Памяти павших горит окоём,
Снегопады и дождик слепящий,
И малец, что мелькнёт за окном, –
Памяти павших.
Так живи, человек, и твори,
Поднимай жизни полную чашу…
И, любимая, руки твои –
Памяти павших.
Ты трезвонь, жаворонок, трезвонь
По весне над распахнутой пашней.
Солнце в небе, как Вечный огонь –
Памяти павших.
ОТ ГОР КАРПАТСКИХ ДО ВОЛНЫ ОХОТСКОЙ…
…И над кандальной, горькою Сибирью,
И над центральным краем чернозёмным
Алели зори на просторах неба,
Высокие, как утренние флаги.
Один рождён под знаком Водолея,
Другие чтят созвездие Тельца,
А я рождён под перекрестьем Молота
С размашистым стремительным Серпом.
Был год последний радости беспечной,
Любви и радости на много лет вперёд.
И мальчики глазами голубели,
Как васильки весёлые во ржи.
Дурная плесень мюнхенских подвалов
Ползла наружу, отравляя воздух
И затопляя страны и народы, –
Уже фашизм опустошал Европу.
Из темноты, со стороны заката,
Калеча землю кованой подошвой,
Шёл перевертень свастики проклятый
О четырёх негнущихся ногах.
За ним идут столбы огней багровых
С земли до неба, с неба до земли.
И едкий дым косматится за ним.
И горький плач, сиротский плач за ним.
И с той поры младенческой боюсь я,
Как пламенеет небо на закате, –
Всё кажется, что зарево пожарищ
Над хлебным полем тлеет, догорая.
Вставай народ, своей страны заступник,
По древним русским солнечным равнинам,
По Родине, по дедовским могилам
Идёт с войною хищный чужестранец!
И девочка, травинка молодая,
Раскинув руки белые, стояла
У стен московских на ветру свинцовом…
Нет, не прошло ты, смерти колесо!
Взяв имя Тани, девочка стояла…
Восславь её, Россия, и оплачь!
Она дорогу заградила смерти,
Ей пьедесталом – русская земля.
Подросток, школьница, заступница и воин,
По свету слух разнёсся о тебе:
«Коль дочери такие у народа,
Такой народ не склонит головы!»
И злую силу раздавила сила
В Девятый день ликующего мая.
И в мирном небе обнимались зори
И Серп и Молот с Красною Звездой.
Отечество! Отчизна! Край родимый!
Люблю защитный цвет твоих полей!..
Разлом оврага глиной кровоточит,
Как свежий шрам, что поперёк груди.
От гор Карпатских до земли Охотской
Земля огнями Вечными взошла –
То проросли сердца солдат погибших.
Зрачок слепят горячие цветы.
Отца всё мучит рана фронтовая.
В горячке смерть прошла её насквозь,
Вошла со свистом, ну а вышла молча,
Оставив свист в простреленной груди.
Дай Бог, дай Бог, чтоб дольше не встречались…
Друзья отца стоят на площадях
В солдатских серых каменных шинелях
И в нашу даль глядят его глазами.
Ровесник мой иль юный гражданин,
Ты времени ответчик и истец.
Пусть вечный пламень сердце разрывает
Неукротимой яростью к войне.
МОЁ ПОКОЛЕНИЕ
Мы молоды. В крови полдневный зной,
И разум трезв, и хороша беседа.
Мы – дети, опалённые войной.
Мы – дети, озарённые победой.
В застольный час на празднике страны
Ещё пока глядимся молодцами.
Клянёмся быть достойными отцами
Мы – сыновья великой той войны.
Стоит солдат. Он в каменной шинели.
Перед солдатом встану на колени:
«Я кровь твоя, пролитая под Курском
В бою смертельном на равнине русской».
В ладони жёсткой автомата ложе,
А за спиною – Родина и мать.
Стоит солдат, и он меня моложе,
И этого никак мне не понять.
Отчизны честь, родная боль и память,
Ты всё на том, на том всё берегу…
«Клянусь, солдат, не уроню я знамя,
Фамилию твою уберегу!»
СЛУШАЙТЕ МУЗЫКУ МАРША
У обелиска павшим,
У Вечного встав огня,
Слушайте музыку марша,
Головы преклоняя.
Здесь прошумели беды
И грозы такие были…
Ветер затих в тревоге –
Знамя не шелестит.
Слушайте марш Победы,
Люди эпохи мира,
Люди, не знавшие войн,
Дожившие до двадцати.
Строгая музыка марша,
Чёткая, как приказ…
Над обелиском павшим
Острая грань штыка.
В своей гимнастёрке давней,
Страдая от старых ран,
В огнях орденов и медалей
Светлеет лицом ветеран.
Он всё, ветеран, изведал.
Играй, музыкант, не молчи!
Сегодня под марш Победы
Сердце его стучит.
БАЛЛАДА О СОЛДАТЕ
Без вести пропавшим…
1
Вот и кончились сроки,
На пилотке – звезда.
Как железные строки,
Гремят поезда.
Словно строки приказа,
Который в груди,
Где каждая фраза
Набатом гудит.
«Вставай, страна огромная»…
Ах, слёзы на ветру:
«Не плачь, маманя родная,
Я вскорости приду!»
2
За тихою деревнею
Горячие цветы.
Стоит старушка древняя
У мраморной плиты.
Сложила руки набожно,
Не вытирая щёк.
«О чём ты плачешь, бабушка?»
«О времени, сынок.
Годков-то мне достаточно,
Да только вот беда:
Уходит дней остаточек,
Как в решето вода.
Ах, времечко не раннее…
Ужели не дождусь?
Ушёл солдатик в армию,
Лишь вымолвил: «Вернусь!»
Над тихою деревней
Плыл вечер, невесом…
Как лист, опавший с дерева,
Без адреса письмо.
Однажды днём осенним
Все вымокнут цветы.
И нету утешенья
У мраморной плиты.
3
Лежал солдат израненный
На крайней той черте,
Посереди Германии
На тихой высоте.
С осколками у сердца,
С гранатой на ремне,
Лежал боец советский
На вражеской земле.
Бой откатился к городу,
Ушла вперёд война.
И окатила голову
Предсмертная волна.
Во взгляде переменчивом
Металась боль, свежа.
Неужто на неметчине
Вовек ему лежать?
Горят лучи косые,
И пушки не гремят.
Да только о России
Заговорил солдат.
Его слова последние
С дыханьем наравне:
«Сестричка милосердия,
Ты не поможешь мне…
Ромашки мои скошены,
И травы отцвели.
Ты лучше на Тамбовщину
Отправь щепоть земли.
Лежит землица вровень,
А встать не хватит сил.
Её живою кровью
Досыта напоил».
4
На площади в Тамбове
У Вечного огня
Под мраморной плитою
Та самая земля.
И я в солдатском звании
Служил, чеканя шаг,
Посереди Германии
На крайних рубежах.
Года проходят быстрые,
Счастливые вполне…
Как много обелисков
На этой стороне!
* * *
Аэропорт Шереметьево.
Гул турбинный в ушах…
Самолёт поднимается медленно,
Отлетает, как от тела душа.
И дрожит на пределе
Самолётная крепь.
Мы сидим, как в глубоком тоннеле,
В полутёмном нутре.
Мой попутчик был малость рассеян…
Под крылом августовская степь.
Словно стёжки на ватнике сером,
Лёг валками скошенный хлеб.
И припомнилось остро до боли:
Наш плетень, что ушёл в молочай,
Мать, устало идущая с поля
В телогрейке с чужого плеча.
Дух загнетки, взывавшей к обеду,
Голос бабушки, цыкнувшей вдруг:
«Раскричались пошто, оглоеды,
Вот накличите к ночи беду!»
Тень войны над соломенной крышей.
Почтальон молчалив и суров.
«Он напишет ещё. Он напишет!»
О надежда извечная вдов!
Где ж от бед безотказное средство?
Где же, бабушка, средство твоё?..
Было время тревожного детства,
И некстати я вспомнил о нём.
И беспечная радость уходит.
На краю предосеннего дня
Багровеет закат на исходе,
Как на мраморе отблеск огня.
* * *
…Пасётся конь, звенят его поводья.
Вчерашний ливень травы зализал.
Луна ползёт с крутого небосклона,
Тяжёлая, как поздняя слеза.
Трава к себе неудержимо манит,
Во сне обвальном перепел кричит…
Горит костёр. Пасётся конь в тумане,
А я пасу колхозные бахчи.
Мне было лет без малого десяток,
А дым пожарищ детство обкорнал…
Стоял июль, был год пятидесятый,
Но, кажется, не кончена война.
Ещё мы ждали без вести пропавших,
Ещё-то жили, мёртвые, они…
И над травою, ягодой пропахшей,
Ещё молчали Вечные огни…
Костёрик мой уже нахохлил перья.
Внизу, в овраге, ручеёк продрог.
Устало спит притихшая деревня
На перекрёстке четырёх дорог.
Вот огонёк у сельсовета канул.
Боюсь я тишь дыханием спугнуть.
Деревня спит, лохматые туманы
До подбородка зябко натянув.
Войной ли, громом, словом непотребным
И ты, рассвет, её не напугай.
Деревня спит, лицо закинув к небу,
И снится ей огромный каравай.
Пусть я малец и толку-то – лишь гонор,
Но заслонил бы, тёплую, собой.
Вот в эту ночь перехватила горло
Любовь к России – резкая, как боль.
Уж забелели заводи речные,
А я стоял, не вытирая щёк.
У ног стучал, как часики ручные,
В земное темя – светлый родничок.