Андрей ГАЛКИН. Спектакль-мышеловка в Грозе Островского: линия Варвары

Среди персонажей пьес Островского можно выделить особую категорию тех, которые для достижения своих целей (связанных с определённым воздействием на окружающих) творят своего рода “спектакль”, с заранее намеченным хотя бы в самых общих чертах “сценарием”, с принятыми на себя и назначенными некоторым привлечённым лицам “ролями”. Среди проявляющих подобную постановочную активность можно назвать прежде всего Глумова в пьесе “На всякого мудреца довольно простоты”, Мурзавецкую в “Волках и овцах”, Счастливцева и Несчастливцева в “Лесе”...

Конечно, указанный приём не является монополией Островского, в мировой драматургии он широко распространён. Присущ и театру Шекспира. А название поставленной Гамлетом “Мышеловки”, пожалуй, было бы удобно, связав его с интересующим нас приёмом, использовать как своего рода термин.

Итак, речь пойдет о “спектакле-мышеловке” в “Грозе”. Здесь он не особенно бросается в глаза. Но приглядевшись, его удаётся обнаружить.

Даже на самый поверхностный взгляд наибольшие способности к “постановочной деятельности” в “Грозе” обнаруживает Варвара Кабанова.

Первые же (после появления её на сцене - в явлении пятом первого действия) реплики Варвары, содержащие полемический комментарий к высказываниям Марфы Игнатьевны, снабжены авторской пометкой: “про себя”.

КАБАНОВА. Не очень-то нынче старших уважают.

ВАРВАРА (про себя). Не уважишь тебя, как же!

И ниже:

ВАРВАРА (про себя). Нашла место наставления читать.

Тем самым с самого начала подчёркивается, что Варвара - себе на уме.

Учтём также самохарактеристику Варвары в разговоре с Катериной, где она откровенно причисляет себя к “обманщицам”. На реплику Катерины: “Обманывать-то я не умею, скрыть-то ничего не могу,” - Варвара отвечает: “Ну, а ведь без этого нельзя; ты вспомни, где ты живёшь! У нас весь дом на том держится. И я не обманщица была, да выучилась, когда нужно стало...” И в том же эпизоде чуть ниже: “А по-моему: делай что хочешь, только бы шито да крыто было.”

Поразительные способности Варвары пускаться на уловки, держа при этом полный контроль над ситуацией, предусматривая все мелочи, видны, например, в том, как она обеспечивает прикрытие ночных гулянок. Об этом у неё заходит разговор с Кудряшом:

КУДРЯШ. А это вы важную штуку придумали, в садовую калитку лазить. Оно для нашего брата оченно способно.

ВАРВАРА. Всё я.

КУДРЯШ. Уж тебя взять на это. А мать-то не хватится?..

ВАРВАРА. Э! Куда ей! Ей и в лоб-то не влетит.

КУДРЯШ. А ну, на грех?

ВАРВАРА. У неё первый сон крепок; вот к утру, так просыпается.

КУДРЯШ. Да ведь как знать! Вдруг её нелёгкая поднимет.

ВАРВАРА. Ну, так что ж! У нас калитка-то, которая со двора, изнутри заперта, из саду; постучит, постучит, да так и пойдёт. А поутру мы скажем, что крепко спали, не слыхали. Да и Глаша стережёт; чуть что, она сейчас голос подаст. Без опаски нельзя! Как же можно! Того гляди в беду попадёшь.

В другом эпизоде мы видим, как Варвара буквально читает мысли своего брата, элементарно просчитывая его поведение:

ВАРВАРА. По глазам вижу, что у тебя на уме-то. <...> К Савёлу Прокофьевичу хочется, выпить с ним. Что, не так, что ли?

ТИХОН. Угадала, брат.

Для Варвары не составляет секрета, о чём за закрытыми дверьми беседуют “маменька” и Тихон:

КАТЕРИНА. Где ж это Тихон-то? <...>

ВАРВАРА. С маменькой сидят запершись. Точит она его теперь, как ржа железо.

КАТЕРИНА. За что же?

ВАРВАРА. Ни за что, так, уму-разуму учит. Две недели в дороге будет, заглазное дело! Сама посуди! У неё сердце всё изноет, что он на своей воле гуляет. Вот она ему теперь и надаёт приказов, один другого грозней, да потом к образу поведёт, побожиться заставит, что всё так точно он и сделает, как приказано.

КАТЕРИНА. И на воле-то он словно связанный.

ВАРВАРА. Да, как же, связанный! Он как выедет, так запьёт. Он теперь слушает, а сам думает, как бы ему вырваться-то поскорей.

Стоит ли говорить, что и предсказав поведение Тихона в поездке, она как в воду глядела. Подтверждение получаем от самого Тихона, из его разговора с Кулигиным в пятом действии: “На дорогу-то маменька читала, читала мне наставления-то, а я как выехал, так загулял. Уж очень рад, что на волю-то вырвался. И всю дорогу пил, и в Москве всё пил...”

Оправдываются и все заключения Варвары относительно Катерины:

“А ведь ты, Катя, Тихона не любишь. <...> Давно уж я заметила, что ты любишь одного человека.”

В дальнейшем, прикидывая шансы на участие Катерины в ночном гуляньи, Варвара опять-таки не ошибается:

“А ужотка я знаю, что Катерина не утерпит, выскочит.”

____________

Варвара - безусловный инициатор “постановки сцены свидания” Катерины (жены её брата Тихона) и Бориса (приехавшего из Москвы за долей бабушкиного наследства племянника калиновского купца Савёла Прокофьевича Дикого). Варвара, во-первых, убедила Катерину в возможности встречи с Борисом; во-вторых, раздобыла ключ от тайной калитки, запираемой Марфой Игнатьевной Кабановой, “маменькой”, на замок; в-третьих, выхлопотала у “маменьки” разрешение ночевать с Катериной в садовой беседке; в-четвертых, сообщила Борису место и время свидания. Причём устроила она всё очень быстро, от высказанной ею Катерине идеи - “Вот погоди, завтра братец уедет, подумаем; может быть, и видеться можно будет,” - до “сцены свидания” прошли всего сутки, назавтра же оно и было, т. е. спустя всего несколько часов после отъезда Тихона. (Позже Катерина признается Тихону: “В первую же ночь я ушла из дому... <...> И все-то десять ночей я гуляла...”)

Варвара умело распоряжается даже самим ходом свидания Катерины с Борисом, предписывая им, что надлежит делать: “Пошли бы погуляли, а мы (т. е. сама Варвара и Ваня Кудряш) подождём. Когда нужно будет, Ваня крикнет.” Даже наедине со своим Ваней она не забывает, что нужно следить за временем. Ваню же и спрашивает: “Как бы это узнать, который час?” И когда, по её мнению, становится “пора”, даёт Кудряшу команду: “Покричи-ка.” А потом и сама торопит влюблённых, “часов не наблюдающих”: “Будет вам прощаться-то, не навек расстаётесь, завтра увидитесь.”

На первый взгляд, готовя свидание, Варвара движима состраданием к Катерине. Так она сама ей говорит. Однако при этом почему-то, по авторской ремарке, “глядя в сторону”. Речь о первой из парных сцен Катерины и Варвары, “явление седьмое” “действия первого”. Вот начало их диалога (после ухода Тихона выпивать к купцу Дикому, приятелю семьи Кабановых):

КАТЕРИНА. Так ты, Варя, жалеешь меня?

ВАРВАРА (глядя в сторону). Разумеется, жалко.

КАТЕРИНА. Так ты, стало быть, любишь меня? (Крепко целует.)

ВАРВАРА. За что ж мне тебя не любить-то.

(И т. д.)

Чтобы нагляднее проявить значение подчёркнутой здесь ремарки, попробуем её вымарать, - и посмотрим, что изменится? С одной стороны, если заранее про неё не знать, из самой сцены невозможно вывести её необходимость. Всё вроде бы и так на своих местах... Зритель этот нюанс может и пропустить, как пропускает его, по-видимому, Катерина. Но он важен для выстраивания всей линии роли Варвары. Это маленький штрих, “прокалывающий” двусмысленность её поведения. Очевидно, для автора важно подчеркнуть, что Варвара неискренна с Катериной, - раз она прячет глаза.

“Глядение в сторону” - не единственная странность в поведении Варвары.

Вот, скажем, назначая Борису прийти к “оврагу за Кабановым садом”, Варвара закрывается платком, чтобы он её не узнал. Почему? Если она здесь лишь представитель заинтересованного лица - Катерины, - так неужели Варваре не безразлично, как отнесется Борис к её участию в устройстве его с Катериной встречи?

Впрочем, Борису не открывает она и того, с кем именно у него намечается свидание, - опять-таки по причине, о которой мы можем только догадываться. На вопрос Бориса, зачем его туда зовут, отвечает: “Какой ты глупый! Приходи, там увидишь, зачем.” Правда, само место, где происходит разговор - у ворот дома Кабановых, - даёт ему некоторый намёк...

А непосредственно перед этим разговором Борис (вместе с Кулигиным) был свидетелем, как эта теперь закрывшаяся от него платком девушка, которая подозвала его жестом, - в сумерках с кем-то целовалась. Борис глядел во все глаза на экзотическую для него картинку “местных нравов”, обменялся о ней репликами с Кулигиным (БОРИС: “Целуются.” - КУЛИГИН: “Это у нас нужды нет.”). Может быть, Борис даже угадал в кавалере девушки Кудряша, подручного своего дяди Дикого... Впрочем, нам об этом ничего не известно. Варвару Борис не узнал, как это следует из его реплики в ночном разговоре с Кудряшом (“Я не разобрал, темно было. Девушка какая-то...”).

Зато Варвара Бориса определила издали, - и подала ему знак приблизиться. Правда, его, приезжего из Москвы выученика Коммерческой академии, наверно, немудрено было узнать, - уж очень особенная для этих мест на нём одежда - европейская, по столичной моде. (Есть авторское примечание к списку действующих лиц: “Все лица, кроме Бориса, одеты по-русски.”)

Затевая рассчитанную на Бориса игру с маскировкой, - что, собственно, Варвара рассчитывает в ней выиграть? Частично она сама отвечает на этот вопрос.

“Не узнал ведь! - делает она вывод, оставшись одна. - Пущай теперь подумает. А ужотка я знаю, что Катерина не утерпит, выскочит.”

Вот ведь как: Варвара расчётливо воздействует на мысли Бориса, намеренно ведёт к тому, чтобы заинтриговать его. Играет перед ним словно бы воплощённую “загадочную женскую природу”, исполненную соблазна. А перед этим, как мы помним, на глазах у него целовалась с Кудряшом... Не напоказ ли? Может быть и тот поцелуй - элемент её “спектакля”?

В самом деле, каков наиболее вероятный ход мысли Бориса? Что - раз девушка не хотела быть узнанной, значит она - не просто нейтральный исполнитель чьих-то поручений, а лицо заинтересованное; возможно, сама к нему неравнодушна. Собственно, Борис идёт на свидание не к Катерине, а к этой заинтриговавшей его девушке. Потому и Кудряшу он только с большим трудом может объяснить своё присутствие на заветном месте и кого именно он здесь ждёт.

БОРИС. Напрасно ты сердишься; у меня и на уме-то нет отбивать у тебя. Я бы и не пришёл сюда, кабы мне не велели.

КУДРЯШ. Кто ж велел?

БОРИС. Я не разобрал, темно было. Девушка какая-то остановила меня на улице и сказала, чтобы я именно сюда пришёл, сзади сада Кабановых, где тропинка.

КУДРЯШ. Кто ж бы это такая?

Что вызов на свидание может исходить от Катерины, Борис лишь смутно надеется (потому что разговор с неузнанной девушкой был у ворот дома Кабановых), но гонит от себя эту мысль. Предположение об этом высказывает сначала не сам Борис, а Кудряш - предположение, спасающее для Кудряша ситуацию, снимающее конфликт с Борисом, с которым он, кажется, вовсе не горит желанием ссориться.

КУДРЯШ. ...Так вот оно что! Ну, честь имеем проздравить!

БОРИС. С чем?

КУДРЯШ. Да как же! Значит, у вас дело на лад идёт, коли сюда приходить велели.

БОРИС. Так неужто она велела?

КУДРЯШ. А то кто же?

БОРИС. Нет, ты шутишь! Этого быть не может. (Хватается за голову.)

Чего стоит одна только фраза, из сказанных тогда Варварой Борису: “Какой ты глупый!” Звучит уж очень интимно, особый момент неожиданности и соблазна для Бориса в том, что она сразу обратилась к нему на ты. Собственно, тем самым она опять-таки даёт понять собеседнику, что здесь присутствует её личная заинтересованность. Да не будь с её стороны глубокого личного мотива, чего бы ради она решилась фактически на роль соблазнительницы? Ведь почему-то ей важно именно вот это: “Пущай теперь подумает...”

Ночью она, появляясь перед пришедшим на условленное место Борисом чуть раньше Катерины, говорит с ним опять-таки “закрыв лицо платком”... Уж тут-то зачем? Цель выманить Бориса на свидание к Катерине достигнута (если такова была цель), можно бы уже и “раскрыть карты”... Но отчего-то “соблазнение” загадочностью (либо демонстрацией смущения) - и это в присутствии Кудряша - продолжается.

И почему вообще Варвара, как-никак сестра Тихона, золовка Катерины, принимает такое участие в устройстве отношений своей снохи с Борисом, пуская в ход всё своё хитроумие? Заводит с ней нескромные разговоры, и недвусмысленно склоняет её к измене брату... Она явно затевает отвечающую её интересам интригу, - но ради чего?

ВАРВАРА. Знаешь что, Катя! Как Тихон уедет, так давай в саду спать, в беседке. <...> Я б тебя и не звала, да меня одну маменька не пустит, а мне нужно.

КАТЕРИНА (смотря на неё). Зачем же тебе нужно?

ВАРВАРА (смеётся). Будем там ворожить с тобой.

КАТЕРИНА. Шутишь, должно быть?

ВАРВАРА. Известно, шучу; а то неужто в самом деле?

Молчание.

Настоящей причины Варвара так и не называет. Может быть, цель в том, чтобы беспрепятственно видеться с Кудряшом?

Но Варвара и так имеет массу возможностей с ним видеться. Марфа Игнатьевна Кабанова её, собравшуюся на свидание, даже (по ремарке) “ласково” напутствует: “А мне что! ...Гуляй, пока твоя пора придёт. Ещё насидишься!”

Есть и слова Кудряша, свидетельствующие свободу местных нравов (как раз в том напряжённом ночном разговоре с Борисом): “У нас насчёт этого слободно. Девки гуляют себе, как хотят, отцу с матерью и дела нет. Только бабы взаперти сидят.”

О том же в разговоре с Борисом ведёт речь Кулигин: “А знаете, сударь, кто у нас гуляет? Молодые парни да девушки. Так эти у сна воруют часик, другой, ну и гуляют парочками. Да вот пара.” И дальше ремарка: “Показываются Кудряш и Варвара. Целуются.”

Тем не менее Варвара ещё и ключ у матери крадёт от задней калитки, дескать, затем, чтобы и ночи не пропадали... Но почему она навязывает хранение ключа Катерине? Не спокойнее ли держать его у себя, чтобы полностью контролировать ситуацию, в которой так заинтересована?

Ведь до сих пор, как будто, все нити были в её руках?

Или нет? И отдавая ключ, Варвара делает ситуацию более удобной для себя?

Но тогда где тот момент, который до сих пор ускользал от её контроля?

Навязывая ключ, Варвара обнаруживает намерение управлять Катериной, сделав ту, несмотря на всю её несклонность к лицемерию, соучастницей обмана. Варвара как бы обращает Катерину в свою веру. Но зачем ей это нужно? Разве Катерина и есть тот рычаг, который позволит Варваре воздействовать на что-то важное для неё? Но тогда речь идёт, очевидно, не об отношениях с Кудряшом, - тут Катерина вряд ли окажется полезна.

И зачем Варвара перед Борисом-то скрытничает? Что бы изменилось, если бы она, решив помочь в устройстве его встреч с Катериной, прямо ему об этом сказала? Тогда бы она просто исполнила взятое на себя обязательство - без особой личной заинтересованности, а лишь из расположения к Катерине...

Впрочем, Катерина ничего подобного Варваре не поручает, инициатором свидания себя не считает. Говорит Борису, что поддалась влиянию чужой воли.

КАТЕРИНА. Ну как же ты не загубил меня, коли я, бросивши дом, ночью иду к тебе.

БОРИС. Ваша воля была на то.

КАТЕРИНА. Нет у меня воли. Кабы была у меня своя воля, не пошла бы я к тебе. /.../ Твоя теперь воля надо мной, разве ты не видишь!

Но точно так же не видит здесь “своей воли” Борис. И действительно, первый шаг к свиданию делает не он (вспомним сказанное Кудряшу: “Я бы не пришёл сюда, кабы мне не велели”).

Как ни крути, за всем стоит Варвара. Это она, затевая какую-то собственную игру, делает ставку на замеченный ею взаимный интерес в Катерине и Борисе. Начинает использовать это для управления ими обоими.

В этом плане показательна исполненная уверенности в собственной власти над Катериной фраза Варвары: “А ужотка я знаю, что Катерина не утерпит, выскочит.” Здесь, кстати, слышится и довольно циничное отношение к Катерине, именно вот в этом “выскочит”...

Очевидно, в глаза Катерине подобного Варвара не сказала бы. Здесь же, когда она наедине с собой, у неё нет причины не быть откровенной. Получается, Варвара “жалеет” Катерину только на словах, недаром и говорит с ней, “глядя в сторону”, - пряча глаза. Так же не откровенна с нею, как с прочими. Манипулирует ею, подпуская, если надо и “откровенности” типа: “И я не обманщица была, да выучилась”.

Да ведь Варваре пришлось фактически “соблазнять” разговорами о Борисе Катерину, уговаривать её пойти на свидание с ним. То есть в очередной раз мы можем убедиться, что Варвара действует исходя не столько из интересов Катерины, сколько из своих собственных. Без уговоров Варвары Катерина при её совестливости и религиозности, доходящей до экстазов (Катерина сама о них рассказывает в той же первой парной сцене с Варварой), может быть, и не решилась бы на такой, как считает Катерина, “грех”... Для Катерины, натуры исключительно цельной, лишённой лукавства, он - уже в самых мыслях о Борисе: “Ах, Варя, грех у меня на уме!”

Доставку Катерины Борису Варвара едва ли не ставит себе в заслугу, для неё Катерина, с одной стороны, - пассивный объект манипуляций, с другой же - крайне ненадёжное звено, которое в любой момент может подвести: “сама не своя”, “чудная какая-то”... Такой Катерину Варвара рисует Борису в разговоре из четвертого действия, словно намеренно дискредитируя её в его глазах, - значит недаром было и “глядя в сторону” в том разговоре, и циничное “выскочит”... Определённо, дело вовсе не в участии к Катерине.

ВАРВАРА. ...Что нам с Катериной-то делать? Скажи на милость!

БОРИС. А что?

ВАРВАРА. Беда ведь, да и только. Муж приехал, ты знаешь ли это? /.../ Она просто сама не своя сделалась. /.../ Ты её не знаешь! Она ведь чудная какая-то у нас. От неё всё станется! Таких дел наделает, что...

БОРИС. Ах боже мой! Что же делать-то! Ты бы с ней поговорила хорошенько. Неужели уж нельзя её уговорить!

ВАРВАРА. Пробовала. И не слушает ничего. Лучше и не подходи.

______________

Что за отношения у Варвары, дочери богатой вдовствующей купчихи, с Ваней Кудряшом, конторщиком, которого его хозяин купец Дикой едва не сдал в солдаты?

В начале пятого действия Тихон Кабанов сообщает Кулигину, что Варвара пропала, “взяла да и ушла.” На вопрос Кулигина: “Куда ушла?” - Тихон отвечает: “Кто её знает. Говорят, с Кудряшом с Ванькой убежала, и того также нигде не найдут.”

Молва поторопилась соединить Кудряша и Варвару. Но есть ли к тому основания более веские, чем догадки, почёрпнутые крепко выпившим Тихоном скорее всего в застолье у Дикого, откуда он теперь идёт? Попробуем поискать.

В начале первого действия Кудряш в присутствии Кулигина и своего приятеля Шапкина заявляет, что он вообще “больно лих ... на девок-то”, готов бы переключиться и на дочерей Дикого, да “жаль, что дочери-то у него подростки, больших-то ни одной нет.” И тут же (в 1-м действии, после сцены с Кулигиным и Борисом) Кудряш уводит Шапкина куда-то на гулянку, говорит тому: “Пойдём, Шапкин, в разгул!”

Пока что-то не заметно в Кудряше глубокого чувства к Варваре... А их отношения к этому моменту, несомненно, уже давние. Есть их обычное место свиданий, о котором Кудряш в третьем действии (т. е. уже “назавтра” после событий действия первого) говорит Борису: “...Борис Григорьич, вы, я вижу, здесь ещё в первый раз, а у меня уж тут место насиженное, и дорожка-то мной протоптана.”

Похоже, к “разгулам” Кудряш относит и свои встречи с Варварой, поскольку, ожидая свой “предмет” и обнаружив в подобном положении Бориса, Кудряш делает вывод, что тот “тоже в разгул пошёл”.

Если Борис перед свиданием взволнован, говорит Кудряшу: “Я с ума сойду от радости,” - то Кудряш такую “романтику” вовсе не понимает, для него-то “разгулы” - дело совершенно обычное: “Вота! Есть от чего с ума сходить!”

Таким образом, есть некоторые основания полагать, что Варвару Кудряш не особенно-то и выделяет из “них” - девиц, до которых он вообще “лих”. “Ты что ж так долго? Ждать вас ещё!” - обращается он к Варваре, как к “одной из...”

Тогда, выходит, причина выбора Кудряшом Варвары - вовсе не в сфере “романтических чувств”. Может быть, он с нею - из расчёта?

Что же касается характера отношения Варвары к Кудряшу, то на этот счёт даётся едва ли не прямое авторское указание - в ремарке, появляющейся в эпизоде завершения ночных гуляний, после которого Кудряш из пьесы исчезает. При расставании Варвара (в отсутствие свидетелей, значит, не “напоказ”) Кудряша на прощанье “целует холодно, как давно знакомого”...

Островский пишет, конечно, прежде всего для театра. Между тем в данном случае точность авторского указания применительно к условиям реальной постановки совершенно необязательная, избыточная. Такая тонкая краска до зрителя всё равно не дойдет, тем более - дело происходит глубокой ночью. Так что здесь достаточно было оставить: “Целует,” - безо всяких уточнений. И уж если автор выписывает такую практически недоводимую до зрителя подробность, к ней надо отнестись с особенным вниманием. Кажущаяся избыточной функционально, она подытоживает всю линию отношений этой пары. То есть, надо понимать, Варвара к Кудряшу совершенно “холодна”. Видимо, держит его при себе как самого завидного в этих местах кавалера, теша своё тщеславие и используя его зависимость от неё, возможность вертеть им, как ей вздумается. Иначе же просто непонятно, зачем автору понадобилась такая излишне подробная ремарка.

Помнится, одно из “дежурных” выражений сочувствия Варвары Катерине звучало следующим образом: “Молоду тебя замуж-то отдали, погулять-то тебе в девках не пришлось: вот у тебя сердце-то и не уходилось ещё.” Видимо, гулянья Варвары с Кудряшом и проистекают из тех самых соображений - самой нагуляться досыта, пока есть возможность, чтобы “сердце-то ... уходилось”.

Конечно же, не случайно Островский создаёт такой контраст двух рядом расположенных ночных дуэтных сцен: Борис - Катерина и Варвара - Кудряш (соответственно, явление третье и четвёртое сцены 2-й действия третьего). Со страстным диалогом Катерины и Бориса непосредственно соседствуют вполне резонёрские рассуждения другой пары: зевающей поминутно Варвары и Кудряша, который, оказывается, только и прислушивался, бил ли в доску сторож... Очень похоже, что эти двое совершенно безразличны друг другу.

Если мы всё-таки предположим, что для Варвары по-настоящему важны их отношения, тогда очень трудно объяснить её явную небережность к ним. На место своих обычных свиданий с Кудряшом, не ставя его в известность, Варвара назначила прийти Борису, спровоцировав ситуацию, в которой Кудряш счёл Бориса своим более счастливым соперником.

Примечательно, что по этому довольно-таки серьёзному поводу никакого разговора с Варварой Кудряш не заводит, сцен ревности ей не устраивает, причин, как такое могло случиться, не выясняет. Словно бы ничего особенного не произошло.

Некий намёк на обиду Кудряша проскальзывает, может быть, лишь в одной ремарке:

“Кудряш берёт несколько аккордов на гитаре. Варвара прилегает к плечу Кудряша, который, не обращая внимания, тихо играет.”

Очевидно, ситуация с непредупреждением для безденежного конторщика, связавшегося с купеческой дочкой из богатого дома, довольно унизительна. Бестактностью Варвары ему как бы между прочим указано его действительное место: она готова с ним обходится, как ей удобнее. А он это совершенно безропотно “съедает”.

Вот ведь как: Кудряш, который, по его словам, “рабствовать не станет” и перед Диким, способен стерпеть от Варвары такой урон своему самолюбию, какой он несёт из-за их недоговоренности по поводу Бориса... Значит, ему почему-то очень важно быть при Варваре - и сердечные дела здесь, очевидно, не на первом месте. Иначе-то неминуемо было бы “выяснение отношений”.

Пожалуй, в этой истории кое-что проясняется, если вспомнить, что Дикой Кудряша хотел в солдаты отдать... Служили же тогда 25 лет (реформа, сократившая этот срок, была ещё три года спустя после написания “Грозы”, законченной 9 октября 1859 года). Об этой невыносимой для Кудряша перспективе известно из его разговора с Шапкиным в начале первого действия.

КУДРЯШ. ...Дикой племянника ругает. <...> Мало у нас парней-то на мою стать, а то бы мы его озорничать-то отучили. <...> ...Только бы ходил да оглядывался.

ШАПКИН. Недаром он хотел тебя в солдаты-то отдать.

КУДРЯШ. Хотел, да не отдал, так это всё одно, что ничего. Не отдаст он меня, он чует носом-то своим, что я свою голову дёшево не продам.

Мстительная ненависть Кудряша, проявившаяся в намерении “постращать хорошенько” Дикого - “вчетвером этак, впятером в переулке”, наводит на мысль, что Кудряш сам вдосталь хлебнул равноценного “стращания”.

К неприятной для себя теме солдатчины Кудряш впоследствии не возвращается (правда он и появляется в пьесе потом только в третьем действии, в сцене ночного свидания, и больше зритель его уже не видит). Но не похоже, чтобы угроза для него окончательно миновала. Казалось бы, раз Дикой его в солдаты всё-таки не отдал, могло бы состояться их примирение. Однако этого нет. Видимо, положение у Кудряша всё ещё неопределённое, с Диким надо быть ко всему готовым... А о причинах, по которым тот может начать благоволить к Кудряшу, ничего не известно. Разве что одна: весьма вероятно, что шанс Кудряшу даёт его сближение с Варварой Кабановой. Ибо с семейством Кабановых Дикой всё-таки считается. Не оттого ли Кудряш и закрутил любовь с хитроумной Варварой? Больше-то ему рассчитывать, кажется, не на что и не на кого. Тогда в ненависти к Дикому может играть свою роль и ощущение Кудряшом унижения оттого, что он в каком-то смысле “продаётся” Варваре за неуход в солдаты.

Если их отношения основаны именно на этом, тогда для Кудряша перемена к нему Варвары, да еще связанная с Борисом, - катастрофа. Во-первых, у него больше нет козыря в глазах Дикого. Во вторых, при всей двусмысленности положения Бориса в доме Савёла Прокофьевича, он всё-таки его племянник, а с племянником Дикого Кудряшу портить отношения - значит самому обострять ситуацию, мостить себе дорогу к отправке на казённое довольствие.

Не случайно Кудряш пытается объясниться с Борисом хотя и настойчиво, но максимально миролюбиво, почти подобострастно: “...У меня уж тут место насиженное, и дорожка-то мной протоптана. Я вас люблю, сударь, и на всякую вам услугу готов, а на этой дорожке вы со мной ночью не встречайтесь, чтобы, сохрани господи, греха какого не вышло.”

Приняв во внимание предусмотрительность Варвары, очень трудно представить, что Кудряша она предупредить просто забыла. Ведь рассталась-то с ним (с поцелуем, едва ли не показным) на глазах у Бориса, за мгновенье до того, как позвать последнего для сообщения о том самом месте возможной встречи...

Так как же Варвара могла забыть?! Обычно-то она отдает себе полный отчёт в последствиях, тому масса примеров. По мнению Кудряша - уж её “взять на это”. “Ждать вас ещё! - вырывается у него в момент появления Варвары перед ним и Борисом. - Знаешь, что не люблю!” Кудряшу-то видней, с кем имеет дело, пожалуй, она действительно всё до мелочей “знает”. С “легкомыслием”, проявленным в отношении Кудряша, совершенно не стыкуется хитроумие Варвары в том же деле устройства свиданий.

Как видно, она не опасается разрыва с ним. Напротив, практически подаёт прямой повод. А тот даже отношений с ней выяснять не осмеливается, так крепко от неё зависим. Он только что имел полную возможность почувствовать, что ему ничего не светит кроме солдатчины, коль скоро выбор Варвары падёт на племянника Дикого. Создав эту ситуацию, Варвара Кудряшу указала на его действительное место - “шута” при ней.

В “Горячем сердце” (1869) сын разорившегося купца Вася Шустрый, чтобы избежать казармы, идёт на великое унижение, становится шутом у миллионщика Хлынова. Именно готовность унижаться отталкивает невесту Васи Парашу, которая уж было решила стать солдаткой, пойти за ним и в казарму. Кстати, действие “Горячего сердца” разворачивается в том же городе Калинове.

А Кудряшу - так ли уж сладко быть “шутом” при Варваре?

Но пока он при ней, Дикому, очевидно, нет резону от него избавляться: это может стоить Савёлу Прокофьевичу добрых отношений с Кабановыми.

Если принять, что Кудряш зависим от Варвары, двусмысленность в сцене свидания для него вдвойне, втройне унизительна. Варвара лишний раз тычет его носом в эту зависимость от неё, - дабы знал своё место. Уж какая тут “любовь”! Он ещё пытается изобразить (играя “на публику” в лице Бориса) независимость - мол, много вас у меня, таких поклонниц, - “Ждать вас ещё!..” Но, во-первых, всё-таки ждёт, во-вторых - потом всё-таки покорно идёт по её зову “на Волгу”... Что-то уж больно он терпелив с Варварой, зато она с нем вовсе не церемонится. В ремарке Островский лишний раз подчёркивает лидерство Варвары, которая Кудряша “обнимает... одной рукой, и уходят”. Причём обнимает на глазах у Бориса, - опять устраивая “спектакль” специально для него, чтобы на него произвести впечатление. И Бориса это действительно взволновало, - видно по его возбуждённому монологу: “Точно я сон какой вижу! Эта ночь, песни, свидания! Ходят обнявшись. Это так ново для меня, так хорошо, так весело!..”

Не удаётся найти никаких свободных от двусмысленностей оснований предполагать, что по отношению к Кудряшу у Варвары есть какие-то серьёзные чувства и намерения.

Что бы не происходило в пьесе между Кудряшом и Варварой, - что они “любят” друг друга, нигде у Островского найти невозможно!

Случайно ли, - уговаривая Катерину ночевать в саду, - настоящей причины Варвара ей так и не открывает? Говорит: “...Мне нужно.” - КАТЕРИНА: “Зачем же тебе нужно?” - “Будем там ворожить с тобой.” - “Шутишь, должно быть?” - “Известно, шучу; а то неужто в самом деле?”

Уж, кажется, Варвара могла хотя бы сказать, что “любит одного человека”, - Катерина вряд ли стала бы и допытываться, кого именно. А если не говорит, то, может быть, потому, что на первом месте в этом “нужно” - не любовь, а интрига. Если б любила Кудряша - нет причины скрывать, что кого-то любит. А если любит Бориса, - говорить само слово “люблю” при Катерине, уж наверно, язык не повернётся... А вообще-то она с Катериной во всех их парных сценах говорит об одном Борисе, Кудряша как бы и не существует. Ну так и где же тут - любовь Варвары к Кудряшу?

_______________

У Островского в “Грозе” (1859) и “Волках и овцах” (1875) есть эпизоды поразительно схожие. Можно сказать, “параллельные места”. Тот момент в “Грозе”, когда Варвара заводит с Катериной речь о Борисе, очень напоминает начало разговора Глафиры и Евлампии Купавиной о Лыняеве в “Волках и овцах”.

”Гроза”, действие второе, явление второе. ”Волки и овцы”, действие второе, явление восьмое.

ВАРВАРА. ...Напрасно ты от меня скрываешься! Давно уж я заметила, что ты любишь одного человека. КАТЕРИНА (с испугом). Почём же ты заметила? В. Как ты смешно говоришь! Маленькая я, что ли! Вот тебе первая примета: как ты увидишь его, вся в лице переменишься. (Катерина потупляет глаза.) Да мало ли... К. (потупившись). Ну, кого же? /.../ В. Бориса Григорьича. ГЛАФИРА. ...Рада служить вам всем, чем могу. Откройте мне свою душу! Впрочем, не надо, я догадываюсь. Вы женщина светская, значит, легкомысленная, - вы влюблены? КУПАВИНА. Вы почти угадали. Г. Мне жаль вас. /.../ К. ...Разве вы его знаете? Г. Конечно, знаю. К. Сомневаюсь. Г. Вы плохо хитрите, ваш секрет известен всем: вы любите Лыняева.

Дальше каждый из этих разговоров идёт по-своему. В комедии “Волки и овцы” Глафира ошиблась в своей догадке, в “Грозе”, жанр которой автор определил как драму, Варвара попала в точку.

До тех пор, пока Глафира видит в Евлампии Купавиной соперницу, её поведение определяется принятой на себя ролью “постницы”. Но как только выясняется, что на Лыняева Евлампия никаких видов не имеет, Глафира тут же сбрасывает маску и вместе с Купавиной решает, как ей лучше прибрать к рукам выгодного женишка.

У Варвары ситуация очень похожая, только момента, после которого она могла бы открыться Катерине, так и не наступает. А в общем-то, по характеру Глафира очень напоминает Варвару. И мотивы, проявившиеся в сходных эпизодах, по-видимому, у них одинаковые: желание сблизиться с интересующим объектом, войдя в доверие к сопернице. И если бы Глафира не ошиблась столь счастливо для себя в своей догадке, надо думать, ей пришлось бы использовать что-то из тактики Варвары...

У Островского можно найти ещё сюжетные ходы, напомнающие приведённую здесь версию истории Варвары. Скажем, в финале “Бесприданницы” Кнуров обнаруживает свой существовавший загодя циничный расчёт добиться Ларисы при посредстве “совратителя” Паратова, которого любит Лариса. В Варваре мы находим словно бы “женский вариант” Кнурова, - с подобным кнуровскому расчётом в отношении Бориса, когда “приманкой” служит влекущая Бориса Катерина.

Если допустить в Варваре глубоко запрятанный интерес к Борису, многое в её поведении получает объяснение.

А иначе - где мотив её бегства? Да и всех её действий по устройству свиданий? Всех усилий по “совращению” Катерины, которую она явно сводит с Борисом, - а это ведёт к разрушению семьи брата и чревато подрывом всего дома Кабановых.

Как человек расчёта она, очевидно, действует с полным сознанием возможных последствий. Но тогда у неё должен быть очень мощный мотив. Причём - позитивный, так как она всюду ищет реальных выгод. На поверхности же - мотив чисто негативного свойства: вырваться из-под суровой опеки “маменьки” (кстати, к Варваре маменька наименее сурова). Для хитроумной Варвары этого явно недостаточно. Ну, вырвется, настоит на своём, уничтожив собственную семью, - а дальше что? Удовольствуется жизнью “у разбитого корыта”? Вряд ли. Да и во имя чего, если Кудряша не любит? Средств у того нет (иначе почему бы ему грозила сдача в солдаты?). Кабаниху при сложившихся обстоятельствах их самовольный брак наверняка разъярит, Варвара тогда никаких средств к существованию, даже в отдалённой перспективе, не получит. Так зачем ей бежать из дома? Куда? Не определив для себя совершенно чёткого ответа на этот вопрос, Варвара, наверняка, ничего подобного не совершила бы. Уж такой это характер, - не станет она действовать, не убедившись, что это несёт выгоду, - не определившись с позитивной программой. Так в чём же эта программа?

И вот, оказывается, у Варвары есть мотив - сильнейший! - который вполне оправдывает всю линию её поведения. Он не на поверхности, - впрямую нигде не заявлен. Он, что называется, в подводном течении.

Но всё говорит за то, что Варвара, используя Катерину, хочет в конечном счёте сблизится с Борисом. А для этого надо стать сначала его наперсницей, поверенной сердечных тайн. И сбегает она тогда, когда решён отъезд Бориса “в Тяхту, к китайцам”. Определённо, туда она и направляется. А у Бориса там просто не будет других знакомых - её задача упрощается. Таким образом, у Варвары - всесокрушающий мотив, мощная позитивная программа: устремление к Борису, решимость быть с ним - хотя бы ценой благополучия собственной семьи.

Кстати материально Варвара, если оправдается подобный расчёт, пожалуй, не прогадает - мать-то устроил бы брак с Борисом: через это получается родственный союз с торговым домом Дикого. А у самого Бориса сразу увеличиваются шансы на получение наследства - ведь и Дикому такая ситуация выгодна. Тот сразу начнёт любить “почтительного” племянника, поделится, наверно, и наследством Анфисы Михайловны. В перспективе же Варвара может прибрать к рукам и средства бессчастного брата, к которому отнюдь не благоволит.

А что, если и бегство её устроилось по договорённости с Диким, может, даже при его материальной поддержке? При этом Тихона, конечно, они не стали бы посвящать в свои дела, ему пока довольно знать, что сестра - “говорят, с Кудряшом с Ванькой убежала...”

Варвара могла ведь и подать Дикому совершенно отвечающую логике её “сценария” идею “сослать” Бориса, с которым её сближение вполне устроило бы старшее поколение обеих семей. Да, в конечном счёте, и Бориса; ведь его ведущий мотив, ради которого он с самого начала готов был отказаться от всякой борьбы за Катерину, - получив наследство, обеспечить больную сестру: “Я бы бросил всё да уехал. А то сестру жаль. Он (т. е. Дикой) было и её выписывал, да матушкины родные не пустили, написали, что больна.”

Но почему Кудряша “также нигде не найдут”? Во-первых, потому, что без Варвары для него возобновляется угроза солдатчины.

Впрочем, Кудряш исчезает ведь раньше, чем Варвара, он не появляется уже в четвёртом действии, после ночной сцены, которая проявила действительное отношение к нему Варвары. Вероятно, он понял, что рассчитывать на неё особенно не приходится. И чтобы не попасть в солдаты, он, скорее всего, ещё тогда решил податься в бега.

Вот и раскрылся механизм спектакля-мышеловки, который должен был доставить Варваре Бориса. Случилось так, что при этом пала жертвой Катерина, слишком близко к сердцу принявшая отведённую ей Варварой роль.

Tags: 

Project: 

Author: 

Год выпуска: 

2004

Выпуск: 

4