Сания Шавалиева. Желтый ценник. — М.: АСТ, 2021
…Роман «Желтый ценник» Сании Шавалиевой посвящен всем предпринимателям, занятым челночным бизнесом, и с одной стороны, безусловно, описывает опыт целого поколения. Чуть ли не впервые героем большого репортажного, исторического, бытового полотна становится, по сути, рыночная торговка — бывший инженер-технолог из советского Татарстана, вынужденная стать за прилавок. Завод сгорел, работы не стало, челноки потянулись в Москву за товаром. Думаете, легко было? «Понятие «частный предприниматель» плохо приживалось в стране, где все еще главенствовал тезис о том, что предприниматели — это барыги, кровопийцы, чей мир — это туманные деловые отношения с опорой на обман и взаимное недоверие», — напоминают нам основные постулаты «прежней» жизни.
С другой стороны, описав «рыночный» опыт своей героини Аси, ее мужа Руслана и их друзей, родственников и целой, в общем-то, страны, автор создала психологический портрет упомянутого поколения, рассказав о его философии, раскрыв механизмы адаптации, заложив основы понимания всех последующих форм его развития уже в наше время. По сюжету, перед нами знакомая картина ранней постсоветской жизни. «Виноградники вырубили, водку запретили. Вдруг стало модным говорить только на татарском языке. Пока запуганный обыватель подчинялся, справлял безалкогольные свадьбы, спешно учил татарский язык, наглецы шли напролом. Подпольно гоношили водку, торговали отравой, покупали какие-то бумажки с грабительскими печатями и захватывали все вокруг. Директора магазинов, заводов, совхозов вдруг становились хозяевами, а работники — рабами. Не сразу, конечно. Сначала всем выдавали бумажки с непонятным названием «ваучеры» и призывали быть богатыми и успешными. Ушлые сориентировались, обещая золотые горы, выманивали ваучеры у простофиль и пропадали навеки. Прошло много лет, прежде чем обыватели поняли, как виртуозно их нагрели. Они привыкли верить власти, ее твердости и решимости и по-другому жить не умели».
То есть, на дворе 95-год со всеми вытекающими последствиями. Беспредел «лихих девяностых», творящийся и на трассе, где бандиты грабят автобус с челноками, едущими в Москву, и в семье, где соседка по квартире отжимает и мужа героини, и квартиру. Все это, безусловно, связано, поскольку и дела семейные, не заканчивающиеся ссорами, скандалами, драками и судом, и дела общественные с коррупцией на таможне, формируют не только «новое общество», но жизнь и мировоззрение отдельно взятого индивида. Например, героиня романа — все невзгоды, выпавшие на ее долю, казалось бы, должны ожесточить ее, закалив в рыночных сражениях, но выходит с точностью до наоборот. Она остается чуткой, ранимой, доброй женщиной, простившей и слабого мужа, и сильных конкурентов. Магазин открыт, все высоты взяты, даже запущена носочная фабрика — таков итог ее «рыночной» жизни. Генетика? Воспитание? Сила характера?
Как бы там ни было, роман полон неожиданных метафор и сравнений, помогающих и понять описываемое время, и осознать его значение в контексте каких-то иных, не только социальных и «рыночных» координат. Например, метафора с колодцем, безусловно отсылающая к моральному императиву Канта и заодно «временной воронке» позднейших философских школ. «Время неслось и пожирало возможность что-то успеть. Его можно было сравнить с «великим колодцем», на дне которого всевозможными рыбами светились звезды. Колодец ненасытно поглощал время, а оно, натолкнувшись на крутые откосы колодца, образовывало воронку и уносилось вглубь, безжалостно прихватывая все, что попадалось на пути. За одно мгновение все вроде сильное и мощное враз превращалось в хрупкое и беспомощное. Против воронки времени никто не мог устоять. Если бы Ася обладала волшебным даром, она бы обязательно вычерпала из колодца пару ведер для матери. Пусть бы еще прожила пару лет».
Допуская коннотации, позволим себе заметить, что «сильное и мощное» означает, конечно же, прошлую жизнь, «союз нерушимый республик свободных» и прочую удобную семантику. А вот насчет «хрупкого и беспомощного» можно поспорить. Если это про семейные связи, то в данном случае, конечно, совпадает — брак героев романа оказался под ударом, Ася и Руслан прошли немалые испытания, и оказалось, что человек как всегда слаб. «Я из другой жизни, после распада которой остались душевные развалины, ослепившие глаза и разум, — рассказывает героиня романа. — И надо привыкать жить так: решать рутинные вопросы, просыпаться по утрам, чистить зубы, будить детей в садик, искать работу. И все это делать по памяти и наощупь, потому что сам ты слеп». Что же касается всего поколения «клетчатых баулов», вброшенного в «рыночный период», то здесь вряд ли можно говорить о «хрупкости». Такой школы выживания советские люди давно не знали, хоть и были готовы к подобным переменам. Героиня недаром постоянно вспоминает людей из прошлого — свекровь, отца… И здесь тоже сплошные метафоры. «Еще одной страстью отца было желание ремонтировать все с помощью синей изоленты, — сообщает она. — Он тщательно наматывал ее на кран или на люстру, а если ремонт не получался, выбрасывал все на помойку и покупал все новое, синюю изоленту в первую очередь».
Впрочем, ремонт, как видим, не удался, а будущая жизнь, которая уже в прошлом — вот она, читайте, пока не забылась.