Кирилл ЗАБЕЛИН. «Разрушители мифов, всякие себе на уме историки, писатели, философы…»

Роман Ивана Миронова «Высшая каста»

История рождается мифом и в миф обращается. Мир вне мифа — кожа без лица, болтается на ветру. Миф придаёт миру рельефность, осмысленность, законченность. Миф присутствует незримо как подкладка, как цельность. Нет ничего реальнее и идеальнее мифа. И потому нет ничего реальнее и идеальнее истории — этой весталки мифа. История поддерживает очаг в храме мифа. Все сколько-нибудь значимые события на горизонте современности — лишь отблески этого очага.

С другой стороны, история живёт на устах рассказчика. Иван Миронов — один из таких рассказчиков. Его история — история позднесталинского СССР. Повесть тех лет, когда отец народов держал страну в крепкой, но стремительно слабеющей руке. Последние месяцы жизни Сталина. Владетельная десница разжимается, и то, что называют властью, — разбивается вдребезги. Вот кто-то подоспел прощупать пульс… Не он ли помог руке патриарха охладеть?..

Миронов пишет картину исторических событий, используя уже привычные современному читателю литературные инструменты. Главный из них — историческое перевоплощение. В его распоряжении три бравых товарища. Влиятельный генерал ФСБ, преуспевающий чиновник и эстетствующий олигарх. Все трое — с претензией на мнимую интеллектуальность. И судя по всему — на некое триединое сознание, ибо по репликам героев отличить их друг от друга практически невозможно (что при желании можно списать на литературную халатность писателя). Это коллективное Я заносчиво и насмешливо, ослеплено собственной безоговорочной правотой. По тексту оно то и дело «юморит» — тем второсортным юмором, который отличает князей из грязи (к вопросу о той же халатности).

Но перейдём от верстаков с заготовками — к сюжетной карте. По легенде, сия доблестная околокремлёвская рать продралась через тернии 90-х к межзвёздному пространству нулевых, а затем — в 10-е годы — колонизировала и сами звезды. Карикатурные самородки криминального мира, персонажи Миронова сколотили состояние, набухли авторитетом и принялись вершить земные дела и судьбы. Впрочем, всё это им быстро наскучило. Неограниченная власть развратила здоровый аппетит к жизни. И тогда на помощь человеку скучающему пришла наука.

По сюжету новейшие разработки в области исследований памяти и ДНК позволяют вводить генетические записи предков — в мозг состоятельных современников. Инъекция генетической вытяжки «выбранного образца» в шишковидную железу, синтез с группой психоактивных веществ — и блудный сын XXI века во сне начинает жить жизнью любого из праотцов. Конечно, если удастся раздобыть его генетический материал. Для наших воротил это особого труда не составляет.

Так, в поисках живого и настоящего, владетельные князья мира сего Краснопёров, Мозгалевский и Блудов окунаются в прошлое. За баснословные деньги в секретной кремлёвской лаборатории над ними производят нейрофизиологические манипуляции, после которых первый во время сна воплощается маршалом Победы Георгием Жуковым, второй — атомным маршалом Лаврентием Берия, а третий — самим Иосифом Виссарионовичем. Такой вот укол историей. Да, вместе с ними в межвременное турне отправляется молодая любовница Краснопёрова - Виктория. Ей отводится роль верной машинистки Жукова (которая - товарищи ещё не знают — приглянулась и Берии).

Приключение, на первый взгляд, любопытнейшее. Облеченные неслыханной властью, они упиваются чувством причастности титаническому строительству Красной империи. Им такая роль явно льстит, хотя открыто товарищи себе в этом не признаются. Ведь в реальной жизни — они лишь поместные царьки на обломках цивилизационной громадины, удел которых — грубые чувственные удовольствия или наркотические грёзы.

Но позолота с эполет чужого мундира облетает довольно скоро. Человеческое и зверочеловеческое проступает во всей своей ужасающей «красе». Пороки и фобии красных титанов прорастают сознание своих новых носителей, угнетая их психическое здоровье. А тут ещё и с экспериментом что-то идёт не по плану. При странных обстоятельствах погибает ответственный за тайную лабораторию учёный. Тот самый, который и должен был вывести наших героев из фантастического анабиоза, прежде чем - умрёт в нечеловеческих муках отравленный Сталин, расстреляют в застенках НКВД всесильного Берию, и — низвергнут с военно-политического олимпа победоносного Жукова.

По мере того, как приближается кончина каждого из героев, мучения вип-зрителей в кинотеатре снов становятся невыносимыми: он трансформируется в пыточную. История, которую, казалось, так легко срежиссировать, сходит с экрана и пожирает своих свидетелей. Непроглядная взвесь безумия окутывает сознание сновидцев.

Роман венчает сцена апокалипсиса путинской России. На улицах столицы горят покрышки, разъярённые толпы переворачивают машины, народ крушит витрины и потрошит богатеев.

Единственный доживший до этой поры из нашей троицы — Мозгалевский — спешит в роддом к своей новой супруге. Он уже не тот, кем когда-то был. Что-то сломалось в отточенном механизме его мировосприятия. Стрелки закрутились с бешеной скоростью во все стороны сразу. Недаром на вопрос попутчика «который час?» Мозгалевский отвечает: «вечность». Перед её лицом всё, что казалось важным, утрачивает своё значение: законы времени и пространства, история индивидуальной жизни и страны, и даже тот факт, что его молодой жены — не существует и никогда не существовало. Так ли это важно, когда эта женщина и этот ребёнок — символ и предвестие «новой, чистой» жизни. Они рождают новый мир, а не наоборот. Только бы хватило сил — на рывок из обугливающейся, коллапсирующей реальности. Перемахнуть через отверзшуюся пропасть — отважится лишь подлинный безумец. Но безумие — единственное спасение от смертоносных призраков.

Здесь спутанная, полубредовая речь Миронова-рассказчика обрывается. Нам остается лишь догадаться, что мир погибает, но история — не заканчивается. Она снова обращается в тёмный, беспредельный, океанический миф. Поверхность мифа величественно спокойна до поры до времени. Но кто знает, какое чудовище вынырнет из его глубин в следующей момент? Из сюжетных сплетений и обрывочных пришёптываний рассказчика можно понять, что таким знанием обладает каста творцов мира-мифа. Здесь знание тождественно с бытием. Высшая каста — каста мифотворцев, которые время от времени появляются в романе как архитекторы всего сущего. Такова онтология романа: многослойная и расслаивающаяся, с гудящими сквозняками между этажами мироздания — конкретно-психологическим, историческим и собственно мифологическим.

Попытка одного из героев — Мозгалевского — докопаться до сути происходящего приводит как бы к сбою в матрице. Весь уровень приходится деконструировать и перезадавать свыше. Иллюстрацией к этому, судя по всему, и является финальная сцена, которая предуготовлена следующей репликой архитектора:

«Этот мир существует, пока человеку неведом дух жизни, неведома сила, которой он обладает, неведома энергия сознания, сокрушающая материю, границы времени и выдуманные законы природы».

Добавим к этому пирогу щепотку антропологии. Центральный персонаж романа — коллективный Краснопёров-Мозгалевский-Блудов — подводит историческую реальность к катастрофе. В терминах Ницще, это надорвавшийся «последний человек». Последний человек — презренное существо, симптом конца мира - копошится на маленькой Земле и все делает таким же маленьким, как он сам:

«Время от времени — немножко яду: он навевает приятные сны. И побольше яду напоследок, чтобы было приятнее умереть».

«Все они умны, они все знают о том, что было: так что насмешкам их нет конца».

«Есть у них и свои маленькие удовольствия: одно — днем, другое — ночью; но более всего они пекутся о здоровье».

Приятные сны, насмешки и маленькие удовольствия — это ли не антропология ложносостоятельной современности по Миронову? Наивная и суицидальная по своему существу. Положение спасает бунт последнего человека в лице Мозгалевского — против своей «последнести». Пройдя школу презрения к самому себе, он высекает божественную искру хаоса, от которой возгорается медленно тлеющий мир.

P.S.

Впрочем, всегда можно сказать, что автор ничего такого и близко не имел в виду. Но, во-первых, мы уже условились, что автор — лишь рассказчик. Во-вторых, будь ты хоть сам автор, ты давно мёртв, детка, давно мёртв. В твоём лбу зияет дыра последней точки, которую ты поставил в некогда своём тексте. Ну и, в-третьих, никакого меня как автора, по совести, тоже нет. Язык-миф творит мир по своему образу и подобию. За ним остаётся лишь успевать записывать.

Так кто или что мешает возвести и без того криминальное чтиво — в степень n+1? Что угодно — но только не стёртое, ленивое воображение рядового читателя, последнего читателя.

Tags: 

Project: 

Author: 

Год выпуска: 

2021

Выпуск: 

10