

Наши поэты тоже могут выпить, но не так, как Передуев и Линяев у вас в романе.

Одна девушка на работе рассказывала, что самого Слабовского видела пьяным в дугу в трамвае. Как она говорит, он настолько был пьян, что еле-еле шевелил языком. Но девице соврать, не дорого взять. Приглашал куда-то. Предлагал кучу денег. Врет конечно. Я лично не верю ни одному слову. Как можно, чтобы солидный начальник разъезжал по Москве в трамвае? У него собственный автомобиль вместе с шофером за казенный счет. "Чайка" или другая какая. Поэт Слабовский не мальчик. У таких начальников счет в банке длиной с версту. Зачем ему девушку приглашать, если у него целое войско секретуток и другого женского пола? Нет, тут что-то ни то. Похожий на Слабовского попался человек. Вот и все!

Автор. Боже, когда же я продолжу роман?

Петр Петрович. Когда хотите, тогда и продолжайте. Нам какое дело. Мы за вас писать не собираемся. Теперь вот что скажите, если вы настоящий писатель, мог Слабовский ехать в трамвае и к девушке приставать?

Автор. Не знаю. Машина у него своя есть, но она могла сломаться. У девушки он скорее всего спросил какая остановка, а она подумала бог весть что.

Петр Петрович. То-то и оно. Подумала невесть что. А вы скажите, что подумала, если вы реалист, каким представляетесь? На деле получается, что вы не реалист, а мордернист.

Автор. Вы хотите сказать, модернист?

Петр Петрович. Вот именно. У меня это мудреное словечко не держится в башке.

Ирина. Зачем вы обругиваете Автора? Он хороший человек, а вы невежа и бескультурный хам! Мы с Маней любим культурных мужчин, а не такое плебейское хамло, как вы! Когда вы видите, что перед вами культурный человек, начинаете хамить.

Хам!

Хам!

Хам!

Петр Петрович. А вот сейчас мы посмотрим, кто из нас хам и бескультурный. Только взгляните, какие у Автора в романе происходят вещи.

Все вы прекрасным образом видели, как старшина Алексеев меня дубасил, видели? Так дубасил, что в другом месте от таких побоев человек сразу даст дуба. А я цел. Невредеханек.

Старшина Алексеев. Радуйся, что цел. При желании можно повторить.

Петр Петрович. Видели, как он меня об хельгу долбанул башкой? Башка цела, хельга цела. Разве так полагается. На лице ни одной царапины. На что это, скажите, похоже? Так ведь на самом деле не бывает. В жизни все происходит по-другому. Видели, как я этого паразита, старшину, тяпнул за палец? Сами писали, что кровь:

Кап

Кап

Кап.

А где кровь, куда она подевалась?

Крови нет. И все мы целы. Фантастика.

Просто вы, товарищ автор, сошли сума и порете белиберду, вот что я вам скажу.

Автор. Все может быть, может и схожу.

Маня. От вас любой нормальный человек спятит с ума.

Петр Петрович. Еще рас кражу, что такие книги могут писать только сумасшедшие в дурдоме, куда вас в конце концов и отправят.

Теперь еще раз об Англичанине. Странные истории с ним приключаются. Он у вас даже покупает автомашину марки "Волга". Вы что не знаете, что у нас чтобы получить "Запорожец", нужно в очереди отстоять лет пять, а то и поболее? Мы не дети. Нечего нам рассказывать сказки. И о валюте, которую Англичанин из Лондона приволок, тоже скажу. Как это он такие огромные деньги двадцать тысяч фунтов мог пропить за две недели? А он не только пропил, но его новоявленные друзья Передуев и Линяев под конец побежали к соседям занимать на бутылку. И заблудиться он в Москве не мог. За каждым иностранцем, лучше меня знаете, хвост из оперативников с Лубянки. Органы у нас заинтересованы, чтобы иностранцы по городу без присмотра не шастали зря.

Настасья Петровна. Лучше Кречетова писателя нет!

Маня. Я люблю самоубийцу.

Автор. А я люблю мороженный керосин!

Петр Петрович. Видите, что я вам говорил. У Автора поехал крыша.

Николай Сергеич. Я никого не осуждаю. Одним нравится Кречетов, другим Набоков или Андрей Битов, третьим Пастернак или Асадов.

Старшина Алексеев. А мне, что Асадов, что Фасадов, что Пастернак, что Лапсердак - одно!

Автор. Теперь ха-ха-ха! Подверните мне гайку. Разболтались шатуны. Храм хирима хрю.

Хря хря! Зимамозу. Грипоноза. Минутку. Сейчас продолжу. Самоубийца, бийца, вийца. Он теперь...

Николай Сергеич. Что с тобой, старик?

Автор. Гайки хрум.

Николай Сергеич. Да брось ты, старик, отдохни. Давай по рюмашке. И все будет Окэй!