1
Рождественская суета,
дела пустые!
Ложится рано тень креста
на мостовые!
Снует растрепанный народ,
подарки ищет.
И колкий ветер из ворот
небесных свищет.
В сочельник радостно душе,
бодрит движенье.
От ожидания уже
изнеможенье.
А наверху не как всегда дрожит пространство,
куда воротится звезда
из дольних странствий.
2
А если где и могут чудеса
случаться,
так только здесь, в немецких землях наших,
где ангелам приют не только шпиль
высокого собора, но вся площадь,
весь город, а рождественская ночь
открыта для благих и чистых сил.
Мы все как дети, нам подарки будут.
3
Старый друг, сумасшедший ученый,
к нам сегодня на праздник спешит!
Он, наукой своей увлеченный,
перепутать все дни норовит,
но сегодня и он рассуждает
о рождественских тех чудесах,
нам которых весь год не хватает,
а сегодня случатся на страх
всяким силам обычным и темным,
всякой скуке и будет всю ночь
радость детям послушным и скромным,
и родители тоже не прочь.
4
Дети
Кто подарит? Что подарит?
Ждем орехов, ждет конфет!
В кухне грохот, жарят, парят.
Сколько праздника примет.
Ходят взрослые украдкой,
носят к елке кто чего!
Этот вечер пахнет сладко,
это близко Рождество!
Время движется неспешно,
ах, дождаться бы уже,
чтобы тихой и безгрешной
стало радостно душе,
чтоб подарки мы открыли:
кукла мне а мне ружье;
чтоб, смущенные, застыли:
Господи, а это чье?
5
Средневековый замок. Всё как будто
уменьшенная подлинность. Движенье
по кругу, часовое, света и
фигурок: вот вам рыцарь, вот монах,
торговцы, дети, женщины вся жизнь
меняется в текучем постоянстве,
не зная сбоев. Так Господь наш мир
по умственным законам создал и
пустил крутиться в вечном, неизменном
порядке.
Ну конечно, это он, наш ученый друг, профессор Дроссельмайер. Кто еще мог создать такое чудо чудесное!
Он знаток всяких разных механик,
он умелец пустить шестерни
так крутиться, чтоб радостный праздник
был сегодня у всей ребятни.
6
А вот еще коробка. Ну конечно,
когда такое чудо, как отвесть
глаза? Но эта девочка, Мария,
как будто что-то чувствует, берет
коробку, раскрывает что такое? Щелкунчик?!
Кто по бедности своей
такое положил под елку? Тоже
подарок! Тоже стоит благодарности.
7
Наигралась, нашалилась,
ну теперь и спать пора!
Чтобы ночь тебе приснилась,
с чудесами до утра.
Наша снежная пустыня
вся такая же, как та,
над которою не стынет
путеводная звезда.
Засыпай, моя голубка,
день устал, и вечер стих.
К нам волхвы по первопутку,
помолись-ка ты за них.
Нет прекрасней этой ночи,
беспокойней нет ее,
что-то ищет, себе хочет
позабытое свое:
имя, душу, плоть живую все вернется, только верь.
Ангел Божий торжествует,
погибает лютый Зверь.
8
А этот будет тут стоять охрана замка,
глаз деревяшке не смыкать,
пусть тянет лямку,
один как перст
средь сонных мест.
Щелкунчик голубой мундир,
кривая сабля,
он охраняет чинный мир,
от мизерабля
зависит сон,
покой персон!
Какой опасности он ждет
в уюте комнат?
Те, кто здесь спит, те, кто живет,
уже не помнят,
кто по ночам
шорх по углам!
9
Крысы
А всегда мы были тут
ночью властью.
Толпы нас грызут, скребут,
щерят пасти!
Массою сминаем мы
все препоны,
давят, лезут наши тьмы
по картону.
Пусть нам тайный механизм
лапы режет хватит пары мертвых крыс,
чтобы скрежет,
а не стрекот. Всех фигур
стоп и трепет коими и вел игру
замок в свете.
Искривилось колесо,
время вышло:
боя башенных часов
уж не слышно.
Даже вышний кончен ход
и созвездий
отменяется черед все на месте.
10
Про Марию.
Она проснулась,
она метнулась ах! что такое?
На сером серо,
о, страх без меры,
все тут живое!
Ковер пискучий,
узор пахучий тут крысы, толпы!
Никто не слышат,
спят, ровно дышат,
пузырят сопли!
11
Щелкунчик
Будет большая драка,
свалка на жизнь и насмерть.
Что ж, я умею биться,
к этому предназначен острая моя сабля,
крепкие мои зубы!
А те, кто засели в замке,
тоже не лыком шиты,
знают, что с ними будет,
если достанут крысы!
Все теперь нам оружье:
со стен летят камни, доски.
12
Он отбивает первый штурм, он тактик превосходный,
вот с высоты охранных тур
по крысам залп холодный
из мишуры, чего еще,
но им хватает, трусам, они отходят, хорошо
прорежена искусством
военным дикая орда,
но их число огромно,
потери вовсе ерунда
их силе костоломной!
Их гонит власть. Но чья она?
Увидишь господина,
в чьей воле вся эта война,
вся суть судьбы крысиной.
13
Но есть пока нам время отдохнуть.
Кто молится, а кто оружье точит.
Щелкунчик замечает испуганную Марию.
Щелкунчик: Ах, вы не спите, девочка.
Мария: Что это? Как будто здесь война.
Щелкунчик: Война и есть.
Ваш крестный Дроссельмайер рассчитал
все верно: рать крысиная пойдет
на замок, а Щелкунчик защитит.
Мария: Я понимаю, вы, наверно, принц,
заколдовала ведьма.
Щелкунчик: Я не принц,
простой немецкий юноша, но верно, я заколдован.
И они молчат в смущенье оба.
Щелкунчик: Крысы, надо знать,
не просто крысы, но большой народ,
с политикой своей, своею властью,
с обидами на всю дневную жизнь,
на вас, Мари, особенно.
Мария: За что?
Щелкунчик: За вашу красоту, за милый нрав,
за веру вашу чистую. О, как
все это ненавистно им. И ваш
прекрасный замок, где вы госпожа,
они штурмуют.
Мария: Вы ведь защитите?!
Еще ее тревожит любопытство…
14
И он рассказывает давние,
жалостливые истории,
как некая фея крестная,
хранительница, благодетельница,
не зная, как защитить своих
от злобы короля крысиного,
придумала заклинание,
проделала превращение!
Она колдовала и плакала:
жалко его, несчастного,
кому в доле человеческой
нет никакой возможности
выдержать испытание,
единоборство выиграть,
вот и деревенеет он,
отращивает себе челюсти.
15
Мария
И что теперь? Ведь вы отбили натиск.
Мы победили, да?
Щелкунчик Мадмуазель,
ложитесь, спите крепко, ничего
не бойтесь. Я останусь сторожить
покой ваш драгоценный.
Мария Милый рыцарь,
когда проснусь, мы станем с вами долго
беседовать, я познакомлю вас
с семьей, мы люди мирные, мы вам
так будем благодарны за защиту.
16
А ведь знает Щелкунчик, понимает:
это так, сволочь всякая, прощупать
наши силы, вот дальше будет круто:
настоящее войско наступает,
и паркеты скрипят под ихним шагом.
Мы сегодня погибнем непременно,
крыс-то, крыс по всему собрали миру:
африканские с желтой, жесткой шерстью,
крысы северные седы, косматы
крысы из неоткрытых частей света.
17
Идут полки
к смерти, все легки,
кто за собой ведет?
Сквозь дым и гарь
крысиный царь
рать на победу шлет!
18
Он с хорошего бульдога,
он из самой тьмы трущоб,
вождь набегов злобы много,
голода на семь утроб.
Едет черный царь крысиный,
семь корон на головах,
он от нашего стрихнина
ну нисколько не зачах!
Что коты, что крысоловки
семисильному ему?
Все охотничьи уловки смех кощунному уму!
19
Он помнит старого знакомца,
кряхтит, расчесывает раны;
тогда им помешало солнце,
взошло над боем слишком рано,
пришлось в нору, а этот с саблей
застыл, простая деревяшка.
Но ненависти не ослабли,
что может отменить затяжка?
Вот нынче ночь в году благая,
темнейшая, есть время бою!
Сойдутся, уж не отлагая
решение, им роковое.
20
Крысиный король
А ты ведь тоже наш… Молчит Щелкунчик.
Крысиный король
Породы не как было изначально,
а порченой. Клац-клац орехи, да?
Чего делить нам? Хочешь, у меня
ты будешь генералом самым первым,
водить мои войска, их легион,
чего мы не достигнем? Царство крыс
вернет себе, что занято людьми,
исконное. Но ничего Щелкунчик
не отвечает. И пошла потеха.
21
И пошла потеха,
смертная работа кверху клочья меха,
порубили роты.
Были батальоны
брошены в атаку!
Наша оборона
все их прах ко праху!
Путь полков тяжёлых
рубежи сминает!
Разгромить их в поле
пороху хватает!
В наступленья сроки
все сюда успеют
армии! Потоки
буйные мелеют!
22
Единоборство все решит!
Стоит, готовится, щелкАет!
Покуда жив король крысиный,
нет жизни нам: тварь собирает
за ратью рать, обид старинных
не забывает, не прощает.
Зверюга щерится в три пасти!
Покуда жив Щелкунчик славный,
что нам набеги и напасти
что бой тяжолый и неравный?
Над нами нет крысиной власти!
Единоборство все решит!
23
Она не спит, она следит за битвой:
«Ах, ах, Щелкунчик!» – В сердце страх и трепет,
но и решимость. Туфельки снимает:
«На, крыса, на!» – Неловко и несильно,
но все ж таки вниманье отвлекает,
другого шанса может и не быть,
давай, Щелкунчик!
Фехтовальщик ловкий
момент не упускает. Семь голов
одна другой быстрее отлетают
и катятся по полу. А убьешь
их главаря, так сразу врассыпную
крысиная орда. Как не бывало…
24
Мария
Ах, вы изранены, щепки да щепки,
дайте я перевяжу.
Как ваши ноги и руки некрепки,
чтоб защищать госпожу.
Встаньте, мой рыцарь, теперь вам не надо
тут погибать, умирать,
мы победили, я, робкая, рада
вам, как всегда, помогать.
Мы подлатаем, заклеим, замажем
раны. У вас не болит?
Мы всему дому о битве расскажем!
***
Только Щелкунчик молчит.
25
Утро наступает,
солнышко в окно
смотрит – исчезает
то, что не должно
быть при свете белом;
разрушений нет,
все осталось целым,
не найти примет
битвы – как в Мегиддо,
рать была на рать,
а поутру с виду
тишь да благодать.
26
Выходит утром к завтраку семья.
«Как спали?» – «Хорошо!» – «Мне снились сны…»
И Дроссельмайер тут с утра пораньше –
чего взять с чудака! – и не один:
с ним спутник.
Это он, Мария, он,
Щелкунчик бедный, кукла пресмешная,
испорченная крысами, – теперь
пригожий, стройный юноша, племянник,
воспитанник профессора.
Вы оба
молчите! Даже и наедине!
Так, обменяйтесь взглядами– и все,
знакомьтесь!
Это будет ваш секрет,
залог счастливой жизни. Тех, кого
Бог любит, он ведет, спасает тайно.
27
Что случилось чудо –
знаем, промолчим!
Помолчать не худо
мертвым и живым!
Тот король крысиный –
он как будто жив,
если есть старинный
на слуху мотив!
Нет войне начала,
есть войне конец,
если замолчали
ратник и певец!
Заживем, как будто
не было войны.
Каждым новым утром
забывая сны.