Подходила к завершению гонка. Вскоре водители грузовых автомобилей узнают, кто из шоферов победитель. Ожидал Бережков, что соревнования будут не шуточные, до истинности вполне серьезные? Догадывался, что здесь для него сложится то холодно, то жарко. Кто обещал, что нисколько не устанешь? Не было подобных обещаний. А строгие судьи — вот они. Им желается знать, кто лучший по профессии. Также и гонщик Бережков не против прознать таковскую штуку. Можно собратьям погоняться. Почему обязательно — ни к чему? Шофера не хуже поваров.
Пусть не в белых колпаках работают, но у каждого есть голова на плечах. Так что можно товарищам Бережковским варить, как говорится, дотошливо соревновательный супец. И почаще даже, нежели раз в три года. Бывают дорожные волшебства, без них не обходится дело. Тут главное соображай, откуда что взялось. Вот, к примеру, камышовые кряквы, что неожиданно починают летать над приборной доской в кабине. Почему они могут привязаться к Ивану?
Однажды он очень сильно устал в деревенских проселках. Было с ним такое. И никуда не сплыла та дорожная штука — затаилась в голове, начала поджидать своего часа. В тот раз, вестимо, случилась история простая. Не вот тебе волшебная. Когда умаялся в поездке, довелось ему отдыхать как раз у пруда. Утки в камышах снились неспроста сегодня. Приключилась у шофера нехватка, то бишь недостача бодрости и глазастости.
Оттого и вышло оно — чудеса полезли, словно тесто из квашни. Только успевай поворачиваться. Чтобы не загреметь туда, не знаю куда.
Теперь, когда гонка шибко развернулась, то — что напрочь не сплыло — мигом взяло да и всплыло. Полетели кругами волшебные кряквы в кабине. Запросила голова хоть полчасика, чтобы развеяться и живее шевелить мозгами. Да уж, если в профессии ты не промах, сделай себе памятную заметочку — в дороге усталость может навалиться неожиданно. Тогда свободно окажешься в ласковых сновидениях. Именно что в окружении чудес. Перед правилами движения повдоль строгого асфальта весь в долгу, как в шелку.
Пускай будет тебе волшебно-приставучий навал, пускай он где-нибудь задержится, но когда подкрадется усталось, принимай срочные меры. Ну, и как ее побороть? Трудное это занятие, однако прогнать приятные расчудесности шофер обязан. «Вот что сотворю сейчас, — подумал Бережков. — Возьму я кусок колбасы и припасенный к ужину хлеб. Ждать финиша гонки зачем? Стану сей момент усиленно бодриться, ароматной горбушкой в отчаянности заправляться».
Куснул хлебушек. Раз и другой. Нет, не лезет в горло сухомятка. Тогда горбушку отложил, откусил шматок докторской, весьма способной, колбасы. На вкусный аппетит если, то выходит оно получше ныне, и всё же не хватает колбасному обеду сдобного хлебного аромата. Нужно признаться, неладно получается. Когда от еды нет удовольствия, не очень тебе хочется жевать. Возьмешь и забудешь куснуть четвертый или пятый разок, склонишь бедовую головушку на руль, задремлешь.
Тогда как раз полетишь уткой над своим кабинно расчудесным прудом. «И нечего на меня глядеть! — сказал Иван меховушке. — Ясное дело, я тебе не повар, чтобы знать все подходы к желудку. Однако бутерброд соображу построить. Нужно положить колбасу на хлеб. Заправочка будет — что надо, в дорожных разнообразностях всенепременно полезная и вкусная».
Начал он жевать то, что выстроил. Чувствует: спать не к спеху. Вкус у бутерброда подходящий. Чтобы ехать себе и ехать. «Хлеб с колбасой я сам съем, — сказал Иван дружку с черными бусинками. — Грузовик у меня и капли не получит. Пусть Васек-тяжеловоз обходится бензином. Много вас тут, желающих смолотить мой тормозок».
Хотел чертик на шутку смело ответить: сроду ни я, ни грузовик не мечтали о вкусных кушаньях из твоей сумки!
И что же? Как всегда, раздумал подавать голос. Не очень-то здесь большая необходимость нынешним часом разоряться. Чей тормозок? Вот пускай тот и уминает свое пищевое довольствие, а чертику можно просто посматривать по сторонам. Есть у него такое неотвязно крепкое желание.
— Ну, ладно, — сказал Бережков. — Пожалуйста. Вообще-то я не жадный. К тому же пейзажи вдоль дороги для тебя не менее интересные, чем колбаса. Хорошо, радостно тут, гляжу, взлетаешь поверх всяких возможностей.
На приборной панели в кабине пока что никаких чудес. Ни пышноволосых камышей, ни зеленой тины. Спокойно можно выведать, сколько осталось километров до финиша. У Бережкова — когда старых камышей не видать — страха нет перед приборами. Взял и глянул, и без промедления выведал: нынче сталось Ваську-тяжеловозу минут пятнадцать нормального хода. Вроде бы и не очень много времени, чтобы пугаться чудесно-волшебного пруда. Да ведь беда в том — зеленотинистый водоем не вот тебе спрашивает, когда приласкать водителя. Захочет и в любую минуту объявится, и запустит уток по кругу. А ты, усталый гонщик, радуйся тогда по силе разума.
Нет уж, продолжать надо предусмотрительное жевание. Иван должен — хотя бы и хмурясь на строгую необходимость — причмокивать, гдаза таращить и снова причмокивать, то бишь есть по возможности дольше. Никто еще не засыпал, когда имеется достойное угощение. Пусть не шикарное поварское блюдо, но вполне приличный бутерброд, ароматный и в меру сочный. Машина, мелко дрожа, мчалась тем временем по шоссе. В свою очередь глотала не колбасу и хлеб — километры.
Васек-тяжеловоз словно чувствовал, что скоро уже конец соревнованиям и можно будет вернуться домой. Туда, где леса, настоящие озера, знакомые проселки. Всё ближе, ближе город. Не за горами финиш. Бережков поэтому был начеку. Он старательно уминал хлеб с колбасой, пусть ему и есть-то сейчас хотелось не так чтобы очень. Последние километры стремительно ложились под колеса.
Честно говоря, аппетит у Бережкова сокращался еще более стремительно. К нему одна за другой подскакивали мысли — а не отложить ли бутерброд подальше? Э, нет! Тут как тут объявятся необыкновенные пруды. Отстаньте, бродяги несусветные! Иван вами разве ничуть не обучен? Подготовлен по всей форме. И значит, имеет полное право подмигивать меховушке, не забывая отправлять спасительную пищу в рот. А рессоры плавно покачивают машину — убаюкивают гонщика. Становится асфальт перед городом всё более гладким.
Шофер, нет, не зевает, он себе на уме. С набитым ртом, будьте спокойненьки, выстоит против камышей на приборной панели. Против уток, зеленой тины и всех прочих волшебных штук, о которых раньше не имел понятия. Выстоит, приедет домой. Тогда — к случаю — не откажется хоть чирка зажарить, хоть крякву. Для родных и друзей.
У Ивана есть уверенность, что теперь нипочем не промахнется на охоте. Как раньше случалось иногда.
Его настроение очень даже объяснимо: утки допекли шофера. Оттого имеет он твердое желание добыть одну и приготовить вкусное блюдо. Пусть сам обычный в простоте шофер, никакой не мастеровитый повар. Меховушка порешил той минутой поуспокоиться. Почти уже не дрыгает медными копытцами. Там у себя, под потолком кабины, висит на резинке, соображает: ого, я вижу финиш! Да, пришел-таки хлебу и колбасе конец. Но здесь завершилась и гонка.
Васек-тяжеловоз пересек линию финиша, все начали поздравлять водителя. А у него один лишь имелся вопрос — много ли получил штрафных очков? Чудак человек! Если зрители кидают вверх кепки, машут тебе руками, то они знают, что делают. Раньше у тебя уже были успехи в гонке. Правильно? Сегодняшний штраф — пустяшный, не очень большой, поэтому Бережков и есть победитель. Не сплошной соня и не полный растеряха. Дорога была трудной, однако доехал до города как надо.
Пригодилась Ивану сумка. Достал он из нее запасные свечи зажигания. В моторе Васька-тяжеловоза будут стоять новенькие. Теперь Бережков поедет домой, и туда надо без приключений добраться, там заждались, наверное. Свечи он вынул из сумки, а что положил взамен? Награду, конечно. И кроме того прихватил себе в обратный путь хлеба и колбасы. Научен камышовыми прудами, понимаете? Что касаемо прыгучей меховушка в кабине, чертик то ли спал, то ли всё, что надо, уже высмотрел. И Васек-тяжеловоз стоял спокойно, и пассажир с медными копытцами не плясал у лобового стекла.
Иван щелкнул лохматого дружка по носу: «Пора домой. К настоящим уткам». Тот качнулся на резинке. Кажется, даже заперебирал проволочными ногами. Видно, ему хотелось в родные края. Оттого долго не успокаивался. Всё кивал в согласии. В том смысле дергался, что нечего и спорить. Пора лохматому талисману возвращаться домой, рессора его причеши! Спрашивали Бережкова другие шофера: как удалось победить? Ведь впервые участвовал он в соревнованиях. Наверное, секрет какой-нибудь у него припасен, а?
Очень им хотелось разузнать Бережковские ловкие приемчики. Потому что каждому желается в гонках быть первым, самым лучшим. Как, например, каждый не прочь на голодный желудок умять приличный бутерброд. «Есть секрет, — улыбаясь, отвечал Иван. — Как увижу вылетающих из камышей уток, так сразу: стоп, машина, рессора тебя задери!» Гонщики потом между собой говорили, что хитрец Бережков, жалко ему выдавать свои приемчики.
Невдомек им было, что говорил он чистую правду. Ведь главное не заснуть за рулем. Разве не так? А уж кому что снится… Ты, гонщик, лишь знай не зевай. Хорошо рули, вовремя нажимай на педаль тормоза, на педаль газа. Придет тогда и победа. Одним словом, вернулись — приехали домой Васек-тяжеловоз, Иван и его лохматый дружок.
Затем не раз приходилось участвовать шоферу в соревнованиях. Стал он известным гонщиком, колесил по всей стране. И всегда был начеку. Если, сидя за рулем, заметит уток, летающих кругами над камышом, притормозит.
Уж не вот вам залюбуется на привязчивоо ласковые, докучливо дорожные видения. Хорошую прошел школу насчет чудес в кабине. Что хочешь с ним делай — нога сама найдет тормозную педаль. Чертик никогда больше не превращался в гнома с сияющим лиловым носом. Зачем лохматому дружку необыкновенные выкрутасы, когда шофер всё делает правильно? Вот подумайте сами — зачем? Если уверенно мчится в небеса обетованные, в блистательные чемпионские выси?