2022 год. Пятигорск при содействии его мэра Дмитрия Юрьевича Ворошилова объявлен годом братьев Бернардацци. В связи с 200-летием прибытия туда этих швейцарских архитекторов, начавших строительство города. На их родине, в кантоне Тессин (или Тичино) в итальянской Швейцарии, опубликовано обширное исследование «Парнас Бернардацци» о нескольких поколениях этого рода на службе России. Приведем несколько страниц о жизни и деятельности этих патриотов своего дела и нового отечества.

1

В 1819 году Джузеппе-Марко и Джованни-Баттиста Бернардацци начинают работать у брата Винченцо-Антонио на строительстве Исаакиевского собора, а точнее, на его перестройке, которых до того момента уже имело место быть трижды.

С 1817 года наместником Кавказа стал генерал Алексей Петрович Ермолов (1777—1861). И новый наместник искал архитекторов для возведения будущего курорта на минеральных водах близ города Георгиевска, состоявшего из убогих лачуг. В письме к первому в Российской империи министру внутренних дел, председателю Государственного совета и Комитета министров, канцлеру Российской империи графу Виктору Павловичу Кочубею (1768—1834) в мае 1822 весны он докладывал: «Без архитектора нельзя ничего делать, и если вы не назначите человека способного, то у меня нет такового, офицеры же инженерные заняты другими предметами»[1]. Вскоре граф отписал генералу, что он убедил каменных дел мастеров Бернардацци отправиться на Кавказ: «Оба они известны здесь как люди, имеющие хорошие сведения в архитектуре и приобретшие большой опыт, так что один из них в должности архитектора определен при Кабинете Государя Императора. Звание каменных дел мастеров сохраняют они потому только, что с оными выехали из Италии, но на самом деле они очень хорошие архитекторы»[2].

Джованни и Джузеппе, получив назначение архитекторов, садятся в карету и отправляются в самую гущу кавказского в прямом и переносном смысле котла: тесная долина у подножья гор бурлила горячими ключами. Путешествие из Петербурга в Пятигорск в те времена длилось от полутора до двух месяцев. Прибывают братья в пункт назначения 15 октября 1822 года.

«Оба они были замечательными строителями, но различались по складу характеров, — пишет в книге «Зодчие Бернардацци» советский архитектор И.М. Бубис. — Джузеппе — прочно стоящий на земле, обладающий большой эрудицией. Он и топограф, и конструктор, и живописец, а главное, одаренный проектировщик. Ему близки лирическая поэзия, классическая музыка и неаполитанские напевы. Джованни хороший организатор строительного дела. Он всегда умеет находить нужные решения, которые помогают совершенству формы и прочности конструкций»[3]. В лице первого мы легко узнаем типичного представителя дореволюционной технической интеллигенции, в лице второго — практичного и энергичного импресарио. В полупустынной долине Горячих вод братья обрели второе отечество; вершины Кавказа напоминали родные горы Тессина. Но это новое отечество братья ещё и создавали сами, своими руками. За что каждый получал жалованье по четыре тысячи рублей в год. Составить план градостроительства было поручено Джузеппе и дано в помощь пять человек солдат. Топографические съемки велись на открытой местности у горы Машук. В результате был создан план, который приняли местные власти и оценил сам император Александр I. Уже с 1820 года в селении Горячеводск существовала строительная комиссия по благоустройству курортов Кавказа, и теперь братья Бернардацци были включены в ее состав. Джузеппе и Джованни дополняли друг друга, как братья в сказке Итало Кальвино «Яблоко и Кожура»: первый был отменным проектировщиком и одаренным живописцем, второй прирожденным гением строительного производства. Братья Бернардацци были еще и топографами, геодезистами, изобретателями устройства для спуска в подземное озеро, археологами, геологами и не только. Это были разносторонне развитые, гармоничные личности образца эпохи Возрождения. Они возводили здания по всему Северному Кавказу: в Горячеводске, (который в 1830 г. переименуют в Пятигорск), Кисловодске, Железноводске, Ессентуках, Ставрополе, Георгиевске, Тифлисе.

В рабочем отчёте о проделанной работе за 14 сентября 1839 года Джузеппе Бернардацци упоминает 147 объектов, куда входят и знаменитая Ресторация, и павильон Эолова арфа, и церкви, и купальни, и не сохранившиеся дома Орешевых (в одном из них Лермонтов познакомился с Белинским), двоюродной бабушки Лермонтова Е.А. Хастатовой, а также дорогу от Пятигорска до Железноводска, по которой Лермонтов ехал на дуэль, провидчески описанную им в «Княжне Мэри». В период 1822—1840 гг. зодчими было осуществлено около двухсот проектных и строительных работ на Кавказских Минеральных Водах. Никогда бы райские уголки кантона Тичино такие, как Памбио, Монтаньола или Мондонико, не смогли бы предоставить своим художникам для самореализации такого широкого имперского поля деятельности.

И все перечисленное здесь − отнюдь не полная картина деяний швейцарских мастеров, принимая во внимание тот факт, что они брались за любую работу вплоть для обучения солдат простым строительным профессиям вроде штукатуров или каменщиков. Иосиф Бернардацци был представлен к награждению орденом Св. Владимира 4 степени, а его брат — орденом Св. Анны 4 степени... Генерал Ермолов, как уже упоминалось выше, подарил Иосифу бриллиантовый перстень, а в мае 1828 года, когда архитектор был вызван в Петербург, получил от императора золотую табакерку, расписанную и украшенную бриллиантами. Джузеппе получил чин титулярного советника, а это гражданский чин IX класса, Джованни возвели в чин архитектора XIV класса.

Описывает павильон Эолова арфа главный врач Кавминвод, ученый и тесть Джузеппе Бернардацци Фридрих Конради: «На крышѣ его находится флюгеръ съ кругомъ, на которомъ означены всѣ 32 вѣтра, направленіе указываетъ стрѣлка. Въ срединѣ павильона поставлена колонна (сколоченная изъ досокъ), въ которой скрыты двѣ Эоловы арфы; колонна оборачивается на пьедесталѣ, а флюгеръ находящийся на колоннѣ, всегда приводить ее въ такое направленіе, что вѣтръ прямо ударяетъ въ скважину продѣланную во всю высоту колонны и пробѣгаетъ по струнамъ apфъ. По высотѣ сего мѣста, вѣтры тамъ царствуютъ почти безпрерывно, и съ такою силою, что унылые звуки apфъ долепаютъ до источника: Сладостныя и возвышенныя ощущенія внушаемья симъ мѣстомъ вполнѣ можетъ понять только тотъ, кто самъ стоял на семъ возвышеніи, самъ прислушивался къ симъ звукамъ и любовался дикою и вмѣстѣ образованною вокругъ его природою»[4]. На колонне был еще установлен рупор, разносивший пение ветра по окрестным склонам и равнине.

Бывал в этой беседке и М.Ю. Лермонтов (1814—1841). Вид её с течением времени неоднократно менялся. Эти места знакомы не только бывавшим там, но всем жителям России по описаниям в романе «Герой нашего времени» да и по его экранизации. Именно в этих местах разворачивается сюжет в повести «Княжна Мери», начинающейся с описания красоты горного пейзажа, на фоне которого Печорин направляется к Елисаветинскому источнику, а «на крутой скале, где построен павильон, называемый Эоловой Арфой, торчали любители видов и наводили телескоп на Эльборус», он встречает Грушницкого, пребывающего здесь на лечении после ранения пулей в ногу. Зодчие Бернардацци будто создавали декорации для сюжета этой уникальной повести, сами того не ведая, становясь соавторами поэта, классика мировой литературы, любимого миллионами на протяжении почти двух столетий. Безусловно, поэт вдохновлялся шедеврами зодчества Бернардацци: гротом Дианы, парком, облагороженными дорогами, чему доказательством являются яркие страницы «Героя нашего времени», равновеликие его пейзажной живописи. Поэт в экспромте 1841 г. назвал творенье Бернардацци Пятигорск «очаровательным Кавказским нашим Монако». В гроте Дианы гулял он с друзьями за неделю до своей гибели, о чем вспоминал один из этих друзей А.И. Арнольди.

Путешествуя в Арзрум, Пушкин писал: «Из Георгиевска я заехал на Горячие воды. Здесь нашел я большую перемену: /…/ Нынче выстроены великолепные ванны и дома. Бульвар, обсаженный липками, проведен по склонению Машука. Везде чистенькие дорожки, зеленые лавочки, правильные цветники, мостики, павильоны. Ключи обделаны, выложены камнем; на стенах ванн прибиты предписания от полиции; везде порядок, чистота, красивость...» Это, безусловно, является описанием перемен, сотворенных по плану Бернардацци. Возможно, именно сидя на одной из этих зеленых лавочек, беседовал с ним А.С. Пушкин. В своем кавказском дневнике15 мая 1829 года он писал: «С неизъяснимой грустью пробыл я часа три на водах; с полнотою чувства разговаривал я с любезными Же... и Жи... и старался изъяснить им мои печальные впечатления. Они меня поняли и дружески со мною распростились. Я поехал обратно в Георгиевск — берегом быстрой Подкумки».

У Джузеппе или же Иосифа Каловича Бернардацци было сын Александр, 1831 г. рождения, и дочь Аделаида-Катарина 1929 года.

Зодчие Бернардацци закончили свой жизненный путь в Пятигорске и останки их поятся на кладбище Некрополь. На могиле выбиты даты их жизни: Джузеппе (1788—1940), Джованни (1782—1842).

На вопрос вольнодумствующего А.С. Пушкина касательно В.П. Кочубея: «Что в жизни доброго он сделал для людей?», уверенно можно ответить, что Кочубей сделал подарок России в лице Бернардации, аналогично тому, что и сам Пушкин, согласно справедливому выражению М.И. Цветаевой, был «последним подарком России Петра». О себе Виктор Павлович, уроженец Диканьки, в далеком 1832 году писал: «Хотя по рождению я и хохол, но я более русский, чем кто другой, и по моим принципам, и по моему состоянию, и по моим привычкам». Есть над чем задуматься сегодня воюющим с Россией.

2

Племянника пятигорских Бернардацци Джузеппе-Раймондо Николай I пригласил в 1839 году в Северную Венецию на Неве, предоставив ему работу в «самом прекрасном творении архитектуры» Зимнем дворце, а еще во дворце Кронштадта и в Москве. Он мечтал стать выдающимся архитектором и посвятил исполнению этой мечты в России 20 лет.

Летом 1851 года Джузеппе-Раймондо поднялся на колокольню собора Апостолов Петра и Павла под самое основание шпиля и приступил к работе над панорамой Левобережья Невы, а также частично Выборгской стороны, Васильевского и Заячьего островов. На ней запечатлены Летний сад, Петропавловская крепость, Адмиралтейская верфь, Морской порт. Полмесяца он работал над эскизами на колокольне, делал наброски зданий и сооружений, прорисовывая детали орнаментов и украшений фасадов. Отшлифовывал наброски, сделанные с натуры, в мастерской, используя тушь, перо и акварельные краски всех оттенков лазури на пяти листах размером 34,4 х 44,5 см. Как сказал И.М. Бубис, «в этом сложнейшем произведении блестяще сочетались талант зодчего и живописца».

Многогранная одаренность, характерная гениям эпохи Возрождения, — генетический знак рода Бернадацци. Но и настоящий мастер должен владеть всеми тайнами своего искусства, от элементарных до виртуозных, иначе какой он мастер? Как направит он и проконтролирует подмастерьев? Художники Возрождения делали самостоятельно даже краски. Леонардовский тип человека, одаренного всесторонне, как это и полагается гармонично развитым личностям, был типичным в старые, и в данном случае, добрые времена. И Джузеппе-Раймондо преуспевал не только в архитектуре, но и в топографии, рисовании, живописи, а еще занимался инженерными сооружениями фортификационного порядка. Правительство Царской России поручило ему разработать план Севастополя, когда началась Крымская или как ее называют французы Восто́чная (la Guerre d’Orient), а британцы Русская война (Russian war) 1853—1856 гг. Cвастополь, как известно, крепкий орешек, и французская сторона неоднократно предлагала Джузеппе-Раймондо баснословную суму за то, чтобы он предоставил ей план русских укреплений. Архитектор категорически отвергал предложение, хотя он жил скромно и еще поддерживал родственников, что явствует из письма его двоюродного брата Андреа Стаффьери Младшего.

3

Из детей Джузеппе (Иосифа) Бернардацци продолжил дело отца старший сын Александр Иосифович Бернардацци родом из Пятигорска.

Он был главным архитектором Кишинева и сделал огромный вклад облагораживание облика и образа жизни этого города. На этой должности в течение 22 лет он занимался трассированием и мощением улиц, прокладывал водопровод, обустраивал публичный парк Штефан чел Маре и возвел более тридцати зданий. Это Пожарная каланча 1860 г., Женская гимназия Дадиани 1899—1900 г.г., Школа лютеранского прихода 1873 г., церковная капелла при женской гимназии 1875 г., на которой установлена мемориальная доска в честь ее архитектора, здание клуба 1878 г., Городская Дума 1887 г., вокзал юго-западной железной дороги (совместно с архитектором Генрихом Филипповичем Лонским) 1887 г., греческая церковь св. Пантелеймона на средства братьев Синадино 1887—1891 гг. и тогда же армянская церковь, корпуса психиатрической лечебницы при костюженском монастыре в г. Кодру возле Кишинева в 1895 г. Александр Иосифович (Джузепович) Бернардацци сделал проект католической капеллы, станции по Бендеро-Галацкой железной дороге в 1877 г. в Бендерах, крупнейшем порту Днестра, а также проект соборной церкви в Ново-Нямецком монастыре в. 1864 г., военные пристани на Дунае у города Рени, внес свою лепту в строительство Бендеровской крепости, спроектировал пожарную каланчу в г. Болград в 1898 и мосты через Днестр и Дунай. В строительство комплекса костюженской лечебницы для душевнобольных А.И. Бернардацци вложил 17 тысяч собственных рублей.

Друг и соратник непревзойденного кишиневского мэра Карла Шмидта А.И. Бернардацци неоднократно избирался депутатом в Городскую думу, а также мировым судьей. И список его деяний еще долог. То есть Александр Иосифович генетически был многопрофильным профессионалом, человеком леонардовского типа. К тому же он, как и его отец был подвижником и меценатом своего дела, вкладывая в проекты государственного значения свои личные средства.

Деятельность его развивалась также в Одессе. По его проекту построена знаменитая одесская биржа, гостиница «Бристоль», вокзал. А вот участие в строительстве Оперного театра исследователи ставят под вопрос. Хотя по теории создания подобного здания он написал содержательные статьи. Также предложил еще в начале ХХ века устраивать выставки произведений искусства на улицах и площадях для народа. Что и реализовали в наше время.

Следующий перечень домов может стать путеводителем для туриста маршрута в Одессе по местам А. И. Бернардацци: улица Большая Арнаутская № 22 и 24, Дидрихсона 7 и 9, Княжеская 18 и 40, Пушкинская 10, 22, 34, Троицкая 20, Маразлиевская 12, Мечникова 53, Гоголя 23, Дерибасовская 31, Дворянская 20 и 23, Еврейская 14, Елизаветинская 9 и 16, Преображенская 14 и 15, а также Екатерининская площадь 5, названная в честь импреатрицы Екатерины II.

Сохранился документ в Российском Государственном Историческом Архиве (РГИА) в СПб о назначении пенсии Александру Иосифовичу Бернардацци (1831-1907). Труд его оплачивался из госбюджета Российской империи. Это памятка Кишиневу, гордость которого составляет А.И. Бернардацци, и Одессе, без которого ее вряд ли называли бы жемчужиной.

У А.И. Бернардацци было двое сыновей, Александр, 1871 г.р., и Евгений, 1883.

4

Эти два гения тоже оказались достойными продолжателями дела предков.

Александр приехал в Санкт-Петербург в 21 год, сначала поступил в Институт Гражданских Инженеров, затем продолжил свое образование в Высшем художественном училище при Императорской Академии Художеств в мастерской профессора Леонтия Н. Бенуа и «за отличные познания в искусстве и науках» согласно данным анкеты в журнале строительной комиссии в Екатеринбурге от 7 ноября 1915 г., заполненной собственноручно Бернардацци, «окончил курс в Академии художеств в 1904 г. со званием художника-архитектора». С 1905 по 1911 гг. подвизался как «вольный художник». Но охота, как известно, пуще неволи: и за эти годы вольности по его проекту строится дача фабриканта Пека в Строгановском саду, павильона международной строительной выставки 1908 года на Каменном острове, помещение литературно-артистического кабаре «Бродячая Собака» по Итальянской, 4 у Михайловского дворца, произведена реставрация парадных помещений Министерства народного просвещения, сооруженных по проекту Карло Росси (парадной лестницы, большого приемного зала, двух кабинетов гостей министра и кабинета самого министра), отделка интерьеров Нового театра незабвенной актрисы В.Ф. Комиссаржевской по Офицерской улице и доходного домика ее братьев в Коломне, сохранившегося поныне, а в 1910 году возведен знаменитый «Дом-сказка» на Английском проспекте, где он сам проживал много лет.

110 лет назад в 1911 году А. А. Бернардацци был приглашен на государственную службу в должности старшего архитектора строительного комитета Министерства Народного просвещения и члена ученого Комитета по профессионально-техническому образованию. Кто-то из исследователей указывает, что он вошел в состав Строительного комитета, занимался вопросами проектирования и ремонта учебных заведений. Были это два разных комитета или один и тот же — не суть важно; важно, что в период с 1912—1916 гг. по его проекту и под его руководством строится здание 6-й Санкт-Петербургской Мужской гимназии «имени наследника Цесаревича и великого князя Алексея Николаевича» у Чернышова моста на северном берегу Фонтанки.

Он стал членом «Общества Интимного театра» и одним из создателей арт-кабаре «Бродячая Собака», возобновив таким образом присутствие рода Бернардацци в традиции литературной. Знаковое кабаре «Бродячая собака» связано со звездными именами уже Серебряного века: Николая Гумилёва, расстрелянного большевиками ровно век назад, 26 августа 1921[5], Велимира Хлебникова, Всеволода Рождественского, Аркадия Аверченко, Тамары Карсавиной, Сергея Судейкина, Анны Ахматовой и ее возлюбленной Ольги Глебовой-Судейкиной, красавице-акртисе, художнице, первой русской модели, о которой она писала «А та, что сейчас танцует,// Непременно будет в аду».

1 июля 1917 года, буквально накануне октябрьской революции отбыл на Урал для возведения университета в Перми и Горного института в Екатеринбурге. В Северную столицу он больше не вернулся. За ним последовал младший брат Евгений Александрович Бернардацци. В се эти годы Евгений шел по стопам брата старшего, но не потому, что слепо подражал ему, а потому что это была генетическая судьба рода. После учебы в Одесском реальном училище, осенью 1902 года Евгений поступил в тот же Институт Гражданских Инженеров, где учился Александр, через четыре года уехал в Германию и поступил в Дармштадский Политехникум, где и получил диплом инженера-строителя в 1908 году. Это ему Александр передал свою частную практику в 1911 году, когда поступил на государственную службу в министерстве Народного просвещения. Евгений Александрович принимал активное участие в различных архитектурных конкурсах и увлекался сооружением исторических памятников. Его проекты как зданий, так и монументов неоднократно завоевывали почетную награду. Вот кто бы предложил идеальный проект памятника своему родному и двоюродному деду, Джузеппе и Джованни Бернардацци, который планируют поставить в Пятигорске в 2022 году! Евгений Александрович спроектировал постамент памятника Штефану Великому в Кишиневе и площадь вокруг него. А в Петербурге он руководил ремонтом и сегодня здравствующих домов председателя Швейцарского благотворительного Общества Шарля де-Риц-а-Порта на Малой Посадской, перестройкой и надстройкой купеческого особняка М.А. Гинзбурга на 11-й линии Васильевского острова. С 1913 по 1916 он выполнял обязанности помощника архитектора (и литератора) Сергея Сергеевича Корвин-Круковского (1874—1937) при сооружении Главного Казначейства на южном берегу Фонтанки у того же Чернышева моста напротив Мужской гимназии, строившейся по проекту его брата Александра. Более точные и полные данные укажет сам Е.А. Бернардацци в анкете, которую ему предстоит заполнить в дальнейшем в Екатеринбурге: 1908—1909 гг. работал в качестве старшего помощника своего брата при строительстве в Петербурге многоэтажного доходного дома Кольцова по ул. Офицерской, 60. В 1910 г. был старшим помощником гражданского архитектора С.С. Корвин-Круковского при постройке Алкогольной клиники при Психоневрологическом институте Министерства финансов, причем в 1911 г. «за болезнью гр. инженера Корвин-Круковского самостоятельно вел постройку алкогольной клиники».

Кроме того, в 1911 г. архитектор участвовал в строительстве здания Управления государственными сберегательными кассами, появившихся в России в 1842 г. по указу Николая 1, а также составил проекты Главного казначейства и анатомического здания и церкви при Психоневрологическом институте. В 1912 г. Е.А. Бернардацци составил проект архитектурной отделки памятника императрице Марии Федоровне (основательнице благотворительного ведомства), выигравшим конкурс и в мае 1914 г. утвержденным комитетом и императорской Академией художеств для установки перед Смольным институтом.

После революции А.А. Бернардацци эмигрировал в Харбин, где скончался в 1925 году, а его брат Е.А. Бернардацци вернулся в Кишинев, там и трудился до конца своих дней в 1931 г. Детей у обоих братьев не было.

Дальнейшие сведения в швейцарском издании отсутствуют.

5

Зато были дети у их тетки по отцу, Аделаиды-Катарины Иосифовны Бернардацци. Первым супругом ее был Евгений Феликсович Лагорио (1833?—1862), младший брат знаменитого живописца Льва Феликсовича Лагорио, лучший ученик Айвазовского. Сын их Александр Евгеньевич Лагорио. Сообщает об нем словарь Брокгауза и Эфрона: «известный русский петрограф, с 1885 г. состоит ординарным профессором по кафедре минералогии в Императорском варшавском университете. Свою ученую деятельность начал в Дерптском (ныне Юрьевском) университете. Из его работ, касающихся петрографии, особенно известны: «Mikroskopische Analyse ostbaltischer Gebirgsarten» (1876); «Vergleichend petrographische Untersuchungen über die massigen Gesteine der Krym» (1880); «Über die Natur der Glasbasis, sowie der Krystallisationsvorgänge im eruptiven Magma» (1887); «Die Andesite des Caucasus» (1878)[6]. Его именем названа грандиозная отвесная стена — вулканическая дайка — трещина, заполненная магматическим расплавом, - нависающая над ущельем Гяур-Бах на Карадаге, а также искусственный гранат лагориолит. И т.д.

После смерти мужа Е.Ф. Лагорио молодая выходит замуж за рижанина Эрнста Карла Рудольфа Фалтин, и в1864 году союз четы был благословлен рождением сына Германна Иммануэля Фалтин.

У Александра Евгеньевича Лагорио было трое детей:

Аделаида (1886, Варшава — 1976, Париж),

Александр (26.10.1890, Варшава — 1.06.1965, Стокгольм),

Мария (1893, Варшава — 1979, Париж).

Обе дочери были художницами в разной степени известными.

Мария Лагорио после октябрьской катастрофы отбыла в Финляндию. Выполняла там рисунки для коробок шоколадных конфет на кондитерской фабрике К. Фазера, рисовала открытки для издательства М. Bähr, иллюстрировала «Портрет Дориана Грея» О. Уайльда в издательстве Holger Schildts, Хельсинки, 1921 г. и др., рисовала балетные афиши, участвовала в выставках. В 1920 г. вышла замуж за архитектора и художника Николая Ивановича Исцеленнова (1891—1981) и вместе с ним переехала в Берлин, где вошла в Совет Дома искусств и сотрудничала с русскими издательствами. В начале 1920-х гг. М.А. Лагорио сделала иллюстрации к книгам «Царица Тамара», где, вероятно, были стихи М.Ю. Лермонтова «Тамара». Издала литографический эротический альбом «Kikimora Erotique». А столетие назад издательство «Трирема» выпустило альбом ее рисунков. Нарисовала иллюстрации к «Дон Жуану» Э.Т.А. Гофмана, напечатанному там издательстве «Вальтер и Ракинт», при этом сотрудничая с литературно-художественным журналом «Сполохи» в 1921—1923 гг., в котором, кстати, печатал свои исторические рассказы Иван Созонтович Лукаш, описавший в новелле «Колоннада» строительство Исаакиевского собора, где работали её предки Бернардацци, а значит, и всех Лагорио по линии матери Аделаиды-Катаринв.

В то же время художница составила проект декораций к опере «Сказки Гофмана» Ж. Оффенбаха для пражской Немецкой оперы и работала в Русском художественном передвижном театре. В 1923 г. состоялась совместная выставка Лагорио и Исцеленнова имевшей большой успех, одна из ее работ была приобретена супругой чехословацкого президента. В 1925 г. чета переехала в Париж. Здесь уже жила младшая сестра Марии Аделаида Александровна, ставшая художницей миниатюрных портретов и медальонов. Она преподавала роспись по фарфору и эмали в Русском художественно-промышленном училище и также занималась росписью фарфора на фабрике знаменитого князя Ф.Ф. Юсупова «Folia» (Фолья). Там же стала расписывать фарфоровые изделия в стиле русского модерна и Мария. Вскоре они с мужем уже были держателями лавки фарфора фабрики «Folia», открытую Феликсом Юсуповым, супругом племянницы императора Николая II Ирины Александровны Романовой. Затем у них появилась мастерская в Латинском квартале. Обе похоронены на русском кладбище в Сент-Женевьев-де-Буа, которое, увы, становится все менее русским: там появляются могилы мигрантов со всего мира.

А деятельность их брата Александра Александровича связана с кинематографом, вошедшего в его анналы как Александр фон Лагорио — один из первопроходцев операторского мастерства.

До Первой мировой войны он учился в Санкт-Петербурге в Инженерном институте. В 1917 г. уехал в Финляндию. Но учебу на инженера смог продолжить только в Берлине в 1920 г. Там уже находился его отец, сотрудничавший с профессором, Нобелевским лауреатом по химии 1909 г. Вильгельмом Оствальдаом. Вдохновленный их наработками, Александр фон Лагорио тоже стал заниматься вопросами технического потенциала цветной пленки и в 1923 году сделал записи для фильма «Теория цвета». А в 1924 году он становится членом общества «Асса-фильм», выпускающему научно-популярные фильмы. (А не отсюда ли позаимствовано название кинофильма С. Соловьева «Асса»?) В этой новой объединенной студии, возглавленной Георгием Азагаровым и Николаем Лариным, Александр Александрович (Второй по линии Бернардацци) фон Лагорио стал заведующим технико-инженерного отделения. Г.Г. Агазаров (1892—1957), русский актёр и режиссёр, помог его становлению как кинематографиста.

В 1930 году на киноэкранах Германии прошла премьера кинокартины «Донская казачья песня» режиссёра Агазарова, премьера, ставшая дебютом фон Лагорио — оператора-постановщика в сотрудничестве с Куртом Ортелем. «Первой полностью самостоятельной работой в качестве оператора-постановщика, — пишет Николай Майоров, — стал игровой фильм “Der Schimmelreiter” («Бледный всадник») (1934). Как оператор-постановщик в 1937 году он снял первый в мире цветной экспериментальный короткометражный фильм по негативо-позитивному процессу «Agfacolor» «Die Postkutsche» («Дилижанс»)»[7]. Так что Александра Александровича Второго по линии Бернардацци совершенно справедливо называют пионером кинематографа и первым в кино; это определение фактически генетическое: его предки были первыми зодчими Пятигорья.

Всего им было снято 16 фильмов. Когда закончилась операторская деятельность, включавшая недолгое сотрудничество с Лине Рифеншталь, он занялся проблематикой кинодизайна и опубликовал лекцию «Истинное воспроизведение цветов на цветной пленке» в 1942 году. А писать по вопросам своего мастерства он начал еще в 1920 гг. /100/. Посвящает ему биографическую справку в энциклопедической «Хронике кинематографической жизни» и знаковый киновед, знаток эмигрантского кинематографа Рашит Янгиров (1954—2004).

Деятельность Александра фон Лагорио — это еще один вклад в мировую культуру, внесенный потомками родами Бернардацци.

В России в новой редакции готовится издание этой книги о творческой династии Бернардацци, которая должна выйти в текущем году, объявленным в их честь в Пятигорске.