Великаном не станешь, даже надев башмаки Гулливера.

   Меня позвала к себе в гости одна давняя приятельница. Срок нашего знакомства давно уже перевалил отметку в двадцать лет, что давало ей и мне заслуженное право обходиться в разговоре без долгих вступлений и реверансов. Собственно, изначально я дружил с её мужем - моим сокурсником по институту, и когда та стала его женой, мы с ней быстро нашли общий язык Нина оказалась девушкой лёгкой по натуре и совершенно незанудливой, а такие качества не могут не привлекать окружающих. Нетрудно догадаться, что впоследствии, встречаясь с Ниной и её мужем, я уже просто отдыхал в их компании, и мы не раз с удовольствием вместе проводили время, отыскав друг в друге весёлого и жизнерадостного собеседника.

   Так сложилось, что я перебрался в Америку, но наша связь, отнюдь, не прервалась. Мы продолжали перезваниваться, и уже через год с небольшим я встречал своих друзей в аэропорту Лос-Анджелеса. Они решили обосноваться в Калифорнии и, естественно, их выбор меня чрезвычайно порадовал. Что может быть лучше, чем возможность сохранить за границей былое общение? Пожалуй, подобному стоит лишь позавидовать...

   Теперь Нина, не вдаваясь в подробности, туманно намекнула, что у неё в доме будет некий занятный человек, которому ей непременно хотелось бы меня представить. Я живо откликнулся на приглашение и пообещал обязательно быть в назначенное время. Не в моих привычках ломаться, тем более, что на этот вечер у меня всё равно не намечалось никаких планов. Слова Нины звучали интригующе, заставляя теряться в догадках...

   - Конечно же, буду! Однако, милая, к чему столь таинственное предисловие?

  Я давно и слишком хорошо успел изучить её повадки. Если далеко непраздная женщина собирается в будний день посвятить драгоценное время приготовлению ужина для гостей, пусть даже и малочисленных - значит, в том, несомненно, должен присутствовать её какой-то очевидный  интерес. Тем более, дальновидная особа, которая хорошо себе на уме и именно та, что не упустит ни малейшей возможности или даже самый слабый и едва пульсирующий шанс в здешней жизни. Для Нины, как по сути дела и для очень многих наших соотечественников, период былых беззаботных посиделок, ввиду неограниченного свободного времени, безвозвратно канул в прошлое, уступив место встречам полезным и нужным.

   - Ну и замечательно! Обещаю, что скучать тебе не придётся, - с удовлетворением заключила Нина, прекрасно помнив об обязательности их пунктуального друга. Она явно зачем-то добивалась моего присутствия, но, не желая лишить себя удовольствия произвести впечатление, тем не менее, продолжала  скрывать с кем мне довёдётся сидеть за её гостеприимным столом .

   Этим загадочным кем-то оказался мужчина в летах, но очень живой и подвижный. Когда я появился у Нины, он находился уже там в обществе девушки до двадцати лет. Как выяснилось чуть позже - его дочери.

   - Познакомься, это Алексей Петрович.

   Нина подвела меня к своему гостю, и мы подали друг другу руки. Ладонь того была по бабски холёной, а рукопожатие вялым и безразличным. Таким в советское время обменивались профсоюзные активисты с многочисленными случайными людьми на собраниях, забыв уже через секунду кого приветствовали.. Никакого другого особого впечатления этот человек на меня не произвёл. Вполне обычный мужик, разве что одет не по-здешнему. Значит, приезжий. Впрочем, у Нины в доме я навидался разного народа. Она относилась к тому типу людей, которые любят новизну абсолютно во всём, включая и объекты собственного расположения. Встречал я у неё и эмигрантов-долгожителей, и вновь прибывших. Если первые много и усердно работали, а в оправдание тому старались активно отдыхать, почти позабыв уклад прошлой жизни в СССР, то те, кто подтянулся недавно, совершенно не спешили впрягаться в потогонную систему, а больше присматривались к чужому опыту, проявляя плохо понятные замашки представителей уже неведомой мне страны. И те и другие, несмотря на разный возраст, сохраняли в себе одно общее свойство, что делало их всех хорошо узнаваемыми. Стоило лишь едва прислушаться и чуть приглядеться к Ниночкиным визитёрам, чтобы тотчас распознать систему ценностей, что каждый из них привёз с собой. В меру образованные люди, чтобы легко сориентироваться по необходимости в любой ситуации и настолько же непритязательно-находчивые, чтобы использовать непредвиденные обстоятельства к собственным нуждам. Вот она - генетически унаследованная и самосовершенствующаяся наука выживать.

   Похоже, что и Алексеем Петровичем Нина пополнила круг своих друзей совсем недавно. Во всяком случае, его я здесь раньше не встречал и ничего о нём не слышал. Ниночкин гость оказался диковинной птицей. Что мне сразу же бросилось в глаза, едва мы успели представиться, так это крупный загадочный орден на лацкане его пиджака. Постеснявшись пристально пялиться на приметную цацку, я то и дело бросал осторожные взгляды в сторону заинтересовавшего меня знака отличия и никак не мог отделаться от впечатления, что он явно ненастоящий. К подобному выводу нетрудно было прийти по причине его дешёвого блеска - неестественного для благородных металлов, не говоря уже о заваленных гранях всей литой поверхности. Одним словом, плохая бижутерия.

   Стоило обратить внимание на странный аксессуар в одежде Алексея Петровича, как тут же начинали бросаться в глаза и все остальные детали его забавного гардероба. Под видавшим виды и слегка помятым пиджаком наискосок, поверх кремового жилета висела шёлковая муаровая голубая лента. Очевидная претенциозность в костюме наверняка могла быть по-разному истолкована, окажись гость моей приятельницы среди людей консервативных и немолодых. Подобным образом, к примеру, мог одеться афроамериканец, но ни в коем случае не белый: и не потому, что у кого-то меньше вкуса. Как раз в этом случае, белые, чаще всего, проигрывают и не всегда способны на импровизацию в умении наряжаться.

   Мы перекинулись с Алексеем Петровичем какими-то незначительными фразами, и меня не замедлили представить  молодой девушке, явно скучавшей в сторонке. Она равнодушно следила за нашим разговором, думая о чём-то своём. Совершенно просто было запомнить её имя - Ариша. Среди всех, так часто встречающихся имён, её звучало не столь распространённым, а даже редким и сразу оставалось в памяти.

   Хозяйка дома излучала само гостеприимство и, не желая попусту томить собравшихся бесплодным созерцанием аппетитных явств на тарелках, уже вскоре начала всех рассаживать. Алексей Петрович почему-то занял место по центру стола, принадлежащее главе дома, который пока, по не объяснимой причине уступил ему эту привилегию, а сам скромно приземлился возле меня.

   - Я хочу выпить за нашего московского гостя, - в наступившей предтрапезной тишине Нина торжественно подняла бокал и победоносно оглядела присутствующих.

   - За светлейшего князя Алексея Петровича!

   Она произнесла тост вполне серьёзно, и я не уловил в её тоне ни тени шутки. Внутренне я даже горячо поддержал Нину по той причине, что был очень голоден.

Настоящего носителя голубой крови мне ни разу в жизни не доводилось видеть и тем более выпивать с ним. Теперь же тот сидел рядом.

   «...Ну, Нинок, ты даёшь, - мне ничего не оставалось как мысленно между делом удивиться словам так постаравшейся хозяйки, потому как глаза уже давно примеривались с какого блюда начать. Первая рюмка водки приятно освежила нёбо и обласкала горло. Я с благоговением гурмана прочувствовал языком хорошо охлаждённую глицериновую вязкость напитка и, как нельзя очень кстати, обнаружил возле себя малосольную селёдочку, припорошенную зелёным лучком. Её нежный вкус немного напоминал незабвенную одесскую «Дунайку» с легко узнаваемым специфическим душком тины и прелых водорослей.

   «...Хороший продукт, - подумал я про себя. - Да уж, правильный.  Ничего не скажешь...»

  Пока Нинкин муж опять наполнял  рюмки, моё внимание, наконец, смогло переключиться  с гастрономических изысков на личность важного соседа.    

   «...Интересно, где она выкопала этого потешного вельможу с игрушечной медалью? Светлейший. Ну надо же!..»

  Тот тем временем, с соответствующей его персоне значительностью, весьма бодро оперировал ножом и вилкой, с энтузиазмом накладывая в тарелку холодные закуски.

   «...А ведь, пожалуй, я не один здесь такой, кто сегодня только завтракал...»

   Мой взор невольно переместился в князя сторону и я поймал себя на озорном желании, что непроизвольно пытаюсь уловить в его движениях особые великосветские манеры, не присущие остальным людям.

   - Алексей Петрович и Арина прибыли в Калифорнию с важной миссией и пробудут здесь, вероятно, несколько недель, - заметила Нина,  стараясь постепенно ввести присутствующих в курс дела. Я, не уверенный в том, как мне следует себя вести, решил на всякий случай воздержаться от лишних вопросов. Впрочем, расспрашивать о чём-либо не было никакой необходимости. Нина, как умелая распорядительница, старалась не упустить ни одной существенной детали.

   - Князь здесь, в Америке представляет людей благородного происхождения, и мне выпала честь с гордостью отметить, что именно он является главным учредителем  «Ордена Международного Дворянского Сословия».

   Что-то мне почудилось подозрительным в Ниночкиной замысловатой тираде. Да и весь облик  орденоносца со сценических подмостков совершенно не вязался с дворянской породой.

   «...Зачуханный какой-то его сиятельство.  Уж не прощелыга ли часом?..»

   Меня охватывало стойкое ощущение фальши каждый раз, когда глаза случайно останавливались на  ленте под его засмоктанным пиджаком. Не знаю почему, но я нервничал, чтобы Алексей Петрович, не дай Бог, не посадил на неё масляное пятно. Ну, вдруг ненароком капнет, подхватив на вилку кусочек селёдки - вон она, какая жирная... Тот, кого беззастенчиво величали князем, словно уловив мои переживания, заложил без всякого стеснения за ворот салфетку и продолжал неспешно жевать. Единственное, что я никак не мог пока уловить - каково здесь моё предназначение? То, что оно существует в природе вещей - в этом факте не приходилось сомневаться: Нина не относилась к тем женщинам, кто делает что-нибудь без дальнего прицела или просто так.

   «...Ах, Нинок-Нинок, ну и какая же для тебя от всего этого будет выгода?..»

   Вторая рюмка водки незаметно внесла в атмосферу застолья естественное оживление. Хозяйка стола не суетилась, а с видом светской львицы уже предлагала очередное блюдо.

   - Князь, не изволите ли отведать икорки?

   - Спасибо, голубушка!

  Он подхватил из её протянутой руки небольшую розетку с деликатесом местного производства из «русского» магазина. Я едва сдержался, чтобы не прыснуть. Обстановка начала напоминать ужин у старосветских помещиков. Какая-то невероятная метаморфоза. Начало третьего тысячелетия, Америка, а тут - чистый водевиль!

   Впрочем, Алексей Петрович был не так прост, как могло показаться с первого взгляда. Он, вероятно, привык пользоваться вниманием к своей персоне и на сей раз не ожидал ничего иного. Это стало заметно уже после получаса общения с ним. Князь уверенно принимал знаки расположения к себе, не конфузился и, вообще, вёл себя так, как будто цель визита у всех присутствующих заключалась побывать на высочайшей аудиенции и отдать дань уважения незаурядной персоне. Хорошо, когда у человека есть основание для подобного поведения, но как раз именно такие люди отличаются завидной скромностью, а то им и вовсе наплевать на виду они или нет.

   Отпив неторопливо воды из фужера, Алексей Петрович созрел к тому, чтобы все ему с почтением внимали.

   - Ах, как всё замечательно! Так приятно находиться среди достойных людей. Вы знаете, господа, поскольку мне довелось представлять наш Орден, я с радостью могу ответить на ваши вопросы.

   «..Похоже, что этот ряженный привык брать быка за рога. Ну-ну, - промелькнуло у меня в голове понимание момента. - Впрочем,  чтобы иметь успех - с аудиторией нужно работать. А господа - это мы, что ли?..»

  Я никак не могу привыкнуть к подобному обращению. Оно всегда ставит меня в тупик.

   «...Если в обществе есть господа, стало быть - существуют и холопы? И где же эта грань?..»

   Пока я безуспешно соображал по поводу месторасположения социальной границы между антагонистическими классами, Нина с видом профессионального журналиста задавала своему гостю наводящие вопросы:

   - Ваше сиятельство, вы позволите мне называть вас по имени отчеству?

  Князь не без тайного удовлетворения осклабился.

   - Ниночка,  дорогая, будьте проще. Я не люблю церемоний.

   «..Угу. Не любит, а самого так и распирает от самодовольства...»  

  Почти всё мне уже стало кристально ясно и я с облегчением вздохнул. Терпеть не могу непонятки.

  «...Ну, а теперь, когда хозяйка и её гость обменялись любезностями, наверное и остальные имеют право голоса, - я положительно захотел поучаствовать в происходящем спектакле и тоже ощутить себя, хотя бы ненадолго, героем представления, где действие развивается в прошлые столетия в какой-то помещичьей усадьбе. Оставалось только выбрать подходящий момент и половчее пристроиться в светскую беседу. Наконец образовалась короткая пауза, и мне тут же удалось проявить личную заинтересованность в вещах исключительных и благородных.

   - Уважаемый князь, я так полагаю, что все члены вашего общества - дворяне? Как вам удалось разыскать этих людей?

   Вопрос не казался мне праздным. Я действительно с трудом мог себе вообразить воистину титанический труд. Шутка ли: взять на себя такую серьёзную ответственность и объёдинить осколки знатных семей, рассеянных по всему свету. Столь масштабная задача требовала, по меньшей мере, завидного терпения и крайней одержимости, не говоря уже, о возможности доступа к государственными и частными архивами. Алексей Петрович, оценив мой интерес даже отложил свою вилку с надкусанным кусочком буженины.

   - Представьте себе, их немало и я даже могу поделиться секретом, что мы собираемся здесь, на западном побережье Соединённых Штатов открыть Дворянское Собрание.

   Он аж зарделся от важности столь волнительного сообщения.

   -Губернское или уездное? - вырвалось у меня нечаянно. По правде говоря, я не большой знаток всех этих светских тонкостей, но как раз накануне я перечитывал  Писемского, и некоторые детали и термины той жизни ещё не успели полностью выветриться из памяти. В романе всколзь упоминалось, как один из персонажей посещал подобное заведение. Наверное, по причине того, что князь говорил на русском языке, я и предположил российскую принадлежность его поля деятельности. Алексей Петрович заёрзал на стуле как бы от неудобства и, холодно посмотрев на меня со всей строгостью царедворца, невозмутимо заметил:

   - В настоящее время этот орган сословной дворянской корпорации имеет несколько другой устав и не подразделяется по территориальному признаку. Туда для его официального открытия должно входить не менее двадцати человек, но, я думаю, они наберутся.

   Откуда он взял эту цифру - было загадкой. По-моему, с потолка. Тем не менее, нисколько не смущаясь, князь продолжал говорить со знанием дела. Впрочем, опровергнуть правомочность его утверждений всё равно было некому. Ну, кто кроме специалистов может разбираться в организационной структуре высшего государственного сословия позапрошлого века? Где князь собирался отыскать такое фантастическое количество продолжателей старинных родов в Калифорнии - об этом можно было только догадываться. К тому же, я так и не удосужился получить ответ на свой первый вопрос. Алексей Петрович его просто проигнорировал. То ли по причине высокомерия, коим отличаются некоторые россияне к нашему брату эмигранту в Америке, то ли из соображений ненужности вступать в полемику с каждым встречным-поперечным.

   «...Ну чо ты суёшься куда не надо. Сильно грамотный выискался», -  безошибочно читалось во взгляде именитого гостя.

   - Князь, а скажите, что - все члены  Ордена дворяне?

  Я как раз успел пропустить третью рюмочку водочки, пока стол готовили к горячим закускам. Моё безобидное замечание тоже не поставило Алексея Петровича в тупик.

   - Наш Орден сам даёт дворянство. Его присуждают решением совета под председательством магистра.

   «...Ну да... А магистр – это, конечно, ты. Хорошенький расклад...»

  Тот факт, что титул передаётся по наследству или присваивается источником дворянской чести и содержателем сословия, только! - это как-то само собой не принималось во внимание. Мне даже было и неловко заикнуться о таком «пустячке», чтобы ненароком не смутить вельможную особу, а то и навлечь на себя её гнев и немилость.

   - И какой же титул, скажем, могут получить соискатели и что для этого нужно.

   Всё стало на свои законные места. Откуда дует ветер - знать не столь важно, главное определить - куда.

   Князь приосанился, расправил плечи, вполне удовлетворённый проявленным вниманием со стороны публики. Только теперь я заметил на другом лацкане его пиджака небольшую букву «К» в виде стилизованного вензеля.

   - Магистр может пожаловать титул графа или барона. Присуждают его в зависимости от заслуг и выдают соответсвующую грамоту, подписанную лицами, входящими в совет Ордена.

   - И что, среди этих избранных людей может найтись место и для такого человека как я?

   Мне было небезынтересно узнать, насколько организация князя - массовая и кто всё-таки туда входит. То, что Алексей Петрович мастак наводить тень на плетень общими фразами, уже стало вполне очевидным. Он словно ожидал такого рода любопытства и немедленно назвал несколько громких имён. Среди них присутствовал эпатажный эстрадный певец, знаменитая спортсменка и очень влиятельный чиновник, известный мне по русскоязычной прессе. Я допускал, что названные особы -  заслуженные и уважаемые люди, но крайне сомневался, что те могли оказаться наследственными представителями господствующего сословия, права которых носить титул, юридически подкреплялись когда-то монаршей милостью.

   - Как видите, господа, всех тех, кого я упомянул, теперь дворяне, и любой из вас может доказать своё право быть вместе с нами.

   Мы незаметно приблизились к тому, ради чего, собственно, сиятельство так усердствовал в неутомимом красноречии.

   «...Доказать чем? – чуть не вырвалось у меня.  Впрочем, мой вопрос не имел в настоящий момент смысла. - Доказать кому?..»

   Понемногу ситуация начала проясняться, и каждое княжеское слово я уже воспринимал как попытку коммивояжёра всучить лысому средство против перхоти, причём по неслыханно высокой цене. Единственное, что не  давало покоя - это желание непременно выяснить до конца уровень профессиональных навыков охотника за дураками, который таким необычным образом ловит наивных лопухов в свои хитро расставленные сети.

   Я по натуре человек совестливый и всегда стремлюсь оправдать те надежды, что другие на меня возлагают. Вот и теперь я изо всех сил старался быть благодарным за угощение и не перебивал Алексея Петровича. На него, как видно, нашло необычайное вдохновение, и он стал немного заходиться в рассказах о собственной исключительной персоне и о жизненном пути праведника. Вскоре князь поднялся и принёс пухлый, изрядно потёртый портфель, очень похожий на тот, с которым интеллигенты ходили в общественную баню. Однако там, вместо мыла, мочалки и смены нижнего белья его сиятельство припас всё необходимое для своей благородной миссии. Лихо щёлкнув металлической застёжкой, он, как новогодний Дед Мороз стал доставать оттуда удивительные и волшебные для моего понимания вещи.

   Первой на свет Божий появилась роскошная грамота. Наверху блистали золотые буквы: «Святой Орден Международного Дворянского сословия». Я с почтением взял в руки ценный лист довольно большого формата. Бумага была отменного качества. Не какая-нибудь занюханная промокашка, а настоящая - мелованная. Чуть потоньше картона, но достаточно плотная, чтобы сохранять форму и не мяться. Верху, под титульной шапкой располагался герб наподобие регалии, украшавшей мятый пиджак Алексея Перовича, и далее уже шли незаполненные строки. Внизу находились несколько размашистых подписей, очевидно, соратников князя, обличённых властью и духовным правом милостиво возвышать имя счастливчика до сиятельного уровня.

   Алексей Петрович неторопливо давал пояснения:

   - Всё зависит от заслуг претендента и его моральных качеств. Людей отличают друг от друга такие несоизмеримо важные черты как милосердие или меценатство. У человека могут быть высокие заслуги перед Отечеством. Критерии неограниченны. Уверен, что во многих из вас возможно найти прекрасные стороны характера.

   Я слушал с неослабевающим вниманием, нетерпеливо ожидая самое главное. Все эти отвлечённые рассуждения имели поверхностный смысл, и не хватало лишь основного звена.

   «...Почём графство или баронство? Ну какие мы, на хрен, миротворцы или благодетели? Я и мои приятели - Нинка с мужем? Ведь чистой воды потребители, которые думают только о собственном благополучии. Те, кому глубоко наплевать на всё и на всех, лишь бы самому устроиться получше и потеплее. Прошедшие «Вэлфер»* и не побрезговавшие «Фудстемпами»*. Расчётливо-меркантильные в получении всех возможных социальных льгот. Да и где наше Отечество, именем которого, по логике вещей, благословляется ему служение в таком почётном звании?

   Нет, Алексей Петрович слишком умён, чтобы так безалаберно тратить своё драгоценное время. Ну не пришёл же он сюда, чтобы хряпнуть водки с малознакомыми людьми или, тем более, обсуждать с ними задачи своего Ордена? Однозначно можно дать отрицательный ответ. Он хорошо знает, с кем имеет дело. Именно таким, успешно выплывшим из дерьма, как раз и не хватает для полного счастья звания дворянина, пусть даже в виде откровенной туфты. Наверняка найдутся среди нас такие, кто сам попросит и захочет заплатить. И будет потом безмерно благодарен приобрести титул в угоду даже не своему самодовольному тщеславию. Нет, подобное было бы слишком просто... А сделают соискатели липового дворянского звания это потому, что беспардонно дурацкая акция станет спасительным путём прочь от собственной никчемности».

   Я посмотрел на Ниночку. Она успела принести из кухни огромное блюдо с бараньей ногой, обложенной молодой картошкой, и замерла со всем этим великолепием на пороге столовой, с замиранием сердца внимая словам вельможного гостя. А тот разливался сладкоголосым соловьём, пока мне ничего не оставалось, чтобы остановить поток княжеского красноречия и, не теряя времени, приступить к аппетитно пахнущему мясу.

   - Алексей Петрович, вы не против, если мы на минуту прервёмся. Хозяйка уже почти всё подала на стол, и мне кажется, будет несправедливым не оценить по достоинству её труды. Да и водочка киснет, - добавил я тоном заговорщика.

   Князь как-то нехорошо на меня глянул. Надо полагать, что дирижировать ситуацией он привык единолично и не допускал, чтобы кто-то вот так бесцеремонно вмешивался не в своё дело. Я тотчас заметил его реакцию, но не посчитал для себя нужным усомниться в правильности оказать Нине содействие.

   «...А ну тебя на фиг! Нинка старалась, и это будет свинство, если всё остынет...»

  Впрочем, я напрасно беспокоился. Едва выпили и успели разложить поданное по тарелкам, как Алексей Петрович опять взял в свои руки бразды правления.

   - Членами нашего ордена являются многие уважаемые люди, - произнёс он отработанно-поставленным тоном оратора, прожевав первый кусок.

   Перечень лиц, входящих в список новых дворян получился довольно внушительным. Помимо уже названных, он упомянул с десяток других. Правда, утверждение о проистекающей в их жилах потомственной голубой крови, прозвучало явно неуместно. В прошлом, оглядываясь на их сегодняшний статус, они, наверняка, состояли в рядах КПСС, но я предпочёл не касаться столь щекотливой темы, понимая, что нынешнее положение жалования привилегий родовитости, тем более организацией во главе с Алексеем Петровичем, вполне может не соответствовать моей логике. В одном я испытывал недоумение - что могло прельстить людей подобного полёта стать дешёвыми комедиантами?

   «...А может, сиятельство бессовестно врёт?..»

  Подозрение закралось само собой, стоило мне пораскинуть мозгами.

   «...Ведь некому опровергнуть и некому подтвердить...Ох, дядя, что-то вы темните...»

   Судя по месту, занимаемому этими людьми в общественной жизни, они сумели хорошо преуспеть, обладая от рождения недюжинным умом и завидной хваткой. То, что все титулы примерно такого же качества как и самодельный орден его обладателя, сомневаться не приходилось. С подобной продукцией мне довелось познакомиться уже очень давно в годы полулегальной деятельности одного моего приятеля в благословенные брежневские времена. Мой знакомый делал и продавал ремни из кожзаменителя. Изготавливал он их кустарно, но использовал в качестве машинного труда ручной пресс для пробивания дырок. Несколько несложных подготовительных операций, шлёп и готово! Слушая сейчас эту титулованную особу, во мне проснулось то же самое ощущение, которое я испытывал, спускаясь в полуподвал, где находилась контора моего приятеля. Вот-вот раздастся знакомый шлепок пресса, и очередной ремешок будет готов для невзыскательного вкуса потребителя, не избалованного продукцией советской лёгкой промышленности.

   Я даже автоматически прикинул накладные расходы на изготовление дворянских регалий и документов. В них входили стоимость некрупного заказа какой-нибудь литейной мастерской, специализируюшейся на ширпотребе, и затраты на сотню грамот, отпечатанных артелью с сообразительными исполнителями и современным оборудованием. Плюс моральные издержки, естественно. Общаться с людьми, полагающими, что родовитость и дворянская честь покупается - это серьёзное испытание.

   Вообще, всё вместе взятое по большому счёту производило впечатление маскарада. Мне и самому доводиться участвовать в похожем. Правда, тот намного масштабней и интересней и называется «Ярмарка ренессанса». Это мероприятие проводится ежегодно в окрестностях Лос-Анджелеса, привлекая многочисленных зрителей и участников. Мне доставляет неописуемое удовольствие раз в сезон обрядиться в костюм эпохи королевы, последней из династии Тюдоров, напялить на голову традиционный берет со сколотый крупной брошью страусинным пером и в таком наряде появиться на традиционной встрече, чёрт знает где. К слову сказать, в последнее время я вместо берета предпочитаю шлем конкистадора. Его специально для этой цели я привёз себе из Толедо. Можно было, безусловно, такой же приобрести в Америке, но моё сердце принадлежит изделиям испанских умельцев, тем более, из города, некогда овеянного славой единственного в Европе, который выделывал сталь не хуже дамасской. Нарядившись вот так и навесив на пояс шпагу в ножнах, мне ничего не стоит незаметно для самого себя провести там целый день среди таких же чокнутых, как и я сам. Впрочем, нет. Я чувствую себя там иначе. По-другому. Свободней от гнетущей иногда современности. Меня окружают загадочные женщины, скрывающие улыбку за раскрытым веером, и я могу только наблюдать их любопытные взгляды, обращённые на иноземца в испанском шлеме.

   - Spanier! Spanier!

   Ах, как начинает стучать в висках кровь! И хотя я вовсе не подданный испанской короны, во мне мгновенно просыпается волнение от неподдельного внимания прекрасных дам.

   Наверное, с подобным ощущением туда устремляются такие же романтики духа, не идеализируя далёкое прошлое, а лишь всецело погружаясь ненадолго в его атмосферу, придуманную ими самими. Спасительное бегство от ежедневных обязанностей в возвышенный и благородный, как нам кажется, мир, несмотря на то, что всё это - балаган.

   Я вспомнил о ярмарке и тут же слегка огорчился, что Ниночка не предупредила меня о возможности покрасоваться в средневековом шлеме.

   «...Эх, жалко, что не надел его сюда, а как бы пришлось кстати. Его сиятельство со своим орденом и я в железной шапке. А!..»

  Алексей Петрович, сам того не ведая, растревожил в моей душе волшебное настроение. Я даже подумал прихватить его однажды с собой на «Ярмарку» и познакомить белокожую, рыжеволосую американскую актрису - почти настоящую королеву с русским проходимцем - почти настоящим князем. Он мог бы смело вписаться в представление. Костюм, правда, плохонький, но зато есть кураж его носить, а это в таком деле - главное.

   Мы как раз закончили с горячей закуской, и Ниночкин гость опять потянулся к своему заветному портфелю. Теперь настал черёд фотографий с запечатлёнными моментами посвящения в рыцарское достоинство. Я глядел во все глаза, изумляясь изобретательности Алексея Петровича.

   «...Сам себе режисёр, - вспомнилась тут же популярная телепередача, стоило мне только взглянуть на фигуру магистра в бордовом плаще-накидке и каком-то невообразимом головном уборе, держащим меч над головой потенциального дворянина, то бишь в недавнем прошлом - гражданина СССР. При виде таких впечатляющих аксессуаров, о которых раньше я и не подозревал, мои мысли опять вернулись к своей шпаге и шлему.

   «...О! Наш человек! Это уже значительно лучше! Что же он молчал? С такой сабелькой его сиятельство вполне впишется в компанию моих друзей на «Ярмарке ренессанса».

   Фотографий князь заготовил немало и на каждой из них он непременно присутствовал. Впрочем, не понимать всю необходимость таких бесценных свидетельств зарождения новой элиты мира было бы непростительно.

   «...А вот, безусловно, важный и торжественный момент - скрепление подписью святейшей грамоты.  А это, очевидно, сиятельные члены Ордена...»

   Я передал фотографии Нине. Она буквально стала их пожирать глазами и очень тихо делилась впечатлениями со своим мужем. Напрасно я искал у неё или у него в глазах смешинку - они были предельно серьёзны и даже растроганы.

   «...Общество меча и орала. Я дам Вам Парабелум...»

  Эта фраза героя любимого литературного призведения буквально зависла на кончике моего языка, стоило мне вглядеться в их застывшие лица. Тем временем в руках у Алексея Петровича появились новые диковинки. На этот раз ими оказались латунные значки, подобные тому, что был вколот в лацкан его пиджака. Стилизованная буква «Г» и «Б». Они тут же вызвали в моей памяти чёткую ассоциацию. Так выглядели символы родов войск на погонах офицеров советской армии. Танки, пушечки, крылышки, молнии... Уставные знаки отличия, которые когда-то, в лучшие времена в ассортименте лежали под стеклом на витрине военторга и стоили, если мне не изменяет память, по тридцати копеек за штуку.

   - Вот. Обратите внимание, - князь пустил по рукам мелкие  железки. Отказать ему в умении работать с клиентом - означало не признать одно из его выдающихся достоинств.

   - С титулом и грамотой граф или барон получают вот такие отличия, - продолжал он. - Человек, обладающий подобной символикой, может требовать, чтобы к нему обращались в соответствии с его статусом «Ваше сиятельство».

   Услыхав слова князя, я подумал о двух вещах: первое - что хорошо бы выпить ещё водки, а во-вторых, задал себе вопрос: что произойдёт, если я не подчинюсь требованию такого, с позволения сказать, вельможи? Наверное, он должен будет приказать меня выпороть, поскольку я не являюсь субъектом для дуэли?

   - Ниночка, а как насчёт водочки? Простите великодушно, ваше сиятельство, не изволите ли присоединиться?

   Алексей Петрович опять как-то недоброжелательно зыркнул в мою сторону. Я явно выпадал из ряда последователей его идей возрождения дворянского сословия, сформированного из бывших пионеров и комсомольцев. А может, ему тон мой не понравился? Так я вовсе и не собирался иронизировать над княжеской манерой изъясняться благородно и витиевато, как то подобает отпрыску древнейшего аристократического рода. Боже упаси! Во всём виновата моя не всегда уместная черта характера...

   Стоит мне только попасть в чьё-либо общество, я тут же подхватываю настроение и манеру говорить. Я по своей натуре – обезьяна, и поэтому с лёгкостью перенимаю ужимки, жесты и даже интонации голоса. К счастью, Нинин муж был не прочь составить мне компанию и я, желая немного переменить тему, попытался незаметно перевести разговор в другое русло. Водочка прояснила мозги, и мы постепенно отвлеклись.

   - Алексей Петрович, а что вы думаете по этому поводу? - я из самых лучших побуждений пригласил князя высказать свою точку зрения. Мне безумно надоели глупые расшаркивания, тем более, что я уже ни грамма не сомневался, что все его рассказы - это стопроцентная липа. Какие-то самопальные грамоты, дурацкие значки... Общество фалеристов! Полный бред! Ну не выдаю же я себя за рыцаря Круглого стола, хотя мой костюм не хуже того, что носили когда-то отпрыски королевских фамилий. Князь всё это время, насупившись, молчал и теперь, словно очнулся.

   - Меня пригласили сюда, чтобы я рассказал о нашем Ордене.

  Алексей Петрович был явно раздосадован моим непочтением к его особе и к той лаже, с помощью которой он беззастенчиво старался произвести впечатление человека, обличённого полномочиями божьего помазанника. У него даже немного съехала лента на сторону.

   - Если не угодно, я могу не продолжать.

  Нина постаралась сгладить возникшую шероховатость.

   - Ну что вы, князь! Нам всем безумно интересно.

  Она многозначительно стрельнула в меня глазами.

   «...Нет проблем. Уже молчу, -  я виновато улыбнулся Ниночке, как бы пообещав вести себя прилично. Собственно, в моих же интересах было не мешать князю выговориться. Его стоило дослушать до конца, чтобы выяснить самое основное - сколько?»

    «...Ну, не за красивые же глаза он здесь распинается...»

  Где-то ещё с полчаса князь распространялся о своих корнях, уходивших чуть ли не к Рюрику, когда вдруг осторожно заметил:

  - Многие дворяне нашего Ордена жалуют некоторые суммы на благодеяния.

  Я предусмотрительно не стал уточнять, в каком направлении их благородия тратят денежки. Благотворительность - она и в Африке благотворительность, главное не задумываться, кому она выгодна. Ну, не на страждущих же и убогих направлены заботы и чаяния богатеев, решивших расщедриться во спасение души. То, что передо мной человек сообразительный и не лишённый способности играть на не самых лучших чертах человеческого характера, рисовалось очевидным.

   «...А ведь этот московский виртуоз отнюдь не дурак...»

   Я отчего-то вспомнил Николая Васильевича Гоголя и его роман «Мёртвые души», несправедливо затасканный в своё время школьной программой.

   Тщеславие - пожалуй, самая дорогая людская слабость. Однако оно не только опустошает карманы, но и, к сожалению, делает свою жертву слепой. Всегда найдётся кто-то, кому покажется, что надев башмаки Гулливера, тотчас вырастешь из лилипута в великана...

   Его сиятельство сегодня был в ударе. Надо отдать ему должное, что, несмотря на малочисленную аудиторию, он отрабатывал по полной программе. Мне даже стало неловко от сознания, что вдруг никто не откликнется и столичный гастролёр так и останется с пустыми руками. Я с надеждой посмотрел на Ниночку, её мужа и остановился на себе, безуспешно прикидывая, какие же из наших помыслов в последние годы можно было бы назвать благородными.

   «...М-да... Увы-увы...»

  Оставалось только плюнуть в сердцах, проследив с сожалением весь наш незатейливый список желаний и довольно низменных устремлений. Я ещё раз перешерстил свои и Нинкины порывы и деяния, вздохнув от неуместности притязаний на роль носителей бессмертных идей.

   «...Ну какие, к бесам, из нас них графья? Тьфу! Одна срамота. А может, мои понятия чересчур идеальны?» - я уже было начал сомневаться в заниженной самооценке, но тут же спохватился.

   «...А могли бы мы все, включая этого пройдоху в несвежем жилете, стать гордостью нации? Не в этом ли заключается главный и основополагающий принцип дворянства, дающий неоценимое право быть обязанным больше других? Вот то-то и оно, что тот, кто сегодня претендует на столь высокое звание, совершенно не задумывается о подобном...»

   Познания Алексея Петровича в области генеалогии царственных особ и порядка жалования ими всевозможных титулов выглядели, мягко говоря, недостаточными. Стоило мне затронуть эту тему и спросить у него, какое законодательство о присвоении дворянства из существующих в истории того или иного государства он считает наиболее приемлемым к своему Ордену, и князь благоразумно не стал вступать в полемику. Вообще, моё присутствие, как мне показалось, стало действовать ему на нервы. Как хороший психолог он уже давно вычеркнул меня из перечня возможных кандидатов. Рассчитывать на людей самокритичных, обладающих элементарным знанием в делах такого рода, было бы глупо, и он больше не строил праздных иллюзий.

   Увлёкшись, мы все как-то даже позабыли о дочке Алексея Петровича. Та не принимала участия в разговоре и, судя по её отсутствующему взгляду, мысли девицы находились запредельно далеко от папенькиного выступления. Скорее всего, витала она в мечтах  на дискотеке или в клубе, среди своих сверстников, где и говорят на другом языке и тусуются с большим проком.

   «...Если её папша князь, то значит, она, по логике вещей,  княжна? – я автоматически проследил их титулованную родственную цепочку. - Княжна Арина! А что, вовсе неплохое звуковое сочетание. Как, интересно, относятся к особому статусу девицы её ухажёры или она скрывает от них, этих юных нигилистов свою родовитость?..»

   Мне даже удалось представить на минуту разговор её товарищей- сверстников.

   - Представляешь, дёрнул вчера тёлку, а у неё мамаша - княгиня!

   - Что, в натуре, или она просто тебе лапшу на уши навесила?

   - Ну что я, похож на лоха, блин? Говорю тебе, настоящая княжна...

  Далее диалог мог развиваться по разным сценариям в зависимости от намеренний его участников.

   Я приподнял графин с приветливо плескавшейся уже на самом дне водкой и передал его Нинкиному мужу. Ну не оставлять же там «кошачьи слёзы»?

   - Алексей Петрович, ещё рюмку?

  Тот в знак отказа замотал головой.

   «...Оно и к лучшему. Чем меньше нас, тем больше наша доля», - я не без удовлетворения встретил отказ нашего собутыльника.  Встреча заканчивалась, вернее сказать, аудиенция с его сиятельством подходила к завершению. Он уже немного подустал и равнодушно, по-простецки хлебал чаёк. На сладкое Ниночка подала «Киевский» торт.

   - Ещё чаю, князь? – она буквально источала предупредительную внимательность к своему гостю. Тот о чём-то задумался, но, вмиг очнувшись, тут же продолжил.

   - Так что, каждому из вас предоставляется уникальный случай.

   - Opportunity, - подсказал я услужливо.

   - Что? - не понял Алексей Петрович.

   - Я говорю, счастливая возможность, стечение благоприятных обстоятельств, удобный шанс - оpportunity. В английском языке это очень ёмкое определение. Наверное, жители объединённого королевства лучше других ощущают важность судьбоносных моментов.

   - Да. Совершенно верно.

   Алексею Петровичу понравилось иностранное слово, пусть даже и не исходившее от него самого. Оно имело прямой смысл к его проповедям. В моём замечании князь не почувствовал и тени иронии, он лишь старался запомнить красивый звучный термин, собираясь взять его себе на вооружение. Опять-таки блеснуть при случае знанием чужого языка... Наверняка, сегодняшний визит не был первым в его гастрольной поездке и уж совершенно точно не будет последним. Я покосился на видавший виды переполненный портфель.

   «...Ну чем не грандиозные планы современного великого комбинатора? Нет, не оскудела земля русская...»

   Рекрутировать двадцать человек, которые должны будут заполнить  вакантные места в Дворянском собрании на западном побережье - это серьёзная работа...

   Их сиятельство сделал небольшую паузу и подытожил:

- Пожертвовав на нужды нашего ордена, можно стать дворянином. Титул графа - семь тысяч долларов, баронство может быть пожаловано за пять...

                                                                * * *

   Нина позвонила мне через несколько дней.

   - Ну что? Ты надумал?

   - Ты о чём?

  Я слегка растерялся, судорожно пытаясь сообразить, что конкретно она имеет в виду.

   - Неужели ты не понял, что тебе представился редкий шанс.

   - Какой шанс? Ниночка, золотце,  объясни, пожалуйста!

   - Господи, да всё очень просто. Ты помогаешь дочке Алексея Петровича. Ты же говорил, что хочешь сдать внаём свой кондоминиум, а ей как раз нужна квартира на полгода. Ариша там поживёт, а князь тебе за это пожалует титул графа.

   - Он!

  Я рассмеялся в трубку.

   - Мне титул?   А на фиг, я сильно извиняюсь, он нужен мне - потомственному пролетарию? Ниночка, я тебя обожаю! Окстись! С таким же успехом и точно такой же титул я могу пожаловать своему коту! Та же правовая и юридическая основа. Ты что, действительно поверила во всю эту белиберду?

   Я, откровенно говоря, не ожидал такого развития событий. Мне показалось, что Алексей Петрович не лишён проницательности, во всяком случае, на мой счёт. По- моему, я не подал ему ни малейшего основания считать меня законченным идиотом.

   «...Или он стрижёт всех под одну гребёнку?..»

  Был у меня подобный приятель, предлагавший из самых лучших побуждений переспать каждой девушке, встречавшейся на его пути. Получится-получится, а нет - так тому и быть.

   «...Уж не та ли самая тактика и у этого родителя новых дворян?..»

  Честно признаться, Нина меня немного шокировала. Ей-Богу, я думал о ней лучше.

   - Прости, моя дорогая, но твоей княжне и её разлюбезному папаше придётся поискать кого-то другого, если, конечно, найдётся подходящий клиент и прельстится его предложением.

   Нина на минуту примолкла, всё ещё не решаясь окончательно поставить крест на моей персоне как на потенциальном заседателе дворянского собрания. Я, вероятно, её жутко подвёл. Мне стало это вдруг понятно со всей очевидностью. Она думала обо мне как о серьёзном мужчине и до последней минуты лелеяла надежду, что её давний друг будет более сговорчивым.

   - Ну, дело твоё.

  Как мне показалось, что Нина обиделась. Вернее, была раздосадована, поведением человека, на которого явно рассчитывала. Только теперь я понял, в чём заключался её интерес. Обеспечив пару вот таких соискателей, готовых деньгами или услугами купить себе липовый титул, она сама станет графиней! Ей сделают скидку за заработанные комиссионные!

   «...Господи, прямо дворцовые интриги! Только на уровне «Джонса».*

   Я, право, не знал, как и реагировать. То, что Алексей Петрович сумеет отыскать среди эмигрантов последней волны подходящий человеческий материал, мне не приходилось сомневаться. Бывшие советские граждане редко меняются внутренне. Что, оставшиеся в России, что, перебравшиеся в Америку. И вобще, люди есть люди. А если кто-то теперь влечёт жизнь во всех довольствах, ему следует вовремя подсказать, какими эти довольства могут быть и направить страждущего в нужном направлении..

   «... Ай да удалец – Алексей Петрович! Отец родной! Благодетель, явившийся, как спаситель, в нужную минуту!»

   Как не снять шляпу пред таким дарованием? Я преклоняюсь перед подобными индивидумами, овладевшими тайной философского камня, заключающейся  в знании точного рецепта превращения неосязаемой людской глупости во вполне ощутимую денежную массу. Они всегда добиваются своего при любых формациях и неважно, где эти люди обитают. В натуре Алексея Петровича я вдруг увидел не только признаки личности лидера и холодный расчёт тонкого психолога, но и ироничную уверенность Люцифера, достойную всяческого восхищения.

   «...Но зачем Нине вся эта полова? Вроде бы умная женщина?»

   Я чувствовал, как уважение к ней постепенно тает и передо мной уже маячит риск потерять близких мне когда-то друзей.

   «...Что она видит в этой блестящей мишуре? Неужели ей кажется, что с завалящим алюминиевым значком и паршивой типографской бумажкой она обретёт некий незыблемый статус? Прыгнет выше своей головы? Из грязи да в князи? Впрочем, извернуться и шикануть хотя бы раз на глазах своего же  невзыскательного окружения - это ли не тот немеркнущий огонь, что плебсу греет душу? Неужели это новая форма снобизма? Какая-то уж очень странная. Я граф... Или... Я барон! Думать о себе как о титулованной особе и самозабвенно заходиться в восторженной гордости, но только втихаря, потому как о таком даже и заикнуться неудобно, чтобы, Боже сохрани, не сочли за дурака...»

                                                                * * *

   Прошёл год с небольшим. Впечатления от обеда в компании Алексея Петровича у меня совершенно вылетели из головы. Ну мало ли случается курьёзных встреч? Ниночка за это время сумела наскрести необходимую сумму для первоначального взноса и купила себе собственное жильё. В Америке это всегда событие. Сама жизнь здесь диктует приоритеты, от которых редко кто отказывается, предпочитая им свой собственный взгляд на вещи, важные по своей сути. Мнение большинства необязательно несёт в себе только косность, есть там иногда и здравый смысл.

   Нина устроила новоселье, и меня включили в число приглашённых на банкет. Он не был многолюдным: приехали ещё две пары, виденных мною у неё прежде - Илья с Мариной и Алик с Машей. Сказать что-нибудь определённое об этих людях я бы поостерёгся. Расхожее мнение, что первое впечатление обманчиво - для меня так же безосновательно, как и уверенность в рецепте, что следует съесть пуд соли с человеком, которого хочешь узнать поближе. Я доверяю своей интуиции и, чаще всего, она меня не обманывает. Вот и Ниночкины гости с самого начала виделись мне настолько бесцветными, что, сколько не старайся отыскать в них хоть какую-то изюминку, всё равно ничего не выйдет. Пустое... Казалось, поменяй кавалеров местами - и трудно будет сообразить, кто с кем пришёл. Впрочем, Алик выделялся невероятным количеством самопальных ювелирных украшений, якобы от «Картье». Я даже про себя его окрестил именем  - мужик-ёлка.

   Пожимая Ниночкиным приятелям руки, я заприметил у Ильи на лацкане пиджака знакомую букву в виде вензеля.

   «Г»! Хм... Где-то я уже видел подобную? – промелькнула искра-догадка, но думать долго не пришлось.

   «...Ах да! Графский титул... И к его обладателю следует обращаться ваше сиятельство...»

   Я посмотрел на этого пассажира и сразу понял, что именно титула ему как раз и недоставало в последнее время. Дом в престижном районе города, в гараже – Мерседес, на запястье платиновый Ролекс. Полный джентельменский набор и его американская мечта, вот только больше нечем перещеголять других. А тут на тебе, такая счастливая оказия! Теперь уж совершенно точно Илюшина мама - в прошлом продавщица овощного магазина, а теперь получательница дополнительного социального дохода и дама во всех отношениях положительная, проживающая в квартире по восьмой программе*, сможет с гордостью рассказать об удивительном факте своим соседям, таким же, как и она, советским эмигрантам:

   «...Вон оно как! Сын в Америке выбился в графы...»

   Но самое невероятное состояло в том, что и Алик нацепил себе точно такую же брошку. Она, правда, терялась среди прочих его украшений, но не настолько, чтобы бессовестно остаться незаметной.

   «...Что, и этот граф? Ну, прямо не новоселье, а то самое Дворянское Собрание. Ну вот - все в белом, а я в говне. А что же наша хозяйка? Или она бездарно проворонила редкий шанс?..»

   Только сейчас я обратил внимание на знакомую грамоту с приметным гербом, занимающую почётное место на центральной стене в Ниночкиной гостиной.

   «...Ну конечно же! Как я раньше упустил её из вида? Господи, как неудобно, даже ничего не сказал и не выразил восторга...»

   Ниночка поместила важную для неё бумагу в золочёную рамку с паспарту и теперь с гордостью показывала имя своего мужа, туда вписанное.

   «...Совсем  мозгами тронулись, - подумалось мне невольно. Несмотря на мой нескрываемый скептицизм по поводу возни вокруг раздачи титулов, Нина, похоже, считала, что утёрла мне нос, хотя мы никогда не соревновались друг с другом, как и кто больше достигнет в этой стране».

   «...Бедная девочка. Хотя... Чем бы дитя не тешилось...»

   Не остались без внимания и памятные фотографии торжественного мероприятия. Она принесла их целую пачку после того, как все основательно поели и выпили. Я старался быть серьёзным, насколько мне позволяло моё полухмельное состояние.

   «...Ай да Алексей Петрович! Ну и гусь! Интересно, как она рассчиталась?..»

  Уверенность в том, что мои приятели не потратили ни цента не вызывала у меня ни малейших колебаний.

   «...Сумма, пусть относительно незначительная, но ей Ниночка распорядилась бы с большим проком. Даже с учётом скидки от комиссионных, тысчонку, а то и  полторы князь рассчитывал с них получить. Другое дело, что Нинка обошлась без материальной составляющей. Не такая она простушка. Деньги хоть и невеликие, но настоящие. Современный навороченный пылесос или барбекю из нержавейки - вещи несоизмеримо более важные при сжатом бюджете, чем титул, которым неизвестно когда можно будет воспользоваться. Нет, Ниночка не из тех, кто бездумно швыряет кровно заработанные на всякую ерунду...»

   Расчёт и скаредность чаще всего побеждают тщеславие, а оно ведь тоже своего рода полёт души. Однажды увидев меня полностью экипированного для «Ярмарки Ренессанса», Нина недоверчиво поинтересовалась:

   - Ну и где ты такое прикупил и сколько всё это стоит?

  В её глазах присутствовало некоторое недоумение, что кто-то может заплатить больше пятидесяти долларов за карнавальный костюм.

   - Тебе нравится?

  Во мне с надеждой проснулся романтик эпохи раннего возрождения, наделённый, как и большинство мужчин, повадками павлина. Нина продолжала разглядывать элементы выделки бархатного дуплета, покосилась на короткие буфчатые штаны-чулки с прорезями по бокам и даже постучала пальцем по стальному шлему, чтобы удостовериться, что его не слепили из пластмассы. Я подсознательно ожидал услышать похвалу. Костюм стоил того. Сшитый на заказ, он был точной копией одеяния вельможи времён Елизаветы Английской. Даже рубашка из тонкого полотна с овальным сильно собранным вырезом и накладными манжетами рукавов, повторявшая до мельчайших подробностей выкройку и швейное мастерство тех дней. Поверх дуплета на мне был надет тапперт - короткий подбитый шёлком плащ. Почти непроизвольно я положил руку на шпажный эфес и отвесил Нине поклон.

   - Ну, разве звон серебра чего-нибудь стоит по сравнению с возможностью заслужить внимание прекрасной дамы? Один единственный благосклонный взгляд осчастливит сердце странствующего рыцаря!

   - Ой-ой! Как мы умеем выражаться...

  Ниночка даже не пыталась мне ответить в тон. Моё безобидное приглашение к шутливому диалогу наткнулось на глухое неприятие. Прикинув мысленно цену за мой роскошный костюм, она уже не могла мне простить принадлежность к другому миру, где существует место неординарным и сумасбродным выходкам. Нина словно хотела осадить меня и умерить тот пыл, так нравившийся ей тайно в других мужчинах и полностью отсутствующий в её собственном муже. Месть женщины многолика. Совсем не обязательно признаваться себе в этом чувстве - стоит только уловить в сознании неудовольствие ревнивой собственницы, что ты лишена того, чем владеет другая.  

   С мыслями о Нине и князе мне вдруг пришли в голову два классных литературных персонажа - лиса Алиса и кот Базилио. Два дружочка, готовые в любую минуту предатьски подставить друг другу ножку. Наверняка, Ниночка была уверенна в том, что на сей раз с минимальными затратами не упустила шанс. Она вовремя подсуетилась, и князь ей по дружески скостил цену за титул. И тот очевидно потирал руки от того, что успешно нагрузил её бредятиной по самую макушку.

   Как раз в моих руках оказались снимки со всеми участниками благородной встречи. По всей видимости, те были сделаны к кого-то в доме, потому как, помимо Нинки и её мужа, там ещё находились и эти две пары, да и вид помещения уж сильно напоминал чьё-то жилище, стандартно обставленное на американский манер. Посмотреть на паноптикум не выпадает часто, и я внимательно разглядывал всех тех, кто там присутствовал.

   «...Да уж, это вам не хухры-мухры...»

  От вида торжественно одетых пар, самозабвенно позировавших в компании князя, у меня случилась нервная икота. Я едва себя сдерживал, чтобы не расхохотаться, настолько на фотографиях уморительно смотрелись сомлевшие от упоения женщины. На их лицах застыла трогательная гордость от созерцания своих мужей - новоиспечённых рыцарей духа с алыми лентами на выпяченных вперёд животиках. Да и Алексей Петрович не подкачал, облачившись для торжественной церемонии в пурпурную мантию. Я поискал глазами на снимке его орден и к своему облегчению обнаружил регалию по самому центру груди князя на массивной, как у собаки, цепи. Издали и тем более на фотографии он блестел ещё ярче. Если бы Алексей Нетрович взял в руки бубен, то он бы вполне сошёл за шамана. Судя по позам и по тому, как вся живописная группа стояла в виде шахматных фигур, здесь происходило посвящение в их карикатурное дворянство.

   «...Ну, прямо “Клятва Горациев”», -  я вспомнил небезызвестное полотно Жака Луи Давида, но на всякий случай обошёлся без комментариев.

   «...А вот и необходимые атрибуты! Грамоты, эмблемы. Процедура прямо на дому у заказчика. Быстро и без хлопот. И документ в зубы, не отходя от кассы. Хороший сервис, чёрт возьми!

   Интересно, что они о себе думают? Вероятно, представляют свою исключительную принадлежность к закрытому и избранному сословию. А может быть, размышляют о великой чести служить Отечеству? Или они даже слов таких не знают? И вообще, как эти люди себя воспринимают? Неужели всерьёз и без оглядки на тот факт, что кто угодно может стать вот таким опереточным графом, заплати или окажи он услугу материального характера? Какого ощущение называть себя ничего не значащим титулом, раздающимся направо и налево, как сахарные петушки в базарный  день неизвестно кем и неизвестно кому? По крайней мере, в качестве этого звания никто из них не сомневается. Да-с...»

   Меня так и подмывало спросить напрямик, без всякого риска как  Дартаньян быть вызванным на дуэль сразу троими:

   «...Ребята, у вас с головой всё в порядке?..»

  Алексей Петрович вырос в моих глазах ещё больше.

   «...Молодец! Какой молодец...»

                                                              Эпилог

   Как оказалось, несколько недель спустя после нашей встречи, тогда год назад, князь благополучно укатил обратно в Россию, оставив на Ниночкино попечение свою дочку. Квартиру Ариша себе так и не сняла и всё это время жила у Нины. Правда, вместо предполагаемых шести месяцев - целый год. Ну, так уж получилось... Она умудрилась выправить себе нужные бумаги и легализовалась в стране. Надо полагать,    по ходатайству Дворянского Собрания?

   Ариша поступила в колледж, правда, не в привилегированное учебное заведение, что, по логике вещей, должно было соответствовать её титулу, а в обычный публичный - для городской бедноты. Я так понимаю, что этот жест служил свидетельством необыкновенной демократичности взглядов, принятой в новом дворянском сословии, и она просто не могла поступиться благородными идеалами своего отца. Первое время Ниночка по своей душевной доброте её туда возила, но вскоре Ариша купила себе машину, избавив тем самым семью моих приятелей от назревающего конфликта. Как важно, когда человек принадлежит к высшему обществу - у него тогда и манеры другие. Не желая быть нескромной, она, как истинная княжна, старалась не привлекать к себе внимание и избегала появляться без нужды на людной улице. Даже свою машину Ариша держала на домовой закрытой стоянке, а Ниночкин муж парковал свою - где придётся в радиусе квартала-двух от дома. Автомобиль она обслуживала и ремонтировала в принадлежавшей Алику автомастерской. Всё это я узнал из разговора позже. Как проявили себя Илья и Марина, и за что им была оказана высокая милость, мне выяснить не удалось. Беседа перешла на какие-то сплетни, и я уже не слушал.

  * Система социального обеспечения, действующая в США

  * Специальные выучеры, на которые можно покупать пищевые продукты.

  * «Джонс» - недорогой продуктовый супермаркет в Лос-Анджелесе, популярный среди русских эмигрантов.

  * «Восьмая программа» - специальная программа субсидированного жилья для малоимущих, действующая в Калифорнии.