Виктор ПЕРЕЛЬМАН. Семиструйный квартет.

Сидение кисловодского орла
 
А первого кавказского орла
увидел близко я, гуляя в парке -
у маленькой изысканной шашлычной,
где в тени от ухоженных деревьев
на лавочках сидят пенсионеры,
где по тропинкам гладким и приятным
одолевают мягкие маршруты
немного увядающие мамы
и сильно созревающие дочки,
одетые всегда в одно и то же,
где на любой развилке можно встретить
с орешками ленивую торговку,
купить и детям дать, чтоб покормили
какую-нибудь белку или сойку,
где бадминтон на солнечных лужайках
и бабочки на клумбах аккуратных,
где, выстроенны в безупречном стиле,
насосные, беседки, туалеты
не раздражают, а ласкают взгляды,
где мудрые бригады проектантов
декоративно разложили камни
и рассчитали протеканье речек
удачно для купанья и загара,
и ребятишки плещутся и скачут,
и пожилые парочки в обнимку
любуются журчащими струями,
обложенными тёсаной оградой
для красоты, кокетства и удобства,
там, где всю душу сонного туриста
восторг переполняет с умиленьем,
и он свою семью запечатлеть
тотчас же хочет для воспоминаний
среди природы горной бутафорской,
и даже мнит на радостях себя
отважным покорителем Кавказа
(похож немного парк на проститутку
искусную, которая за плату
с естественною страстью отдаётся
любому, так что думаешь - любя).
 
Так вот, когда, покинув санаторий,
туристы норовят запечатлеться
на фоне неестественных красот,
хватаются за фотоаппараты
и кнопки теребят видеокамер,
тогда и настаёт черед орла.
Любому он, конечно же, за плату
готов в аренду дать свой профиль гордый
для производства памятного фото,
и лучшего для снимка колорита
вся индустрия местных развлечений,
естественно, придумать не смогла.
С кинжалом, саблей, буркой и папахой
орёл являлся частью реквизита,
фотограф местный коим превращал
заштатного любого идиота
в лихого и горячего джигита,
смиряющего крепкою рукою
могучих птиц среди могучих скал.
 
Сидел орёл с обрезанным хвостом
на жёрдочке без привязи и смирно.
Я не заметил в облике его
ни гордости, ни вольности, ни стати -
облезлый крючконосый попугай -
внушительных, однако, габаритов,
унылая, скучающая птица,
давненько не видавшая земли
ни с высоты орлиного полёта,
ни даже с самой малой высоты.
Из груди мощной тихо вырывалось
печальное глухое воркованье,
с которым рядом крики голубей,
которые на станции "Кавказской"
я слышал утром ранним, направляясь
туда, где встретил этого орла,
уже не просто песней боевою -
апофеозом страсти и отваги,
великим гимном дикости и воле
и гордости ничем неколебимой
казались. Может быть, я сгоряча
за воркованье жалобное принял
простое перевариванье пищи?
Ручаться не берусь. Хозяин птицы -
усатенький пузатенький кавказец,
похожий на Хазанова из фильма,
отснятого по книге Искандера,
но вряд ли половой большой гигант,
был занят привлечением клиентов
для маленькой изысканной шашлычной,
где к шашлыку и вилка подаётся,
и в вазочке бумажные салфетки.
Он суетился, строя из себя
какую-то серьёзную персону,
шашлычников гонял, поскольку вдруг
забрёл туда, поддавшись уговорам,
золотозубый крепенький мужик
в штанах спортивных, шлёпках и наколках,
работавший, видать, законным вором
с квадратною молоденькой девицей,
имевшей выражение лица,
должно быть, означавшее причастность
к сообществу блядей авторитетских.
Фотограф весь извёлся, суетясь
между своих клиентов криминальных
и брошенным в сторонке реквизитом.
И больше беспокойства у него
сохранность бурки, сабли и папахи,
конечно, вызывала, чем возможность
побега опозоренной им птицы.
 
Где взял орла голимый этот хмырь,
старающийся вылизать всю жопу
у мужика, что был, наверняка,
в объятиях не раз сырой темницы,
и там провёл отнюдь не три денька,
который за колючею решёткой,
тоскуя по свободе, мог вполне
цитировать отрывки из стиха
(когда бы знал) об узнике печальном,
что сравнивал себя с младым орлом,
но вряд ли обучением начальным
отяготил свой мозг сей костолом.
 
Где взял орла голимый этот хмырь?
Едва ли сам добраться смог до скал
и своровать нахально у орлицы;
едва ли подобрал на тропке горной
птенца, который выпал из гнезда;
едва ли утруждал себя леченьем
подранка с перешибленным крылом.
Всего скорее просто обменял
на пару литров водки или спирта
у сторожа бродячего зверинца,
а может быть, купил у пацанов,
что, в самом деле, лазали по скалам...
 
***
Когда-то воспевали мы орлов
как символ жизни гордой и свободной,
их вознося, посредством романтизма.
Но вот смешалось всё. Девятым валом
нахлынула волна постмодернизма.
Паясничает, желчный он и модный,
глумясь над посрамлённым идеалом.
Окраина империи. Война.
Не здесь, но через пару перевалов
черкесские злодеи террористы
орудуют. Отважные туристы,
храбрящиеся с помощью вина -
их много, но в сравненьи с прошлым - мало.
 
И я средь них с сумой наперевес,
язвительный, но всё же не поручик,
напившийся, но всё же не до ручек,
и, коль Мартынов спустится с небес,
дабы за слишком длинный мой язык
со мной, как подобает, расстреляться,
получится какое-нибудь блядство,
какой-нибудь с салфетками шашлык.
 
И мы, решив дуэльные дела
посредством брудершафта с поцелуем,
потащимся по приторным аллеям
рассматривать кавказского орла.
 
 
Сказка Пушкина
 
Александр Сергеевич Пушкин
Знаменитый русский писатель
Сочинял интересные сказки.
Эти сказки известны всюду
И любой, кто читать умеет,
Их читал, и знает, и помнит.
Конечно, одни помнят лучше,
А другие немного забыли.
Про себя скажу откровенно:
Я готов почти слово в слово
Рассказать любую из сказок.
Если кто не верит сейчас же,
Докажу, что вовсе не врун я.
 
***
 
Жил старик со своею старушкой
В земляной нескладной избушке
(Так не я придумал, а Пушкин
Что была из земли избушка).
На горе стояла избушка.
С четырёх сторон Окияном
Окружался маленький остров.
Назывался остров Буяном.
Занималась стиркой старушка -
С малых лет работала прачкой.
А старик все время рыбачил,
В Окиян закидывал сети.
Но не больно был он удачлив.
Приносили сети обычно
(Почему, потом станет ясно)
Много всяких ржавых железок,
И досок, и банок, и склянок,
А рыбёшки мелкой немного.
Несчастливым был рыболовом
Этот дед. Хватало улова
Только-только на пропитанье,
А не то чтобы на продажу.
Как-то раз старушка корыто
(Деревянным было корыто -
По наследству бабке досталось)
Удержать в руках не сумела,
И упало оно на камень,
Раскололось на половинки.
Без работы бабка осталась,
Ведь она работала прачкой.
Подзывает старая деда
И такую речь ему молвит:
- Ты пойди, старик неудачный,
В Окиян закинь свои сети.
Раскололось моё корыто,
А улов твой доски да палки.
Может, выловишь мне посуду,
Чтоб смогла продолжить я стирку.
Хоть какой-то прок от рыбалки.
 
Вот пришёл старик к Окияну,
В бурны воды сети закинул.
Но приносят сети лишь тину
И немного ржавых железок.
Вот опять пытает он счастье
Снова в воду кидает снасти.
Достают они из пучины
Только ил с придонной травою.
Осерчал старик на стихию,
Размахнулся со всех силёнок
И подальше сети забросил.
Глядь, и впрямь какой-то бочонок
Зацепили ветхие сети.
- Не корыто это, конечно,
Но для стирки тоже сгодится, -
Прокряхтел старик и к избушке
Покатил улов подходящий.
 
Вдруг у бочки дно вылетает
И оттуда прямо на берег
Молодой красавец выходит
В золотом расшитом кафтане,
Меховой соболевой шапке,
На ногах сафьянны сапожки,
Сразу видно - царское племя.
А в руке добрый молодец держит
Толи рыбку, а толи птичку,
Золотую чудо-зверюшку
(Так не я придумал, а Пушкин
Про неведомую зверушку).
Удивился старик изрядно:
- Будь здоров, - говорит, - пришелец.
Вижу я, ты царского роду.
Расскажи, какими судьбами
К нам на остров попал далёкий,
Как тебя зовут-величают,
Почему ты плыл в Окияне
На таком невиданном судне.
Тут царевич низким поклоном
Поклонился вежливо старцу
И промолвил голосом звонким:
- Величают меня Гвидоном.
Мой отец зовётся Салтаном.
Не по доброй воле я плавал
В этой бочке по Окияну.
Наложил волшебные чары
На меня колдун-чернокнижник.
Елисеем злодей зовётся.
 
Елисей украл вероломно
Из соседнего с нашим царства
Молодую красу-девицу.
Мне невестой была девица.
Он её усыпил жестоко
Ядовитым яблоком красным
И в гробу прозрачном хрустальном
Заточил от дома далёко
В глубине горы пустотелой.
С той поры, тоскою охвачен,
Не могу найти я покоя.
Вот уже пять лет и три года
Как ищу по свету зазнобу,
Но никто хрустального гроба
Не видал в пещере глубокой.
А злодей-Елисей коварно
Мне повсюду чинит препоны.
То в комарика превращает,
То нагонит злобные тучи,
То холодный ветер и вьюгу.
Вот и нынче корабль крепкий
Снарядил я в дальние страны.
Только-только за окоёмом
Скрылся берег от нас знакомый,
Налетел колдун ураганом,
Разломил наш крепкий корабль,
И пришлось мне по Окияну
Путешествовать в этой бочке.
Но не зря я Гвидон Салтаныч.
Отыщу я спящую деву,
Одолею своим упорством
Колдуна жестокие чары.
На моей стороне удача.
Вон и давеча в Окияне,
На бочонке болтаясь утлом,
Изловил я чудо-зверушку.
Петушок она или рыбка,
Или вовсе лесная белка,
Не узнаешь, как ни старайся.
Золотые грызёт орешки
И желания исполняет,
Если ей человек по нраву.
А кого невзлюбит, так может
Довести до самой могилы.
Молвит речь такую царевич,
Белу руку свою разжимает.
В тот же миг взлетает зверушка
И летит к убогой избушке.
 
Побежали царевич с дедом
За зверушкой волшебной следом,
Глядь, она уж села на кровлю.
Золотою сделалась кровля,
А взамен земляной избушки
Белокаменные хоромы.
Взад-вперёд летит невесомо
Толи рыбка, а толи птица.
На плечо присела старушке,
Глядь, а та уже не старушка,
Шамаханская та царица.
Диву дивному все дивятся.
С чуда чудного глаз не сводят.
Вот уже на месте избушки
Целый город стоит, стеною
Крепостной окружён высокой,
И на бреге, пустынном прежде,
Карусель, раёшник и пристань.
Встрепенулись руки у старца:
- Где ж теперича мне рыбачить?
Глядь, а он не рыбак уж вовсе,
А мудрец-звездочёт учёный,
Шамаханской супруг царицы.
 
Высыпает народ на пристань.
Забурлили синие волны,
И на берег со дна выходят,
Чешуёй на солнце сверкая,
Тридцать три молодца могучих.
Подошёл предводитель грозный,
Перед старцем склонился низко:
- Ты прости свои беды, старче.
Богатырскую нашу силу
Мы тебе во вред направляли,
Колдовской подчиняясь воле.
С нас невиданная зверушка
Елисея сняла заклятье
Только что, а до сей минуты
Каждой ночью со дна морского
Поднимались мы на манёвры,
Распугали давно всю рыбу,
Наломали копий и броней.
От того приносили сети
Только палки тебе да склянки,
Только ржавые железяки.
Охраняли мы сон царевны,
Молодой невесты Гвидона.
 
Чуть Гвидон Салтаныч услышал,
Что вернулась его потеря,
Отодвинул рукою крепкой
Валуны от пещерного входа,
Забежал немедля в гробницу,
Подошёл к хрустальному гробу
И царевну спящую нежным
Разрешил от сна поцелуем.
Вмиг румянцем покрылись щёки,
Разомкнулись ясные очи,
Унеслись жестокие чары,
И проснулась краса-девица.
 
В небе солнышко ясное светит.
Пышным цветом сады расцветают.
Молодые царевич с царевной
Неразлучною ходят парой.
Рядом дед-звездочёт учёный
С Шамаханской своей старушкой
И невиданная зверушка
Толи рыбка, а толи птица -
Золотые грызёт орешки,
Разливается трелью громкой.
Всё готово к славному пиру.
Разливают мёды по чашам.
Музыканты уж дуют в дудки,
Ударяют в серебряны струны.
Вдруг закрыл небо вихорь тёмный,
Взволновались пенные воды.
Чёрный коршун с неба спустился,
Чёрной грудью грянулся оземь,
Обернулся злым Елисеем.
 
Прилетел Елисей зловредный,
Развернул свои чёрные книги,
Разбросал поганое зелье.
Говорит он голосом зычным:
- Так и быть, отпущу Гвидона,
Что отнял у меня добычу.
Не берут его мои чары,
Но тебе, Наина, не будет
Никогда от меня пощады.
(Ту бабусю, что превратилась
Вдруг в царицу, Наиной звали.)
Столько лет томился в надежде
Получить от тебя согласье,
Изучил колдовские книги,
Превращений изведал тайну.
Ты же мне предпочла другого.
Я отмщу тебе чёрною местью!
И воздел он костлявые руки
Исполнить жестокую клятву.
Но спустилась к нему на плечи
Золотая чудо-зверушка,
Как и многим она спускалась,
И случалось с такими благо.
Только нет, не того ей надо.
Невзлюбился ей чернокнижник.
Крепким клювом она макушку
Что есть сил клюёт чародею
(Так не я придумал, а Пушкин,
Что зверушка клюет макушку),
И настал конец Елисею.
Тут и сказке конец, конечно.
***
Вот такие сказки когда-то
Сочинял для малых детишек
Александр Сергеевич Пушкин -
Знаменитый русский писатель.
Их и взрослым вспомнить приятно,
Рассказать на память без книжек,
Чтобы всё почти слово в слово.
Не любой способен на это.
У меня, однако же, вышло.
Ничего я не перепутал!
 
 
СЕМИСТРУЙНЫЙ КВАРТЕТ
(супербасня)
 
Эпиграф 1
"а Пушкин не писал басен".
А. Д.
 
Эпиграф 2
"Не было никакого Пушкина. И не будет".
Остап Вишня
 
1
Раз СИНТАГМА с ПАРАДИГМОЙ задумали сыграть квартет,
нашли Экспрессию и Экзистенцию достали,
расселись в ряд,
касались их рукой и звуки извлекали.
Ан нет.
Мелодьи не звучат.
Народу малавата.
2
Народу малавата, лишь мука на лице.
А в тот же самый час, но на другом конце
СИНЕКДОХА с ЭПИФОРОЙ решили
сыграть квартет.
Эклектику в укромном месте раздобыли
И Клептоманию там экспроприернули,
схватились за колки и в мундштуки надули,
уселись друг напротив друга
и ну давай бряцать по ним перстами.
Но не звучат прелюдия и фуга,
лишь какофонией гремит анапеста смесь и фристайла.
3
Нет нужды объяснять, нетрудно догадаться,
что ЗЕВГМА, СИМПЛОКА и КАТЕХРЕЗА
в тот самый же момент,
но в третьей стороне,
собравшись тет-а-тет,
решили поиграться
и учинить квартет,
купив по сходной
в комиссионке Редукцию, Инверсию и Энтропию.
Старались до седьмых потов оне,
но не смогли и русской хороводной,
не говоря о том чтоб симфонию.
4
Вот так, в единый миг
потщились было три конгломерата
высокое создать, а толку фиг.
Но, вдохновенья верные солдаты,
они снялись и двинулися в путь,
под гнётом нежной к музыке любви,
надеясь изловчиться что-нибудь
достойное слабать на новом месте
в адажио, аллегре или престе.
И встретились все разом виз-а-ви,
возрадовались, увидав друг друга,
распространились весело по кругу
и ну наяривать, ну исполнять квартет
5
Вы думаете, кончился сюжет?
Куда там! Не играется музыка.
Беснуется и кипятится клика.
Как водится, садится в ряд, в квадрат,
в серп, в молот, в пентаграмму, в Маген Довэд,
в мальтийский крест и в прочий знак масонский,
садится по-турецки, по-японски,
но рок им избавленья не готовит.
6
И вот они эпистолы строчат
в инстанции, что много высоки,
и в департаменты, и в ОБХССы,
и пишут: "Не выходит наш квартет
ни интегрально, ни автокефально,
а вы там не сечёте ни бельмеса,
а мы здесь тихо плачем у строки
вот этой и терзаемся печально,
и компетентный ждём от вас ответ,
а вы там коммунисты, дураки,
вошли в сношенье с мафией нахальной,
культуру ограбляете фискально
и от исканий наших далеки".
В инстанциях же ворохи эпистол
неверным перечёркивают хером
косым, тем самым, на каком апостол
Андрей был бусурманами распят,
и пишут на листе бумаги чистом,
что обратятся к милиционерам,
что не позволят оскорблять так просто,
что изобьют от головы до пят.
А попугав несчастных игрунов,
советуют прочесть, как Михалков
отнёсся к охладелой этой теме,
рекомендуют рассмотреть в системе
вопрос сей, и, кивая на Европу,
шлют раз за разом к дедушке Эзопу,
к Пном-Пеню, Ким Ир Сену, Ля Фан-тену
и дальше за китайскую за стену
(способна причинить лишь вред
снобистская вся эта чушь),
но, как назло, упрямо, непременно
не объясняют, как играть квартет
и сколько в том квартете надо душ.
7
Мораль
Коли амбиции покою не дают,
но не постигнут творчества секрет,
не стоит начинать квартет,
тем более, литературный труд.
 
Ещё мораль
Какая разница, Кто с Кем соотнесётся?
Родились бы слова, а смысл найдётся.
 
Последняя и третья мораль
Кто не признает это басней, враль.
А кто решил, что это бред, пусть знает:
сейчас танцуют так квартет.
И пусть на ус мотает,
что завтра нарисуют так сонет
 
А послезавтра, полагаю я,
и вовсе историческую призму
сметёт искусства свежего струя,
и будут музы как одна семья
блаженно предаваться синкретизму.

Tags: 

Project: 

Author: 

Год выпуска: 

2002

Выпуск: 

10