У Светы было большое любящее сердце. Она любила мать и отца, любила сестру, любила племянников, любила свой небольшой городок с высокими тополями вдоль улиц, любила жаркое знойное лето и снежную морозную зиму, жёлтую, засыпанную опавшими листьями, осень и мокрую, грязную весну, любила университет, в котором когда-то училась и теперь работала, любила студентов, потому что они напоминали ей собственные беззаботные весёлые студенческие годы.

Она старалась жить полной и насыщенной жизнью, чтобы, ни дай Бог, не упустить чего-то и потом не жалеть об этом. Первая помощница дома и незаменимая работница в университете она успевала везде и очень этим гордилась. Во всё, за что ни бралась, она вкладывала душу и старание, и это не оставалось незамеченным. Родители не чаяли в ней души, а на работе без неё просто не могли обойтись. К её мнению прислушивались и студенты, и преподаватели, а руководство считало её образцовым работником и отличным специалистом.

Прямолинейная и открытая, она не любила лжи и всегда говорила, что думает, в глаза, чего бы ей это не стоило. Не всем нравилась эта её черта. Иногда она служила ей не самую лучшую службу. Но такой уж она была и не собиралась ни под кого подстраиваться.

Сложно сказать, что бы она ответила, если бы её спросили, считает ли она себя счастливой. На первый взгляд именно такое впечатление и создавалось. В те минуты, когда Света была занята работой, она ни о чём другом не думала; и была по-настоящему счастлива, когда у неё всё получалось, и когда её понимали другие.

В кругу друзей и студентов она слыла первой зачинщицей и душой любой компании. Богатая на разные выдумки она была полна всяких неожиданных идей, которые из неё так и сыпали, поражая своей оригинальностью даже самых искушённых.

Стройная и светловолосая, с бронзовым отливом кожи, со смеющимися голубыми глазами и задорной улыбкой, она казалась совсем легкой и воздушной, как небесный ангел. Ей было уже тридцать лет, но выглядела она намного моложе своих подруг и сверстников.

В каждом её движении и жесте чувствовался незаметный отпечаток юношеской беззаботности и непосредственности. Как раз это и придавало ей то особенное очарование, которое, как волшебный ключик, открывало сердца всех, кто её знал. Можно было даже позавидовать. Но завидовать, честно говоря, было нечему.

Её огромное любящее сердце было ранено и болело неизлечимой беспросветной тоской. Света одержимо хотела выйти замуж, потому что ей было уже тридцать лет, и она боялась одиночества. Она чувствовала, как уходит время, оставляя ей всё меньше и меньше шансов. Она часто думала об этом, и ей становилось страшно от одной только мысли, что она никогда не выйдет замуж.

Её подруги давно уже были замужними, а ей всё не везло. Но она не теряла надежду и верила, что всё равно рано или поздно встретит своего принца.

К вопросу замужества она подходила достаточно серьёзно и предъявляла к себе непомерно высокие требования. В выборе потенциального мужа требования были не менее высокие, поэтому все появлявшиеся кандидаты в конце концов с треском проваливались.

Значение имела буквально каждая мелочь, начиная от ботинок и заканчивая нижним бельём, способностью держать себя в обществе и наедине, грамотностью и умом. Ничего не укрывалось от её пытливого проницательного взора и подвергалось самой строжайшей критике.

Годы шли, а принц, как назло, не появлялся, и идея выйти замуж становилась всё навязчивей и болезненней. Со временем Света зациклилась на ней окончательно, ставя её на один уровень с извечными вопросами жизни и смерти.

Впрочем, был у неё один старый поклонник, который изредка и ненадолго появлялся в её жизни, и даже однажды сделал ей предложение. Его звали Виталиком. Он был достаточно скользким типом. Но на безрыбье, как говорится, и рак рыба. Поэтому Света ухватилась за его предложение и носилась с ним, как Фома с пареной репой, вообразив себе весть знает что. Она была идеалисткой и романтиком, и принимала всё за чистую монету.

Её близкая подруга Оксана, прагматичная и рациональная девушка, которая, как говорится, прошла и Крым и Рим, видя страдания своей подруги и желая ей помочь, с охотностью делилась с ней своим недюжинным жизненным опытом, объясняя, по чём нынче пуд соли, и как и с чем нужно есть то, что она давно уже пережевала. Она-то и познакомила Свету с Толиком.

— Пусть он немного простоват и грубоват, — рассказывала Оксана. — Зато у него своя трёхкомнатная квартира, не пьёт, не курит, ни какой-нибудь там дурак. В общем, то, что нужно для полного счастья.

Доводы были железными и неопровержимыми. Да и что могла сказать ей Света в своём плачевном положении.

— Ну, и как ты себе представляешь, я с ним познакомлюсь? — упиралась она для приличия. — Приду к нему и скажу: ”Здравствуйте, я от Оксаны, меня зовут Светой, давайте поженимся”.

— Всё очень просто. У тебя есть какие-нибудь неисправные электроприборы?

— Да, утюг барахлит немного.

— Вот и отлично.

— А зачем тебе это, не понимаю?

— Толик работает где-то сторожем сутки на трое, а в свободное от работы время занимается починкой электроприборов. У него дома целая мастерская. Вот мы к нему с твоим утюгом и придём. Он меня давно уже просил познакомить его с какой-нибудь симпатичной девушкой. А ты у нас как раз то, что надо. И утюг твой будет очень даже кстати.

— Ты думаешь это прилично?

— Не дрейфь, подруга, это верный шанс. Я тебе плохого не посоветую.

Всё же было немного страшновато, и Света до дрожи в коленках дрейфила и когда Оксана договаривалась с Толиком за утюг, и когда они шли к нему домой, и когда звонили в дверь. Но желание пуще неволи и, поэтому Света, сцепив зубы и стараясь выглядеть как можно непринуждённей, с замиранием сердца покорно шла за подругой и не хотела думать о плохом, и надеялась только на самое лучшее.

Толик встретил их в семейных трусах, небритый и заспанный. Пока он приводил себя в порядок, они сидели в гостиной на диване и слушали музыку. В былые времена одного этого уже было бы достаточно, чтобы вынести окончательный приговор и больше не возвращаться к начатой беседе.

Толик вышел из ванной выбритый и умытый, в свежей рубашке и выглаженных брюках. От него приятно пахло, судя по запаху, наверняка, дорогим одеколоном. Света зафиксировала это в своей голове и чаши весов уверенно качнулись в его сторону, отсчитывая зачётные очки.

Толик посмотрел утюг, а потом пригласил их к чаю. За чаем они мило беседовали, и Света была приятно удивлена его зрелыми рассуждениями и оригинальным мировоззрением. К тому же, Толик оказался тонким психологом, он с ходу подметил некоторые неуловимые черты Светиного характера и этим приятно шокировал её и окончательно расположил к себе.

Он не преминул пожаловаться на свою холостяцкую одинокую жизнь и невзначай, между словом, заметить, что уже давно женился бы, если бы встретил такую красивую девушку, как Света.

— Он в наших руках. Ты ему явно понравилась, — сказала Оксана, когда они вышли от Толика.

— С чего ты взяла? — с притворным безразличием спросила Света.

— Я видела, как он на тебя смотрел.

— Ну и как?

— Так кошка смотрит на мышь, когда готовится её слопать. Мужики, они все одинаковы. Они все животные. Им от нас нужно только одно. Я надеюсь, ты меня понимаешь? Так что будь спокойна, ты ему явно понравилась.

— А если ему только это и нужно?

— Запомни, путь к сердцу любого мужчины лежит через его желудок и через это. Вот тебе и карты в руки. Теперь ты знаешь его слабые места. Всё остальное зависит только от тебя одной. Или, может, тебе рассказать, как это делается? — Оксана насмешливо хохотнула.

Света с удовольствием послушала бы её советы, но этот издевательский хохоток задел её за живое. Женское самолюбие взяло верх и Света решила доказать подруге, что справится и сама.

Когда она пошла за утюгом, Толик снова угостил её чаем, денег за утюг брать не захотел и в самых любезных и изысканных выражениях стал намекать на продолжение знакомства. Света немного, для приличия, конечно же, поломалась, но, в конце концов, согласилась, и они обменялись телефонами.

Через несколько дней Толик позвонил и пригласил Свету к себе на ужин. Света ответила отказом, сославшись на дурное настроение, и дала обещание, что в следующий раз, возможно, и примет его предложение.

— Ну и зря. Я бы на твоём месте согласилась, — сказала Оксана.

— Пусть помучается немного, — самодовольно ответила Света.

— А вдруг больше не позвонит?

— Если я ему и в самом деле нравлюсь, то позвонит.

Света, как в воду глядела. Через несколько дней он снова позвонил. Но она ему и на этот раз отказала.

— Ты даёшь, подруга, — недоумевала Оксана.

— Ты говорила, все мужчины животные? Скоро он у меня с руки есть будет, как котёнок. Вот увидишь, — отыгрывалась за насмешки Света.

После третьего отказа у Оксаны не было слов. Она только всплеснула руками от недоумения.

— И вообще, мне не нравится эта домашняя любовь, — подбоченясь, с видом заправского знатока рассуждала Света. — Я понимаю, что без секса не обойдётся. Но не так же быстро. Нет бы, в кино пригласил, или в ресторан. А то домой сразу тянет, в постель.

— Знаешь, подруга, на тебя не угодишь. Смотри, как бы не осталась ты с носом.

— Еще посмотрим, кто с носом останется, — насмешливо хохотнула Света.

Теперь они были в расчёте.

— Не боишься, что сама потом за ним бегать будешь?

— Не такой он уж и красавец, чтобы за ним бегать.

— С лица воды не пить. Красавец — не красавец, только где ж ты лучшего найдёшь. Хорошие мужики нынче на вес золота.

Толик и в самом деле не был красавцем. Рыжая копна волос на голове, весь в веснушках, с приплюснутым носом, маленькими крысиными глазками, большими толстыми губами и острым непропорциональным подбородком. Словом, ни то, ни сё, размазня какая-то.

— Докрутишься, подруга. Уведут мужика, потом поздно будет, — укоряла Оксана Свету.

— Не уведут, куда он от меня денется, — хвастала перед подругой Света, но в глубине души всё же запереживала, а вдруг и в самом деле уведут, и решила больше не испытывать судьбу.

А Толик, как назло, всё не звонил и не звонил. Накаркала, ворона, поносила в сердцах она Оксану. Но от этого ей легче не становилось. Волей-неволей пришлось идти за советом к подруге.

— А я тебя предупреждала, — безжалостно ткнула её носом в грязь Оксана. — Докрутилась? Кому такое понравится?

— Что же теперь делать? — отставив в сторону весь свой гонор, вопрошала к ней Света.

— Даже не знаю.

Теперь была очередь Оксаны отыгрываться на Свете. Она с радостью воспользовалась этой возможностью потешить собственное самолюбие. Она просто наслаждалась унижением своей лучшей подруги. В любой другой ситуации

Света не стала бы терпеть издевательств и ответила бы тем же со всей остротой и едкостью.

— Ты думаешь, он больше не позвонит? — продолжала допытываться Света.

— Даже не знаю, — всё больше растравливала её раненное сердце Оксана. — Я бы на его месте не позвонила. Скорее всего, не позвонит.

Но она ошибалась. Через неделю Толик позвонил, и Света уже не стала крутить носом, и в назначенное время, готовая на что угодно, отправилась к нему домой. А на следующий день она никак не могла дождаться вечера, чтобы поскорее встретиться с подругой и поделиться с ней своими впечатлениями.

— Что с тобой? — спросила Оксана. — Ты сама на себя не похожа.

— Я, кажется, влюбилась, — чуть ли не задыхаясь, выпалила Света.

— В кого, в Толика? — с напускной брезгливостью спросила Оксана.

— Ну, а в кого еще? — не поняла её интонации Света.

Оксана только пожала плечами.

— А он что? — с той же интонацией продолжала спрашивать Оксана.

— Он просто прелесть, — сложила на груди руки Света.

— Ещё вчера ты говорила, что он урод.

— В мужчине внешность не главное. Главное — внутренний мир. Помнишь, кто-то из классиков сказал, что мужчине достаточно быть чуть красивее обезьяны. Пушкин ведь тоже не был красавцем, а женщины на него, как на мёд, липли.

— Не хотела бы я свою жизнь с уродом связывать, будь он хоть трижды Пушкиным.

— Толик не урод. Ты бы знала, какой он внимательный и нежный. Даже кофе в постель мне принёс.

Из этих слов Оксана сделала вывод, что одним ужином вечер не обошёлся.

— И как он в постели? — бесцеремонно поинтересовалась она.

Света немного стушевалась и покраснела.

— Я таких мужчин ещё не встречала, — борясь со смущением, ответила она.

— Странно, а мне говорили, что он в постели никакой, — решила испытать Светино терпение Оксана.

Света тут же вспыхнула, и в её глазах загорелся огонёк ревности.

— Кто это такое болтает?

Оксана ничего не ответила.

— Не верь всяким сплетням. Это они от зависти болтают.

— Было б чему завидовать, — ухмыльнулась Оксана.

— А может, и ты мне завидуешь? — готовясь вонзить свои коготки в подругу, взвизгнула Света.

Оксана моментально оценила ситуацию и решила больше не издеваться над Светой.

— Да успокойся ты. Пошутила я. Что, шуток не понимаешь? — сказала она и сразу же направила разговор в другое русло. — Ты лучше расскажи, на чём вы распрощались.

Света на мгновение погрузилась в свежие воспоминания и яростная гримаса на её личике тут же сменилась умилённым выражением.

— Он сделал мне предложение. И сказал, что я девушка его мечты. А ещё он уговаривал меня переехать к нему.

— Ну, а ты?

— А что я? Хоть он и лапочка, но я сказала ему всё, что о нём думаю. И за дырявые носки, и за его небритую рожу, и за эту домашнюю любовь. Пусть не задирает нос из-за того, что я ему на первом же свидании отдалась. Не для того я с ним знакомилась, чтобы диваны по домам просиживать. Или ему денег на меня жалко?

— Дура ты, дура. Кто ж мужику в глаза о его недостатках говорит.

— Я по-другому не могу, — гордо заявила Света. — Если мне что-то не нравится, я не буду молчать.

— Потому-то от тебя все мужики и поразбегались. Вот и сиди одна, как принцесса на бобах. С таким характером и Толик от тебя сбежит.

— Не сбежит. Он в меня по уши втюхался. Завтра вечером позвонить обещал. В кино пойдём. Перевоспитывать буду. Мне неотёсанный муж не нужен. Я ему так и сказала.

— А он что?

— Пообещал измениться. И тут же в кино пригласил. Видишь, что с людьми любовь делает.

— И когда ты решила к нему переезжать?

— А зачем торопиться? Пусть вначале докажет, что любит меня по-настоящему. А там жизнь покажет.

И жизнь показала. Толик не позвонил к ней ни на следующий день, ни через день, ни через два. Света всерьёз забеспокоилась и вразрез с собственными принципами позвонила к нему сама.

Толик взял трубку и сонным заплетающимся языком стал городить какую-то ахинею.

Свете это очень не понравилось, но она продолжала слушать его нелепые оправдания и отговорки, явно высосанные из пальца.

— Напарник захворал. Пришлось подменять его трое суток, — оправдывался Толик.

— А почему не позвонил, не предупредил? Я здесь сижу, волнуюсь, — атаковала его Света.

— Номер твой где-то затерял. Никак найти не могу.

Это просто взбесило Свету.

— Номер любимой девушки нужно знать наизусть. Возьми ручку, записывай.

Светиному раздражению не было конца и края. В этот момент в трубке раздался шум смываемого бачка. Света представила Толика, разговаривающего с любимой девушкой по телефону, сидя на унитазе. Такого неуважения к себе она вынести не смогла. Она с силой швырнула трубку и твёрдо решила вычеркнуть Толика из своей жизни навсегда.

Но сделать это оказалось куда гораздо труднее. Через несколько дней она снова позвонила Толику и ледяным бесчувственным голосом продиктовала ему свой номер телефона.

— Я тебе даю последний шанс. Вполне возможно, я тебя прощу. Всё зависит только от тебя, — сказала она на прощание, всё ещё надеясь, что Толик позвонит.

Но Толик не позвонил. Зато позвонил Виталик. Он сказал, что скоро приезжает, и что очень соскучился за ней, и что ему надоела эта неопределённость, и что уже давно пора разобраться в их отношениях. Намёк был очень пространный и неконкретный, зато интригующий и многообещающий.

Что ж, может, это и к лучшему, подумала Света. И другим урок будет. Это адресовалось конкретно Толику. Света представила, как он будет кусать себе локти, когда увидит их с Виталиком в свадебном лимузине. От удовольствия у неё потекли слюнки. Да, лучшего кандидата и не найдёшь, внушала сама себе Света.

Они с Виталиком договорились, что в день приезда Света встретит его на вокзале, и они вместе поедут к нему домой. В тот день, как назло, с самого утра лил нескончаемый дождь. Это сильно портило все Светины планы. Ей так хотелось произвести на Виталика впечатление, что поневоле пришлось пренебречь удобствами и комфортом. Она с утра ещё сделала в парикмахерской шикарную причёску, которая грозила развалиться от влаги в любую минуту, и оделась совсем уж не по погоде: тоненькая кофточка, короткая юбка, нейлоновые чулки и туфли на шпильках. Единственным спасением был зонт.

Света очень волновалась и поэтому пришла на вокзал задолго до прибытия поезда. В вокзале было холодно, так что, пока она ждала, сильно продрогла. К прибытию поезда у неё зуб на зуб не попадал. Всё же она вышла на перрон, чтобы, ни дай Бог, не пропустить Виталика. Но среди прибывших его не было. Света подумала, что, наверное, что—то перепутала, или они разминулись. Она отыскала работающий таксофон и позвонила Виталику домой. Его мама сказала, что Виталик не предупреждал о приезде, поэтому вряд ли сегодня приедет.

Света поняла, что он её обманул, и расплакалась от обиды и горя. Продрогшая и промокшая она возвращалась одна домой под проливным дождём, не замечая ни луж, ни грязи. Её огромное любящее сердце было окончательно разбито, она ненавидела себя, ей не хотелось больше жить.

Таких обид не прощают. Это касалось и Толика. Женское сердце способно не только любить. Оно может и ненавидеть лютой, беспощадной ненавистью, не знакомой ни одному мужчине. И упаси вас Господь, стать жертвой такой ненависти.

Как-то в апреле Свету пригласили на торжественное празднование «Студенческой весны». Празднование проходило в «Диалоге» — самом респектабельном ресторане города. Среди приглашённых были и члены городского совета, и университетское руководство, и много-много других гостей. Великолепно организованное мероприятие прошло с шиком и помпезностью и в памяти многих гостей оставило неизгладимые воспоминания. Разъезжались все уже под утро, с первыми петухами, пьяные и довольные.

Но Свете как будто чего-то не хватало, хотелось продолжения, и она позвонила Толику. Она ещё не знала, зачем она это делает. Руки сами взяли телефон и стали набирать его номер.

— Который час? — раздался в трубке сонный голос.

— В гости к тебе напроситься можно? — Весело ответила Света. — На утренний чай.

Толик узнал её голос и призадумался.

— Заходи, — недвусмысленно согласился он.

— Может, немного поспим, а потом чай пить будем? — предложил Толик Свете, помогая ей снять плащик. — Четыре часа только. Рань какая. Спать хочется.

И в эту минуту Света поняла, зачем она позвонила Толику.

— Что ж это ты? Не угостил, не напоил, а уже в постель тянешь? — пошутила Света. — Сперва чаем напои, а потом и спать пойдём.

Делать было нечего. Скрежеща зубами, Толик пошёл на кухню готовить чай. Мало-помалу он рассовался и ожил. Его глаза заблестели, и он стал увиваться вокруг Светы, как уж вокруг колоды. Незаметно они оказались рядом, его рука скользнула вдоль Светиной талии, а вторая легла к ней на коленки. Света не сопротивлялась и позволила себя поцеловать, и ещё раз, и ещё, и ещё. От поцелуев закружилась голова, сладостно защекотало в груди. Коленки сами раздвинулись. Рука Толика оказалась под юбкой и приятно сжала трепещущую плоть. Он больше не мог себя сдерживать.

— Пойдём в спальню, — прошептал Толик Свете на ухо.

— А кофе в постель принесёшь?

— Конечно, принесу.

— А любить будешь?

— Конечно, буду.

Света посмотрела на часы.

— Извини, в следующий раз. Мне уже домой пора, — резко оборвала она.

Толик чуть не взвыл от бессильной ярости.

— Ты меня проведёшь? — дурашливо улыбнулась Света.

Толик не знал, что и ответить. Он оделся и пошёл её провожать. Всю дорогу они шли молча, и каждый думал о своём. Толик клял себя и всех вокруг за то, что попался, как мальчишка, на Светину удочку. В душе у него бушевал невидимый ураган оскорбленного самолюбия. Он был разбит, растоптан и унижен.

А Света, наоборот, порхала, как мотылёк. Она больше не думала о Толике. Они были в расчёте, и он её больше не интересовал. Она думала о том, как сладко выспится, а потом пойдёт гулять с племянниками в парк, а после выходных пойдёт на работу.

Да, жизнь прекрасна! Света так увлеклась, что совсем забыла о Толике, а когда вспомнила и посмотрела на него, он показался ей отвратительным и мерзким. Ей захотелось побыстрее отделаться от него, и она остановилась.

— Дальше меня провожать не надо. Прощай, — сказала она напоследок и, не дожидаясь ответа, пошла домой.

Её огромное любящее сердце по-прежнему жаждало любви и счастья.