Приятель из учебного части под Питером сговорил меня по грибы. Вроде и осень уже, но, по его словам, не все ещё в лесу вымели.

Заядлым грибником я никогда не был, просто перед зимой хотелось надышаться про запас лесом. Приятель же, напирал на грибы, на то, что есть одно заветная низинка, где на каждой кочке гриб, от утренних холодов словно хрустальный - дашь берцем, а он аж звенит.

Насчет звона я усомнился, но возражать не стал. Дачный сезон уже заканчивался, полупустая грязная электричка еле тащилась, останавливаясь у каждого столба.

От станции еще надо было ехать минут двадцать на автобусе, обшарпанном "скотовозе" с реликтовой надписью над дверью: "За безбилетный проезд - штраф 3 рубля".

- Осколок прошлого, - восхитился друг, - жили же люди!

Он держался за сломанный поручень и аж губами причмокивал от зависти к тем заповедным временам.

Автобус нещадно трясло. Он проваливался в очередную яму и, казалось, вот-вот рассыпется. Но поднатужившись, выплюнув сизый дым частью в сосновый лес, частью в салон, машина выползала на дорогу.

Мы сошли у озера.

Грибы в низинке действительно были. Пусть не на каждой кочке, но торчали темные в хвойных иголках шляпки то здесь, то там. Задубевшие за ночь грибы не срезались, а выламывались целиком, и потом лежали в корзине друг на друге твердо, как деревянные.

Мы разбрелись. Приятель в своем камуфляже порой терялся из виду, потом появлялся, ступая берцами по мху осторожно, словно по минному полю.

Наконец доползло до верха солнышко. Теплее не стало, лишь посветлел разноцветный осенний лес.

- Привал, - подошел ко мне напарник.

Глянули друг к другу в корзины. Было вровень, вполовину.

- Куда их, на закуску? - спросил я.

- Да ну! На поджарку, да на суп грибной детишкам.

- Во! - удивился я. - Ты ж полгода назад холостой был. Когда успел?

- Не, - засмеялся он, - пока не окольцован. Это хозяйке, отдам ей, пускай мне сжарит, ну и своим.

Видно, хозяйка его сегодня и собирала: нехитрая снедь была у него аккуратно упакована в бумажки: отдельно бутерброды с сыром, отдельно - с колбасой.

Перекусив двинулись дальше. Собирать грибы стало лень, и мы просто шли рядом. Друг плюнул на яркий мухомор, нагло торчащий у самой тропинки.

- Вот, погань. Всегда так: хорошее появится - срежут в момент, а всякая дрянь стоит, - сказал он и сразу, перескочил на свое. - У нас в полку половина офицеров по общагам рассована или комнаты, дачки снимают. И я снял. Двухкомнатная квартира, комнаты смежные, так баба с тремя детьми в проходной, а я в дальней комнате. Лето, духота, вонища, а дети дома сидят. А квартира?! Мебели - ноль, решил хронота живет. Аванс, говорит, за два месяца дай. Дал. Та, удрала, думал за бутылкой. А она мешок картошки волокет, круп каких-то. Так дети эту картошку еще несваренную из кастрюли хватали... - Он нагнулся, сломал гриб, повертел в руках. - Черт его знает, съедобный, нет?...Я им тушенку нашу времен Бородина, что в солидоле...Думал комнату сниму девок водить, а тут ломит аж...А черт! - Зло закричал он, проваливаясь по колено яму. И матюгнувшись, счистив кое-как грязь, зашагал дальше, осторожно проверяя палкой подозрительные места.

Исходив низинку вдоль и поперек, мы набрали почти полные корзины. Было и приятно, что быстро управились, и обидно, что лишь чуть-чуть не хватило до верха, так что бы с горочкой. Можно конечно, как многие грибники, навалить на дно корзин шишек и идти гоголем, да время еще было и, оставив низину, мы пошли в лес. В нем, хотя и трудно что-то углядеть среди опавшей разноцветной листвы, все же должны были быть свинушки. Гриб это непопулярный, но если его грамотно засолить...

Но грибов не было, хотя по замусоренному лесу явно никто до нас не ходил. Вскоре, пройдя с полкилометра, мы уткнулись в высокий сетчатый забор. За ним виднелись каменные трехэтажные дома.

- Вот гадство, - ругнулся друг, пробираясь вдоль сетки. - тут целый город, обходи теперь.

Забор тянулся, теряясь между деревьями, потом мы вышли к пролому. Огромное дерево завалившись на сетку, подмяло ее, открыв проход на территорию.

Мы переглянулись, Бог его знает, что здесь такое, ладно окажется войсковая часть, удостоверения личности с собой, отпустят, а если городок охраняют собаками? Да уж больно не хотелось пробираться и дальше вдоль забора или возвращаться к дороге через низину.

Была, не была. Мы вскарабкались на дерево и, словно по мосту, перебрались за ограду.

Пробегая между домами, мы невольно остановились посереди широкого двора. Стоявшие квадратом дома смотрели на нас тусклыми стёклами давно немытых окон. Дома, да и весь городок были брошены, причём брошены в спешке. На траве валялись втоптанные в землю игрушки. Машинки, деревянный паровозик с вагонами у развороченной песочницы. В слежавшемся песке осталась сидеть кукла с оторванной рукой.

У стоявших в стороне умывальников с облупившейся краской была свалена посуда. Тарелки и кружки, маленькие эмалированные кружки с нарисованными ягодками. Все ягодки разные, видно, чтобы малыши не путались, где чья.

Потянул ветер, и сразу готовно заскрипела дверь в ближайшем доме. Невольно показалось, что выбегут сейчас из-за неё детишки, построятся под нарочито строгими окриками воспитателей и зашагают к озеру.

Вокруг не было ни души. За открышейся дверью беспорядочно лежали детские кровати, тумбочки.

- Эпидемия, что ли? - спросил я, чтобы не молчать.

- Ага! - удивленно подхватил друг за десять лет службы где только не побывавший, - прямо как в Чернобыле.

Он подошёл к дому, ухватился за высокий карниз, подтянулся и заглянул в окно.

- Представляешь, все цело. - растерянно сказал он, тяжело спрыгнув вниз.

- А где же дети? - не унимался я.

- Как где? - нехорошо усмехнулся друг. - На Канарах, курортах Карибского бассейна, в Болгарии на Золотых Песках. Да ладно, - продолжил он почему-то хриплым голосом, - ты лучше глянь какие маслята.

Протоптанные тысячами детских ног тропинки были усыпаны маслятами, крепкими, скользкими, сидевшими стайками среди сосновых иголок.

Мы быстро добрали корзины и торопливо пошли к станции. Над оставшимися за спиной распахнутыми воротами городка голубела потускневшая надпись: "Добро пожаловать!". Мы шли все быстрей. По сторонам дороги стояли старые пионерские лагеря, все, с открытыми воротами и пустые, лишь названия чередовались на столбах: ...детский оздоровительный лагерь объединения имени Карла Маркса...Металлического завода..."Голубая Стрела" Ленинградского метрополитена... Арсенала...

Потом эта "Пионерская" улица, как было написано на уцелевших указателях, резко свернула и вывела нас к шоссе.

Солнце растопило грязь, и до станции мы добрались вымазанные по уши. В ларьке у платформы взяли по банке немецкой водки, чтобы окончательно отойти, согреться. Выпив, пустую банку друг зафутболил на рельсы, чтоб её раздавило поездом.

- Не было ничего, - зло сказал он непонятно о чем, - нет и никогда не было.

Coгревшись мы залезли в электричку и всю дорогу до Питера молчали.