Он собирался ко мне в гости лет десять. Но созванивались и то не каждый год. Однако это не мешало нам считаться нежными друзьями.

И тут он внезапно звонит:

-Ты одна?

-Одна.

А надо сказать, про личную жизнь друг друга мы не очень осведомлены: она могла меняться и чаще, чем мы успевали это обсудить.

-Я щас приеду.

-Почти полночь! - испугалась я.

-Мне необходимо с тобой поговорить! - Он подчеркнул «необходимо».

-Ты пьяный? - заподозрила я. Когда ещё русскому мужику нужда «поговорить»?

-Да, я пьяный, но у меня беда, и мне надо с тобой увидеться.

Друзья познаются в беде, разве откажешь! Диктую адрес.

Когда-то, ещё в советские времена, мы с ним столкнулись однажды в Доме учёных, и он вдруг пригласил меня в ресторан поужинать. Я заколебалась: с чего бы ему вести меня в ресторан... Но он тут же отмёл все подозрения:

-Да брось ты, просто поужинаем. Могу я себе это позволить?

Тогда он действительно мог: успешная карьера, симпозиумы, публикации, гонорары.

Спустя год-другой грянула перестройка, ресторан Дома учёных сначала опустел, а потом наполнился, но уже совсем другим людом. Мы могли только локти кусать.

А потом я съездила на одну конференцию и заработала немножко тамошних денег. Заработала именно наукой, а не каким-нибудь там маркетингом, будь он неладен. Позвонила Васе и пригласила его поужинать в ресторане Дома учёных.

Это было чем-то вроде акции протеста и неповиновения: мы, два бедных доктора наук, сидели в бывшем своём ресторане среди богатых «новых учёных» (тогда расплодилось множество академий бизнеса, и членкоры этих академий с золотыми цепями заняли своё место под солнцем науки) и демонстративно ужинали на профессионально заработанные деньги.

Считай, в разведку вместе сходили.

Как же я могла не пустить его, хотя бы и в полночь, хотя бы и пьяного, если у него беда.

А однажды он спас мне машину. Я купила новенькую «шестёрочку», и он мне посоветовал поставить на неё противоугонную хитрость. Сама бы я не додумалась, а он и адрес дал народного умельца. И вот, средь бела дня возвращаюсь к припаркованной своей машине, а она открыта, замок зажигания вырван, провода все наружу. Но цела, спасена, не поддалась врагу.

А всё он, мой друг Василий.

Вскоре во дворе, в полночной тишине раздался его вопль:

-Нинка!

Не знал в темноте, куда направиться, и, как учёный, принял решение, лежащее на поверхности.

Я открыла окно и тоже принялась голосить, руководя его дальнейшим продвижением.

К разговору он подготовился: бутылка водки и бутылка хорошего вина из супермаркета. Широк Василий был всегда.

Никакой беды у него, к счастью, не оказалось. Просто не с кем было продолжить. Не пить же одному.

-Ты мне дашь поцеловать тебя во всякие такие места? - деловито осведомился он, разливая напитки.

Вопрос был своевременный: я как раз собиралась у него узнать, оформил ли он уже пенсию и с чего начинать: мне все эти хлопоты вскоре предстояли.

Причём по тону было ясно, какие такие места его вдруг заинтересовали.

Последний раз с предложением такого рода на меня выходил соседский мальчишка, когда нам было лет по пять. Значит, мы уже начали впадать в детство.

- Насмотрелся всякой дряни по телевизору, - неодобрительно проворчала я.

Но Вася уже забыл, о чём речь. Склероз, как известно, не болезнь, а великое благо, даруемое в старости за большие заслуги.

Тем не менее, разговор, в котором он так нуждался, мы провели.

Особенность пьяной беседы состоит в том, что по отдельности все фразы вполне осмысленны, но в целое не складываются. Поэтому пересказу поддаётся только один эпизод.

- ...я ей сказал про тебя несколько одобрительных слов, но она мне скептически возразила, мол, не обольщайся.

Мне было любопытно узнать причину такого скептицизма, но Вася потерял нить.

-«Не обольщайся: это хитрая и расчётливая хохлушка»? - подсказала я, помогая ему восстановить картину.

-Нет! - Вася помотал головой.

-«Это хитрая и расчётливая еврейка»? - предположила я.

-Да!- обрадовался Вася моей догадливости.

Уж какая там догадливость, Е2-Е4. У нашего злословия не так много вариантов. В сущности, мы добры друг к другу и ленимся изобретать что-то особенное для опорочивания врагов. Да и откуда у нас, убогих вегетарианцев, враги - так, соседи.

Время было позднее, диванчик у кухонного стола удобный, и после второй Вася приклонил голову, а после третьей свернулся калачиком. И это было лучшим завершением беседы.

На всякий случай я заперлась в спальне, чтоб не колобродил около меня.

Ночью он замёрз и постучался в мою дверь:

-Дай чем-нибудь укрыться!

Я уложила его в гостевой комнате и вернулась к себе, довольная, что вечер удался и выкроилось время и для сна.

Утром меня разбудили его крики:

-Нинка! Дай мне выпить! Нинка!

Вообще-то я для него Ниночка, но он всегда обладал ситуационным чутьём и теперь, подчиняясь логике событий, обращался ко мне правильно.

На кухне я обнаружила по состоянию бутылки, что ночью он не раз вставал и добавлял.

На стуле топорщились колом его брюки, снятые вместе с трусами и носками. На столе было разлито, валялся какой-то целлулоидный обрывок, который я сослепу приняла за крышку с бутылки красного вина и хотела выбросить в мусорное ведро. Но в руках у меня оказалась челюсть моего друга.

...А совсем недавно мы были ещё молодые.

Однажды я видела в углу двора скромную собачью свадьбу, состоящую из невесты, единственного жениха и щенка-шафера. Брак был неравный: жених по старости уже впал в немощь. Он обнял невесту и бессильно висел на ней, тяжело дыша и собираясь с силами. Молодуха жаждала жизни и нетерпеливо поскуливала. Несколько раз жених делал попытки выстроить семейные отношения, но безуспешно. Щенок бегал вокруг и сильно переживал за брачующихся, но реально помочь делу был не в состоянии по малости лет. Невеста, уже нервничая, обернулась, лизнула жениха в его беспомощное место и снова приняла позу ожидания. А старый пёс не мог понять, куда оно девалось, победное ликование жизни. Вчера ещё было. Ему казалось: малость передохнуть - и оно вернётся. Но тихо и тоскливо было в углу двора, поросшем бурьяном.

С тех пор мне жаль всех мужиков.

-Нинка! - орал из комнаты пьяный Василий, не в силах встать с кровати. - Дай мне выпить и позвони моей маме! Она беспокоится.

Вспомнил, гад, про маму!

-Скажи, что со мной всё в порядке!

Через секунду:

-Только не говори, что я у тебя!

А вот это, интересно, как? Задача высшей степени сложности: сказать, что с ним всё в порядке, но не сказать, где он. Наверное, есть специально наработанные приёмы, но я не была им обучена. А Вася уже снова спал.

Естественно, мама всю ночь провела в тревоге и ожидании.

Стали мы с ней думать, как транспортировать нашего героя домой. Конечно, я могла его отвезти, подняв как-нибудь с постели и перегрузив в лифт, а потом в машину, но для этого мне пришлось бы надевать на него трусы и носки. А эта необходимость встала передо мной непреодолимым препятствием, и о таком варианте я даже не обмолвилась. Мама считала, что лучше дать ему проспаться, но ни в коем случае не наливать больше спиртного.

-Мне нужно отъехать по делам, - робко заикнулась я. - Оставлю его одного, пусть спит.

-Ни в коем случае! Он может проснуться и обнаружит, что заперт! Это будет катастрофа!

Маме лучше знать, какие у него фобии.

И всё-таки надевать на него трусы я была морально не готова.

Посовещавшись, мы приняли решение, что мама приедет и подежурит около него, пока меня нет. Вот и правильно. Маме с детства привычно его одевать. Странно только, что за последние полсотни лет ей так и не удалось от этого отвыкнуть.

Вскоре эта решительная женщина была у меня. Я даже позавидовала: моя не такая мобильная. Ну ещё бы: у моей дети уже выросли, можно и расслабиться.

Сколько же Васиной маме лет? И хоть бы что. Вот что значит ответственность за ребёнка! Нет возможности состариться.

Только я собралась напоить её чаем, как Вася проснулся и снова потребовал выпивки. Тут на первый план выступила мама.

Вася вмиг протрезвел, встал с постели и самостоятельно надел трусы. Так до старости и боимся: врача, директора школы и маму.

Домой я везла их с ветерком! Стояло чудесное утро. Мама была довольна, что ребёнок нашёлся и что едем с комфортом. Вася роптал на меня:

-Предательница! Ябеда!

Мама достала из сумочки заботливо прибранную Васину челюсть, обтёрла платком и протянула ему:

-Надень! А то при даме такой некрасивый.